все равно ей не поверит. Да и с какой стати  он  должен  верить
ей? В его словах была очень большая доля правды.  Она,  Роми,  действительно
ведь делала все то, в чем  он  ее  обвиняет,  и  даже  больше!  И  если  она
попытается оправдаться, это будет выглядеть как самое мерзкое лицемерие с ее
стороны, а сама она - как женщина такого  сорта,  которая  дает  волю  своей
страсти, а потом делает полный оборот и сваливает вину на мужчину.
   Нет, если уж в случившемся кто-то  виноват,  то  только  она  сама.  Ведь
Доминик не принуждал ее силой делать что-то,  чего  она  не  хотела.  Совсем
наоборот...
   Доминик смотрел на нее и хмурился. Она побледнела и откинулась назад.  Он
инстинктивно оттолкнулся от камина, через секунду оказался  рядом  с  ней  и
схватил ее за руки выше локтей.
   - Роми? - резко окликнул ее он, и ощущение ее нежной  плоти  у  него  под
пальцами вызвало желание сделать что-то гораздо более  фундаментальное,  чем
просто привести ее в чувство и успокоить. - С вами все в порядке?
   Звук его голоса, произносящего ее имя, подействовал на нее возбуждающе, а
прикосновение его рук придало ей сил, словно она окунулась в  омолаживающий,
животворный источник, и вот она уже осознала, что беспомощно смотрит  ему  в
глаза.
   С близкого расстояния его воздействие ощущалось еще сильнее. Сначала  она
думала, что он изменился очень мало, но это оказалось не так. Правда, в  его
густых, лежащих в беспорядке волосах до сих пор не было седины - поражала их
угольная чернота! - но годы, отметила про себя Роми, все же как-то  изменили
его лицо. От юношеской мягкости  линий  не  осталось  и  следа.  Черты  лица
сделались жестче, а у рта залегли циничные  складки.  Вокруг  проницательных
серых глаз образовалась тонкая сеточка морщин, говорящих о возрасте и опыте.
Он  выглядит,  подумала   она,   подавляя   внезапную   дрожь   сексуального
возбуждения, как  человек,  знающий  совершенно  точно,  чего  он  хочет  от
жизни...
   Чего же он, черт побери, хочет от нее?
   - Роми! - повторил он и на этот раз легонько, почти  неощутимо  встряхнул
ее. - Что с вами такое?
   Она смотрела  на  него,  находясь  в  полной  прострации  от  шокирующего
воспоминания о том, что произошло тогда между ними.
   - Я устала.
   - Вы устали? - Он цинично засмеялся. - Это меня не удивляет!  Ведь  обман
может быть утомительным, не правда ли? Просто изнуряющим! Только представьте
себе, какое сложное необходимо  планирование,  чтобы  избежать  разоблачения
вашей лжи. Интересно, догадался ли о чем-нибудь Марк? -  как  бы  размышляя,
проговорил он. - Я часто  спрашиваю  себя,  не  могла  ли  ваша  сексуальная
распущенность способствовать его безвременному уходу из жизни?
   Роми с усилием вдохнула сквозь зубы. Как он может?.. Как  он  может  быть
таким намеренно жестоким? Но она решила не обращать на это внимания. Пока.
   - Помимо того, что ваши  сексуальные  запросы  наверняка  были  для  него
немалым испытанием, - продолжал он презрительно, -  я  должен  сказать,  что
никогда еще не встречал женщины, которая возбуждалась бы так быстро, как вы,
Роми. Не думаю, что Марку было легко с вами.
   - Довольно! - вскипела она и нетерпеливо стряхнула с себя  его  руки.  Он
лишь притворялся озабоченным - ведь он снова оскорбляет  ее!  -  Неужели  вы
воображаете, что я недостаточно переживаю смерть Марка и поэтому должна  еще
выслушивать ваши грязные обвинения?
   Его глаза сверкнули грозным вызовом.
   - Значит, ваша совесть совершенно чиста, да, Роми?
   - О, идите вы к черту, Доминик Дэшвуд! - Она едва смогла  заставить  себя
посмотреть в эти умные, проницательные серебристые  глаза.  -  Отправляйтесь
прямо в ад! - Пока не смолк  нестройный  отзвук  ее  слов  в  комнате,  Роми
гадала, что сказала бы секретарша, если бы могла ее слышать.
   Или видела бы ее - сидящую в раскисшем и жалком виде на  краешке  софы  и
злобно пялящуюся на человека, который не делает  ничего  особенного.  Просто
излагает факты, которые она все эти годы пыталась прятать как можно дальше -
даже от самой себя.
