нечто  на  нее  похожее.  Вся
передняя стена сметена.  Возле  нее  сидит  маленький  мальчик.  А  взрослых
поблизости нет!
   Джон развернул машину и она  помчались  в  указанном  Пенни  направлении.
Приблизившись ближе, они содрогнулись от увиденного. Ураган разорвал  хижину
почти пополам, а сохранившаяся ее  часть  была  похожа  скорее  на  какую-то
нереальную театральную декорацию, чем на обломки  человеческого  жилья.  Как
только они остановились и вышли из машины, к  ним  подбежал  негритенок  лет
шести.
   - Ну, привет, Томми, - сказал Джон, склоняясь к нему.
   Мальчик кинулся к нему на руки и захлебнулся в потоке слез  и  бессвязных
жалоб.
   - Ну, успокойся и рассказывай, - подбодрил его Джон. -  Большие  мальчики
не должны так плакать. С тобой все в порядке, Томми?
   - Со мной - да, сэр, - произнес мальчуган, глотая слезы, - но мой папа  -
он не вернулся домой этой ночью. А потом был  страшный  грохот  и  треск,  и
полдома напрочь сдуло. А мама, мистер Джон, мама совсем не хочет  двигаться.
Я все говорю ей: "Мама, Джимми плачет, сделай что-нибудь!" Но она не  слышит
и ничего не отвечает. Я не знаю, что делать!
   Пенни, услышав его отчаянные жалобы, похолодела  от  ужаса.  А  Джон  уже
быстро шагал по направлению к развалинам хижины. Мальчишка  обогнал  его,  и
когда они приблизились, то услышали истошный крик  младенца  и  раздраженный
голос Томми, пытавшегося его унять.
   Перескочив через  обломки  вдребезги  разбитой  стены,  Джон  остановился
посередине того, что еще недавно  было  гостиной.  Пенни  проследила  за  ею
взглядом и увидела молодую негритянку, привалившуюся к столу. Руки ее плотно
обхватывали голову. Каменная неподвижность ее фигуры так испугала Пенни, что
в первую минуту она подумала, что  женщина  мертва.  Но  приглядевшись,  она
заметила,  что  ее  грудь  медленно  вздымается  от  слабого  дыхания.  Джон
успокаивающим жестом дотронулся до ее плеча, и она в испуге встрепенулась.
   -  Я  богобоязненная  женщина,  -  мистер  Миллер,  -  заунывно  нараспев
произнесла она. - Не пью. Не курю.  Хожу  к  исповеди.  Так  почему  же  это
произошло со мной? Мой муж Мозес не пришел домой ночевать, а это на него так
не похоже. Он погиб, да? Вы пришли, чтобы сказать мне об этом, да?
   - Пенни, посмотри, что можно сделать с малышом, - распорядился Джон. -  А
я попытаюсь помочь этой женщине.
   Для Пенни навсегда осталось тайной - о чем говорил  Джон  с  негритянкой.
Сама она была слишком  занята,  меняя  пеленки  младенцу.  Однако  произошло
неожиданное, уже минут через десять та оправилась  и,  вооружившись  метлой,
принялась послушно наводить хоть какой-то порядок  среди  обломков,  а  двое
старших  ребят  принялись  помогать  ей.  Уезжая,  Пенни  и  Джон   оставили
несчастным запас самого необходимого, предусмотрительно погруженный ими дома
в багажник машины. И когда они отъезжали, дети выбежали  на  улицу  и  долго
махали  им  своими  смуглыми  ладошками.  В  руках  их   мелькали   пакетики
жевательной резинки.
   - Боже мой, сладости! - восхищенно воскликнула Пенни. - Я видела, что  ты
брал с собой запас вещей и продуктов, но я никак не могла даже предполагать,
что, ты предусмотрел и это!
