рукой, а Люк
схватил с заднего сиденья бутылку с водой и торопливо протянул ей.
   - Люк... меня тошнит...
   - Все будет хорошо. Опусти голову между коленей.
   Он наклонил ее вперед, и она  глубоко  вдохнула,  с  облегчением  по-
чувствовав, что тошнота отступает, а к голове приливает кровь.
   - Все в порядке... Мне уже лучше, - проговорила она, вся дрожа.  -  Я
чувствую себя полной идиоткой! Ты сам сильно ушибся,  а  заботишься  обо
мне, как об инвалидке!
   - Падение с лошади - обычное явление в поло, - сухо сказал он, с  об-
легчением гладя на ее постепенно розовеющее лицо. - Я просто вылетел  из
седла, все кости на месте.
   - А я думала... - Она даже задохнулась. Она не могла сказать  ему,  о
чем подумала, когда он свалился с лошади, боясь разразиться  слезами,  и
вовсе не была уверена, сможет ли выдержать унизительное объяснение.
   - Ты подумала об Эдварде? - подсказал он ей  твердым  и  одновременно
нежным голосом. - Тебе показалось, что история повторяется, Верити?
   Она медленно кивнула.
   - Что-то в этом роде.
   Люк выпрямился и серьезно посмотрел ей в глаза.
   - Ты хорошо видишь? - спросил он. - Вспомни, какой сегодня день.
   Нахмурившись, она сказала:
   - Я совершенно compos mentis! Из-за чего весь сыр-бор?
   - Саре показалось, что ты ударилась головой о  спинку  скамейки.  Мне
удалось убедить ее, что я сам со всем справлюсь.
   Рыжеволосая девушка в белом жакете отделилась от  небольшой  толпы  и
пробралась к ним через плотные ряды "порше", "БМВ" и  "мерседесов",  за-
полнявших стоянку.
   Хищно улыбаясь, она смотрела то на Верити, то на Люка.
   - Ну как, пробудил спящую красавицу? - спросила она. -  Что  с  тобой
было, дорогая? - добавила она, гладя на Верити  продолговатыми  зелеными
глазами. - Перебрала бренди? Все уже в порядке? Люк, тебя ждет  шампанс-
кое! Пора праздновать победу!
   Люк не дал Верити времени что-либо сказать:
   - К счастью, все обошлось. Или обойдется, после того как я отвезу Ве-
рити домой.
   Он наклонился и поцеловал ее в губы,  не  очень-то  торопясь  от  нее
оторваться. Когда же он выпрямился, рыжеволосая девушка стояла с застыв-
шей улыбкой на лице.
   - Что ж, прекрасно. Тогда я передам, чтобы тебя не ждали, - сухо ска-
зала она, резко развернулась и, откидывая назад волосы, яростно зашагала
по траве прочь.
   Поднеся руку к губам, Верити с горящими щеками смотрела на Люка.
   - Можно попросить тебя об одном одолжении на  будущее?  -  прошептала
она. - Когда в  следующий  раз  тебе  надоест  очередная  любовница,  не
пользуйся мной как предлогом, чтобы от нее отделаться!
   - Dios! - пробормотал Люк, ставя ее на ноги и крепко прижимая к себе.
- Ты что, не в своем уме? Эта девчонка для меня ничего не значит, я даже
не помню, как ее зовут, Верити...
   Она начала было вырываться, возмущенная его поведением, но Люк припал
к ее губам с такой еле сдерживаемой страстью, что она опять чуть не  ли-
шилась чувств. Когда он едва заметно ослабил объятия, во взгляде  у  нее
было отчаяние. Она чувствовала себя как начинающий пловец, столкнувшийся
с сильным течением.
   - А где Сара? - едва слышно прошептала она, сделав  последнее  усилие
вернуться к действительности и избежать нового транса. - Что вообще про-
изошло, пока я была в обмороке, Люк?
   - Я встал,  отряхнулся,  -  рассказывал  он,  гладя  слегка  дрожащим
пальцем ее подбородок, - затем вдруг понял, что я уже далеко не в центре
внимания. При падении лошадь получила травму, и я  повел  ее  в  стойло,
чтобы передать конюху и взять новую, и только тут обнаружил, кто отобрал
у меня всеобщее внимание!
   - Матч не доиграли?
   Он едва заметно покачал головой.
   Верити прикусила губу, чувствуя, что закипает от близости и прикосно-
вения его тела. Он крепче прижал ее к себе, но, вспомнив о своей  пропи-
танной пылью и потом амуниции, отодвинулся.
   - Боюсь испачкать твое платье, - хрипло пробормотал он.
