е
башмаки. Мужчины разулись и надели купленные у местного сапожника  дере-
вянные сабо и туфли без задков.
   Наконец двинулись в путь с сачками на плечах и корзинками за  спиной.
Г-жа Роземильи была прелестна в этом  наряде  бесхитростной  и  задорной
прелестью крестьяночки. Юбка Альфонсины, кокетливо подоткнутая и подхва-
ченная несколькими стежками, чтобы можно было свободно бегать и  прыгать
по скалам, открывала щиколотки и начало икр, упругих и гибких. Талия  не
была затянута, чтобы не стеснять движений, и на  голову  г-жа  Роземильи
надела соломенную шляпу садовника с широченными полями; ветка тамариска,
придерживавшая загнутый край шляпы, придавала ей лихой мушкетерский вид.
   Жан, с тех пор как получил наследство, каждый день задавал себе  воп-
рос, жениться ли ему на г-же Роземильи или нет. Стоило ему увидеть ее, и
он принимал решение предложить ей руку и сердце, но, оставшись один, на-
чинал раздумывать и приходил к выводу, что можно  подождать.  Теперь  он
был богаче ее, она получала всего двенадцать тысяч  франков  дохода,  но
зато деньги ее были вложены в недвижимое имущество: ей принадлежали фер-
мы и земельные участки в Гавре, расположенные  у  гавани,  а  они  впос-
ледствии могли сильно возрасти в цене. Состояния их были, значит,  более
или менее равны, а молодая вдова чрезвычайно ему нравилась.
   Госпожа Роземильи шла впереди Жана, и, глядя на нее, он  думал:  "Да,
надо решиться. Лучшей жены мне не найти".
   Они шли по склону неширокой ложбины, спускавшейся от селения к  приб-
режным скалам; скалы в конце ложбины возвышались над морем на  восемьде-
сят метров. Вдали, в рамке зеленых берегов, раскинувшихся справа и  сле-
ва, сверкал на солнце серебристо-голубой треугольник воды и чуть  замет-
ный далекий парус, крохотный, как насекомое. Лучезарное небо почти  сли-
валось с морем, и трудно было различить, где кончалось одно и начиналось
другое; на этом светлом фоне вырисовывались  обтянутые  корсажем  фигуры
обеих женщин, шедших впереди мужчин.
   Жан смотрел горящим взглядом на мелькавшие перед ним тонкие  щиколот-
ки, стройные ноги, гибкие бедра и большую, кокетливо  заломленную  шляпу
г-жи Роземильи. И это обостряло в нем желание, толкало его на  внезапное
решение, как  это  нередко  случается  с  слабовольными  и  застенчивыми
людьми. Теплый воздух, в котором к запахам дрока, клевера и трав  приме-
шивался морской запах обнаженных отливом скал, бодрил  его,  опьянял,  и
решение его крепло с каждым шагом, с каждой секундой, с каждым взглядом,
брошенным на изящный силуэт молодой женщины;  он  решился  откинуть  все
сомнения и сказать ей, что любит ее, что просит ее быть его женой  Ловля
креветок поможет ему, позволит остаться наедине с ней: и это  будет  так
мило - объясниться в любви в живописном уголке, бродя в прозрачной  воде
и любуясь, как движутся под водорослями длинные усики креветок.
   Дойдя до конца ложбины, до края пропасти, они заметили узенькую  тро-
пинку, вьющуюся по утесам; под ними, между морем и подножьем горы, почти
на половине спуска виднелось хаотическое нагромождение гигантских  опро-
кинутых, перевернутых камней - они грудой  лежали  на  каком-то  подобии
плато, образованном прежними обвалами, поросшем волнистой травой и  убе-
гавшем к югу насколько хватал глаз. На этой длинной, как будто  изборож-
денной судорогами вулкана полосе кустарника и травы рухнувшие скалы  ка-
зались развалинами исчезнувшего большого города, некогда глядевшего  от-
сюда на океан, под защитой бесконечной белой гряды береговых утесов.
   - Как красиво! - сказала, остановившись, г-жа Роземильи.
   Жан догнал ее и с забившимся сердцем взял ее  за  руку,  чтобы  спус-
титься по узкой лестнице, высеченной в скалe.
   Они ушли вперед, а капитан Босир, крепко упираясь короткими ногами  в
землю, повел под руку г-жу Ролан, у которой от крутизны потемнело в гла-
зах.
   Ролан и Пьер шли позади всех, и доктору пришлось тащить отца, у кото-
рого так сильно кружилась голова, что он сел и  стал  съезжать  со  сту-
пеньки на ступеньку.
