. Прикосновение  успокоительно  подействовало
на Рэйчел.
   - Неужели проблема только в том, что  Слоан  ничего  не  замечает?  -
спросила Диана. - Вы ведь можете дать понять, как к нему  относитесь.  -
Ее голос стал мягче, когда она добавила:
   - Почему бы вам не поступить таким образом?
   Рэйчел  взглянула  на  Диану,  поражаясь  ее  наивности   и   детской
непосредственности. Существовало очень много причин, по которым  она  не
могла так сделать. Слишком много. Нет, это было просто невозможно.
   Наконец она тихо ответила:
   - Я чувствую себя  виноватой.  -  Она  умолкла  на  минуту,  переведя
дыхание. - Виноватой, потому что умерла моя лучшая подруга.., а я  люблю
ее мужа. - Ее глаза наполнились слезами. Но она  справилась  с  собой  и
продолжала:
   - Я покушаюсь не только на ее мужа, но и на ее  детей.  Я  люблю  их.
Хочу, чтобы моя жизнь принадлежала ИМ.
   Она прикоснулась дрожащими кончиками пальцев ко лбу.
   - Я не могу даже выразить, насколько мне тяжело. Я все время думаю об
этом, хочу этого, мечтаю, чтобы это произошло.  Уже  бог  знает  сколько
времени.
   Она опустила  руки  на  колени  и,  склонив  голову,  добавила  почти
шепотом:
   - Я ужасный человек.
   - Вы ошибаетесь, - воскликнула Джейн, - вы не делаете ничего  дурного
и ни в чем не виноваты перед Оливией, ни в чем.
   Рэйчел не могла понять, почему Диана остается  спокойной.  Она  молча
смотрела на нее темными прекрасными глазами индейской женщины.
   - Почему вы ничего не говорите, Диана? спросила Рэйчел. Ее голос  был
напряженным, требующим ответа.
   Диана продолжала молчать, а затем наконец сказала:
   -  Прежде  всего,  говоря  о  ваших  чувствах  к  Слоану,  не   стоит
примешивать сюда Оливию.
   Она не имеет к ним никакого отношения. Ваша жизнь - это  ваша  жизнь.
Можете быть уверены, что со времени смерти жены он не мог не измениться.
Смерть пролагает черту между людьми, и теперь ваши отношения уже не  те,
какими они были, когда Оливия была жива.
   Она снова замолчала. Рэйчел терпеливо ждала продолжения. По выражению
лица Дианы было понятно, что она  сказала  не  все,  что  собиралась,  и
Рэйчел вдруг поняла, что ее мнение является для нее крайне важным.
   - Не знаю, верующий вы человек или нет, но я верую в  то,  что  после
смерти человек становится истинным светом любви. И я не сомневаюсь,  что
Оливия желает, чтобы вы  были  счастливы.  Я  уверена,  что  она  желает
счастья и Слоану. И уж конечно же, своим детям.
   Возможно, если бы Диана и Джейн давно уже были се близкими подругами,
их советы действительно оказали бы на Рэйчел решающее действие,  но  она
была знакома с ними слишком недавно, чтобы довериться их суждениям.
   Ей хотелось верить, что Диана  права.  Хотелось  верить,  что  Оливия
действительно желала счастья здесь на земле и  ей,  и  Слоану.  Но  дело
слишком деликатное. И решиться на что-то так трудно. Рэйчел  была  очень
расстроена.
   По крайней мере мнения двух подруг заставили ее взглянуть на ситуацию
иными глазами и отнестись к ней более оптимистично.

Глава 5

   Никогда за все годы своего  одинокого  отцовства  Слоан  не  был  так
подавлен.  Он  даже  представить  не  мог,  что  когда-нибудь  доведется
пережить такое.
   Он ушел из офиса сразу после обеда, чтобы забрать Сидни  из  школы  и
отвезти ее к дантисту.