   - Я пришлю тебе счет из химчистки, - прошептала она с  едва  заметной
улыбкой на трепещущих губах. - Люк, я так перепугалась! Как во сне,  что
преследует меня весь год... Этот кошмар, что заставляет меня чувствовать
себя еще более виноватой... Там погибаешь ты, а не Эдвард...
   - Желаемое за действительное? - спросил Люк, не сводя с нее потемнев-
шего взгляда.
   - Нет! - с мукой в голосе воскликнула она. - Ничего подобного! Боюсь,
что, если и ты погибнешь, я больше не смогу жить...
   Эти сорвавшиеся помимо ее воли слова выдали ее с головой, и Верити  в
ужасе посмотрела на него, а затем плотно сомкнула веки, чтобы не  видеть
больше пристального взгляда его синих глаз.
   - Верити! - Он тихонько встряхнул ее, и она открыла глаза. На его ли-
це вновь была бесстрастная маска. Запаниковав, она быстро продолжала:
   - В этом-то все дело! Я ничего не могу  поделать...  с  этой  зависи-
мостью...
   - Садись, - угрюмо скомандовал он, усаживая ее на сиденье и пристеги-
вая ремнем безопасности. - Какую чушь ты несешь! Я отвезу тебя в травмо-
пункт. Пусть тебя там осмотрят.
   - Люк, у меня нет никакого сотрясения мозга!  -  запротестовала  она,
поворачиваясь на сиденье, чтобы лучше его видеть. Машина тронулась и вы-
ехала со стоянки. - Не будь дураком.
   - Докажи, - предложил он хриплым голосом, бросив на нее такой взгляд,
что внутри у нее все перевернулось. - Попытайся сделать несколько  здра-
вых, честных утверждений и убедить меня, сага.
   Сжав в отчаянии кулаки, она закрыла глаза и стиснула зубы.  Люк  гнал
открытую спортивную машину марки "Астон Мартин" по узким деревенским до-
рогам с такой скоростью, что ее уже растрепанные волосы окончательно вы-
бились из прически и туман в голове начал рассеиваться.
   Как могла она такое сказать? Как у нее  повернулся  язык  утверждать,
что без него она не может жить? Видимо, с головой  у  нее  действительно
что-то не в порядке...
   - Ну? - спокойно настаивал Люк. - Я ЖДУ.
   - Ладно. Что ты хочешь от меня услышать? Меня зовут Вериги  Лейси,  -
начала она возмущенно, - мне двадцать три года от роду. Я живу с  подру-
гой Сарой Карлтон в квартире на первом этаже в Уимблдоне. Мы  занимаемся
организацией банкетов и званых вечеров. Сегодня первая суббота мая,  се-
годня у нас был банкет по случаю благотворительного матча в  норт-даунс-
ком поло-клубе, и...
   - И ты меня любишь.
   Она замолчала, затаив дыхание и не смея поднять на него глаз.
   - А ты такой самоуверенный, тщеславный и самонадеянный самодур, каких
свет не видывал, - закончила она возмущенно.
   - И все же ты меня любишь. Вериги.
   В его низком голосе прозвучали нотки веселого смирения и чего-то  та-
кого, от чего у нее зарделись щеки и заныло в низу живота.
   С трудом собравшись с силами, она вдруг увидела, что они уже въезжают
в Лондон. Люк с такой уверенностью вел автомобиль  в  плотном  городском
потоке, что она даже начала успокаиваться. Но затем опять сердито дерну-
ла головой.
   - Ничего подобного! Ты мне даже и не нравишься! Ты  преследуешь  меня
из-за Эдварда, хотя в том, что произошло, ты виноват не меньше меня.  Ты
обвиняешь меня, что я дурачила Эдварда и вожу за нос Эллиота только ради
прихоти... Нет, Люк, я не люблю тебя, а ты, конечно же, не любишь  меня!
Честно говоря, я вообще сомневаюсь, знаешь ли ты, что такое любовь!  Ху-
лиетта причинила тебе много боли, и потому с тех пор  ты  превратился  в
коллекционера женщин. И при этом цинично выбираешь, на ком  бы  в  конце
концов жениться!
   Машина свернула на брусчатку и  остановилась  у  высокого  кирпичного
здания с черной дверью, по обеим сторонам которой стояли в дубовых  кад-
ках два лавра. Замолчав, чтобы перевести дыхание после такой запальчивой
речи, она нехотя повернулась к Люку  и  вздрогнула  под  его  испытующим
взглядом.
   - Что мы здесь делаем? - нетвердо спросила она, пока он выбирался  из
машины и открывал для нее дверцу. - Разве ты не обещал отвезти меня  до-
мой?..