   - Я попросил Сару принести все, что  может  пригодиться  пострадавшим,  -
усмехнулся  Джон,  пожимая   плечами.   -   Думаю,   что   это   она   такая
предусмотрительная, а не я.
   И все же, когда  этот  бесконечно  тянувшийся  день  заканчивался,  Пенни
убедилась,  что  это  скромное  признание  Джона  не  совсем   соответствует
действительности. С каждым новым визитом становилось все яснее и яснее,  что
он вынослив, находчив, умеет вдохновлять, воодушевлять людей и сплачивать их
вокруг себя. Весь этот долгий, мучительно жаркий день он без устали  колесил
по округе, расчищая завалы, доставляя раненых в больницу и  раздавая  запасы
еды и одежду. А когда они возвратились в  Уотерфорд-холл,  он  лишь  наскоро
умылся, переоделся  и,  слегка  перекусив,  отправился  организовывать  сход
жителей, чтобы  обсудить,  как  быстрее  преодолеть  последствия  стихийного
бедствия.
   Пенни просто не могла везде поспеть за ним. И это повергало ее в  уныние.
Ей было до  слез  обидно,  что  этот  проклятый  ураган  лишил  ее  внимания
любимого. И именно в тот момент, когда все у них пошло на лад. Ей  казалось,
что их бурная страсть  также  стремительно  улетучивается,  как  и  внезапно
налетевший ураган.
   Недели, последовавшие  за  этими  событиями,  заставили  ее  еще  не  раз
возвращаться к этой печальной мысли. Да, вся округа  трудилась  не  покладая
рук,  восстанавливая  разрушение  ураганом.  Но,  безусловно,  больше   всех
старался ее Джон. Ни свет ни заря, задолго до того, как  Пенни  просыпалась,
он уже был на ногах и колесил  по  окрестностям,  раздавая  все  необходимое
людям. Он трудился не покладая  рук,  организовывая  разборку  развалин  или
помогая солдатам и представителям Красного Креста. И как бы  рано  Пенни  ни
просыпалась, застать его на месте было невозможно.  Даже  обедать  он  почти
никогда  не  приезжал,  а  если  и  появлялся  дома,  то  наскоро  проглотив
что-нибудь, сразу же исчезал. И  только  к  полуночи  он  наконец  появлялся
грязный и усталый.
   Нельзя сказать, что страсть, так стремительно  толкнувшая  их  в  объятья
друг к другу, хотя бы чуть-чуть остыла. Напротив,  часто  среди  ночи  Пенни
просыпалась от того, что Джон принимался ласкать ее, заставляя задыхаться  и
стонать от восторга, но любовные утехи в эти дни были горячими, яростными  и
- непродолжительными. Сразу же после этого Джон засыпал, едва успев положить
голову на подушку. Ни времени, ни сил для общения у него не оставалось.
   Пенни, как могла, старалась примириться со всем этим. Она убеждала  себя,
что Джон очень занят, и было бы ребячеством пенять на это. Девушка старалась
помогать, чем могла. Вместе с Лэнни  и  Сарой  Маккендрик  они  организовали
полевую кухню и развозили пищу по всем окрестностям. Даже спустя две  недели
после урагана многие дома  оставались  без  воды  и  электричества,  и  двух
девушек, нагруженных провизией, везде встречали с распростертыми  объятьями.
И все же Пенни не  хватало  той  железной  воли,  выдержки  и  выносливости,
которыми, без сомнения, обладал Джон. Спустя две недели изнурительных трудов
в условиях влажного климата она чувствовала себя полностью разбитой. Ею  все
чаще овладевало раздражение, и она была готова взорваться по любому  поводу.
Но ведь Джон Миллер не был бы самим собой, если  бы  он  ей  этот  повод  не
предоставил.