   По дороге домой дочь сообщила  ему,  что  на  следующий  день  должна
состояться зимняя школьная ярмарка. Субботняя ярмарка относилась к очень
важным событиям, поскольку на деньги,  вырученные  от  нее,  пополнялась
школьная библиотека.
   - Мне нужно шестьдесят пирожных для продажи, - сказала Сидни.
   Первой мыслью Слоана было отругать дочь за то, что она не сказала ему
об этом раньше, а дождалась самого  последнего  момента,  когда  времени
оставалось в обрез. Однако он заставил себя сдержаться,  разумно  решив,
что этим делу все равно не поможешь.  Было  уже  слишком  поздно,  чтобы
ехать в кондитерскую  и  заказывать,  пирожные,  поэтому  они  купили  в
супермаркете сахар, ваниль, масло, яйца и шоколадный порошок, чтобы  все
приготовить самим. Он не сомневался, что  им  удастся  испечь  пирожные,
особенно если все три дочери возьмутся помогать ему.
   Он был уверен, когда грузил сумки в багажник машины, что  у  них  все
прекрасно получится.
   Ему  представлялась   старомодная   и   очаровательная   идиллическая
картинка, когда отец с дочерьми вместе готовят пирожные.
   Теперь он находился на кухне, изучая рецепт приготовления  шоколадных
пирожных. Он был совсем один.
   По прибытии домой Сидни заявила, что не может ему помочь, потому  что
ей необходимо по требованию миссис  Дэлли  нарисовать  три  плаката  для
ярмарки и, если она  не  выполнит  задание,  миссис  Дэлли  будет  очень
рассержена. И вообще у нее очень  много  уроков,  да  еще  нужно  писать
сочинение.
   Слоан принялся ворчать, накричал на Сидни, отругал ее, и совесть  его
не мучила.
   Дети. Они способны довести кого угодно.
   Он высыпал два стакана муки, добавил яйца, сахар, как было указано  в
рецепте, чайную ложку соли, соды и ванили. Но  как  только  он  принялся
размешивать все, что положил в миску, мука полетела  в  разные  стороны,
оседая на рукавах его рубашки и брюках. Он бросил свое  занятие  и  стал
искать полотенце.
   В это время вместе с Софи и  Сашей  из  офиса  приехала  Рэйчел.  Она
появилась, как раз когда Слоан сражался на кухне с тестом. Рэйчел  часто
выручала его с дочерьми. Вот и сегодня из-за проблемы с зубами  Сидни  у
него не было возможности забрать из школы Сашу и  Софи.  Поэтому  Рэйчел
поехала за ними и привезла девочек в офис. Пока она была занята работой,
они даже успели сделать уроки. Так Слоану удавалось  избегать  ситуации,
которая  всегда  беспокоила  его,  -  возвращения  детей  из  школы  без
взрослых.
   Иногда, приехав домой вместе с девочками,  Рэйчел  готовила  ужин.  И
сейчас Слоан возблагодарил небеса за ее появление, рассчитывая на помощь
в приготовлении пирожных. Войдя на кухню вместе с Софи и  Сашей,  Рэйчел
поставила на стол принесенную ею коробку с продуктами,  что  было  очень
кстати в теперешней ситуации.
   Слоан прекратил свои бесполезные  усилия,  а  девочки,  переодевшись,
принялись разбирать школьные рюкзаки,  пока  отец  расставлял  на  столе
тарелки. В такие вечера Рэйчел всегда оставалась ужинать с ними.  Однако
после  новогоднего  инцидента  их  отношения  стали  более   натянутыми,
несмотря на ее заявление, что это был всего  лишь  абсолютно  ничего  не
значивший поцелуй.
   Может быть, для нее он и не значил ничего, но Слоан испытал настоящее
потрясение, которое не мог забыть. Оно оставило неизгладимый след в  его
душе и заставило посмотреть на Рэйчел другими глазами.