   Что, черт побери, с ней происходит? Роми Солзбери всегда славилась  своей
способностью оставаться невозмутимой и не сдаваться,  какой  бы  сложной  ни
была ситуация.
   Вот, например, как  в  тот  раз,  в  начале  прошлого  года,  когда  один
иностранец,  член  какой-то  захудалой  королевской  семьи,  нанял  ее   для
устройства вечеринки в американском духе по случаю своего тридцатипятилетия,
а повар и официантка не явились.
   Роми сама приготовила и подала ужин, и персонаж королевской крови,  узнав
об этом, пожелал спуститься на кухню и лично поблагодарить ее.
   - О, это было совсем не трудно,  сэр.  -  Роми  зарделась  и  попробовала
сделать что-то вроде книксена. - Просто сосиски "хот-дог", бобы и пудинг  из
песочных куличиков.
   - Я подозреваю, - пробормотал принц с хорошо  освоенной  улыбкой,  -  что
даже лебедь изо льда вас не смутил бы!
   - Мне приходится благодарить судьбу, что  ваши  требования  не  превзошли
моих возможностей, сэр, и до лебедя дело не дошло! - пошутила Роми, состроив
гримаску,  которая  ясно  говорила  принцу,  какого  она  мнения   о   таких
экстравагантных штуках, как лебеди изо льда. А блеск в глазах принца говорил
ей, что он целиком и полностью разделяет ее взгляды!
   После этого случая спрос на ее услуги сразу же возрос раза в четыре,  так
что Роми  могла  позволить  себе  роскошь  самой  выбирать  заказ.  Поистине
удивительно, какой вес придает тебе королевская протекция!
   Но тогда что  общего  у  той  Роми  Солзбери,  которая  может  совершенно
непринужденно болтать с принцами, что у нее  общего  с  этой  вот  женщиной,
похожей на  побитую  собаку?  Подумаешь  -  знакома  с  мужчиной,  встретить
которого попеременно то мечтала, то боялась пять долгих лет!  Кто  ты,  Роми
Солзбери? - спросила она себя. Женщина ты или тряпка?
   В ее темных глазах вспыхнул воинственный огонь, и взгляд Доминика  впился
ей в лицо.
   - Так почему же? - вдруг потребовал он ответа.
   Так много всяких "почему".
   - Я не умею читать чужие мысли! - сказала она. - Что "почему"?
   - Почему вы притворились, что не узнали меня?
   Роми улыбнулась и решила прибегнуть к наглости.
   - Наверно, потому, что мне не нравится, когда мной манипулируют.
   - Манипулируют?
   - Вот именно.
   - И кто же вами манипулирует?
   - Бросьте-ка сами вы притворяться, - сказала она язвительно. - Вы, кто же
еще. Вы специально взяли на себя труд сделать заказ от имени одной из  ваших
менее известных компаний, занимающихся земельной  собственностью,  чтобы  не
называть настоящую фамилию. И для того, полагаю, чтобы  ошеломить  меня  при
встрече. Какой реакции вы ожидали, Доминик? Надеялись, что я упаду в обморок
у ваших ног, встретившись с вами лицом к лицу?
   Его серые глаза сузились.
   - Вы хотите сказать, что знали, с кем встретитесь?
   - Разумеется, знала! - презрительно фыркнула Роми. - Или  вы  вообразили,
что  я  с  радостью  хватаюсь  за  любой  заказ,  не  позаботившись  сначала
проверить, от кого он? Моя работа связана с тем, что я  бываю  у  заказчиков
дома, часто даже живу у них по несколько дней. К тому же я женщина!  Неужели
вы полагаете, что я стану  рисковать  и  не  позабочусь  получить  кое-какую
информацию о том, кто меня нанимает? У меня деловое предприятие, Доминик,  а
не кружок вязания на спицах!
   Он взглянул на нее со сдержанным восхищением.
   - Так-так-так, Роми, - сухо заметил он. - Похоже, вы приобрели по крайней
мере капельку здравого смысла за эти годы. Жаль, что этого, не случилось  на
пять лет раньше.
   Его снисходительное замечание еще больше разозлило Роми.  Она  возмущенно
втянула в себя воздух.
   - Но даже если бы я не ожидала, что встречусь с вами, почему  вы  решили,
что я обязательно должна вас узнать? Почему нельзя предположить, что я могла
и не узнать вас?  Воображаете,  вы  так  великолепны,  что  это  делает  вас
незабываемым? Уверены, что ваш образ навечно впечатывается  в  память  любой
женщины, познакомившейся с вами?