   Молодые люди, спускавшиеся первыми, шли быстро и вдруг увидели  рядом
с деревянной скамьей - местом отдыха на  середине  спуска  -  прозрачный
родник, выбивающийся из узкой расщелины. Струйка воды стекала сначала  в
выбоину величиной с лохань, которую она сама себе проточила, потом  низ-
вергалась водопадом высотой не больше двух футов,  пересекала  тропинку,
заросшую крессом, и, наконец, исчезала в траве и кустарнике  на  берегу,
взрытом обвалами и загроможденном обломками.
   - Ах, как хочется пить! - воскликнула г-жа Роземильи.
   Но как напиться? Она попыталась зачерпнуть воду горстью, но вода сте-
кала между пальцев. Жан догадался положить поперек тропинки камень;  она
встала на него коленями и принялась пить прямо из источника, который был
теперь на уровне ее губ.
   Напившись, она подняла голову; тысячи блестящих брызг усеяли ее щеки,
волосы, ресницы, корсаж. Жан, склонясь к ней, прошептал:
   - Как вы хороши!
   Она ответила тоном, каким обычно бранят детей:
   - Извольте молчать!
   Это были первые  слова,  хоть  сколько-нибудь  напоминающие  разговор
влюбленных, которыми они обменялись.
   - Давайте уйдем отсюда, пока нас не догнали, - сказал Жан  в  сильном
смущении.
   И в самом деле, совсем близко от них показались спина капитана  Боси-
ра, который спускало" пятясь, поддерживая обеими руками  г-жу  Ролан,  а
повыше - старик Ролан, который черепашьим шагом по-прежнему сползал  си-
дя, упираясь ногами и локтями; Пьер шел позади, следя за его движениями.
   Спуск становился все менее крутым, и они вышли на тропинку, огибавшую
огромные каменные глыбы, которые некогда  низверглись  с  вершины  горы.
Г-жа Роземильи и Жан пустились бегом и скоро достигли берега,  покрытого
галькой. Они пересекли его и добрались до  прибрежных  скал,  тянувшихся
длинной и плоской, поросшей водорослями грядой, на которой  поблескивали
бесчисленные лужицы; море было еще далеко-далеко - за этой полосой  тем-
но-зеленой, липкой, лоснящейся морской травы.
   Жан, подвернув брюки до колен, засучив рукава до локтя, чтобы не про-
мочить одежду, крикнул: "Вперед! - и решительно прыгнул в первую  попав-
шуюся лужу.
   Госпожа Роземильи, более осторожная, все еще медлипа входить  в  воду
и, боязливо ступая, чтобы не поскользнуться на слизистых водорослях, об-
ходила кругом узкую лужицу.
   - Вы что-нибудь видите? - спрашивала она.
   - Да, вижу, как ваше лицо отражается в воде.
   - Если вы видите только это, ваш улов будет не из блестящих.
   Он проговорил с нежностью:
   - Из всех видов ловли я предпочел бы именно эту.
   Она засмеялась.
   - Попробуйте, и вы увидите, как рыбка проскользнет сквозь ваши сети.
   - А все-таки... если бы вы захотели...
   - Я хочу видеть, как вы ловите креветок... и больше ничего,  покамест
больше ничего.
   - Какая вы злая! Пойдемте дальше, здесь ничего нет.
   И он протянул ей руку, чтобы пройти по скользким камням Она  оперлась
на него, и он вдруг почувствовал, что весь охвачен нежной страстью,  что
томится желанием, что жить без нее не может, - как будто гнездившийся  в
нем любовный недуг ждал только этого дня, чтобы прорваться наружу.
   Вскоре они подошли к более глубокой расселине. Под водой, журча  убе-
гавшей в далекое море через невидимую трещину, колыхались  и,  казалось,
уплывали розовые и зеленые травы, похожие на пряди длинных, тонких, при-
чудливо окрашенных волос.
   Госпожа Роземильи воскликнула:
   - Смотрите, смотрите, вот креветка, толстая-претолстая!
   Жан тоже увидел ее и смело прыгнул в расселину, хоть и промок до поя-
са.
   Шевеля длинными усиками, маленькое животное медленно пятилось от сет-
ки. Жан оттеснял его к водорослям, надеясь захватить его там Но  кревет-
ка, увидев себя в ловушке, молниеносно скользнула над сачком,  мелькнула
в воде и исчезла.
   У г-жи Роземильи, с волнением следившей за ловлей, вырвался возглас:
   - Ах, какой неловкий!
   Ему стало обидно, и он с досады сунул сачок в самую  гущу  водорослей
Вытащив его на поверхность, он увидел в нем трех крупных прозрачных кре-
веток, нечаянно извлеченных из их тайного убежища.
