али обо всем: от политики  до  бедности.  В  конце  концов
разговор зашел о семейных отношениях. Эта тема была ей хорошо знакома - дома
Джесси всегда сравнивали с сестрой.
   - Мама сравнивала меня с ней из самых лучших побуждений, - сказала Джесси
печально, продолжая разговор. Они  убирали  со  стола,  составляя  посуду  в
раковину и пряча в холодильник остатки еды. - У матерей всегда самые  лучшие
намерения, но все можно испортить одним-единственным словом.
   - А ты когда-нибудь разговаривала об этом со своей матерью?
   Диллон наполнил раковину горячей водой и  насыпал  туда  порошок.  Джесси
выбросила из тарелок объедки и сложила посуду в раковину.
   - Один раз. Несколько лет назад. Она ничего не помнит, но допускает,  что
могла так сказать. Она сказала тогда, что Ребекка хорошая, а я - непокорная.
Потом она потрепала меня по щеке и улыбнулась. А делать так нельзя было ни в
коем случае.
   - Несомненно, ты еще не понимала, что обозначает слово "непокорная".
   - Тогда мне было четыре  года,  и  я,  конечно,  не  понимала.  Но  слово
казалось слишком длинным и глупым, чтобы обозначать что-нибудь  хорошее.  Ты
будешь мыть или ополаскивать?
   - Как пожелает дама.
   - Тогда я буду ополаскивать. -  Она  встала  ко  второй  раковине.  -  Ты
знаешь, до того дня  я  считала  себя  хорошей  девочкой.  По  крайней  мере
старалась ею быть. После же стала вести  себя  вызывающе  и  позволяла  себе
многое.
   - Могу поспорить, ты была террористкой.
   - Да, - со смехом призналась Джесси. - Наверное.
   Она отчетливо вспомнила, словно это было только вчера, как она спросила у
старшего  брата  Хоустона,  что  значит   "непокорный".   После   нескольких
безуспешных попыток объяснить, он показал на щенка. Счастливый и  неуклюжий,
он повсюду семенил за ними. Когда они на него посмотрели, он присел, наделал
на полу лужу и побежал, оставляя за  собой  мокрые  следы.  Ей  тогда  очень
понравился этот пример.
   - Выяснив, что значит "непокорный", я поняла, что  это  описание  ко  мне
очень подходит. Иногда я даже была рада, что не  такая,  какой  меня  хотели
видеть родители. Бедная Ребекка. Я приобрела свободу, а она ответственность.
   - Ей это не нравилось?
   - Иногда. Ребекка на самом деле очень мягкая и добрая.  Она  всегда  была
готова жертвовать собой, и это делало ее  очень  уязвимой.  Мне  приходилось
заботиться о ней, поскольку сама о себе позаботиться она не могла. Она  была
мамой для всех, а я для нее.
   Последнюю фразу Джесси закончила почти  шепотом,  думая  о  том  времени,
когда помогать Ребекке она уже не могла. Сердце Джесси  сжалось  от  чувства
вины перед сестрой, и она отвернулась, чтобы скрыть  неожиданно  выступившие
слезы.
   На месте сестры следовало быть ей. Никто бы не  удивился,  когда  в  один
прекрасный день выяснилось, что она беременна и отказывается объясняться  по
этому поводу. Все бы просто восприняли это как очередную проделку Джесси, на
сей раз несколько худшую. Но она  никогда  не  забеременеет.  В  отличие  от
Ребекки Джесси не могла иметь детей.
   Чувство вины растаяло, уступив место  печали.  Еще  некоторое  время  она
стояла, повернувшись спиной к Диллону, продолжая думать о себе. Сердце ныло.