   Однажды вечером она решила не пожалеть усилий и заставить его провести  с
ней хотя бы часок-другой. Под каким-то предлогом удалив из  дома  Сару,  она
вытянула из Джона обещание явиться к  ужину,  к  восьми  часам,  после  чего
принялась за стряпню. Несмотря на то, что  приготовление  пищи  в  последние
недели стало ее порядком раздражать, готовить интимный ужин  на  двоих  было
необыкновенно приятно.  Пенни  весело  напевала,  листая  поваренные  книги,
стараясь подобрать меню поизысканнее. Перебрав массу вариантов, она  наконец
выбрала креветки с гарниром из салата, утку под вишневым соусом  на  жаркое,
тушеные овощи и, на десерт, восхитительное лимонное суфле. Несмотря  на  то,
что Джон клятвенно обещал быть непременно к восьми, Пенни  не  очень-то  ему
верила. И выбор блюд был во многом продиктован этими ее опасениями. Креветок
можно приготовить заранее и подержать в холодильнике, с уткой  можно  слегка
запоздать - все-таки это главное блюдо, и его можно чуть-чуть подождать... И
только суфле необходимо подавать точно  ко  времени  десерта.  Но  Пенни  не
собиралась заниматься им до тех пор, пока  Джон  не  займет  свое  место  за
столом. Поглядывая  одним  глазом  на  стрелки  часов,  Пенни  в  прекрасном
настроении порхала по кухне, и вскоре воздух наполнился изысканным  ароматом
жареной утки. Обтерев руки, она переместилась в столовую. Накрыла  скатертью
стол, расставила серебряные приборы, разместила  между  ними  подсвечники  с
тонкими белыми свечами. Затем поспешила наверх принять душ.
   Ровно в восемь Пенни сидела на  роскошной  парчовой  софе  в  гостиной  в
воздушном шифоновом  платье  абрикосового  цвета  и  улыбалась.  К  половине
девятого ее улыбка слегка поблекла, а еще через пятнадцать минут, когда Джон
наконец  появился,  его  встретил  хмурый  взгляд,  не  предвещавший  ничего
хорошего.
   - Привет, солнышко, - сказал он, нежно целуя ее в щеку, - когда мы  будем
ужинать?
   - Сорок пять минут назад, - натянуто ответила Пенни.
   - Что ты сказала? - удивленно переспросил Джон.
   - А, не обращай внимания! -  отрывисто  отозвалась  Пенни.  -  Проходи  в
столовую и садись. Сейчас я подам первое блюдо.
   Когда через несколько минут она внесла  две  порции  креветок,  Джон  уже
занял свое место во  главе  стола.  Рядом  с  ним,  в  опасной  близости  от
подсвечников, располагалась гора  папок,  а  сам  он  углубился  в  какой-то
очередной  отчет.  Раздраженно  вздохнув,  Пенни  поставила  перед  ним  его
тарелку, а папки решительно сдвинула подальше - на край стола.
   - Зачем ты это? - спросил Джон. - Они ведь мне не мешают.
   - Да, но мне они мешают, - кротко возразила Пенни,  зажигая  свечи.  -  И
потом, они могут загореться.
   - Хорошо, а свечи действительно так необходимы? - поинтересовался Джон. -
Ведь сегодня мы никого не ждем, не так ли?
   В который раз за последнее время Пенни пришлось прибегнуть к  испытанному
приему самоуспокоения - она принялась считать до десяти про себя.
   - Нет, у нас никого не будет,  -  ответила  она,  занимая  свое  место  и
расправляя салфетку.
   - Отлично, - сказал Джон с облегчением. Затем он снова уставился  в  свой
отчет. - Эти креветки выглядят довольно привлекательно. Скажи Саре, что  она
постаралась на славу, хорошо?
   Повернув страницу, он углубился в изучение текста. Пенни от отчаянья даже
застонала.
   - Тебе обязательно надо заниматься этим именно сейчас, Джон?
   - Заниматься чем? - не поднимая глаз недоуменно произнес Джон.
   - Читать! Я думала, что хоть раз у  тебя  найдется  время  поговорить  со
мной!
