Шэрон КЕНДРИК
   МЩЕНИЕ ИЛИ ЛЮБОВЬ?


Анонс

   "Месть обладает одним пренеприятным  свойством  -  толкает  тебя  в  яму,
которую ты вырыл для другого", - признал Доминик Дэшвуд, сжимая  в  объятиях
Роми. Пять лет  вынашивал  Доминик  план  обольстить  эту  женщину  -  пусть
страдает, как он все  эти  годы...  Но,  осуществляя  свои  коварные  планы,
Доминик вдруг обнаружил, что сам безумно влюбился и мечтает лишь  об  одном:
потратить всю оставшуюся жизнь на то, чтобы сделать Роми счастливой.

Aeaaa 1

   Aоминик Дэшвуд въехал в вычурные,  золотые  с  синим  ворота,  ведущие  в
Сент-Фиакэрз-Хилл, на чуть большей скорости, чем это было необходимо. Но  не
на такой большой, как ему  бы  хотелось,  подумал  он  с  мрачной  усмешкой,
которая  тем  не  менее  неотразимо  красила  его  лицо  -  с  точки  зрения
большинства женщин.
   Он напряг мускулистую ногу, утопил педаль акселератора,  и  темно-зеленый
"астон-мартин" рванулся вперед так, будто им выстрелили.
   Чего бы  Доминику  Дэшвуду  действительно  хотелось,  так  это  оказаться
где-нибудь на широком, пустынном шоссе, где можно выжать педаль до  конца  и
насладиться пьянящим ощущением скорости.  Машины  и  скорость  были  великой
страстью Доминика. В прошлом женщины, случалось,  называли  его  холодным  и
бесчувственным.
   - Ты любишь эту проклятую машину больше, чем меня! - как-то упрекнула его
одна красотка, надув губки.
   И Доминик не мог отрицать справедливости ее упрека. Доминик уложил  ее  в
постель.., в последний раз - потому что она умоляла его об этом и, по правде
говоря, потому что он сам этого хотел, - а потом ушел, гадая о  том,  отчего
он так бесчувствен.
   Что  тут  гадать,  тебе  все  прекрасно  известно!  -  ехидно  проговорил
внутренний голос, и длинные пальцы  Доминика  конвульсивно  сжали  обтянутую
мягкой кожей баранку руля, словно с наслаждением впивались  в  нежную  плоть
женщины. Но не всякой женщины... Он ощутил короткий всплеск  желания,  когда
сбросил скорость на повороте возле здания клуба.
   Чувственный рот Доминика  искривился  при  взгляде  на  девушку  в  белом
костюме для тенниса, выходившую из клуба. Она остановилась как  вкопанная  и
пристально  посмотрела  на  машину,  с  ревом  проносившуюся  мимо.  Женщина
задумчиво сощурила глаза, заметив жесткий, красивый профиль водителя.
   Но Доминик намеренно не встретился с ней  глазами.  Язык  ее  тела  яснее
ясного дал ему понять, что она доступна, а  Доминик  избегал  таких  открыто
доступных женщин.
   Свойственный ему сексуальный магнетизм отравлял  Доминику  жизнь.  Да,  в
юности Доминик им пользовался, даже безудержно  пользовался...  Но  вот  уже
много лет ему хочется помериться силой с такой женщиной, которая не упадет с
ходу в его объятия.
   Та леди, до назначенной встречи с  которой  оставалось  меньше  часа,  не
представляла собой, к сожалению, вызова, какого он жаждал, хотя и сейчас  он
ощущал, как у него по жилам растекается медленный жар,  возникающий  уже  от
одной мысли о ней.
   Ибо Роми Солзбери была вместилищем всего того, что он презирал в женщине.
   Это была сирена, неразборчивая в связях. Во всяком случае,  жизнь  одного
человека она уж точно погубила. И не оставляет его в покое - дольше, чем ему
хотелось бы.
   Под слегка загорелой кожей на его  щеке  заходил  желвак,  когда  Доминик
обгонял другой спортивный  автомобиль,  а  невольное  возбуждение  пробежало
дрожью по позвоночнику в предвкушении забавы, какую он собирался устроить.
   Доминик улыбнулся - но то была холодная, жестокая улыбка, под  стать  его
мыслям об удовольствии, ожидавшем его в ближайшие несколько дней.  Когда  он
кое-кому воздаст по заслугам.
   Целых пять лет Доминик ждал этой минуты, и вот она наконец настала.
   Ему давно пора свести счеты с этой восхитительной мисс Роми Солзбери.