Она еще никогда никому не рассказывала об этом. И почти никогда об  этом  не
думала, спрятав все глубоко в себе. Она отдала бы все  на  свете  только  за
одну надежду, что когда-нибудь у нее родится ребенок. Только один  маленький
ребенок, которого она сможет назвать своим.  Бесценный  дар  ей  и  любимому
человеку. Она хотела этого больше всего на свете. Но именно этого у  нее  не
будет никогда.

Глава 6

   - Джесси! - Диллон коснулся ее плеча. - С тобой все в порядке?
   - Все отлично.
   Джесси умела владеть собой. Она прогнала из глаз слезы  и  повернулась  к
Диллону с улыбкой, которая была способна сиять сквозь холод, ветер и  дождь.
Привыкнув улыбаться, когда устала до изнеможения,  она  могла  улыбнуться  и
тогда, когда сердце разбито.
   - Мы закончили?
   Диллон взял у нее из рук последнее блюдо и поставил его на сушилку.
   - Да. Если хочешь, отдохни на кушетке, а я поставлю какую-нибудь музыку.
   - Это было бы неплохо.
   Джесси смотрела на него из-под ресниц, боясь  взглянуть  прямо.  Она  уже
поведала ему секреты, которыми не делилась ни с  одной  живой  душой,  кроме
Ребекки. С ужасом заметила, что хочет рассказать и то,  что  еще  не  успела
разболтать.
   Диллон обнял  ее  за  талию.  Этот  жест  был  и  покровительственным,  и
властным. Хотя он и обещал вести себя невинно,  но  оставался  мужчиной.  Он
этого не забыл и  не  даст  забыть  ей.  Когда  они  вошли  в  комнату,  она
высвободилась и  с  удовольствием  опустилась  на  мягкую,  сильно  потертую
кожаную софу. Диллон направился в отгороженный гардинами угол. Не поддаваясь
искушению посмотреть на него, она укрыла  ноги  лежащим  на  софе  шерстяным
платком.
   Из-за гардин долго раздавалось невнятное  постукивание  и  поскрипывание,
пока наконец вместе с шипением не  полились  звуки  свинга.  Ностальгическая
музыка  придорожных  салунов  смешалась  с  потрескиванием  горящих  в  печи
поленьев. Когда звук шагов Диллона известил о его приходе, Джесси больше  не
могла бороться с искушением. Она села на кушетке и посмотрела на него.
   - Кто это?
   - Боб Уилс и "Техасские повесы". - Он примостился на краешек рядом с ней.
- Купив дом, я обнаружил на чердаке этот патефон и чемоданчик с пластинками.
   Джесси не успела отодвинуться, как он снова обхватил ее  сзади  руками  и
прижал к себе. Потом продолжил рассказ:
   - Это настоящее сокровище. В чемоданчике было все, от  Мадди  Вотерса  до
Перри Комо. Это натолкнуло меня на мысль не спешить с перестройкой дома,  не
нарушать стиль.
   Разомлевшая, потерявшая осторожность, Джесси расслабилась в  его  крепких
объятиях.
   - Ты купил дом вместе с этой мебелью?
   - Нет. Она попадала ко мне по случаю. Кое-что я приобрел на распродаже. А
эти кушетки из офиса человека, когда-то бывшего мне  другом.  Многое,  -  он
вытянул шерстяной платок,  отделявший  его  от  Джесси,  и  прильнул  к  ней
плотнее, - подарки женщин, которые хотели поразить  меня  своим  мастерством
домашних хозяек.
   - Похоже, это им не очень удалось.
   - Не хочу показаться неблагодарным, но умение вязать шерстяные платки для
меня не самое важное в женщине. Когда я буду выбирать спутницу жизни, то  не
стану проводить между  кандидатками  конкурс,  кто  лучше  испечет  яблочный
пирог.