   Неожиданно он спросил:
   - Вы останетесь? Я имею в виду, поужинать с нами?
   - Ты что, папа! - сказала Саша. - Рэйчел же  всегда  остается,  когда
привозит нас.
   Рэйчел улыбнулась ему с некоторым напряжением  и  быстро  кивнула.  А
затем начала открывать коробку.
   - С Сидни все в порядке? - спросила она.
   Он кивнул.
   - Да, дырка в зубе была маленькой, и заморозка даже не понадобилась.
   - Хорошо, потому что я знаю, как она боится уколов.
   - Это кто боится? - спросила Софи, усаживаясь за стол.
   Слоан взглянул на дочь и спросил:
   - А кто принесет салфетки и лед?
   Она закатила глаза и, вздохнув, пошла за салфетками.
   - Пойду позову Сидни, - сказала Саша и выскользнула из кухни.
   - Что же  у  вас  здесь  происходит?  -  спросила  Рэйчел,  глядя  на
рассыпанную по полу муку и миску с тестом.
   Слоан тяжело вздохнул.
   - Завтра зимняя школьная ярмарка. Сидни  сказала,  что  нужно  испечь
шестьдесят пирожных.
   - Ой, точно! - сказала Софи, принесшая лед. И мне тоже нужно принести
в школу пирожные.
   Слоан помрачнел. Он, кажется, начинает терять терпение.
   - Что значит тоже? - спросил он, негодующе посмотрев на дочь.
   Софи пояснила:
   - Мне тоже нужны пирожные, шестьдесят штук.
   Рэйчел и Слоан притихли, в ужасе переглянувшись.
   - Саша! - крикнул он, не в силах больше сдерживаться.
   Дочь появилась на кухне вместе с Сидни.
   - Что такое? - спросила она.
   Но Слоана беспокоил только один вопрос:
   - Тебе нужны пирожные для завтрашней ярмарки?
   - Всего шестьдесят штук.
   Слоан откинулся на спинку стула. В глазах у него потемнело.
   - Как мы приготовим сто восемьдесят пирожных за ночь?
   Софи посмотрела на него в изумлении:
   - Мы? Мы с Сашей не можем. Мы должны сделать рекламное объявление для
ярмарки.
   - И не забывай, - добавила Саша, - у нас еще...
   - Я уже знаю, - прервал их отец, раздражаясь  еще  больше,  -  у  вас
много уроков на понедельник.
   Саша кивнула.
   - Ничего, я вам помогу, - быстро отозвалась Рэйчел.
   - О нет, я не могу допустить, чтобы вы потратили на это  вечер  перед
выходными, - возразил Слоан.
   - Ерунда. - Она помешала рис в кастрюле.
   Он задумался. Возможно, вдвоем им бы и удалось справиться.
   - Я только боюсь, нам не хватит продуктов...
   - После ужина я схожу за всем недостающим, пока вы будете размешивать
то, что уже лежит в миске. Не беспокойтесь. Мы справимся.
   Слоан улыбнулся,  услышав  ее  оптимистические  заверения.  Рэйчел  -
удивительная женщина, в ее присутствии все вокруг преображается.
   Пока они с Рэйчел отмеряли порции, замешивали тесто и разливали его в
формы, Слоан вы-. ступал в роли  внимательного  ученика.  Ее  кулинарное
мастерство ничем не уступало организаторскому таланту на работе. В офисе
ее административные способности ни у кого не  вызывали  сомнения  -  они
были безупречны. Она утверждала, что всему  обучилась  по  ходу  дела  и
никогда раньше не была знакома с тонкостями  приготовления  выпечки.  Но
она сразу же сообразила, что надо добавить в тесто и как его разделать.
   Вечером, когда первая партия выпечки была готова, теплая и мягкая,  с
густым ароматом шоколада, Рэйчел, прищурившись, предупредила Слоана, что
он получит по рукам, если только покусится хотя бы на одно из  пирожных.
