объятий.
   Но сильные руки Джона удерживали ее надежнее,  чем  стальные  канаты.  Он
осторожно целовал  волосы,  глаза,  лоб,  шею  девушки  своими  чувственными
губами, и она млела и таяла от пьянящего ощущения близости с ним.
   - А так же я понял,  что  никогда  раньше  не  встречал  более  красивой,
привлекательной и чувственной женщины, чем ты, - продолжал он нашептывать ей
на ушко полным страсти голосом. - Женщины,  которая  не  дрогнула  в  минуту
опасности, и сохраняла при этом очаровательную улыбку  на  своих  прекрасных
губах. Женщины, с которой я готов быть рядом и в скорби и в радости...
   - Ах, Джон, - растроганно прошептала  Пенни.  Она  осторожно  дотронулась
кончиками пальцев до его волевого подбородка, прикоснулась к его чувственным
губам и улыбнулась, ощутив, что его плоть трепещет от страстного желания.
   - Когда же ты действительно полюбил меня? -  настаивала  она.  -  Отвечай
серьезно!
   - Черт возьми! - приникнув губами к ее руке, начал он. - Не могу  сказать
тебе точно, но знаешь, ты действительно  понравилась  мне  почти  с  первого
взгляда. Когда я нес тебя в спальню  в  ту  первую  ночь  -  помнишь?  -  ты
практически была  без  сознания.  Я  пытался  устроить  тебя  на  кровати  и
споткнулся. Ты застонала и приподнялась. Я понял, что сделал тебе больно.  Я
не собирался целовать тебя, просто хотел по-дружески ободрить. И уж точно не
был готов к тому, что земля  поплывет  у  меня  под  ногами,  как  только  я
прикоснусь к тебе. Ты была такой беспомощной, такой  трепетной  и  желанной,
когда лежала на кровати при мерцающем свете керосиновой лампы. Я понял,  что
должен быть с тобой, обладать тобой. Одна мысль, что  с  тобой  рядом  может
быть другой мужчина, выводила меня из себя... И я решил, что ты будешь моей.
Пенни!
   - И ты почти добился своего, если мне не изменяет память, -  подковырнула
его Пенни.
   - Знаю, - признался Джон. - И не могу тебе описать, как я был  всем  этим
напуган. В конце концов, ты была  не  в  себе  и  вряд  ли  осознавала,  что
делаешь. Потом я твердил себе, что это все было лишь  минутным  наваждением,
что всему этому грош цена...
   Но утром я пришел в ужас, когда осознал, что хочу тебя так же сильно, как
и ночью... Знаешь, я не новичок в этих делах, но здесь  было  нечто  иное...
Потому что я желал обладать не только твоим телом. Мне было необходимо знать
о тебе все... Я хотел знать все твои самые сокровенные мысли...  Должен  был
узнать о тебе все - что ты любишь, откуда ты родом, кто твои родители...
   - И тогда я сказала, что мой отец - Уильям Элиот, - сухо заметила Пенни.
   - Да-а, - протянул Джон, промолчав с минуту. - И это было мне на руку.  В
какой-то степени я даже обрадовался этому. Я старался уверить себя, что ты -
похожа на него - ничего из себя не представляешь, порхаешь по жизни и тянешь
из окружающих.. Но уже тогда я инстинктивно почувствовал, что ты - не такая,
что я ошибаюсь. Более того, мне почти сразу же стало ясно, что  ты  честная,
верная и искренняя. Но все же я пытался убедить себя в  обратном,  постоянно
твердя, что ты легкомысленная, беспутная и бесчестная.
   - Ну и зачем тебе  он  был  нужен,  этот  самообман?  -  в  растерянности
спросила Пенни.