   Джесси затаила дыхание, боясь выдать охватившее ее волнение.  Она  делила
всех мужчин на две группы: на тех, кому нравится Ребекка - самая лучшая мама
на свете и непревзойденный изготовитель яблочных пирогов,  и  на  тех,  кому
нравится  Джесси  лишь  потому,  что  она  красива.  Мужчин,  казалось,   не
интересовало,  есть  ли  у  нее  еще  какие-нибудь   достоинства,   например
преданность, ум и сердце, способное любить. Казалось, это никому не нужно.
   - Кого же ты ищешь, Диллон? - наконец спросила она, помолившись про себя,
чтобы он оказался не таким, как все.
   - Это трудно передать словами. - Он коснулся щекой ее волос.
   - Попробуй.
   - Наверное, тебе это не понравится. То, что я хочу, - очень эгоистично.
   Джесси слегка повернула голову и ощутила мягкое прикосновение его  губ  к
своему виску.
   - Очень эгоистично? - едва слышно переспросила она.
   - Очень! Так же эгоистично, как держать этот  коттедж  исключительно  для
себя.
   - Это ни о чем не говорит. Каждому хочется иметь свой  дом.  В  этом  нет
ничего эгоистичного.
   - Ты не права. - Он еще плотнее прижался к ней и  покачал  головой.  -  Я
купил этот дом, чтобы организовать здесь ранчо  для  трудных  подростков,  а
вместо этого живу здесь  один,  используя  его  для  собственных  нужд,  для
собственного удовольствия.
   -  По-моему,  ты  преувеличиваешь.  Это  всего-навсего  дом,  и   каждому
позволено его иметь.
   - А если я хочу от женщины того же самого?
   - Что ты имеешь в виду? Женщину, о которой никто не знает? - Теперь ей не
нравился этот разговор. - Женщину, которую ты будешь  держать  исключительно
для себя и приезжать к ней только тогда, когда нужно тебе? Как ты приезжаешь
в этот дом?
   Он нежно провел рукой по ее плечу.
   - Мне нужна женщина, которая сможет заставить меня забыть остальной  мир.
Хотя бы ненадолго.
   Ее тело принимало его нежные прикосновения, но мозг упорно сопротивлялся.
   - Тебе нужна больше чем любовница.  -  В  ее  холодном  голосе  зазвучала
странная смесь желания и злости.  -  Прекрасная  женщина  для  мужчины,  уже
женатого на карьере.
   - Нет, Джесси, я хочу еще большего, - прошептал он. - Я  хочу  жить  так,
как живут все мужчины. Я хочу, чтобы вечером, когда я вернусь с работы, меня
ждала хорошая жена и маленькие дети, которых я качал бы на коленях.
   "Маленькие дети". Ей было больно слышать  эти  слова.  К  горлу  подкатил
комок.
   - Не знаю, Диллон, - спокойно  сказала  она,  рассчитывая  положить  этим
конец разговору. Для нее больше не имело значения, кем он хотел  ее  видеть:
любовницей или женой. Она не хотела быть первой и не могла  быть  второй.  -
Это место, похоже, как нельзя лучше подходит для победительницы  в  конкурсе
на лучший яблочный пирог. Тебе стоит еще раз повнимательнее присмотреться  к
женщинам, которых ты отверг. - Она не спеша  перебирала  пальцами  шерстяной
платок. Сейчас она лишь хотела, чтобы ее голос не задрожал.
   - Джесси! - Диллон убрал волосы,  упавшие  ей  на  лицо.  -  Ты  меня  не
слушаешь. Я не сказал, что от жены требуется умение готовить.
   - Кому-то все же придется кормить детей.
   - Женщина должна удовлетворять моим основным требованиям, и только  тогда
у нас могут быть дети.
   - Я уверена, Диллон, что когда-нибудь ты встретишь такую женщину.
   - Ты так считаешь?
   - Да.
   - А если я этой женщине не понравлюсь?
   - Об этом можешь не беспокоиться. Она не могла представить себе  женщину,
которой он мог бы не понравиться. Устоять перед ним было нелегко.