Он рассмеялся в ответ, но пообещал сдержаться, пока не  будут  готовы  и
вынуты из духовки  все  сто  восемьдесят  штук.  Только  тогда,  сказала
Рэйчел, ему будет позволено удовлетворить свою страсть к сладкому.
   Но он жаждал пирожных  не  только  из-за  их  потрясающего  запаха  и
аппетитного вида. Причина заключалась и в том, что они были приготовлены
Рэйчел и напоминали ему вкус ее губ во время поцелуя  на  вечеринке.  Он
вновь и вновь мечтал ощутить его.
   Наблюдая,  как  она  ловко  перекладывала  пирожные  на   сетку   для
охлаждения, Слоан видел ее губы, соблазнительно поблескивавшие  в  свете
лампы. Чтобы заставить себя отвлечься от них, он сосредоточил  все  свое
внимание на коробке, в которую складывались уже остывшие пирожные.
   Как она хороша сейчас, хлопочущая и раскрасневшаяся! Что бы он  делал
без нее! Она всегда приходила на помощь, всегда была рядом,  особенно  с
тех пор, как он остался один с детьми. Что же теперь стоит  между  ними,
что мешает ему?
   - Что-то не так? -  спросила  Рэйчел.  -  Вы  как-то  очень  печально
выглядите.
   - Ничего, - поспешил ответить он.
   Слишком поспешил, как будто его действительно что-то угнетало.  Такая
нарочитость не укрылась от Рэйчел. Она обеспокоенно взглянула на Слоана.
   Невыносимо. И как поступить теперь, когда она задает прямой вопрос  о
его состоянии, которое он всячески стремился скрыть?
   - Я просто с нетерпением мечтаю заполучить  пирожное  из  коробки,  -
солгал он, чтобы успокоить ее.
   Ее губы и жажда поцеловать их замучают меня до смерти,  думал  Слоан.
Нет, он не мог позволить  себе  выдать  свои  переживания.  Он  все  еще
сомневался в своих чувствах. Она не представляет себе его  страданий,  и
не надо. Он почти справился с собой, эта маленькая  ложь  оказалась  для
него спасительной.
   - Нет уж, давайте побережем их, - предупредила Рэйчел, - мы не  можем
допустить, чтобы их форма пострадала. Иначе все наши усилия сведутся  на
нет.
   Она была так серьезна, что он Невольно улыбнулся.
   - Конечно, нас никак  не  устроит  принести  их  в  помятом  виде,  -
сдерживая смех, согласился он.
   - Мы не можем стать посмешищем на ярмарке, - сказала Рэйчел, казалось
не замечая его веселого настроения.
   "Я должен сказать тебе о  том,  чего  я  хочу..."  эта  четкая  мысль
внезапно возникла в голове Слоана, краткая и  ослепительная,  как  взрыв
бомбы, и жар разлился по всему его телу.
   Но  он  только  сжал  губы,  чтобы  сдержать  непроизвольное  желание
рассмеяться, отчего лицо его исказила насмешливая гримаса.
   - Только что вы были чем-то расстроены,  удивленно  заметила  Рэйчел,
повернувшись к нему, - а теперь смеетесь. Что на вас нашло?
   - Я и сам не знаю, - честно признался он. По-моему, я просто устал.
   Конечно, усталость. Он прекрасно осознавал, что провел весь  день  на
ногах в  офисе.  Да  и  приготовление  пирожных  весь  вечер  -  слишком
утомительное занятие. Было уже около одиннадцати  часов,  а  встать  ему
пришлось в шесть утра. Он действительно чувствовал себя очень уставшим.
   Именно усталость привела его к зацикленности на губах Рэйчел и вывела
из равновесия.
   Утомление, в самом деле, но какой-то голос говорил  ему:  "Думай  что
хочешь, продолжай лгать себе и дальше, если тебе так удобнее".