***

   Роми проскочила поворот на Сент-Фиакэрз-Хилл и пробормотала себе под  нос
нечто  довольно  грубое.  Въезд  был  так  хорошо  замаскирован,   что   она
подивилась, как сами-то обитатели его находят!
   Впрочем,  говорят  ведь,  за  что  платишь,  то  имеешь.  А   живущие   в
Сент-Фиакэрз оплачивают - помимо  суперроскошных  резиденций  в  драгоценной
оправе из девяти сотен первоклассных акров графства Суррей - гарантированное
уединение, прочное и надежное.
   Тут уединение,  защищенное  от  любопытных,  с  фотоаппаратами  наготове,
туристов,  жаждущих  узнать,  как  в  действительности  живут   супербогачи.
Уединение, защищенное и от непереводящихся охотников и охотниц за состоянием
- людей, думающих быстро разбогатеть, женившись на деньгах или выгодно выйдя
замуж.
   Роми бросила взгляд в  зеркальце  заднего  обзора  и  убедилась,  что  ей
придется ехать до самой кольцевой развязки, где можно будет  развернуться  в
обратную сторону.
   Несколько минут спустя она снова мчалась к повороту  на  Сент-Фиакэрз  на
своей юркой черной малолитражке, купленной в основном на те деньги,  которые
выплатил ей в знак благодарности ее последний клиент.
   Уже не впервые Роми благодарила судьбу, что по  крайней  мере  в  бизнесе
преуспела так, как не могла и мечтать. Ей любая работа была по плечу,  и  ее
собственная фирма "Высший класс" постоянно укрепляла свои позиции.
   Роми  остановилась  перед  своеобразными,  синими  с  золотом,   коваными
воротами, отделявшими Сент-Фиакэрз от остального мира, и отважилась  бросить
быстрый критический взгляд на себя - подняв глаза к зеркалу водителя.
   Не так уж и плохо, бесстрастно подумала она,  прищурив  глаза  от  яркого
блеска солнца, отразившегося в зеркале. Она стерла пыль  с  гладкой  бледной
щеки и решила, что может окинуть себя и более внимательным взглядом.
   Лицо ее было лишь слегка тронуто  косметикой,  а  густые,  прямые  волосы
классно подстрижены под "уличного мальчугана". Стрижка была очень модная,  а
к тому же еще и наилучшим образом подчеркивала необычный цвет волос  Роми  -
цвет светлого меда.
   На  ней  был  брючный  костюм  из  смеси  натурального   шелка   и   льна
бледно-голубого цвета, который очень шел к ее  светлой  коже  и  бархатистым
темно-карим глазам. Роми выглядела так, как и хотела выглядеть, -  уверенная
в себе деловая женщина, готовая справиться с любой задачей.., с чем угодно.
   Или с кем угодно, напомнила себе Роми, едва заметно усмехнувшись,  отчего
поползли вверх уголки ее крупного рта. И набрала кодовый номер,  который  ей
сообщили.
   Ворота распахнулись. Роми въехала на территорию Сент-Фиакэрз-Хилл.
   Она впервые видела эти владения, и ей  сразу  же  стало  понятно,  почему
желтая пресса окрестила их "английским Беверли-Хиллз". Здесь не просто пахло
деньгами - деньги здесь положительно кричали  с  гребня  каждой  великолепно
оформленной крыши!
   Хотя где они - крыши?.. Роми вытягивала шею, стараясь получше рассмотреть
похожие на дворцы особняки, мимо которых проезжала.
   Ей не удалось увидеть фактически  ничего.  Живые  изгороди  были  слишком
высоки, а ворота и заборы совершенно непроницаемы. На некоторых даже имелись
таблички  с  грозным  предупреждением:  "Осторожно!  Спущены  собаки!"  Роми
вздрогнула и горячо помолилась о том, чтобы ей на пути не встретилось ничего
такого, что рычало бы и скалило зубы.
   Она скользнула взглядом по аккуратно  отпечатанным  для  нее  секретаршей
указаниям, как найти дорогу.
   Сначала повернуть направо и ехать полмили прямо  по  дороге.  Второй  дом
после того, как минуешь дуб.
   Увидев табличку с надписью "Брансуик-хаус",  Роми  убедилась,  что  нашла
нужный ей дом, и знакомый холодок страха,  который  она  вот  уже  несколько
недель старалась подавить, пополз у нее по коже.
   Не сходи с ума, приказала она себе. Это всего  лишь  работа,  как  всякая
другая... Более того, эту  работу  ты  можешь  сделать  даже  с  завязанными
глазами!