   - Приятно слышать. - Он провел рукой по ее волосам, снова убирая их с  ее
лица. - Мне нравится смотреть, как твои глаза меняют цвет. В них  отражается
твое настроение или свет?
   Она немного отстранилась и тряхнула головой, чтобы волосы снова упали  ей
на лицо и скрыли ее от пристального взгляда.
   - И то и другое, наверное.
   - И этот блеск. - Он осторожно провел пальцами по ее  щекам.  -  На  всех
твоих фотографиях, а я видел их немало за эти годы, они так не блестят.
   - Грим. Ресницы красят... - Она не сразу смогла закончить фразу. Он вновь
коснулся ее лица, проведя по щекам к уголкам рта.
   - А сегодня ты без него?
   - Без чего? - Охватившее Джесси беспокойство, словно  облако,  затуманило
разум, и она быстро оглядела свою одежду.
   - Без грима?  -  Он  коснулся  ее  губ.  -  Сегодня  ты  не  пользовалась
косметикой?
   - Да, сегодня утром я немного торопилась.  Одной  мысли  о  Флоренс  было
почти достаточно, чтобы залить огонь, который разжег в ней Диллон. Почти, но
не совсем.
   - Мне это нравится. - Он провел большими пальцами по  ее  длинным  черным
бровям, не подведенным никакой косметикой. - Ты прекрасна, Джесси!
   - Моя красота никому не нужна. Он покачал головой, не соглашаясь.
   - Нет. Ты очень красива. - Диллон провел тыльной стороной ладони по щеке.
- Ты очень добрая и нежная. Ты из тех  женщин,  одного  взгляда  на  которых
достаточно, чтобы мужчину охватила страсть.
   - Диллон! - В ее голосе прозвучало предостережение.
   Джесси кривила душой. Она хотела его настолько сильно, что едва дышала.
   - Я не сделаю никаких попыток. Я пообещал и не нарушу своего слова. -  Он
немного отодвинулся от нее и, подняв руки, потянулся. - Боже, как я устал, -
сказал он, прислонившись к спинке кушетки и положив руку ей на плечо. - А ты
не устала? - Пальцы коснулись ее шеи. - Ни тебе, ни мне вчера не удалось как
следует поспать.
   - Да, есть немного. - Она была очень возбуждена, и спать ей совершенно не
хотелось. Но признаваться в этом она не собиралась.
   - Мы уехали далеко от города, и нет причин спешить назад. - Он убрал руку
с плеча, провел по волосам и намотал концы волос на палец. - Ты не могла  бы
сделать мне одолжение?
   Только теперь он оторвал взгляд от ее волос и посмотрел Джесси  в  глаза.
Этому искреннему взгляду было трудно противостоять, но ее подозрения тем  не
менее не развеялись.
   - Какое?
   - Перед тем, как  ехать  назад,  я  хотел  бы  вздремнуть.  Наверху  есть
кровать. Она старая и скрипучая, но вполне удобная. И я подумал...
   - Конечно! - перебила его Джесси, облегченно вздохнув. - Иди ложись. А  я
устроюсь здесь на кушетке.
   Ее ответ явно позабавил Диллона. Он широко улыбнулся и покачал головой.
   - Нет, я  хотел  попросить  тебя  не  об  этом.  К  ней  вновь  вернулись
подозрения, и она нахмурилась:
   - А что?
   Его низкий голос зазвучал вкрадчиво:
   - Если я тебе пообещаю, что буду действительно спать, а не  приставать  к
тебе, ты ляжешь вместе со мной? Просто, чтобы составить мне компанию?
   Борясь с искушением согласиться, Джесси вскочила.
   - Послушай! Если это начало, то оно не слишком тонкое. -  Она  вложила  в
эту фразу все негодование, которое только смогла в себе найти.
   -  Это  не  начало.  Просто  я  не  хочу  спать  один.  Она   попробовала
представить, как будет лежать рядом с ним на кровати, пока он  мирно  уснет.
