что это был ее первый близкий контакт  с  опытным  мужчиной,
которому удалось соблазнить ее очень точно рассчитанным сочетанием желания и
сдержанности.
   Она также пыталась убедить себя, что с ее стороны это было любопытство. И
предсвадебная нервозность. Она, Роми, никогда не целовала  никакого  другого
мужчину, кроме своего жениха, и какой, думала она, может быть вред от одного
поцелуя? Одно краткое мгновение безумия - перед тем, как возложить  на  себя
пожизненное обязательство, которым является брак, - вполне естественно.
   В  странном,  отгороженном  мирке  застрявшего  лифта  события  приобрели
оттенок  нереальности.  В  теплой  темноте  было  проще  простого   уступить
стихийному желанию, не испытывая никакого стыда.
   - Об этом, - прошептала она в ответ и подставила ему лицо.
   Ее рот пах зубной пастой, а от кожи и волос исходил слабый аромат  умытых
дождем лугов. Доминику ее вкус и запах показались  необыкновенно  чистыми  и
свежими. Все равно что неторопливое мытье под душем в  конце  рабочего  дня,
проведенного в пыльном городе. Или  освежающий  глоток  воды  после  долгой,
томительной жажды.
   О Господи, мысленно возразил он себе, уж не из-за воздержания ли так живо
работает твоя фантазия? Не из-за того ли, что у тебя  больше  года  не  было
женщины? Но тут он ощутил, как  под  его  губами  раскрываются  ее  губы,  и
непреодолимая волна желания исторгла  у  него  короткий,  мучительный  стон,
заставив его с еще большей страстью впиться в ее рот,  г  Роми  намеревалась
только поцеловать его, но, ощутив потребность, которая была гораздо  сильнее
ее благих намерений, скоро уже наслаждалась: она запустила свои пальцы в его
густые темные волосы и тихо вскрикивала, податливая и  жаждущая,  когда  его
пальцы скользили по тугим, упругим холмикам ее грудей.
   - Вы не должны этого делать! -  произнесла  она,  задохнувшись,  и  слова
неохотно падали у нее с губ.
   - Знаю, но ведь вы убили бы меня, если бы я остановился, да?
   Скажи "нет", подсказывала  ей  какая-то  частичка  мозга,  еще  способная
мыслить трезво. Ну же, скажи это.., скажи это!
   - Да! Да! Да! Да, я бы убила вас!
   Он засмеялся, но не совсем уверенно, словно сила ее желания испугала его.
Подобная  страстность  показалась  ему  несовместимой  с  обликом  белокурой
невинной девушки. Если только эта невинность не фальшивая, подумал он.
   Его губы медленно двигались по изящному  изгибу  ее  подбородка,  устилая
этот путь легкими как перышко поцелуями, которые,  казалось,  возбуждали  ее
еще сильнее. Ее голова беспомощно откинулась назад, и с какой-то чувственной
импульсивностью она подставила груди его губам.
   Роми вся пылала, когда он завернул вверх ее тенниску и открыл ее торчащие
груди в кружевных чашечках лифчика.  Она  ощутила  прохладное  прикосновение
воздуха к горевшей коже, когда он  расстегнул  застежку  лифчика  впереди  и
нетерпеливо отвел в сторону тонкую материю.
   А когда мужские губы коснулись ее груди, то наслаждение  оказалось  почти
таким же невыносимым, как и огорчение, которое она испытывала, понимая, что?
Должна положить конец этому безумию.
   Еще одна минута, пообещала она себе. Я остановлю его через минуту.
   Но он резко притянул ее к себе, и она ощутила, как ее тело извивается под
жестким давлением его тела. Их рты  неистово  сомкнулись,  а  поцелуи  стали
жгучими  и  страстными,  потому  что  оба  безуспешно  пытались   достигнуть
наивысшего удовлетворения одними лишь поцелуями.
   Если бы в лифте было достаточно  места,  чтобы  уложить  ее  на  спину  и
овладеть ею, то, подозревал Доминик, он так бы и сделал. Но,  разумеется,  в
данных обстоятельствах он сам должен все это прекратить. И немедленно.
   Он прерывисто вздохнул.
   - Если мы не остановимся, -  хриплым  шепотом  проговорил  он,  -  то  вы
знаете, что произойдет?
   Звук его голоса  должен  был  бы  привести  Роми  в  чувство,  но  ничего
подобного не случилось. Ей казалось, будто  она  нечаянно  забрела  в  некое
заколдованное место, откуда ей не уйти.