   Но для Роми здесь было намного больше, чем просто  заказ.  На  этот  раз,
вопреки обыкновению, сама работа для нее отступала на второй план.  Даже  ее
секретарше не было известно, насколько высоки будут ставки в  этой  встрече.
Ведь Роми снова увидит Доминика - спустя пять  долгих  лет,  которые  теперь
показались ей целой вечностью.
   И на этот раз она намеревалась навсегда  изгнать  из  памяти  его  образ,
преследующий ее уже столько времени.
   Ворота были открыты. Роми повела машину  по  широкой  подъездной  дороге,
прямо-таки нескончаемой.  Несмотря  на  нервозность,  она  отметила  красиво
разбитый  сад,  блестевший  посреди  сада  искусственный  пруд   и   наконец
остановилась перед элегантным домом из красного кирпича.
   Роми выключила зажигание и осмотрелась вокруг.
   Перед домом  был  припаркован  темно-зеленый  "астон-мартин",  так  низко
приникавший  к  земле,  что  напоминал  дикого  камышового   кота,   который
приготовился к прыжку.
   Значит, он дома.
   Ждет...
   Подавив дрожь и подхватив свой мягкий кожаный портфель, Роми выбралась из
машины с желанием поскорее избавиться от весьма неприятного ощущения, что за
ней наблюдают.
   Она протянула руку, собираясь позвонить, как  вдруг  дверь  открылась,  и
Роми застыла, глядя снизу вверх на мужчину  с  холодным  и  красивым  лицом,
черты которого навсегда врезались ей в память.
   Доминик Дэшвуд - собственной персоной, наяву и во плоти.
   Боже правый!
   Восторг и отчаяние накатили на Роми, словно приливная  волна,  когда  она
осознала,  что   время   и   зрелость   только   усилили   его   потрясающую
привлекательность. Он и  тогда  производил  впечатление  весьма  энергичного
человека, но теперь у него был  спокойно-уверенный  вид  человека  весьма  и
весьма преуспевающего.
   Благодаря профессиональному навыку Роми все же удалось изобразить на лице
одновременно вежливость и бесстрастие, словно он был просто еще один клиент,
с которым у нее встреча.
   - Здравствуйте, - негромко сказал он.
   - З-здравствуйтс, - произнесла она заикаясь.  Она  чувствовала  себя  как
какая-нибудь шестнадцатилетняя девчонка в  присутствии  любимой  поп-звезды.
Господи, ну зачем она согласилась взяться за эту работу? Неужто  она,  Роми,
действительно настолько глупа, что думает, будто теперь  у  нее  выработался
иммунитет к нему? После всего, что между ними было?..
   Как же ей поступить? Притвориться, что не узнает  его?  Она  искала  хоть
малейшего знака, что он узнал се, но не видела у него в глазах ничего, кроме
рассеянной вежливости. Значит, он либо  действительно  не  узнает  ее,  либо
притворяется, что не узнает. Что ж,  мистер,  в  эту  игру  можно  играть  и
вдвоем!
   - Роми Солзбери, - констатировал он своим глубоким голосом,  от  которого
она, как и прежде, покрылась гусиной кожей.  Его  серые,  стального  оттенка
глаза прошлись по ней откровенно оценивающе.
   Роми подождала,  но  он  больше  ничего  не  сказал,  и  она  старательно
сохраняла нейтральное выражение лица, решив не  показывать,  как  сильно  ей
хочется узнать, почему он пригласил ее сюда.
   То, что он нанял именно ее, могло быть, конечно, и  простым  совпадением.
Ведь она  действительно  один  из  лучших  устроителей  приемов.  Так  зачем
доискиваться каких-то  скрытых  причин,  которых  может  вовсе  и  не  быть?
Наверное, хорошо, что он не узнал ее. Пять лет ведь срок немалый.
   Однако в глубине души она знала, что совсем не по  случайности  оказалась
здесь в  этот  уик-энд.  Такие  мужчины,  как  Доминик  Дэшвуд,  никогда  не
допустят, чтобы непредсказуемые  факторы  вроде  случайностей  и  совпадений
управляли их жизнью.
   - Верно, - подтвердила Роми с улыбкой и  решила  следовать  его  примеру:
держаться вежливо, но отстранение.
   Очень отстранение.
   - Значит, пользуясь методом простого исключения, можно сделать вывод, что
вы, должно быть... - она запнулась, стараясь отогнать от себя мысль  о  том,
что он умопомрачительно красив.., и как только она могла забыть об  этом!  -
"Остен Холдингз", не так ли? - бодрым тоном закончила она,  упомянув  фирму,
через которую он сделал заказ, чтобы сохранить инкогнито.