Однако сама эта картинка мирной почему-то не казалась.
   - Только спать?
   - Да, я просто тебя обниму. Это помогает  расслабиться,  -  сказал  он  с
обезоруживающей улыбкой. - Только и всего. Я не буду к тебе приставать. Ведь
это тебя не обидит?
   - Что не обидит? Что ты не будешь ко мне приставать?
   Он пожал плечами.
   - Каждый раз, когда я ложусь спать с женщинами, они  считают  само  собой
разумеющимся, что я буду к  ним  приставать,  и  обижаются,  если  этого  не
происходит. Ты не такая, как они?
   Его лицо стало торжественным, а в черных  глазах  горела  мольба.  Джесси
начинала сдаваться. Он снова  ее  обольстил,  несмотря  на  все  попытки  не
поддаваться. И она не могла на него разозлиться, хотя  очень  этого  хотела.
Как бы то ни было, Диллон всегда был с ней честен, иногда даже слишком, и  у
нее не было оснований не доверять ему сейчас. Хотя она  понимала,  что  надо
бежать, сердце умоляло остаться.
   Сегодня вечером она  впервые  увидела  перед  собой  уставшего  человека,
снявшего с себя одежду крестоносца. Человека, который хотел нормальной жизни
или хотя бы нескольких спокойных часов.
   Она даст ему то  немногое,  о  чем  он  просит,  в  те  несколько  часов,
оставшихся в их распоряжении.
   - Хорошо, - наконец согласилась Джесси, - но одно  неверное  движение,  и
меня здесь нет!
   - Хорошо, мэм!
   Улыбнувшись, он взял ее за руку и повел по лестнице на второй  этаж,  где
перед взглядом Джесси предстала двуспальная  кровать.  Однако  она  казалась
слишком маленькой, чтобы приютить их обоих.
   Джесси невольно замедлила шаг, и Диллон слегка сжал ее руку. Пожатие было
мягким и ласковым.
   - С какой стороны ты хочешь лечь? - спросил он.
   Она перевела взгляд с кровати на него.
   - Что?
   - С какой стороны ты обычно спишь? Джесси попыталась вспомнить.  Но  ведь
до сих пор она всегда спала одна.
   - По-моему, посередине.
   - Ага, понятно. Ну, ничего. Я лягу справа, а ты займешь середину. Так мне
будет удобнее тебя обнимать.
   Почему-то Джесси стало не по себе, и она немного отстранилась.
   - Ты знаешь, мне что-то не очень хочется спать. Может, я  подожду  внизу,
пока ты...
   - Чего ты боишься, Джесси? - Диллон осторожно приблизился к ней. -  Меня?
Или себя? Она расправила плечи и снова отстранилась.
   - Я ничего не боюсь. Просто мне  не  очень  хочется  спать  в  обнимку  с
человеком, с которым только-только познакомилась.
   - Мы с тобой прекрасно сидели в обнимку  на  кушетке.  Какая  разница?  -
вкрадчиво спросил он.
   - Так то было на кушетке, а не в постели. Диллон улыбнулся:
   - Ты никогда не занималась любовью на кушетке? Ни разу?
   - Может быть, это  тебя  удивит...  -  Джесси  сделала  небольшую  паузу,
собираясь объявить ему, что еще никогда и ни с кем не занималась любовью.
   - Что удивит? - он улыбнулся, снова приблизился к ней и взялся за кончики
волос. - Что ты собираешься сказать, Джесси? Удиви меня! - подзадорил он.
   - Ничего. - Она шагнула к кровати, стараясь держать дистанцию. -  Похоже,
я устала сильнее, чем казалось. Может, мы наконец ляжем и покончим с этим?
   - Конечно!
   Диллон снял с полки стеганое  одеяло.  Джесси  устроилась  у  стенки,  он
накрыл ее и лег рядом, внимательно следя, чтобы одеяло их разделяло.