   - А теперь, - тихо сказала Рэйчел,  -  вы  снова  помрачнели.  -  Она
вздохнула. - Нам обоим действительно пора лечь спать.
   Он прекрасно знал, что в ее словах нет  никакой  двусмысленности,  но
ничего не мог поделать с собой и улыбнулся в ответ.
   - Я только "за".
   Явный  намек,  сквозивший  в  его  голосе,  заставил  ее   пристально
посмотреть на Слоана. Он и сам  удивился  тому,  насколько  вкрадчиво  и
призывно прозвучали его слова.
   Все внезапно изменилось из-за одной короткой фразы.
   Как будто воздух в одно мгновение раскалился и сердце забилось  чаще.
Он почувствовал, что ему необходимо снять свитер.
   И не он один ощутил перемену. Рэйчел слабо улыбнулась.
   - Если бы, - спокойно сказала она, - я не знала вас так хорошо, Слоан
Рэдклифф, я бы решила, что вы надо мной издеваетесь. Это негуманно.
   Он с растерянной улыбкой посмотрел на нее.
   - Может быть,  вы  все  же  не  знаете  меня  настолько  хорошо,  как
полагаете.
   Он-то уж точно себя не знал. Он и представить не мог, что с ним может
такое твориться.
   Тысячи противоречивых импульсов терзали его.
   Он испытывал невыносимые мучения.
   Ее медовые глаза блеснули, когда она ответила.
   - Возможно, вы правы.
   У него вырвался невольный смешок.
   - Я рад, что хотя бы не так предсказуем, - Он смотрел в ее  глаза.  -
Приятно знать, что я могу удивить вас после стольких лет знакомства.
   Когда он говорил, от него исходило  нечто  похожее  на  магнетическое
чувственное притяжение. Он приблизился к  ней  настолько,  что  их  лица
почти соприкасались.
   - Предсказуемость и косность - слова, которые я бы никогда  не  стала
использовать применительно к вашему характеру. - Она повысила голос:
   - Я бы сказала - напротив:  совсем  недавно  вы  повели  себя  весьма
неожиданным образом.
   Ее темные глаза были полны изумления, а рот приглашающе полуоткрылся.
   Ему так хотелось поцеловать ее губы. Она, конечно, об  этом  даже  не
догадывалась, стоя перед ним и словно пребывая в  какой-то  лунатической
растерянности.
   Слоан не думал ни о  чем.  Ему  хотелось  поступить  необдуманно.  Он
жаждал наконец поддаться  страстному  импульсу,  не  задумываясь,  какой
оценки заслуживает.
   Где-то  в  самой  глубине  сознания  он  жаждал  близости  с  Рэйчел,
прикосновения к ее губам.
   Даже  не  реального  поцелуя,  а  некоего   тесного   энергетического
контакта. Она быстро, коротко вздохнула, и он ощутил прохладу ее дыхания
на своей коже.
   Она явно была удивлена  его  поведением.  Вообще-то  он  и  сам  себе
удивлялся. Однако ему меньше всего хотелось анализировать сейчас причины
происходящего. Повинуясь ее очарованию,  он  привлек  Рэйчел  к  себе  и
прижался губами к ее губам. Кровь бешено застучала у него в висках.
   Он почувствовал во рту сладкую горечь шоколада и отступил от  Рэйчел,
посмотрев ей в глаза:
   - Вы все-таки съели пирожное.
   Глаза заблестели, несмотря на то что она  хмурилась.  Слоан  подумал,
что не видел ничего более сексуального в своей жизни, чем  выражение  ее
лица в эту минуту.
   - Только кусочек, - пояснила Рэйчел, -  пока  вы  укладывали  девочек
спать.
   Теперь уже не расхохотаться было невозможно.
   - Но вы обещали побить меня, если я съем хоть одно.