   - Я был бы немало удивлен, если бы  вы  меня  не  узнали.  Но  совсем  не
потому, что я был  вашим  шафером.  Как-никак  у  нас  с  вами  было  весьма
интересное.., общее приключение, не так ли? - Он лениво  улыбнулся,  и  Роми
стало жарко при мысли, что он вспоминает ту эротическую  сцену  в  лифте.  -
Хотя, должен признаться, очень  многие  женщины  говорят  мне,  что  у  меня
незабываемое лицо.
   Его слова полосовали ее, словно ножом,  и  Роми  потребовалась  вся  сила
воли, чтобы не наброситься на него в припадке ревнивой ярости - чувства,  на
которое она, как ей было известно, не имеет права.
   - О, вот как?
   - Да. - Он высокомерно усмехнулся. - Именно так.
   - Доминик Дэшвуд, - заявила Роми  запальчиво,  -  вам  никто  никогда  не
говорил, что вы - просто наглый.., наглый...
   - Ублюдок? - сухо предположил он. - Вы имеете в виду это слово?  Говорите
его вслух, Роми, не стесняйтесь. Это ведь так и есть.
   Роми посмотрела на него в упор.
   -  Нет,  благодарю  вас.  Я  бы  употребила  гораздо  более  продуктивное
оскорбление, чем "ублюдок". А вы, по-моему, ищете предлог для крупной ссоры.
   Его усмешка вдруг погасла, и он медленно  и  выразительно  покачал  своей
темноволосой головой.
   - Вовсе нет. Внебрачное рождение больше не является пятном позора - каким
оно было, когда я рос.
   Она удивленно взглянула на него.  Неужели  сквозь  его  броню  проступает
что-то похожее на ранимость? Невероятно!
   Роми всегда считала Доминика безжалостным негодяем  и  соблазнителем.  Но
теперь, достигнув зрелости, она признавалась себе,  что,  вероятно,  грешила
слишком упрощенными суждениями.
   Может, в школе он был объектом насмешек? Может, в детстве его  высмеивали
и издевались над ним, потому  что  он  имел  несчастье  родиться  внебрачным
ребенком?
   Она впервые утратила какую-то  долю  своей  изначальной  настороженности.
Очертания ее рта  смягчились,  а  губы  неосознанно  выпятились  от  прилива
сочувствия.
   Что же в этом человеке такого, что вызывает у нее желание  обнять  его  и
утешить? Даже после того, что между ними произошло тогда...
   Она смотрела на него, и внезапная тишина заставила ее остро почувствовать
их отрезанность от остального мира.
   Ее мысли сразу же проникли на  запретную  территорию  -  как  только  она
позволила взгляду скользнуть вниз на великолепную  выпуклость,  пройтись  по
всему мускульному совершенству, скрывающемуся под брюками из тонкой  льняной
ткани. А шелковая рубашка, которая была на нем, изумительно подчеркивала его
твердый, плоский живот и силу мускулистых рук.
   Роми в отчаянии закрыла глаза, а когда открыла их,  то  увидела,  что  он
пристально смотрит на нее.
   - Давайте чего-нибудь выпьем,  -  неожиданно  сказал  он.  -  Вы  неважно
выглядите.
   - У вас самого вид далеко не блестящий, - солгала она. И поймала себя  на
том, что устраивается поудобнее на софе... Да, он прав. Она и в  самом  деле
чувствовала себя неважно. Это, несомненно, от потрясения - оттого, что снова
видит его. И от неприятного открытия: за эти  пять  лет  она  не  выработала
никакого    волшебного    иммунитета    против     его     умопомрачительной
привлекательности.
   Он окинул сощуренным взглядом ее обмякшую фигуру и коротко приказал:
   - Оставайтесь на месте!
   - А я никуда и не собираюсь... - пробормотала она.
   Их взгляды встретились на одно долгое мгновение, а когда он повернулся  и
пошел к выходу, она стала смотреть ему вслед, точно одержимая,  не  в  силах
оторвать от него глаза, хотя и презирая себя за это.
   Когда Роми с ним познакомилась, ему было двадцать шесть лет, он отличался
большими способностями и честолюбием. Уже тогда нетрудно  было  предсказать,
что его ждет блестящее будущее. Но теперь  ясно,  что  даже  самые  радужные
прогнозы не отдавали ему должного.