   Оставив его вопрос без ответа, она просто снова и снова целовала его  шею
и мочку уха. Когда  она  провела  ладонями  по  его  мускулистой  груди,  то
почувствовала, как он содрогнулся. И услышала, как  он  застонал,  скользнув
рукой  по  ее  бедру.  А  когда  кончик  его  пальца  легонько  прошелся  по
увлажнившемуся шелку ее трусиков,  Роми  от  наслаждения  едва  не  лишилась
чувств.
   Она услышала, как он издал какое-то короткое, резкое  восклицание,  когда
ощутил растущее в ней напряжение.
   На мгновение он замер, а когда заговорил, то было похоже, что он огромным
усилием выталкивает из себя слова.
   - Хочешь.., чтобы я.., остановился?
   Ей не было  видно  его  лица,  но  мягкость  его  голоса  рассеивала  все
сомнения, к которым  она  и  так  упрямо  отказывалась  прислушиваться.  Она
открыла рот, но не могла произнести ни звука, а тем временем ее тело  начало
реагировать весьма необычным образом на возобновившееся поглаживание.
   Она ощутила, как  у  нее  внутри  нарастает  горячая,  вибрирующая  боль,
управляемая умелой лаской его пальцев, которая  подводила  ее  все  ближе  и
ближе  к  невообразимому  восторгу.  Она  стояла  на  краю   чего-то   столь
прекрасного, о чем едва  осмеливалась  думать  -  из  страха,  что  все  это
окажется лишь плодом ее воспаленного воображения.
   - Хочешь? - повторил он. Потом еще раз сказал:
   - Хочешь? - но уже более настойчиво.
   Остановиться? Это слово просочилось в ее затуманенный страстью  мозг,  но
почти не запечатлелось там. Роми пыталась заговорить, но пересохшее горло не
повиновалось ей. Остановиться? Да ведь земля перестанет вращаться,  если  он
сейчас остановится. Она попробовала отрицательно  покачать  головой,  но  не
знала, заметил ли он, потому что он, по-видимому, взял решение на себя.
   Легкие движения его  пальцев  убыстрялись  и  стали  другими.  Она  снова
испытала то невыразимо прекрасное ощущение, только  на  этот  раз  оно  было
восхитительно близко, опасно близко. И когда близившееся мгновение  настигло
ее, Роми судорожно вцепилась в плечи мужчины, откинув назад голову.
   - О нет! - выдохнула  она,  не  веря  в  то,  что  происходит,  когда  ее
поглотило наслаждение. - Нет!
   Он усмехнулся, увидев, как расширились  ее  зрачки,  и  стал  завороженно
наблюдать, как выгнулась ее спина и застыли в неподвижности руки и ноги.  Он
услышал, как она негромко вскрикнула, достигнув пика, и тогда волна  желания
накатила на него - такая сильная, что смыла все остатки здравомыслия.
   - Это было хорошо? - прошептал он ей в ухо, еще крепче сжимая вокруг  нее
кольцо рук.
   После того как судороги утихли и Роми нашла обратную  дорогу  в  реальный
мир, она с удовольствием обнаружила, что он снова нежно гладит ее волосы.
   - Ты же знаешь, что хорошо, - пробормотала она в сонном восторге.
   - Тогда почему бы  тебе  не  переместиться  теперь  наверх?  -  вкрадчиво
предложил он.
   У Роми округлились глаза, когда она поняла, чего именно он от нее хочет.
   Роми так и не узнала,  каков  был  бы  ее  ответ  на  его  искусительское
предложение, потому что откуда-то сверху до них  донеслись  скрипучие  звуки
вновь пробудившихся к  жизни  механизмов  и  громкие,  встревоженные  голоса
людей. В следующую секунду вспыхнул свет и обрисовал всю картину.
   Картина была весьма эротическая и чрезвычайно компрометирующая.
   Роми раскинувшись лежала  на  полу  в  позе,  выражавшей  экзальтацию,  а
темноволосый мужчина торопливо натягивал ее юбку на обнаженные бедра.
   Опять послышался чей-то крик.
   Доминик выругался на языке, которого Роми никогда раньше не слышала.
   Она села на полу.
   - Что вы сказали? - едва выговорила она слабым, дремотным голосом.
   Он сокрушенно взглянул на нее.
   -  Вам  лучше  этого  не  знать.  Я  только  что  здорово  обругал  наших
спасателей.
   - Смешной язык, - зевнула Роми.