   - Конечно, дорогая, - дружелюбно согласился Джон. Он  отложил  отчет,  но
так, чтобы он все же оставался в поле его зрения.  -  О  чем  бы  ты  хотела
поговорить?
   - Не стоит утруждать себя! Ведь у тебя есть дела и поважнее!  -  ответила
Пенни ядовито усмехаясь. - Вижу, ты просто изнываешь от желания вернуться  к
твоему отчету.
   - Да, это верно, - согласился Джон. - Спасибо, милая.
   И он тут же снова придвинул к себе папку. С этой минуты  все  ее  надежды
рухнули окончательно. Было заметно, что Джону понравилась ее  утка  -  он  с
удовольствием съел два больших куска. Но все это время он  зачитывал  всякие
особенно интересные, как ему  представлялось,  отрывки  из  отчета  Красного
Креста. И то никак не могло успокоить раздосадованную  Пенни.  Но  последней
каплей, переполнившей чашу ее терпения,  стал  момент,  когда  она  проворно
извлекла из духовки блюдо с суфле и торжественно внесла его в столовую.  Это
был настоящий шедевр ее кулинарного искусства. Легкое,  воздушное,  покрытое
сверху коричневым облаком шоколадного крема...  А  аромат  от  него  исходил
такой, что просто дух захватывало! "Пусть только  Джон  попробует  почитать,
когда  будет  есть  это!"  -  подумала  Пенни,  вонзая  серебряный   нож   в
колыхающуюся горячую массу.
   Если и это не заставит его отложить отчет и  забыть  о  своих  делах,  то
вечер окончательно будет потерян. Пенни ловко разложила суфле  по  тарелкам,
поставила порцию  Джона  перед  ним  и  села,  гордо  улыбаясь.  Только  она
приготовилась попробовать свой  кулинарный  шедевр,  как  внезапно  и  резко
зазвонил телефон.
   - Извини меня, - сказал Джон, поднимаясь из-за стола.
   ...Он отсутствовал почти десять минут. И этого времени  было  достаточно,
чтобы  суфле  осело  на  его  тарелке,  как  проколотый  воздушный  шар.   К
возвращению Джона оно  выглядело  бледным,  расплывшимся  и,  как  Пенни,  -
печальным.
   - Звонил  Джимми  Уотсон,  -  объяснил  он.  -  Просит,  чтобы  я  оказал
содействие в ликвидации последствий урагана в  районе  Грантсвилля.  Теперь,
когда у нас ситуация  нормализуется...  Конечно,  придется  дома  бывать  не
часто, и видеться мы будем реже... Но уж очень там ситуация сложная. Считаю,
что мне придется согласиться. А что ты скажешь об этом, дорогая?
   - Думаю, - медленно и отчетливо произнесла Пенни. - Я думаю, что если  ты
еще раз произнесешь слово "ураган", я выброшусь из окна.  Оно  уже  сидит  у
меня в печенках.
   Джон испуганно  уставился  на  нее.  Это  заявление  даже  заставило  его
отложить отчет.
   - Что случилось, родная? - в голосе его прозвучало явное беспокойство.
   К своему ужасу  Пенни  поняла,  что  не  может  дать  никакого  разумного
объяснения этой вспышке гнева. Дважды  она  открывала  рот,  пытаясь  что-то
сказать, да так  ничего  и  не  произнесла.  Она  чувствовала,  что  вот-вот
расплачется. Кусая кончик салфетки, она лишь в отчаянье смотрела  на  Джона.
Наконец способность говорить вернулась к ней.
   - Мое суфле погибло, - дрожащим голосом прошептала она.
   Лицо Джона просветлело.
   - И это все? - спросил он облегченно. - Да ну его к черту, дорогая. Какое
это имеет значение? Я вообще терпеть не могу суфле.