   И дело здесь не столько в похожем на дворец доме, где он живет,  и  не  в
дорогой одежде, которую он носит,  даже  не  в  изготовленных  по  авторской
модели наручных часах, способных противостоять какому угодно  воздействию  и
имеющих соответственную цену. Нет, это  что-то  менее..,  материальное,  чем
собственность, но в некотором роде гораздо более ценное.
   Ибо Доминик обладал спокойной властностью, он излучал силу и достоинство.
   Он, как поняла Роми, был того типа человек, чье  уважение  ценится  очень
высоко. И она нисколько не сомневалась,  что  сам  он  с  большим  уважением
отнесется к какому-нибудь слизняку, чем к ней.
   Да и можно ли его за это винить? Тем более  ей?  Если  она  изложит  даже
самому  непредвзятому  стороннему  наблюдателю  все  факты,  касающиеся   их
злополучной встречи пять лет назад, разве тот не осудит ее?
   Она сопротивлялась, но слишком долго подавляла воспоминания, чтобы теперь
удалось остановить их  поток,  устремившийся  в  ее  сознание  и  оживлявший
прошлое с такой мучительной, сладостно-горькой ясностью.
   У нее в памяти всплывали фрагменты давно минувших событий, и она мысленно
перенеслась на пять лет назад, в послеполуденные часы летнего дня...

Глава 2

   Была вторая половина дня накануне ее свадьбы,  и  Роми  чувствовала  себя
препаршиво.
   Визажистка только что  закончила  пробу  перед  завтрашней  церемонией  в
церкви и наложила ей на лицо больше грима, чем обычно. Роми смотрела на себя
в зеркало и хмурилась. От избытка туши и жидкой пудры ее глаза, может  быть,
действительно казались больше, а кожа - еще  глаже,  но  сама  она  казалась
намного старше. И грубее.
   Так что она пошла прямиком в ванную комнату и все смыла!
   Ее мать лежала на кровати в их  гостиничном  номере,  пила  неохлажденное
белое вино и закладывала скатанные из ваты шарики между пальцами ног,  чтобы
дать высохнуть красному лаку, которым были покрыты ногти.
   Оторвавшись от своего занятия, она взглянула на вошедшую в комнату  Роми,
и брови сошлись у нее на переносице.
   - Накрась сейчас же лицо! - приказала она. -  Без  макияжа  ты  выглядишь
ужасно.
   Словно не слыша, Роми присела на край своей кровати и  стала  внимательно
рассматривать ногти на руках. Потом нерешительно спросила:
   - Как.., как по-твоему, у каждой невесты бывает такое ощущение?
   Мать еще отпила глоток теплого вина.
   - Какое "такое"?
   Нервно сглотнув, Роми попыталась объяснить матери, хотя  и  предполагала,
что вряд ли мать поймет ее после стольких лет бесплодных усилий...
   - Ну, не знаю. Возбуждение, наверное, но и.., и страх, что ли...
   Стелла Солзбери, чей рассеянный образ жизни стал под конец сказываться на
ее некогда прекрасном лице, бросила на дочь едкий взгляд.
   - Не могу припомнить ничего, кроме ощущения, что на меня надевают  оковы,
- протянула она и закурила сигарету. - Но, к  сожалению,  я  ничего  уже  не
могла с этим поделать - я в то время была беременна тобой.
   - Мам... - Роми озабоченно вздохнула. -  Может,  все-таки  тебе  не  надо
больше пить? Сегодня вечером на приеме будет  много  приглашенных.  Тебе  по
такому случаю лучше быть трезвой, не так ли?
   - А зачем? Вряд ли это будет главным событием года, верно? Честное слово,
Роми, я не для того потратила такую кучу денег на твое образование, чтобы ты
выскочила замуж за первого же  мужчину,  который  сделал  тебе  предложение!
Пускай Акройды старинная аристократическая семья, но они ужасные зануды!
   Именно потому я и выхожу замуж за Марка,  думала  Роми,  видя,  как  мать
снова наполняет свой стакан. Потому что у Марка есть все то, чего никогда не
было у тебя, я он хочет дать мне все, чего я никогда не имела.
   Одним  словом,  Марк  олицетворял   собой   надежность.   А   надежности,
уверенности в будущем Роми жаждала со всей страстью  человека,  чьи  детские
годы прошли в неустроенности и скитаниях, - ведь Роми попадала из одних  рук
в  другие,  пока  ее  мать  примеряла  к  себе  череду  мужчин,   подыскивая
подходящего. Отец Роми погиб в Африке, когда она была совсем еще крошкой,  и
она так ни разу и не испытала на себе благотворного мужского влияния.