   Она протянула ему руку, ужасно радуясь в душе, что по  крайней  мере  это
ему не удалось!
   - Так как же мне вас называть? Остен? - спросила она медовым  голосом.  -
Или Холдингз?
   Доминик едва  сдержал  невольную  улыбку,  пытаясь  понять,  было  ли  ее
холодное безразличие притворным или же настоящим. Гордость  Доминика  и  его
"я" восставали против немыслимого - того, что она его не помнит!
   Но он колебался какую-то долю  секунды,  а  потом  взял  протянутую  руку
женщины в свою.
   - Называйте меня Доминик, - сказал он негромко. - Или  Дэшвуд,  если  вам
так больше нравится.
   Его серые глаза сверкнули в  предвкушении  ее  реакции,  и  это  укрепило
решимость Роми сохранять бесстрастное выражение на лице.
   - Прекрасно, Доминик, - согласилась она ни к чему не обязывающим тоном. -
С какой стати я стала бы называть вас Дэшвудом?
   Он улыбнулся, но теперь Роми уловила холодную искру гнева в глубинах  его
серых глаз. Неужели он разозлился на то, что она якобы не узнала его?
   - Ну, потому что женщинам ныне, кажется, доставляет удовольствие называть
мужчин по фамилии, - пояснил он, и в  его  глубоком  голосе  ей  послышалась
какая-то жесткость. - Возможно, это напоминает им школьные годы  или  просто
дает ощущение  власти  над  противоположным  полом,  -  заключил  Доминик  с
невысказанным вопросом в глазах.
   Но Роми не  могла  собраться  с  мыслями  в  достаточной  степени,  чтобы
отвечать на какие-либо вопросы, невысказанные или  высказанные.  Потому  что
его рукопожатие стало почти шокирующе  интимным,  словно  первая  мимолетная
ласка.
   Когда он сжал ее пальцы, Роми инстинктивно открыла рот и резко втянула  в
себя воздух - она вспомнила, как  уверенно  эти  руки  исследовали  когда-то
каждый сантиметр ее тела... Роми стоило огромных усилий удержаться на ногах.
   - Вам нехорошо? - Он сощурился и обхватил ее за  талию,  успев  заметить,
как потемнели ее глаза и сразу затвердели соски. В следующую секунду Доминик
почувствовал, как от короткого, торжествующего всплеска сексуальной  силы  в
низу живота у него разлилось тепло.
   Его голос звучал озабоченно, но от Роми не ускользнул  оценивающий  блеск
этих серо-стальных глаз.
   - Нет. Просто очень жарко. - Разозлившись, она оттолкнула его.
   -  Да,  конечно,  -  вежливо  проговорил  Доминик.  -  Вам  жарко,  и  вы
нервничаете. Такого жаркого июля, как этот, никогда еще не отмечалось. Тогда
почему  бы  нам  не  войти  в  дом?  Я  приготовлю  для   вас   какой-нибудь
прохладительный напиток, и мы поговорим о нашем деле.
   Роми с ужасающей ясностью понимала, что он становится хозяином положения,
и не могла взять в толк, почему позволяет ему это.
   Работа для нее  была  равнозначна  смыслу  жизни.  Она  была  устроителем
праздников, или "экспертом по развлечениям", как предпочитала называть  свой
род занятий. Она брала на  себя  все  утомительные  хлопоты  по  организации
любого мероприятия - от чаепития для самых маленьких детишек по  случаю  дня
рождения и до грандиознейшего охотничьего уик-энда.
   Большую часть своего рабочего времени она проводила в домах других  людей
- это были  и  суровые  шотландские  замки,  и  самые  роскошные  лондонские
резиденции.  В  прошлом  у  Роми  никогда  не  возникало  ни  тени  сомнения
относительно характера ее работы.
   Почему же сейчас она чувствует себя  бедной,  бездумной  мошкой,  которую
заманивает в паутину зловредный черный паук?
   И почему, черт возьми, он ничего не говорит о том,  что  произошло  между
ними пять лет назад? Не вспоминает о человеке, за которого она  сразу  после
этого вышла замуж?
   С ощущением слабости и дрожи в ногах  она  прошла  за  ним  по  длинному,
гулкому  коридору  в  просторную,  полную  воздуха  гостиную,  окна  которой
выходили в сад,  пестревший  яркими  летними  цветами.  В  глубине  сада  на
поверхности пруда играли слепящие золотые блики.
   - Садитесь, пожалуйста, - предложил ей он, хотя сам не сел,  а  отошел  и
встал возле камина. И принялся рассматривать ее с холодной  настороженностью
во взгляде.  При  этом  лицо  его  приняло  выражение  такой  оскорбительной
отчужденности, что Роми вдруг страшно захотелось ударить его.
   - Спасибо. - Она присела на краешек софы с обивкой из желтого  дамаста  и
повернулась к нему.  Призвав  на  помощь  всю  свою  смелость,  она  сделала
глубокий, очень глубокий вдох и сказала:
   - Итак, зачем вы пригласили меня сегодня сюда, Доминик?
   Так хорошо запомнившиеся ей губы иронично изогнулись.
   - А! Так вы меня все-таки узнали? Она улыбнулась ему  невеселой,  нервной
улыбкой.
   - Не смешите меня! Разумеется, я вас узнала!
   - Ну вот, уже легче, - язвительно заметил он.
   - Вы что же - думаете, что я всегда занимаюсь...
   - Сексом с совершенно незнакомыми мужчинами в лифтах? - сухо закончил  он
за нее. Гнев окрасил румянцем щеки Роми.
   - Я не занималась  сексом  с  вами!  -  запротестовала  она  охрипшим  от
волнения голосом.
   - Разве? Наверное, это зависит от того, что вы подразумеваете под  словом
"секс", - издевательски уточнил он. - Правда, мы не дошли до фактического...
   - Прекратите! - выкрикнула Роми и зажала уши ладонями, но тут же опустила
руки, осознав, каким детским должен казаться этот жест.
   - Почему же? - спросил он с деланным удивлением. - Вам это неприятно?
   - Конечно, неприятно! - заявила она.
   - Что именно вам неприятно? Ваш неразборчивый  сексуальный  аппетит?  Или
то, что вы наставили рога человеку, который был моим лучшим другом?
   - А вы сами, Доминик? - ответила она вопросом на вопрос, пытаясь подавить
острый восторг, который испытывала просто от произнесенного вслух его имени.
- Вам-то приятно знать, что за несколько часов до того, как вы  должны  были
выступать шафером на нашей с ним свадьбе, вы буквально срывали с меня белье?
   - Срывал с вас белье? - высокомерно протянул  он.  -  Мне  кажется,  ваша
память вас подводит, Роми. Насколько я помню, мы не снимали вообще ничего из
вашей одежды, не так ли? Хотя подозреваю, что вас  не  пришлось  бы  слишком
долго уговаривать сделать это! Что скажете? Только честно.
   Щеки Роми все еще горели, и она закрыла  глаза,  словно  так  было  проще
стереть дразнящие и запретные картины, которые с тревожащей  душу  четкостью
рисовались перед ее мысленным взором. А когда она снова  открыла  глаза,  то
увидела перед собой напряженную гневную маску, на  мгновение  сковавшую  его
лицо. Значит, он тоже в напряжении? - удивленно подумала она. Тогда зачем?..
Зачем было приглашать ее сюда?
   - Но теперь все это уже в прошлом, верно? - спросила она.
   Его глаза пронизывали насквозь - излучаемый ими серебристый свет поражал,
как стальной клинок.
   -  В  прошлом?..  Я,  например,  склонен  занести  этот  эпизод  в  файл,
озаглавленный "неоконченные дела", а не  списать  его  за  истечением  срока
давности.
   - Может быть, вас мучает совесть? - предположила Роми любезным  тоном.  И
тут же пожалела об этом.
   - Может быть. - Его глаза были холодны как лед. - А как  обстоит  дело  с
вашей совестью, Роми? Она вам хоть раз  не  дала  заснуть?  Вы  когда-нибудь
думаете о Марке? Вы думали о Марке, когда произносили эти фальшивые  брачные
клятвы?..
   - Они не были фальшивыми! - машинально возразила она.
   - Фальшивые брачные клятвы, - повторил он с убийственной невозмутимостью.
- Вы произносили их через несколько часов после того, как взмокли под  моими
пальцами. - Он покачал головой так, словно перед ним  поставили  задачу,  не
имеющую решения. - Мне до сих пор кажется невероятным, что якобы  непорочная
невеста моего друга студенческих лет, о которой он говорил с такой гордостью
и любовью, через считанные  минуты  после  того,  как  мы  встретились,  уже
извивалась, полуголая, в моих объятиях.
   Но ведь все было не так! Роми заорала бы на него, если бы в полном смысле
слова не задохнулась от его грубости. Абсолютно ничего подобного!
   Только он