   - Это и есть мой лондонский дом.
   Он провел ее в квадратный с дубовым полом холл, оттуда  -  в  большую
солнечную комнату, выходящую в сад.  Вериги  подошла  к  окну.  Под  яр-
ко-красной айвой около кирпичной стены стояла освещенная яркими  солнеч-
ными лучами деревянная скамейка, а вокруг буйствовали тюльпаны,  некото-
рые из них уже роняли свои лепестки на траву...
   - Сад надо приводить в порядок, - сказал Люк, заметив ее взгляд. -  Я
приехал из Аргентины только вчера вечером. Садовник, кажется,  в  отпус-
ке...
   - Сад просто восхитителен!
   - Присаживайся, - спокойно пригласил он. - Выпьешь чего-нибудь?
   - Люк, мне бы лучше вернуться к себе, в Уимблдон...
   - Чай? Кофе? Прислугу я отпустил, но  вполне  могу  заварить,  в  об-
щем-то, сносный английский чай.
   - Спасибо. Чай - это... хорошо. - Верити с трудом выдохнула и провела
рукой по растрепанным волосам. - Можно воспользоваться твоей ванной?
   Синие глаза оценивающе сузились.
   - Если обещаешь не сбежать...
   - Мне сейчас как-то не до побегов, - вяло ответила она, отправляясь в
ванную, а он пошел готовить чай.
   В зеркале она увидела пепельного цвета  лицо  с  резко  выделяющимися
веснушками вокруг носа и растрепанными волосами, точно аура  окружавшими
голову и плечи. Не надеясь привести себя в порядок,  она  тем  не  менее
побрызгала водой в лицо и попыталась собрать волосы.
   Сердце у нее колотилось раза в три быстрее обычного,  а  ладони  были
влажными. Поборов в себе желание как можно быстрее бежать отсюда, она на
ватных ногах вернулась в гостиную.
   Люка еще не было. Слишком возбужденная, чтобы сесть, она  бродила  по
гостиной, разглядывая картины на стенах. В основном это были лошади,  но
было и несколько полотен в манере
   Пикассо. Стулья и диваны были обтянуты сатином в приглушенную малино-
вую и серебряную полоску. Мебель была старинная,  в  основном  орехового
дерева, с серебристыми переливами, которые создавали в комнате  изыскан-
ную и вместе с тем уютную атмосферу. Вдоль одной из стен стояли  книжные
полки. Ей показалось, что там было  все:  от  новейших  бестселлеров  до
классики в кожаных переплетах. Люк, видимо, много читал и  знал  толк  в
литературе...
   - Вот и я. - Люк поставил поднос на журнальный столик. - С молоком  и
без сахара, правильно?
   Она молча кивнула. Что она делает? Все это кончится очередным  фиаско
или еще более горькими взаимными оскорблениями.
   Люк налил и передал ей чашку чая. Откинувшись на  спинку  кресла,  он
наблюдал за Верити, маленькими глотками пившей живительную влагу.  Вытя-
нув длинные ноги в кожаных ботинках, он устало провел рукой по  лицу,  и
ей показалось, что он страшно измотан. Сердце у  нее  сжалось.  Поставив
чашку на столик, она посмотрела ему прямо в глаза.
   - Как ты себя чувствуешь, Люк? Ты выглядишь очень уставшим... Я  могу
взять такси. Обо мне не беспокойся.
   - Ты серьезно?
   Взгляд его заблестел глубинным светом.
   Судорожно глотнув, она сделала глубокий вдох,  набираясь  мужества  и
стараясь выглядеть как можно более официально.
   - Люк... Извини меня за намек, что ты в  какой-то  степени  причастен
к... заминке в наших делах в последнее время, - начала она осторожно.  -
Я знаю, мне нет прощенья. Я виновата... Просто я была  так  сердита,  во
мне все кипело, когда я опять тебя увидела,  настолько,  что  не  смогла
удержаться от того, чтобы не сделать тебе больно...
   - Давай забудем об этом, это не имеет никакого значения, - прервал ее
Люк и выразительно посмотрел на ее зардевшееся лицо. - Я уже  догадался,
кто стоит за всем этим. В последние две недели я приводил в порядок свои
дела, наконец-то довел до логического конца финансовые отношения с  быв-
шей женой и ее отцом, которому дал ясно понять, что этот шантаж не может
продолжаться бесконечно. Я сказал Федерико де Сантане, что  мой  брак  с
его дочерью расстроился из-за неверности Хулиетты и что я больше не могу
нести за нее ответственность, поскольку собираюсь перебраться в Англию и
заняться поисками Верити Лейси из фирмы "Верити Лейси Кейтеринг"...