   - Это кантонский диалект китайского. - Он улыбнулся, глядя ей в глаза,  и
Роми тоже улыбнулась в ответ. Но тут значение  сказанного  им  поразило  ее,
словно удар в солнечное сплетение.
   - Кантонский китайского? - прошептала она.
   - Ну да. - Мужчина ловко застегнул на ней лифчик и натянул тенниску. - На
нем говорят...
   - ..в Гонконге, - сказала упавшим голосом Роми, когда на  нее  обрушилась
вся глыба неимоверно ужасной правды.
   - Верно. А откуда вам это известно? - Он впился в нес  глазами,  а  потом
лицо его застыло - жуткая правда дошла до него.
   - Нет! - яростно выкрикнул он и с силой ударил ладонью по дверце лифта. -
Ради всего святого, скажите мне, что это не так!
   Этого Роми сделать не могла, но ей было  необходимо  сказать  ему  другую
вещь. Что случившееся с ней было ей неподвластно и что ее поступок не  в  ее
характере и непонятен ей самой.
   - Выслушайте меня, пожалуйста. Я просто хочу, чтобы вы...
   Но он заставил ее замолчать, бросив на нее  яростный,  полный  отвращения
взгляд.
   - Вас зовут Роми Солзбери, а меня - Доминик Дэшвуд,  -  сказал  он  таким
голосом, словно его вот-вот вырвет. - И завтра  я  должен  быть  шафером  на
вашей свадьбе с Марком Акройдом.

Глава 3

   Позвякивание льда в стаканах наконец вернуло Роми к действительности,  но
потребовалось  несколько  секунд,  чтобы  повергавший  в  дрожь  кошмар   ее
воспоминаний рассеялся. Проглотив отвратительный комок в горле, она  подняла
голову и увидела, что Доминик ставит поднос с напитками на маленький столик.
   Он передал ей запотевший стакан, до краев наполненный соком, и окинул  ее
быстрым и жестким изучающим взглядом.
   - Отправились в приятное путешествие по дорогам воспоминаний, а, Роми?  -
насмешливо спросил он.
   - Приятное? - выговорила она, едва не поперхнувшись  соком  манго.  -  Вы
шутите? Он вздохнул.
   - Значит, вы из тех людей, что переписывают историю  так,  чтобы  она  их
устраивала, верно?
   - Я не понимаю, что вы хотите  этим  сказать.  Он  опустился  в  глубокое
кресаю прямо напротив Роми, давая ей возможность беспрепятственно  лицезреть
его  кажущиеся  бесконечно  длинными  ноги,  и  одарил  ее   до   отвращения
самодовольной улыбкой.
   - Полагаю, что вы вспоминали наше знакомство?
   Какой толк отрицать это? Тем более что выступивший у нее на щеках румянец
все равно ее выдает.
   - А если даже и так?
   - Тогда вы не унизитесь до лицемерия и не станете отрицать, что  получили
удовольствие? Несколько секунд она ошеломленно молчала.
   - Откуда, черт побери, у вас столько наглости - говорить такое?  -  резко
спросила Роми, взбешенная упорством, с которым он вновь и вновь  возвращался
к запретной теме, сам при этом не испытывая ни малейшего смущения.
   - Мне это не трудно, - протянул он. - Я ведь был там, помните?  Я  держал
вас в объятиях, видел, как под моими пальцами вы...
   - Перестаньте! Сейчас же перестаньте! - Роми грохнула стаканом об стол  и
уставилась на собеседника злым взглядом, хотя гнев ее никак не  подействовал
на  него,  по-прежнему  хранившего  на  лице  бесстрастное  и  до  крайности
раздражавшее ее выражение.  -  Так  вот  зачем  вы  хотели  нанять  меня!  -
взорвалась  она.  -  За  этим,  да?   Чтобы   позлорадствовать   по   поводу
одного-единственного случайного эпизода, который я очень хотела бы забыть?
   - А он действительно такой? - проговорил Доминик как бы в раздумье,  и  в
голосе его,  из-за  особенно  мягкой  интонации,  Роми  послышалась  скрытая
угроза. - Один-единственный и случайный?
   Вся кровь отхлынула от ее лица, а во рту она ощутила резкий и едкий  вкус
- вкус унижения.
   - Вы в самом деле полагаете, - с трудом выговорила она, -  что  я  всегда
так поступаю?
   - Другими словами, предоставляете первому встречному свободный  доступ  к
телу? - издевательски уточнил он.
   Случившееся тогда стало выглядеть еще хуже - как только он выразил это  в
такой грубой словесной форме.