   - Потому что он давал мне возможность подавить свое все  более  крепнущее
чувство, - вздохнув, признался Джон. - Никогда раньше не встречал я женщины,
способной подчинить меня своей воле. И никогда и ни к кому  я  не  испытывал
такой нежности, как к тебе. Мои родители были со мной довольно суровы, да  и
ВВС, прямо скажем, не институт благородных девиц... Кроме того, я  абсолютно
не был уверен, что значу для тебя столько же... Не надеялся на  то,  что  ты
испытываешь такое же  влечение...  В  конце  концов,  каждый  раз,  когда  я
приходил навести мосты, дверь захлопывалась перед моим носом... Знала бы ты,
как меня это бесило!
   - Нет, это ты меня постоянно третировал, всякий раз  начиная  разговор  о
продаже земли, - смеясь возразила Пенни. - Но почему же ты не пригласил меня
в кино или еще куда-нибудь? К тому же подчеркнуто был со мной нелюбезен.
   - Не знаю, - смущенно признался  Джон.  -  Думаю,  что  я  тогда  пытался
чувствовать  себя  хозяином  положения.  А  мне  следовало  бы  понять,  что
командовать тобой - то же самое, что пытаться сладить с тайфуном. Но как  бы
там ни было, через какое-то время мне стало ясно, что пока ты не перестанешь
захлопывать перед моим носом дверь, у нас с тобой ничего не получится.
   Это признание вновь заставило Пенни заливисто рассмеяться.
   - И поэтому ты принудил Вильму Кокс пригласить меня на бал? - поддразнила
его она.
   - Не совсем так, - обиженно сказал Джон. - И лишь только я начал говорить
тебе о любви, как явилась эта... Брэнда!
   - Джон, это не правда! - возразила Пенни. - Ты не сказал мне ни  слова  о
любви!
   - Значит, я имел это в виду! - с  досадой  воскликнул  Джон.  -  Черт,  я
думал, что это тебе известно! Неужели ты считала, что я так просто возьму  -
и признаюсь?
   - О, Джон, - простонала Пенни. - Подумай, если  бы  ты  так  и  поступил,
скольких бы неприятностей удалось нам избежать! Но я считала, что ты  просто
хочешь заставить Брэнду ревновать.
   - Пенни, - страстно прошептал Джон. - С тех пор как я узнал тебя,  Брэнда
кажется мне такой же чувственной, женственной и желанной как.., кукла Барби!
Если хочешь знать, то я просто обрадовался, когда поползли слухи о ее шашнях
с Грэгом Олденом!
   - Да, жаль, что я этого не знала, - вздохнув призналась Пенни. - Тогда бы
мне не пришлось скрываться на Мертл-Бич. Да, если  бы  ты  только  отважился
сказать правду...
   - Может быть, оно и к лучшему, - сказал Джон, пожимая плечами.  -  Потому
что именно в эти страшные дни мне стало ясно, что я не просто хочу  обладать
тобой... Я осознал, что должен непременно жениться на тебе! Но, конечно,  не
успел я тебя отыскать, как ты снова исчезла!
   - Но я бы никогда не поступила так, если бы  ты  попытался  раскрыть  мне
глаза и не был бы таким скрытным, - виновато возразила она.
   - А я только всего-навсего  хотел  оградить  тебя  от  всех  этих  гадких
подробностей, - отозвался Джон, пристально вглядываясь ей в глаза.
   - Теперь я знаю это, - произнесла тихо Пенни, ответив ему таким же долгим
взглядом. - Но это было сущее мучение - думать,  как  ты  путаешься  с  этой
дрянью... Тем более что ты  производил  впечатление  сильного  справедливого
мужчины, способного защитить меня. Но я всегда предпочитала знать  правду  -
пусть самую горькую,  чем  страдать  от  неуверенности  и  неопределенности.
Поэтому в будущем между нами не должно быть никаких секретов! Договорились?
   - Больше никаких секретов, - обреченно согласился Джон.