   Она открыла было рот, но смолчала; сердце ее бешено  колотилось.  Она
чувствовала, как ее обволакивает невидимая паутина паники.  Закрыв  щеки
дрожащими руками, она тупо уставилась на Люка,  сидевшего  с  совершенно
непринужденным выражением лица.
   - Ты... ты считаешь, что отец Хулиетты мог распустить какие-то сплет-
ни? Чтобы... чтобы подорвать мое дело?
   Он пожал плечами.
   - Это возможно. Но ты не беспокойся, Вериги. Доверься мне,  я  сам  с
этим разберусь.
   "Я ему доверяю, - неожиданно призналась она себе. -  И  доверяю  даже
больше, чем могла предположить..." Почему-то она была уверена в том, что
Люк Гарсия выдержит схватку с кем угодно, даже с таким богатым  и  могу-
щественным человеком, как его бывший тесть.
   Она смотрела на Люка, и в голове у нее роились вопросы, на которые ей
настолько не терпелось получить ответ, что она даже забыла  об  осторож-
ности.
   - Ты сказал, что уезжаешь в Англию на поиски меня? Но как ты вел себя
со мной в Пуэрго-Плата? - спросила она недоверчиво. - Да  и  прошло  уже
целых две недели с тех пор, как я уехала...
   В его глазах промелькнула искорка насмешки.
   - Ты хочешь сказать, что две недели для тебя это много?  -  Губы  его
дрогнули. - Для меня тоже.
   Она слегка покраснела, а он, резко выдохнув,  запустил  руку  в  свои
черные волосы.
   - Должен признать, что не очень хорошо с тобой  обращался...  но  это
оттого, что мне надо было перебороть самого себя, перебороть в  себе  те
чувства, что ты во мне вызываешь, и забыть страшное  для  меня  прошлое.
Мне было нелегко. Брак с Хулиеттой сделал меня... осторожным. Честно го-
воря, я боялся показать тебе свои чувства. Когда же появился этот  идиот
Грозвенор, я попытался убедить себя, что ты  недостойна  моих  бессонных
ночей. А когда вы одновременно уехали с острова тем утром,  первое,  что
мне пришло в голову, так это то, что вы уехали вместе. Я чуть с  ума  не
сошел!
   Люк сидел опустив глаза. Она была поражена.
   - Но мы улетели порознь, Люк! Ты должен был понять, что между мной  и
Эллиотом никогда ничего не было.
   Он медленно кивнул.
   - Да... ты достаточно однозначно давала мне это понять. Но ревность -
жестокая штука, Верити. Как и чувство вины. Вины перед Эдвардом,  и  она
тоже сказалась на моем к тебе отношении, сага. Он был мне очень  хорошим
другом и здорово выручил меня, пока я варился в этом аду с Хулиеттой.  И
то, как приворожила меня его невеста в прошлом году во Флориде, вовсе не
способствовало безмятежному состоянию моей души!  А  его  смерть  вскоре
после этого поставила меня на грань отчаяния.
   - О, Люк...
   - Но за последние две недели я много передумал, - продолжал  он  мед-
ленно, сделав небольшой глоток чая. - Эти последние две недели для  меня
были все равно что два года. Но когда я наконец настолько  обуздал  свою
гордость, что решился тебе позвонить, ты не ответила. - Губы его скриви-
лись в усмешке. - Мне очень хотелось тут же прилететь  в  Англию,  чтобы
немедленно тебя увидеть, но я сдержался - прежде мне  надо  было  разоб-
раться с моими делами и чувствами. Я хотел, чтобы ничто  нам  больше  не
мешало... Я хотел, чтобы между нами все было чисто.  Вырубить  сушняк  и
освободить место для других приоритетов. И вот теперь я точно знаю, чего
хочу в этой жизни, Верити.
   - Люк, не надо... не говори так...
   Ничего не видя  перед  собой,  она  наклонилась  вперед  и  дрожащими
пальцами нащупала свою чашку. Избегая взгляда  Люка,  сделала  глоток  и
поставила чашку на место.
   - Вериги, может, хватит попивать чай, как вежливая незнакомка? - ска-
зал он низким ровным голосом.
   Ей показалось, что он едва сдерживает свой темперамент, и она не сра-
зу нашла что ответить.
   - Уж лучше попивать чай, как вежливые незнакомцы, чем делать  заявле-
ния, не имеющие под собой никакого основания, - ровным  голосом  сказала
она. - Когда сегодня ты упал... боюсь, что я... была слишком возбуждена.