   - Да. - Она протянула было руку за стаканом с соком, но пальцы дрожали, и
она оставила стакан на месте.
   - А почему бы мне так не считать? - Он вопросительно поднял темные брови.
- Сделать такое предположение было бы  вполне  естественно.  Я  не  стал  бы
льстить себе, думая, что вы делаете исключение только для меня.
   - Пожалуйста, не умаляйте моих умственных способностей  своей  притворной
скромностью! - с вызовом сказала Роми.
   - О, вот как? - Он задумчиво потер тронутый синеватой тенью подбородок. -
Но тогда получается, что в моем случае вы сделали исключение, Роми?
   Она не  сразу  нашлась,  что  ответить.  Стоит  ли  признаться,  что  она
действительно сделала исключение в его случае? Действительно  позволила  ему
такие интимные вещи, каких не позволяла  никакому  другому  мужчине,  в  том
числе и жениху? Разве это не приведет с неизбежностью к вопросу: почему?
   А ей меньше всего хотелось, чтобы он задал этот  вопрос.  Потому  что  не
хватало смелости честно ответить на него - даже самой себе.
   Она на мгновение закрыла глаза, чтобы успокоиться, - иначе ей  все  время
мешал его холодный взгляд, - а  когда  снова  открыла  их,  к  ней  частично
вернулась  присущая  ей  способность   быстро   восстанавливать   утраченное
равновесие.
   - Почему бы вам не ответить на  мой  первоначальный  вопрос,  Доминик?  -
спросила она, устремляя на него прямой взгляд  бархатных  карих  глаз.  -  И
заодно не сказать мне без обиняков, зачем вам нужно, чтобы я - именно  я,  и
никто другой, - занималась устройством вашего приема?
   Он сложил руки на груди и принял позу человека, обдумывающего ответ.
   - Затем, что у вас талант. - Увидев, что она от удивления открыла рот, он
засмеялся, но смех прозвучал холодно и цинично. - О, не беспокойтесь,  Роми!
Я  имею  в  виду  не  вашу  способность  быстро   реагировать   на   мужские
прикосновения,  а  ваше  искусство  устроителя  празднеств.  Когда  я   стал
справляться в своем окружении, кто лучше всех может  организовать  несколько
специфический прием гостей в загородном  доме  в  уик-энд,  мне  каждый  раз
называли ваше имя.
   - И это единственная причина, почему вы  хотели  нанять  именно  меня?  -
продолжала допытываться Роми. - Потому что я оказалась лучшей в своем деле?
   - А почему должна быть и еще какая-то?.. - невозмутимо спросил он.
   - Потому что я не забыла, как вы смотрели на меня, когда нас выпускали из
лифта! - воскликнула Роми, живо вспомнившая  то  невыносимо  жгучее  чувство
стыда, которое тогда испытала.  Она  так  и  не  смогла  забыть  леденящего,
выражавшего отвращение взгляда, каким он смотрел на нее. Она  на  всю  жизнь
запомнила этот взгляд! - Вы смотрели, как будто видели  перед  собой  червя,
который только что выполз из-под замшелого камня!
   - Неужели?
   - Вы же прекрасно знаете, что  так  и  было!  И  во  время  свадьбы..,  и
потом...
   Она как-то вытерпела его каменный взгляд на протяжении всей  церемонии  и
уже думала, что худшее позади. Но ошибалась.
   Потом, когда они вышли  из  церкви  и  попали  в  ураган  из  конфетти  и
фотовспышек, Доминик повернулся к Марку и небрежно спросил:
   - Можно мне поцеловать твою жену? Роми видела  и  слышала,  как  Марк  не
задумываясь ответил:
   - Разумеется. Давай, не стесняйся!
   Она попыталась подставить Доминику щеку, но с ним этот номер  не  прошел.
Он даже посмел пошутить!
   - Да ладно тебе,  Роми,  -  протянул  он,  и  она  чуть  не  отшатнулась,
наткнувшись на его холодный, обвиняющий взгляд.  -  Я  как  шафер  наверняка
заслуживаю настоящего поцелуя.
   Он подчеркнул слово "заслуживаю",  придав  ему  двусмысленность,  которую
никто из собравшихся гостей не  смог  бы  понять.  И  это  каким-то  образом
сделало все еще хуже. Эти секретные сообщения,  которыми  они  обменивались,
только усиливали у Роми ощущение тайного сговора, связавшего их.