   Несколько минут прошло в абсолютном молчании, потом он еле слышно позвал:
   - Джесси.
   - Да? - Вдруг охрипшим голосом ответила она после некоторой паузы.
   - Я не хотел тебя обидеть. Наверное, я юрист до  мозга  костей.  Не  могу
обойтись без дебатов. - Он повернулся и осторожно  положил  руку  на  одеяло
там, где было плечо. - А может, я хочу узнать тебя получше, а ты  что-нибудь
рассказываешь о себе, только когда злишься и теряешь осторожность.
   Джесси хотела крикнуть: перестань же наконец.  Как  трудно  противостоять
такому тарану, прошибавшему ее защиту.  Но  когда  он  добрый,  искренний  и
мягкий, ей так хотелось в его объятия. Ей хотелось, чтобы как  можно  скорее
наступила та ночь, которая заслуживала, чтобы ждать ее всю жизнь.
   - Джесси! - Он приподнялся на локте и потянулся к ней.
   Подчиняясь неподвластной ей силе, Джесси осторожно повернулась и  увидела
его глаза, блестящие,  как  озера  в  лунном  свете,  смотревшие  на  нее  с
ожиданием. Лицо было чувственным и серьезным. Сердце ее  забилось,  стремясь
узнать тайну, которую Диллон мог ей открыть.
   - Ты спишь?
   Не полагаясь на свой голос, Джесси покачала головой.
   - Ты больше на меня не сердишься? Она снова покачала головой.
   - Я очень рад. - Диллон тепло улыбнулся и погладил  ее  по  щеке.  -  Мне
нравится твое лицо. Твоя кожа, твои волосы, твои глаза. - И  вдруг  отдернул
руку. - Нам надо отдохнуть. Не хочу, чтобы ты заболела из-за того, что я  не
даю тебе спать.
   Джесси повернулась на бок и стиснула руками колени. Еле-еле удержалась  и
не схватила его руку, не притянула его к себе. Она безумно его  хотела.  Она
хотела того немыслимого экстаза, который, она знала, он мог ей дать.
   Ничего подобного она еще не испытывала. Вдруг  острая  боль  пронзила  ее
живот.
   Новый приступ жестоко напомнил, что не все  в  ее  организме  в  порядке.
Джесси глубоко вздохнула и не смогла выдохнуть, пока  боль  не  утихла.  Эта
боль, сильная и острая, приносила  все  же  намного  меньше  страданий,  чем
постоянная мысль о том, что она никогда не узнает радости материнства.
   Диллон зашевелился и во сне подвинулся ближе к ней. Джесси тоже  тихонько
передвинулась к центру  кровати,  пока  не  почувствовала,  что  его  колени
уперлись ей в бедро. Не просыпаясь, он  обхватил  ее  рукой  за  талию.  Она
улыбнулась и провалилась в  полусонный  фантастический  мир,  где  они  были
вместе, рядом, и этого было достаточно.
   Она никогда не сможет стать такой женщиной, какой ее хотел видеть Диллон.
Не сможет родить ему ребенка, скрываться, не сможет понравиться  его  матери
или выдать себя за его сестру. Скоро она  уедет,  а  он  останется  приятной
мечтой. Она будет думать о том, как бы все сложилось, если бы судьба была  к
ней хоть немножечко добрее. Подумав об этом, Джесси еще плотнее прижалась  к
Диллону.
   Когда она снова открыла глаза, комната была полна  теней.  Белый  потолок
над кроватью слегка освещался горевшей на первом  этаже  лампой,  но  слабый
свет не мог разогнать мрак в углах. Диллон прижался лицом к ее  шее,  и  она
ощущала кожей его дыхание.
   - Ты тоже проснулась? - Он пробрался сквозь занавес ее волос  и  коснулся
губами плеча там, где сполз свитер. Горящая кожа, беш