Боюсь, что наговорила тебе всяких глупостей... Извини.
   Люк вскочил на ноги и приподнял ее лицо.
   - Basta! Хватит! - мягко сказал он. - Мы слишком много говорим,  а  я
хочу показать, что я чувствую к тебе, Верити... - Проведя руками  по  ее
спине, он с нетерпеливой дрожью положил ладони на ее лицо. -  И  что  ты
должна чувствовать ко мне...
   Надо было спорить, бороться, сопротивляться, но близость его  тела  и
хрипловатая теплота голоса подточили ее силы. А переживания  дня,  каза-
лось, лишили ее всякой воли. Здравый смысл, логика, понимание  необходи-
мости быть все время начеку с таким человеком, как Люк Гарсия,  оставили
ее. Даже гордость не пришла ей на помощь.
   Резкость,  с  какой  Люк  пошел  в  наступление,   была   далеко   не
джентльменской, но внутренне она капитулировала еще после пережитого  за
него испуга и потому, перестав стесняться своих чувств, обвила  его  шею
руками, страстно ища его губы.
   Пальцы ее гладили чуть влажные от  пота  черные  волосы,  примявшиеся
там, где во время безумного физического  напряжения  матча  их  прижимал
твердый шлем. Вся дрожа, едва не теряя рассудок от желания, она приникла
к нему, ноги больше не держали ее.
   Чувствуя взаимность, Люк еще крепче припал к ней  в  поцелуе,  лаская
сквозь тонкий шелк платья ее грудь и напряженные соски, все более распу-
хавшие по мере того, как его пальцы расстегивали пуговицы и гладили теп-
лый атлас ее кожи.
   Ни о каком сопротивлении Верити уже не помышляла.  Почувствовав  при-
косновение его пальцев к обнаженной груди, она полностью отдалась  беше-
ному желанию, и ей было уже все равно, сможет ли она потом жить спокойно
или нет... По правде говоря, покой она потеряла уже в их первую встречу,
и до тех пор, пока будет сдерживать в себе это жгучее желание, ей ни  за
что не восстановить мир в своей душе.
   - Люби меня. Люк, - шепнула она отчаянно. - Я  хочу  тебя...  сейчас,
пожалуйста...
   - Верити... - простонал он, но, вдруг ослабив объятья и  чуть  откло-
нившись назад, посмотрел на ее зардевшиеся щеки и помутневшие глаза.  Во
взгляде его блестела радость, смешанная со страстным желанием. - Я  хочу
тебя, сага, - пробормотал он неровно, растапливая ее в своей  улыбке.  -
Но мне надо принять душ, боюсь, что запах пота и пыли не будет тебе при-
ятен.
   Она напряглась, вдруг опомнившись и застеснявшись, но Люк опять прив-
лек ее к себе, подхватил на руки и быстро понес вверх по ступенькам  че-
рез огромную золотисто-белую, наполненную солнечным светом спальню прямо
в ванную, облицованную белым кафелем.
   - Люк, отпусти меня! Что ты делаешь? - протестовала она, и он наконец
поставил ее на ноги, обжигая ее улыбкой.
   - Ну нет! Я уже знаю, что отпускать тебя опасно, - весело сказал  он,
включая воду и начиная раздеваться, так уверенно, что  она  застыла  как
парализованная. - Поэтому душ мы будем принимать вместе...
   - Люк, не надо!
   Не владея собой, смущаясь видом его обнаженного  тела,  она  непроиз-
вольно отшатнулась, когда он стал раздевать ее. Но по мере того, как  он
снимал то одну, то другую часть ее туалета,  неизменно  сопровождая  это
победным поцелуем, его непринужденность передалась и ей. В конце  концов
Вериги оказалась под теплыми струями воды, смеясь и сопротивляясь, а за-
тем, когда он начал намыливать и себя, и ее с  таким  коварным  уменьем,
она стала таять в его руках, чувствуя себя совершенно  околдованной.  Он
помог ей выбраться из ванны и закутал ее в огромную махровую простыню.
   Верити уже чувствовала себя так,  будто  каждый  день  принимала  душ
вместе с Люком. В том, как он уверенно обращался с их телами,  была  ка-
кая-то здоровая, пленительная сила. И стоявший в его глазах смех  расто-
пил ее сердце.
   - А теперь - в кровать, - скомандовал он, и смех вдруг улетучился  из
его глаз. Он раздвинул простыню и крепко прижал ее к  своей  еще  мокрой
груди. - Я так тебя хочу, что умру, если это сейчас  же  не  произойдет,
сага...
   Чувствуя комок в горле,