   Его теплые настойчивые губы прильнули к ее  губам.  Пенни  казалось,  что
стены кабинета уносятся куда-то в бесконечность, а она парит в пространстве,
вся исполненная радостного трепета. Руки Джона нежно  убаюкивали  ее,  а  ее
тело полыхало в приятной истоме от прикосновений его  мощного  торса.  Время
для них перестало существовать. И только резкий стук в  дверь  вывел  их  из
этого блаженного состояния.
   - Войдите, - неохотно позволил Джон.
   На пороге появился Ричард Эллиот с хитрой и слегка насмешливой улыбкой на
устах.
   - Ну, Пенни, - начал он торжественно.  -  Ненси  говорит,  что  не  может
больше задерживать ленч ни на минуту. У тебя есть  право  выбора.  Так  что,
стоит ли открывать шампанское и мы отметим вашу помолвку, или везти  тебя  в
аэропорт?
   Пенни глухо засмеялась и поудобнее устроилась на широкой груди Джона.
   - Шампанского, дядя Ричард! - решительно произнесла она.
   Поздним вечером они возвратились в Уотерфорд-холл.  Огненный  шар  солнца
уже уходил за горизонт, могучие дубы отбрасывали на дорогу причудливые тени.
Легкий дымок из труб возносился легкими струйками в темнеющее небо. В  конце
аллеи во всем своем великолепии возвышался  старинный  особняк,  и  отблески
заката мерцали в его зеркальных окнах.
   - Боже, как хорошо дома, - сказала Пенни, когда машина затормозила  перед
подъездом.
   - Точно, - согласился Джон, многозначительно поглядывая на нее. - Это был
долгий день. Ты не думаешь, что нам лучше пораньше лечь спать?
   - Почему бы и нет? - лукаво усмехнувшись, ответила Пенни. - Я  смертельно
устала. Пожалуй, я усну, как только доберусь до постели.
   -  Усну...  -  пробормотал  Джон,  бросив  на  нее  еще  один  столь   же
многозначительный взгляд. - Ну уж нет. Пожалуй, это единственное, чего  тебе
не удастся сделать, дорогая.
   И пять минут спустя она уже лежала, раскинувшись на огромной кровати  под
балдахином. Закат пламенел  за  высокими  окнами,  придавая  ее  прекрасному
обнаженному телу необычный шоколадный  оттенок.  Джон  стоял  рядом,  и  его
темные волосы, казалось, сияли  в  отсветах  вечернего  светила.  Глаза  его
горели огнем желания, когда он всматривался в ее  прекрасные  черты.  Взгляд
этот будоражил и обещал многое... Сгорая от  нетерпения,  она  потянулась  к
нему. Он чуть помедлил, наслаждаясь этой восхитительной картиной.
   - Ах, дорогая, - страстно прошептал он. - Я так долго ждал этого...
   - Ты говоришь так, будто бы  мы  впервые...  -  Пенни  запнулась,  ощущая
странную робость.
   - Так оно и есть, - голос Джона дрожал  от  нарастающего  возбуждения.  -
Теперь мы полностью принадлежим друг другу. И ты сейчас будешь моей,  Пенни!
Сейчас!
   Джон  яростно  отбросил  покрывала  и  приник  к  пылающему  телу  Пенни.
Стремительно растянувшись рядом с ней, он заключил в свои трепещущие  ладони
ее упругие груди. Пенни почувствовала все нарастающее возбуждение, когда  он
начал ритмично гладить ей соски.  Она  ощущала,  как  с  каждым  его  легким
прикосновением они все более набухают. Через несколько мгновений он приник к
ее груди своими  теплыми  губами.  Пенни  попыталась,  задыхаясь,  замедлить
приближение неизбежного и продлить его страстные  ласки,  но  Джон,  яростно
зарычав, всем телом прижал ее к пышным подушкам.
   - Лежи смирно, - приказал он, - позволь мне насладиться тобой!