   И вот тут-то Пенни разрыдалась. Слезы брызнули у нее из глаз, потекли  по
щекам, размазывая тушь. Какое-то время она только смутно  различала  силуэты
окружающих предметов, размытую фигуру Джона, спешащего к ней со своего места
за столом. Вдруг его сильные руки крепко обняли  ее  и  прижали  к  могучему
телу.
   - Что-то не так, солнышко? - встревоженно спросил он.
   В ответ Пенни лишь  всхлипывала,  а  Джон  ласково  гладил  ей  волосы  и
нашептывал на ушко какие-то  успокаивающие  слова.  Наконец  она  облегченно
вздохнула  и,  приняв  у  него  носовой  платок,  стала   яростно   вытирать
покрасневшие глаза.
   - Ты совсем не хочешь хоть немного  побыть  со  мной,  -  тревожно  стала
жаловаться она. - Ты готов заниматься чем угодно, только не мной.
   - Ну вот! Ерунда какая! - недоумевающе возразил виновник всех ее  бед.  -
Кто бы знал, как мне не хочется  тебя  оставлять.  Но  пойми,  время  сейчас
такое. После урагана... - он осекся, -  умоляю,  не  кричи!  Извини,  что  я
произнес это слово!
   - Но если ты не хочешь со мной разлучаться,  -  ответила  она  неуверенно
улыбнувшись, - так почему тебя несет за тридевять земель  -  в  Грантсвилль?
Что, у них там своих умельцев не хватает? Верно, здесь на  первых  порах  ты
был вынужден все принять на свои плечи, но сам ведь сказал, что  сейчас  все
более или  менее  нормализовалось.  Подача  электричества  восстановлена,  с
питьевой водой тоже нет проблем. Жизнь входит  в  свои  прежние  рамки.  Все
вернулись к своим семьям, кроме тебя. Похоже, мы виделись бы чаще, если бы я
служила медсестрой в твоем любимом Красном Кресте. Или если бы пострадала от
урагана и жила бы милях эдак в тридцати отсюда.
   - Так вот в чем дело? - спросил недоверчиво Джон и мягко улыбнулся. -  Ты
хочешь, чтобы я уделял тебе больше времени и внимания?
   - Да, - выдохнула Пенни.
   - Ты - маленькая дурочка, - ласково прошептал Джон, прикасаясь  губами  к
ее глазам и поглаживая рукой ее спутанные волосы. - Я думал ты знаешь, что я
люблю только тебя. Ведь я сказал тебе  это  в  ночь  урагана.  Ой,  не...  -
поперхнулся он.
   - И ты думаешь, что всю жизнь ты будешь оправдываться  таким  образом?  -
прервала его Пенни, понемногу приходя в себя и воодушевляясь.
   Она скорее почувствовала, чем услышала его глухой смешок.
   - Думаю, я мог бы повторить это, если ты действительно в таком  отчаянье,
- уступил он, нежно притронувшись к ее подбородку.
   -  Да,  я  действительно  в  отчаянье,  -  подтвердила  Пенни,   стараясь
передразнить его интонацию и своеобразный южный акцент.
   Джон осторожно поцеловал ее в губы.
   - Я люблю тебя. Пенни, - просто сказал он. - И ты  никогда  не  должна  в
этом сомневаться. Да, я действительно не часто бываю дома из-за того, что  у
меня так много работы. Но никогда и нигде я не переставал думать о тебе.
   - Правда? - тихо спросила Пенни.
   - Правда, - подтвердил  он.  -  Если  честно,  то  именно  мысли  о  тебе
вдохновляли меня в самые трудные моменты. Некоторые  строения  очень  сильно
пострадали. Дорогая, ведь ты сама это видела. Их так много  -  сметенных  со
своих  фундаментов,  рассыпавшихся,  как  карточные  домики.  Но   когда   я
вытаскивал людей из-под обломков.., и когда по пояс в воде разбирал  завалы,
и когда меня жрали комары, а пекло так,  что,  казалось,  вот-вот  изжаримся
заживо, я думал только о тебе. Я говорил себе: "Я делаю это для Пенни. Здесь
она теперь будет жить, и здесь - ее будущее, точно так  же  как  и  мое".  -
Говорю тебе - иногда только эта мысль и гнала меня туда.