   Он мягко притянул ее к себе, отвел в сторону развевавшуюся на ветру белую
фату и быстро поцеловал  прямо  в  губы.  Постороннему  человеку  это  могло
показаться самым невинным поцелуйчиком, но Роми-то знала лучше...
   В  этом  коротком,  жгучем  поцелуе  он  как-то  ухитрился  передать  все
отвращение, которое явно испытывал к ней.
   И к себе самому.
   Но  еще  более  унизительным  было  то,  как  она  реагировала   на   его
демонстрацию отвращения.  Уже  одного  прикосновения  его  губ,  на  секунду
накрывших ее рот, оказалось достаточно, чтобы ее охватила дрожь, потому  что
Роми ясно вспомнила, чем именно они занимались накануне ее свадьбы.
   А он заглянул глубоко ей в глаза и понял - да, понял, - что она  все  еще
хотела его.
   Может, он затем и вызвал ее сюда сегодня? Чтобы свести старые счеты? Роми
пристально смотрела на него, удобно расположившегося в кресле,  стараясь  не
показать своего смятения.
   - Вы действительно ожидаете, что я буду работать на вас,  Доминик?  После
всего, что произошло между нами?
   - То есть вы хотите сказать, что для вас это составит проблему?
   - А вы как думали? Разумеется, это составит для меня проблему!
   - Но тогда зачем вы здесь? - холодно осведомился он. -  Вы  приехали  для
разговора о том, возьметесь ли за предлагаемую работу, заранее зная, что я -
это я. Мне точно известно, что в деньгах вы не  нуждаетесь.  Ведь  одной  из
причин, почему вы вышли замуж за Марка, была ваша  жадность  до  его  денег,
верно? Так почему вас потянуло сюда?
   Роми сделала глубокий вдох, решив не отвечать на его несправедливый выпад
в связи с деньгами Марка. Если она начнет это отрицать, он ей все  равно  не
поверит, так что не стоит и стараться. Все, что Роми имеет,  она  заработала
своим трудом. Что касается вопроса о том, зачем она здесь, то на этот вопрос
она могла бы ответить лишь частично.
   - Потому что на светлом и чистом ландшафте моей жизни вы  -  единственное
темное пятно! - со страстью в голосе заявила она.
   Ее слова не вызвали в нем совершенно никакой реакции. Он просто продолжал
смотреть на нее этим смущающим ее бесстрастным взглядом.
   - Неужели? Мне трудно этому поверить, - негромко сказал он, потом заметил
выражение ее лица. - О, поймите меня правильно. Я вижу, почему вы питаете ко
мне такое сильное отвращение и одновременно ощущаете  необходимость  изгнать
меня из своей памяти. Но мне представляется, что в вашей  жизни  есть  пятно
гораздо более крупного размера,  причем  это  пятно  теперь  уже  невозможно
стереть.
   По его обвинительному тону она прекрасно поняла, о чем речь, но все равно
испытывала мазохистскую потребность услышать, как он выскажет это.
   - О чем вы говорите?
   - Я говорю о Марке!  -  Он  буквально  кипел.  -  О  Марке,  которому  вы
преспокойно наставили рога накануне вашей свадьбы! Наверное,  само  по  себе
это можно понять в человеке, имеющем либидо  выше  среднего  -  что,  должно
быть, ваш случай,  если  вы  получаете  удовлетворение  так  легко  и  таким
эксцентричным способом. Но после того, как вы позволили мне  делать  с  вами
все, что я делал, вам не хватило порядочности  исправить  вами  совершенное!
Честно поступить с Марком...
   - И как же я должна  была  бы  честно  поступить  с  Марком,  Доминик?  -
спросила Роми. Голос ее выражал такой же диапазон чувств, как голос робота.
   - Да очень просто, черт побери! Вы должны были сразу же отменить свадьбу!
- резко ответил он.  -  Сказать  Марку,  что  не  сможете  выполнить  своего
обещания! Но нет, где там! Для Роми Солзбери брак с таким богатым человеком,
как Марк, был выходом из положения - а вам ведь очень нужен  был  выход,  не
так ли, дорогая? Настолько, что вы были готовы вступить в этот брак  даже  с
подобным бременем на совести!
   - Так вы считаете, что я использовала брак с Марком как выход из трудного
положения?
   - А вы как думаете?  -  последовал  насмешливый  ответ.  -  Все  знали  о
беспокойной обстановке, в которой вы росли.  Ограниченная,  неразборчивая  в
связях мать...
   Роми зажала уши ладонями, но это не помогло, и она все равно слышала  его
звучный голос, продолжавший порицать ее: