ужевное белье, похожее  на  клочья  застывшей  пены,
было разложено аккуратными стопками.
   Роми  невольно  ускорила  шаг,  направляясь   к   меньшему   из   лифтов,
находившемуся в конце коридора десятого  этажа.  Она  инстинктивно  избегала
главного лифта: многие из приехавших на свадьбу гостей тоже  остановились  в
этом отеле, и ей не хотелось случайно столкнуться  с  кем-либо  из  них.  Ей
почему-то  казалось,  что  именно  сейчас  она  не  в  состоянии  ни  с  кем
разговаривать...
   Она  нажала  кнопку  вызова,  подождала,  и  через  минуту  двери   лифта
раскрылись перед ней. Она вошла в кабину, нажала  кнопку  первого  этажа,  и
кабина пошла вниз.
   На седьмом этаже лифт задержался, двери  открылись,  и  вошел  мужчина  -
такой потрясающе красивый, что Роми в смятении  заморгала  и  уставилась  на
него.
   Он тоже стал смотреть на нее - и таким пристальным,  таким  пронзительным
был взгляд этих  глаз  невиданного  серебристо-серого  цвета,  что  средства
обороны,  которыми  обычно  пользовалась  Роми,   сразу   отказали   и   она
почувствовала себя странно незащищенной и уязвимой.
   Она поспешно опустила глаза и стала изучать ковер - с жадным интересом, с
каким обычно читала колонку светской хроники в своей любимой газете.
   Но, несмотря на все  старания  сосредоточиться  на  узоре  из  красных  и
золотых завихрений, она не могла совладать с собой и краем  глаза  наблюдала
за мужчиной, хотя и притворялась, что даже не смотрит в его сторону.
   На вид лет двадцати пяти - двадцати шести, он  был  впечатляюще  высок  и
широкоплеч. Угольно-черные волосы  приятно  контрастировали  с  костюмом  из
светлой льняной ткани.
   Но  самым  замечательным  в  нем  было  лицо   -   резко   очерченное   и
гипнотическое. Рот как бы вступал в  противоречие  с  остальными  чертами  -
полнота губ, их  изогнутые  линии  намекали  на  опыт,  о  котором  Роми  не
осмеливалась размышлять  в  подробностях,  но  в  складке  губ  уже  виделся
какой-то жесткий, циничный штришок. И это удивительно  для  такого  молодого
человека, мимолетно подумала она тогда.
   Он поднял голову, застал ее за подглядыванием, и его серые глаза прошлись
по ней с нескромным интересом. Он усмехнулся коротко и  многозначительно,  а
потом снова вернулся к чтению сложенного в несколько раз  номера  финансовой
газеты, который был у него в руках.
   Роми не могла сосредоточиться. Вернее, могла, но - на  одной-единственной
мысли.
   Вот это мужчина!
   Пока лифт продолжал свое движение вниз, она обнаружила, что  ощущает  его
присутствие настолько остро, что это почти причиняет ей  боль.  Все  дело  в
том, что он исключительно  красивый  мужчина,  рассудила  она,  так  что  ее
реакция абсолютно естественна. То, что она завтра выходит замуж,  отнюдь  не
означает, что ей уже больше никогда  не  покажется  привлекательным  никакой
другой мужчина!
   Тем не менее она в душе молилась, чтобы лифт поскорее остановился.
   И лифт остановился - только не в том месте, где следовало! Между шестым и
пятым этажами он издал леденящий душу пронзительный скрип, жутко содрогнулся
и замер в неподвижности. Наступившая тишина ее оглушила.
   Трясущейся от страха рукой Роми несколько раз ткнула в  кнопку,  но  лифт
упрямо стоял там, где застрял. А  когда  она  осмелилась  поднять  глаза  на
своего  невольного  спутника,  то  увидела,  что  он  наблюдает  за  ней   с
насмешливой  улыбкой,  которая  заставила  ее   тут   же   переменить   свое
первоначальное мнение о нем: она пришла  к  заключению,  что  он  не  просто
исключительно красив, а умопомрачительно красив!
   - Вы, наверное, думали, что такое случается только в кино, не так  ли?  -
проговорил он.
   Роми не ответила и продолжала нажимать на кнопку  с  каким-то  непонятным
отчаянием.
   - Позвольте мне  вам  сказать,  -  заметил  он  своим  глубоким  голосом,
медленно выговаривая слова, - что если вы сломаете эту штуку, то может выйти
больше вреда, чем пользы!
   - Тогда что вы предлагаете мне делать? Он лениво приподнял черную бровь.
   - Для начала можно попробовать нажать кнопку сигнала тревоги.
   Почему это не пришло в голову ей самой?
   Чувствуя себя несколько по-дурацки, она последовала  его  совету  и  была
разочарована - хотя  и  не  удивилась,  -  когда  ровным  счетом  ничего  не
произошло.
   Он придвинулся ближе к панели и стал изучать кнопки, сначала  он  нажимал
их все поочередно, а  потом  -  в  различных  комбинациях,  словно  человек,
пытающийся подобрать пароль для входа в чужой компьютер. Но все  усилия  его
оказались напрасными: лифт стоял на месте. Мужчина нахмурился.
   - Возможно, что-то с электричеством, поскольку  сигнал  тревоги  тоже  не
работает, - задумчиво прокомментировал он. - Хотя свет в  кабине  не  погас,
так что механизм, вероятно, работает от совершенно самостоятельной сети.
   Его спокойствие почему-то разъярило ее. Как и то обстоятельство, что  она
ничего не понимала из его рассуждений!
   - И это все, что вы можете сказать? - резко спросила она, повышая голос с
каждым следующим словом. - Стоите  тут  и  умничаете  насчет  электричества,
когда мы застряли в этом лифте - одни!
   - Не одни, а вдвоем, - поправил он и взглянул на нее, сощурив глаза. -  И
если вы будете впадать в истерику...
   - Я не впадаю в истерику!
   - Нет, впадаете! - с мягким упреком сказал он.
   - Вы мне не запретите, если я этого захочу! - выкрикнула она.  -  Кто  не
впал бы в истерику, если бы застрял в лифте с абсолютно незнакомым типом?
   Ленивая улыбка приподняла уголки его  рта  ка-,  ким-то  особым  образом,
отчего сердце Роми вдруг заколотилось.
   - Значит, из-за меня вам не по себе? - насмешливо спросил он.
   - Да, вот именно! И я не собираюсь  принимать  это  тюремное  заключение,
хлопнувшись на спину лапками кверху!
   Опрометчивее высказывания нельзя было бы и нарочно придумать, и  ответный
блеск у него в глазах заставил Роми сильно пожалеть, что сказанного  уже  не
вернешь!
   - Какая жалость, - пробормотал он.
   - Напротив, я собираюсь позвать на помощь, - нервно заявила она -  просто
чтобы что-то сказать, все равно что... Лишь бы он перестал смотреть  на  нее
так! Потом Роми с вызовом уставилась на него.
   - Пожалуйста не стесняйтесь, - протянул он и небрежно ослабил узел своего
шелкового галстука василькового цвета. - Кричите сколько вашей душе  угодно,
дорогая.
   Прильнув как можно ближе к двери лифта,  Роми  что  было  силы  крикнула:
"Помогите!"  -  и  послушала,  как  этот  крик   откликнулся   эхом   внутри
безмолвствующей лифтовой шахты, а потом замер глубоко  внизу.  Роми  сделала
вдох полной грудью и попыталась еще раз: "Помогите!" Но и  на  этот  раз  ее
крик просто отозвался эхом в пустоте, оставшись без  ответа.  И  тогда  Роми
охватил настоящий страх, от которого бешено забилось ее сердце.
   - А почему вы не зовете на помощь? - с вызовом спросила она.
   - Потому что там нет никого, кто бы мог нас услышать, -  резонно  заметил
он. - Этим лифтом мало пользуются. Нам лучше подождать, пока  кто-нибудь  не
окажется поблизости, и только тогда - кричать.
   - Что, если мы никогда отсюда не выберемся? - пролепетала она, качнувшись
вперед и вцепившись  в  лацканы  его  пиджака  так,  что  побелели  костяшки
пальцев. Ее голос поднялся до высокой,  ломкой  ноты  и,  казалось,  вот-вот
сорвется... Она прильнула к нему. - Что, если мы умрем здесь от жажды или от
голода?
   - Не умрем. - Успокаивающим  жестом  он  рассеянно  погладил  ее  светлые
волосы, лежавшие теперь у него на груди. - С нами все будет просто отлично.
   Она быстро убрала вниз руки, которые занимались  тем,  что  мяли  льняные
лацканы на его костюме!
   - Нет, ничего не будет отлично! Мы отсюда не  выберемся  никогда!  Я  это
точно знаю! Я...
   Указательным пальцем он приподнял ее подбородок, так  что  она  не  могла
избежать его пылающего, грозового взгляда.
   - Классическое лекарство от истерики - пощечина. - Его нахмуренные  брови
постепенно  разгладились,  и  на  лице  появилась  медленная,  настороженная
улыбка. - Но мне что-то не хочется к нему прибегать. Во-первых, у вас  такое
красивое лицо...
   Мягкость его низкого голоса чудесным образом в один миг развеяла весь  ее
страх. Красивое лицо? Роми порозовела от удовольствия, которое  доставил  ей
комплимент, и тут же подумала, как,  должно  быть,  жалко  она  выглядит!  И
потом, разве правильно говорить такие вещи женщине, которая обручена?
   Но когда она украдкой бросила взгляд на свою левую руку,  то  обнаружила,
что забыла обручальное кольцо на туалетном столике в гостиничном номере.  Не
было никакого внешнего знака того, что она помолвлена! Значит, ей пора вести
себя подобно взрослой женщине, которая к тому же собирается выйти замуж.
   Придав лицу самое умное выражение, на которое  она  была  способна,  Роми
сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и ровным голосом спросила:
   - И как же, по-вашему, мы отсюда выберемся?
   Он пристально  смотрел  на  нее  сверху  вниз,  его  лицо  и  тело  вдруг
напряженно застыли. Роми с содроганием  заметила,  что  его  холодные  серые
глаза твердостью и блеском напоминают стальной клинок.
   Неожиданно Роми осознала, что не  слышит  никаких  обычных  звуков  -  их
заглушил  шум  пульсировавшей  в  голове  крови.  Поле  зрения  сжалось   до
маленького  кусочка  пространства,  и  Роми  обнаружила,  что  видит  только
очертания его чувственного рта.
   Ей казалось, что этот властный рот приближается  к  ней,  и  на  какое-то
мгновение она с замиранием сердца подумала, что вот сейчас мужчина  наклонит
свою темноволосую голову и  поцелует  ее,  -  и  осознала,  что  задерживает
дыхание в ожидании...
   Но он вдруг засмеялся и как-то неловко переступил с ноги на ногу,  словно
ему было неудобно стоять.
   - Боюсь, у меня  нет  готового  решения.  Так  что  нам  просто  придется
подождать. Рано или поздно кто-нибудь обязательно заметит, что одного из нас
нигде нет или что этот лифт основательно застрял между этажами.
   - Да, конечно, - холодно сказала она и  подчеркнуто  повернулась  к  нему
спиной, чувствуя себя вконец униженной, ведь она отдавала себе отчет в  том,
что всего мгновение назад ей очень сильно хотелось, чтобы он  ее  поцеловал.
Неужели и он догадался об ее желании?
   Что это -  еще  одно  проявление  предсвадебной  лихорадки?  Неужели  это
нормально - хотеть, чтобы  совершенно  незнакомый  мужчина  схватил  тебя  в
объятия и зацеловал почти до смерти? Крепко сжав губы,  Роми  уставилась  на
пустую стену - она испытывала отвращение к себе.
   Доминик смотрел на ее напряженные плечи и едва ли  не  физически  ощущал,
как тесное пространство лифта заряжается магнетизмом взаимного  сексуального
влечения.
   Он попытался дать разумное объяснение тому,  что  с  ним  происходит.  За
прошедший год у него почти не было времени думать об удовольствиях, так  что
это неодолимое желание схватить ее  и  прижать  к  себе  могло  быть  просто
реакцией его тела на такое добровольное воздержание.
   Он трудился на износ много месяцев подряд, взявшись в  одной  гонконгской
юридической фирме за работу, для которой был  слишком  молод  и  не  обладал
достаточной квалификацией, но в  которой  добился  абсолютного  успеха,  что
удивило всех - кроме него самого.
   Ибо Доминик был полон решимости преуспеть и стать первым из своей  семьи,
не знающим страха перед судебными исполнителями.
   Он вырос в бедности - в самой  настоящей  бедности,  -  живя  с  матерью,
которая была настолько гордой и суровой, что позволяла своему  единственному
ребенку голодать. И Доминик навсегда запомнил, что такое  голод.  Память  об
этой великой ноющей пустоте у него под ложечкой гнала его вперед  и  вперед.
Он поклялся, что остановится лишь тогда, когда заработает достаточно,  чтобы
ему никогда больше не пришлось испытать голод.
   Вся беда в том, что своей цели он достиг уже давно, но намеренно  как  бы
не замечал этого.
   Его жизнь была целиком отдана работе. Женщинам не находилось места в  его
мире. Они лишь отвлекают своими обольстительными глазами и нежной плотью.  А
такие женщины, как эта - с волосами  цвета  светлого  меда,  которые,  будто
лунный свет, стекают на ее торчащие, высокие молодые  груди,  -  ну,  эта...
Доминик вполне мог себе представить, что ему  никогда  больше  не  захочется
работать, если он все на свете позабудет в ее объятиях.
   Конечно, время от времени он с кем-то встречался, но то  были  отношения,
которые он мог держать под контролем. Полностью. И по этой  причине  он  был
склонен заводить романы с женщинами постарше.
   С женщинами, которые знали, что к чему. С  женщинами,  перешагнувшими  за
тридцать, сделавшими карьеру и не стремившимися найти постоянного  партнера.
Во всяком случае, именно так они всегда говорили  ему  вначале.  Спустя  три
месяца, когда они пускались в разговоры о младенцах и  доме,  Доминик  бывал
вынужден мягко закрывать очередной роман.
   Остепениться и обзавестись семьей просто не входило в его  планы  в  этот
период жизни, и он иногда спрашивал себя: а будет ли он вообще  когда-нибудь
строить такие планы? Ведь в свои детские годы он  не  знал  ни  счастья,  ни
уверенности в будущем и потому не имел представления  о  том,  как  это  все
создать.
   Он переступил с ноги на ногу, почувствовав неудобную тяжесть нарастающего
желания, но смотреть, к сожалению, было некуда, кроме как на источник  этого
желания.
   Глаза его  невольно  остановились  на  чистой  и  четкой  линии  ее  шеи.
Отметили, как ее простая голубая тенниска  и  джинсовая  мини-юбка  облегают
стройную фигурку со всеми надлежащими изгибами. Надо же, какая  она  юная  и
красивая! И какой немыслимо невинный у нее вид!
   Но нет, невинной она быть не может, твердо решил он, если судить по  тому
взгляду, каким она только что на него посмотрела. Этот взгляд выражал  явное
"приглашение к танцу". Такое случалось с Домиником настолько регулярно,  что
обычно оставляло его равнодушным, как бы красива  ни  была  женщина.  Однако
почему-то с этой  женщиной  ему  требуется  вся  его  сила  воли,  чтобы  не
поддаться соблазну ее приглашения.

***

   Роми начала страдать от жары. И украдкой смахнула тыльной стороной ладони
выступивший на лбу пот.
   - Может быть, нам лучше сесть? - предложил он.
   Она повернулась, неожиданно осознав, что он тут, совсем близко, и  ощутив
его запах, проникший в ноздри, как сладчайшие духи.
   - П-почему?
   - Потому что здесь жарко.., да  и  чувство  напряженности...  -  И  очень
сильное, подумал он, наблюдая, как у нее на виске  быстро-быстро  пульсирует
крошечная жилка. - Замкнутое пространство и все такое. По-моему, в  подобной
ситуации полагается экономить кислород и энергию, как вы  считаете?  Мне  не
хотелось бы, чтобы вы упали здесь в обморок.
   Роми усмехнулась.
   - Разве  я  похожа  на  женщину,  которая  может  упасть  в  обморок?  Он
прищурился.
   - Вы похожи на.., хрупкую женщину, если хотите знать. Вы очень бледны,  и
потом, эта тени под глазами - будто вы последнее время мало спите.
   - Лучше бы я не спрашивала! - пошутила она, однако опустилась на пол, как
предлагал он, и подчеркнуто задержала взгляд на оставшемся рядом с ней месте
на полу. - Но если все, что вы говорите, правда, то вам,  наверное,  следует
присоединиться ко мне?
   Как только Доминик увидел ее стройные ноги, которые  она  вытянула  перед
собой, он понял, что совершил ошибку.  Большую  ошибку.  Доминик  попробовал
усилием воли прогнать желание, но к этому моменту оно настолько созрело, что
избавиться от него стало просто невозможно.
   Она была права: ему действительно следовало присоединиться  к  ней.  Если
продолжать  стоять,  это  ничуть  не  облегчит  его  положения.  Сейчас  ему
открывается  весьма  соблазнительный  вид,  позволявший   представить,   как
выглядели бы ее груди, будь они обнажены.  При  каждом  ее  движении  тонкая
голубая материя тенниски тоже двигалась, так  что  время  от  времени  перед
глазами Доминика мелькала полоска молочно-белой  кожи  чуть  выше  роскошных
выпуклостей ее грудей.
   Поколебавшись, он с трудом  уместил  свою  длинноногую  фигуру  в  тесном
пространстве. И обнаружил, что сидеть рядом с ней -  единственно  правильное
решение.., чтобы не глазеть на нее больше, чем было необходимо.
   - Вам страшно? - спросил он ее, чтобы завязать разговор и отвлечь себя от
наблюдения за ее грудями, которые быстро поднимались и опускались в такт  ее
учащенному дыханию, хотя она всеми силами старалась  держаться  так,  словно
его близость не вызывала у нее никаких эмоций.
   - Даже не знаю. - Она  попыталась  выиграть  время,  потому  что  соврать
оказалось трудно, а на самом деле ей было  очень  страшно.  Но  Роми  больше
пугала неудержимость, с какой ее тело реагировало на совершенно  незнакомого
ей мужчину, чем тот факт, что она застряла в лифте.
   Она чувствовала, как горит ее кожа и как упорно встают торчком соски  под
тонкой кружевной тканью лифчика.
   - А вам? -  спросила  она  более  напряженно,  чем  намеревалась.  -  Вам
страшно?
   Он ее почти не слышал. Все  его  мысли  были  поглощены  видом  ее  кожи,
покрывшейся бусинками пота. Его буквально гипнотизировали  мелкие  капельки,
выступившие на белой, словно лепесток магнолии, полоске кожи пониже шеи.
   - Что вы сказали? - рассеянно переспросил он.
   - Вам самому - страшно?
   Оказалось, что теперь его гипнотизировали ее глаза. Огромные,  колдовские
глаза - такого же густого и темного цвета, как самый дорогой шоколад.  Не  в
силах удержаться, он наклонился вперед и смахнул  несуществующую  пылинку  у
нее с носа. И тут же увидел, что ее начала сотрясать сильная дрожь, как если
бы девушка была не в состоянии справиться с собой. Его захлестнуло  ощущение
неизбежности, почти первобытное по своей силе...
   Воздух потрескивал от электричества; молчание громом отдавалось у  них  в
ушах.
   - Нет, - твердо сказал он. - Страх - последнее, что мною владеет сейчас.
   - Н-не надо! - Она с трудом выговорила  это  слово,  хотя  он  больше  не
прикасался к ней. Зато теперь его серые глаза смотрели в ее глаза, и  взгляд
его горел серебристым огнем, который поверг ее в трепет.
   - Не надо - чего? -  спросил  он  таким  нейтральным  тоном,  что  вопрос
показался совершенно безобидным. - Не любоваться вашей изысканной красотой -
когда не делать этого было бы преступлением? Или не целовать вас - когда  мы
оба знаем, что именно этого вы хотите сейчас больше всего  на  свете?  -  Он
понизил голос  до  хрипловатого  шепота,  подействовавшего  на  нее,  словно
возбуждающая ласка. - Мы оба этого хотим, - закончил он.
   - Вы.., вы что? - выдохнула Роми, не веря своим ушам. - Вы не можете  вот
так просто говорить такие вещи!
   - Ну, а я думаю, что могу, - возразил он с высокомерной уверенностью,  от
которой ее сердце снова бешено застучало.
   А потом погас свет.
   Она инстинктивно бросилась к нему, а он инстинктивно крепко прижал  ее  к
груди. Когда же инстинкт уступил место разуму и Роми попыталась  отодвинутая
от него, он отказался отпустить ее и прижался губами к  душистому  шелку  ее
волос, который неодолимо притягивал его к себе.
   - Мои молитвы только что были услышаны, - тихо прошептал он.
   Мои тоже, виновато подумала Роми.
   - Ничего, - успокаивающе пробормотал он, ощущая быстрый и громкий стук ее
сердца - близко-близко,  у  своей  груди.  -  Скоро  нас  начнут  искать.  И
обязательно найдут.
   Но вся беда была в том, что она не хотела, чтобы  их  нашли.  Она  обрела
свой собственный кусочек рая на земле, такой же нереальный и непонятный, как
сами небеса, впрочем, ничто  в  этот  момент  не  могло  бы  заставить  Роми
отказаться от ощущений, которые она испытывала в его объятиях.
   - Так о чем же мы говорили, когда погас свет? - шепотом спросил он.
   Впоследствии Роми пыталась найти  объяснение  тому,  что  случилось.  Она
повторяла себе,