   Ее лицо виновато вытянулось.
   - Я же не по-настоящему собиралась вас побить...
   - И правда, - согласился Слоан, кивнув,  -  вы  только  сказали,  что
дадите мне по рукам.
   Выражение виноватости на ее лице усилилось.
   - Неужели я так сказала?
   Она выглядела глубоко раскаявшейся, отчего возбуждение Слоана  только
возросло.
   - Знаете, как в книгах советуют  поступать  с  плохими  девочками?  -
Слоан подвинулся еще ближе, На ее лице  появилось  намеренно  испуганное
выражение.
   - И как же?
   - Наказывать их, - ответил он нежно.
   - Каким же образом? - в тон ему спросила Рэйчел.
   - Поцелуями.
   - О, ужас.
   В ее глазах что-то сверкнуло. Неуловимое и таинственное.
   Атмосфера накалилась до предела. Множество воспоминаний  и  всяческих
мыслей атаковали его сознание, но ему удалось отогнать их от  себя,  как
досадную помеху.
   Ее пальцы погрузились в его волосы.
   - Вы хотите так сурово наказать меня... - прошептала Рэйчел,  -  так,
как я того заслужила...
   Наконец их губы соединились в поцелуе.
   Лунный свет холодной ясной ночи освещал заснеженные  ветви  деревьев.
Рэйчел дрожала от холода, сидя у раскрытого окна в своей комнате.
   Но она даже не пошевелилась, чтобы взять с постели одеяло и укрыться.
   Возможно, именно в тепле  и  комфорте  она  сейчас  нуждалась  меньше
всего. Ей нравились холод и  темнота  ночи,  она  совершенно  ничего  не
чувствовала. Гусиная кожа,  стучащие  зубы,  оцепенение.  Ее  как  будто
парализовало.
   Чувство вины, которое теперь нахлынуло на нее, было  более  острым  и
сильным, ранило глубже, чем  леденящее  дыхание  зимы,  лившееся  сквозь
старое открытое окно.
   Как могла она так бесстыдно флиртовать со Слоаном?
   Он устал. Он сам сказал об этом. Все потому, что он поддразнивал  ее.
Его жаркий поцелуй явно не мог быть просто случайностью. Она должна была
остановить его.  Она  должна  была  быть  бдительной.  По  крайней  мере
попытаться остановить. Когда он начал делать глупости,.., когда он начал
с ней флиртовать.., следовало проявить благоразумие.
   Но она ничего не сделала. Она не способна была рассуждать и поддалась
искушению.
   Почему она позволила ему подойти так близко и сказать:
   - Перестаньте мучить меня и поцелуйте.
   Ну,  возможно,  не  следовало  резко  отстранять   его,   но   стоило
поинтересоваться, что происходит. Помочь прийти в себя. Рэйчел вздохнула
и задрожала от холода.
   - Прости меня, Оливия, - прошептала она, глядя в окно, в надежде, что
ее слова достигнут небес и будут услышаны подругой.
   Слезы заструились по ее щекам.
   - Прости меня... Я поступила ужасно. Я предала тебя.
   Рэйчел чувствовала себя распущенной, продажной  женщиной.  Все  самые
грубые слова приходили ей на память, когда она думала о своем поступке.
   Она могла бы рассмеяться, припомнив, как Оливия называла тех, кто  ей
не нравился, в пору  их  детства.  Но  она  не  смеялась.  Она  даже  не
улыбнулась.
   Ей вспомнился совет, который дала ей Диана во время беседы в кафе.  И
Рэйчел даже позволяла себе думать, что это была правда. Однако  мысль  о
том,  что  Оливия  хотела  бы,  чтобы  она  и  Слоан   были   счастливы,
соединившись,  не  казалась  Рэйчел  правдоподобной.  Оливия   потратила
слишком много сил, ей пришлось слишком долго бороться за свое счастье со
Слоаном, чтоб