   До сегодняшнего дня Пенни и представить себе не могла, что  любовь  может
быть такой прекрасной и изысканно совершенной.  Вскоре  каждая  клеточка  ее
тела дрожала, пульсировала и билась под чувственными ласками Джона. А сила и
мощь его божественного тела  пробуждали  в  ней  страсть  невероятной  силы.
Сладострастно постанывая,  она  все  плотнее  прижималась  к  нему,  как  бы
растворяясь в его желании... Она ощущала только, как  бешено  колотится  его
сердце. Все, о чем мечтала она сейчас, все, о чем она мечтала всегда, -  это
принадлежать ему! Если бы только он сейчас вошел в нее своей теплой  мужской
силой, она бы забылась в огненной вспышке наслаждения. Крепко обняв его, она
приникла губами к его груди  -  яростно,  протяжно,  с  тяжелой  чувственной
силой.
   - Возьми меня, Джон! - умоляюще выдохнула она. - Я так  тебя  люблю.  Ах,
сделай это сейчас!
   Пенни услышала его хриплый глубокий вздох. Его теплые губы прижались к ее
уху, и от этого прикосновения огонь пробежал по всему ее телу.
   - Я тоже люблю тебя. Пенни, - прошептал он. - Ты будешь моей -  сейчас  и
навсегда.
   Застонав, он изо всех сил прижал ее к себе. Любовь его была яростной, как
ураган, и бурной, как поток водопада. Не замечая ничего  вокруг,  они  бурно
искали удовлетворения, как две половинки наконец  воссоединившегося  целого.
Каждый из  них,  удовлетворяя  другого,  испытывал  мучительную  радость.  В
середине  этого  яростного  любовного  танца  Пенни  ощутила   поднимающуюся
гигантскую волну нарастающего восторга, заполняющего все  ее  существо.  Это
безумно прекрасное чувство искало выхода и наконец прорвалось. В изнеможении
она застонала:
   - Джон! Джон!... Ах, любовь моя, как я счастлива!
   Тогда он еще крепче схватил ее, притянул к себе и одними губами  выдохнул
ее имя. И это было единственным ответом, который был ей нужен, которого  она
так ждала!
   Примерно еще через час, когда они возвратились на землю, перед их глазами
предстала  картина  учиненного  в  спальне  погрома.   Перевернутая   лампа.
Разорванные на куски тонкие простыни. Сорванный балдахин. Но это не занимало
их. Мысли любовников были устремлены в будущее. Внезапно  Пенни  вскочила  с
кровати и принялась копаться в своей одежде, несказанно удивив этим Джона.
   - Куда ты направляешься? - спросил он в недоумении.
   - Хочу кое-что сделать, пока совсем  не  стемнело,  -  объяснила  она.  -
Вообще-то ты мог бы встать и помочь мне.  Просто  приходи  на  лужайку,  как
только будешь готов.
   - Как пожелаете, мадам, - галантно промолвил он со вздохом.
   Когда минут через пять он вышел на лужайку,  то  заметил,  что  Пенни  на
корточках возится в центре той самой клумбы в форме  сердца,  устроенной  ее
пра-пра-прадедом.
   - О Господи, да  что  ты  тут  делаешь?  -  смутно  различая  ее  во  все
сгущающихся сумерках, спросил он, приближаясь.
   Ее лицо, озаренное последними лучами заходящего солнца,  сияло  довольной
улыбкой.
   - Сажаю семена, которые мы купили с тобой в Чарлстоне, -  объяснила  она,
поднимаясь и отряхивая землю. - Хочу, чтобы в этом доме всегда жила любовь!
   Немного помедлив, она одним прыжком решилась перемахнуть через клумбу. Но
у самого края потеряла равновесие и пошатнулась. Джон поймал ее,  схватил  в
объятья, прижал к себе и страстно приник к ее губам. Потом озорно улыбнулся.
   - Думаю, мы с тобой об этом позаботимся, - уверенно пообещал он.