   - Кроме того... - Стелла бросила на дочь острый взгляд, -  может,  еще  и
свадьбы-то никакой не будет - при такой подготовке!
   Роми откинула с глаз прядь светлых волос.
   - Что ты хочешь этим сказать? - спросила она встревоженно.
   Стелла пожала плечами.
   - Ну, например, еще не приехал шафер, так? И я просто не понимаю,  почему
Марк Акройд, имеющий  такие  связи,  выбрал  на  эту  роль  какого-то  типа,
которого никто в лицо не знает. Я слышала, что он  в  юные  годы  сторонился
праведного пути, так что с какой стати...
   - С такой, что он спас Марку жизнь,  когда  они  учились  в  Оксфорде,  -
терпеливо объяснила Роми, перебивая мать. - Мне кажется, я это уже говорила.
   - Тогда почему его все еще нет?
   - Он летит из Гонконга - он  там  работает.  Будет  здесь  завтра  утром.
Свадьба только в три часа дня, так что времени более чем достаточно.
   - Появится в последнюю минуту, да? А вдруг он задержится, что тогда?
   - Нет.
   - Что значит "нет"?
   - Просто Марк говорит, что, если Доминик  сказал,  что  сделает  то-то  и
то-то, мы должны считать это сделанным. - Она закашлялась от дыма  сигареты,
которую курила  мать,  -  отвратительно  пахнувшего  дыма,  повисшего  серым
облаком в гостиничном  номере.  -  Здесь  так  накурено!  -  добавила  Роми,
задыхаясь, и попыталась взмахами руки разогнать зловонный туман.
   - Это настоящая дыра! - заявила Стелла, с  гримасой  отвращения  окидывая
взглядом комнату.
   - Никакая это не дыра! - машинально возразила Роми.
   - Я просто в толк взять не могу, почему мы остановились здесь!  -  громко
сказала миссис Солзбери. -  Ведь  твоему  будущему  мужу  принадлежит  самый
большой дом во всем графстве.
   Потому что Роми твердо настояла на  этом,  вот  почему!  Ее  передернуло,
когда она попробовала представить себе, как  ее  мать  и  мать  Марка  будут
находиться под одной крышей - пусть даже всего одну ночь!
   - Здесь тебе никто не мешает делать все, что ты хочешь, -  сказала  Роми,
многозначительно глядя  на  переполненную  пепельницу  и  наполовину  пустую
бутылку вина.
   Хотя не исключено, что, столкнувшись с весьма сдержанным  гостеприимством
суровой миссис Акройд,  мать  ее  и  сама,  возможно,  вела  бы  себя  более
сдержанно. А значит, была бы в более приличном виде на сегодняшнем  вечернем
приеме!
   Роми вздохнула: ей захотелось, чтобы церемония  была  уже  позади  и  они
остались бы вдвоем с Марком.
   А потом?
   Она сглотнула.
   Испытывать  нервозность  накануне  свадьбы  -  это  нормально,  абсолютно
нормально. И Марк очень гордится тем, что она сохранила девственность.
   - В наше время не многие девушки могут этим  похвастаться,  -  с  любовью
сказал он ей, запечатлевая поцелуй на ее лебединой шее. - Вот почему я хочу,
чтобы ты как можно дольше оставалась чистой и невинной!
   Роми нетерпеливо откинула еще одну прядь волос с лица -  ей  вдруг  стало
жарко.
   - Пойду пройдусь! - заявила она матери.
   - Пройдешься? Сейчас? Вот это номер! А как же прием?
   - До приема еще несколько часов, - с подозрительным спокойствием  сказала
Роми. - И я боюсь, что мне будет не до веселья, если я останусь здесь и буду
смотреть, как ты надираешься. Так что лучше закажи себе черного кофе в номер
и постарайся немного поспать, ладно?
   Мимолетно отметив, как изумил мать сам факт ее возражений, Роми вышла  из
комнаты, даже не оглянувшись.
   Она в нерешительности остановилась за дверью,  еще  не  зная  точно,  что
собирается делать. Может, пойти погулять? Да, правильно! Прогулка под  ярким
июльским солнцем как раз поможет ей стряхнуть с себя это  странно  тревожное
настроение. А потом, ей просто больше нечем заполнить эти часы ожидания.
   Все было готово к Великому Дню. Белое тюлевое платье,  защищенное  чехлом
из толстого полиэтилена, висело в платяном шкафу. Тут же внизу стояли  белые
атласные туфли. Белое кр