   - О Джон, - воскликнула Пенни с раскаяньем в голосе. - Прости меня, я так
сожалею!.. Какая же я все-таки эгоистка! Просто я уже начала думать, что  ты
совсем разлюбил меня и что только этот ураган соединил нас.
   - Не хочу и слушать подобные  глупости.  Прекрати!  -  приказал  Джон.  -
Знаешь, если и дальше у тебя в голове будут бродить такие  дурные  мысли,  я
вынужден буду что-то предпринять.
   Он прислонился к ней так  близко,  что  она  ощущала  легкое  покалывание
отросшей за день щетины.  Его  слегка  прищуренные  зеленые  глаза  призывно
блестели.  И  тут  Пенни  ощутила  приятные  возбуждающие  толчки   страстно
забившегося сердца, почувствовала уже зарождающееся желание.
   - Предпринять... - что? - насмешливо переспросила она,  выпрямляясь  так,
что грудь ее как бы невзначай коснулась его тонкой рубашки.
   Джон задержал дыхание.
   - А вот что - скажу ребятам из Грантсвилля, что им придется поискать  мне
замену,  -  пробормотал  он,  не  отрывая  взгляда  от  этих  очаровательных
округлостей, - и что я  собираюсь  удрать  с  тобой  вдвоем  в  Чарлстон  на
несколько дней.  Устроим  себе  небольшие  каникулы.  По  полной  программе.
Надеюсь, это изменит твое отношение ко мне.
   Ловким движением, нащупав на  спине  молнию,  он  расстегнул  ей  платье.
Минутой позже она была уже и без лифчика. Джон  нагнулся  и  с  наслаждением
начал целовать ее теплую, упругую грудь.
   - Ну, а теперь - начнем, - призывно произнес он...

***

   На следующее утро Пенни, чуть заслышав звук подъезжающей машины, выбежала
из дома. Как обычно, Джон поднялся еще до того, как она  проснулась,  но  на
этот раз он  явно  не  собирался  мчаться  расчищать  завалы  или  раздавать
продукты. Он сидел в машине и выглядел необычно для этих  дней.  Волосы  его
были аккуратно расчесаны. А вместо заляпанных джинсов и  рваной  рубашки,  в
которых он щеголял все последнее время, на нем были надеты элегантные  серые
брюки, крахмальная серая в белую полоску сорочка и кожаные мокасины.
   - Ну как, хорошо ли ты провела  ночь,  дорогая?  -  усмехаясь,  заботливо
спросил он. Пенни в смущении покраснела как пион.
   - Джон... - яростно прошипела она, окидывая быстрым взглядом двор  -  нет
ли где поблизости Сары.
   - Не  бойся,  -  успокаивающе  произнес  он,  догадавшись  о  причине  ее
опасений. - Она занята стиркой. А теперь - подай-ка мне вон те  чемоданы,  и
мы отправляемся.
   Пока он занимался укладкой багажа, Пенни сосредоточенно составляла список
необходимых покупок.
   - Ну как, ты ничего не забыла, что надо купить и сделать? - спросил Джон.
   - Думаю, да, - согласилась Пенни. - Прежде всего, обновим  мой  гардероб.
Ведь все мои вещи погибли в трейлере,  и  последние  три  недели  я  таскала
платье Лэнни. Далее - различные железяки для тебя.  Далее  -  обратиться  по
поводу страховки моего  домика.  Еще  -  посетить  картинную  галерею  около
Батгери. Может быть, ее владелица купит что-нибудь из моих акварелей.  Ну  и
развлечься немного, н