   Он с торжеством поднес их г-же Роземильи, но она  не  посмела  к  ним
прикоснуться, боясь острых зубчатых шипов, которыми вооружены  их  узкие
головки.
   Наконец, пересилив страх, она захватила их двумя пальцами за  кончики
длинных усов и переложила одну за другой в свою плетушку вместе с пучком
водорослей, чтобы сохранить их живыми. Потом, найдя лужу  помельче,  она
нерешительно вошла в воду; у нее слегка захватило дух от холода, леденя-
щего ноги, но она храбро принялась за ловлю  Она  обладала  нужной  лов-
костью, хитростью, быстротой хватки и чутьем охотника; то и дело она вы-
таскивала сачком застигнутых врасплох креветок,  обманутых  рассчитанной
медлительностью ее движений.
   Жану больше не попадалось ничего, но он следовал  за  ней  по  пятам,
прикасался к ней, склонялся над нею, притворяясь, что в отчаянии от сво-
ей неловкости и хочет поучиться у нее.
   - Ну, покажите же мне, - говорил он, - покажите, как ловить.
   Их головы отражались рядом в прозрачной воде, которую черные водорос-
ли, росшие на самом дне, превращали в зеркало, и Жан улыбался  ее  лицу,
смотревшему на него снизу, и иногда кончиками пальцев  посылал  поцелуй,
падавший, казалось, на отражение его спутницы.
   - Ах, как вы мне надоели! - говорила молодая женщина-Дорогой мой, ни-
когда не нужно делать два дела зараз.
   Он ответил:
   - Я только одно и делаю. Я люблю вас.
   Она выпрямилась и сказала серьезным тоном.
   - Послушайте, что с вами вдруг случилось? У вас что, помрачение  рас-
судка?
   - Нет. Просто я люблю вас и решил наконец вам в этом признаться.
   Они стояли по колено в соленой воде и, опираясь на сачки мокрыми  ру-
ками, смотрели друг другу в глаза.
   Она заговорила шутливо и не без досады:
   - Неудачно вы выбрали время для таких признаний.  Разве  нельзя  было
подождать другого дня и не портить мне ловлю?
   Он прошептал:
   - Простите, но я не мог больше молчать. Я давно люблю вас. А  сегодня
вы так обворожительны, что я потерял голову.
   Тогда она вдруг сдалась, как бы нехотя покоряясь необходимости и  от-
казываясь от приятного развлечения ради делового разговора.
   - Сядем вон на тот выступ, - сказала она, -  там  можно  побеседовать
спокойно.
   Они вскарабкались на гору и уселись рядом на самом солнце, свесив но-
ги.
   - Дорогой мой, вы уже не мальчик и я не девочка, - начала  она  -  Мы
оба прекрасно понимаем, о чем идет  речь,  и  можем  взвесить  все  пос-
ледствия наших поступков. Раз вы решились сегодня объясниться мне в люб-
ви, я, естественно, предполагаю, что вы хотите жениться на мне?
   Он никак не ожидал такого ясного и  четкого  изложения  всех  обстоя-
тельств дела и отвечал простодушно:
   - Конечно.
   - Вы уже говорили об этом с отцом и матерью?
   - Нет, я хотел сначала знать, примете ли вы мое предложение.
   Она протянула ему еще влажную руку и, когда он порывисто  сжал  ее  в
своей, сказала:
   - Я согласна. Мне кажется, вы человек добрый и честный.  Но  помните,
что я не пойду за вас против воли ваших родителей.
   - Неужели вы думаете, моя мать ничего не подозревает? Она  не  любила
бы вас так, если бы не желала этого брака.
   - Вы правы, я просто немного растерялась.
   Жан ничего не ответил. Он, напротив, в душе удивлялся,  что  она  так
мало смущена и столь рассудительна. Он ожидал милого кокетства, отказов,
подразумевающих согласие, трогательной любовной комедии с ловлей  креве-
ток и плесканьем в воде! И вот все уже кончено, он уже связан, женат,  в
одну минуту, после какого-нибудь десятка слов.  Им  больше  нечего  было
сказать друг другу, раз они  уже  объяснились;  они  испытывали  замеша-
тельство от того, что все произошло так быстро, и  были  даже  несколько
сконфужены, поэтому они сидели молча, не решаясь заговорить, не  решаясь
вернуться к ловле, не зная, что им делать.
   Голос Ролана выручил их:
   - Сюда, сюда, дети! Посмотрите-ка на Босира.  Вот  молодец!  Он  пря-
мо-таки опустошает море.
   У капитана и в самом деле был чудесный улов. По пояс мокрый, он ходил
от лужи к луже, с одного взгляда угадывая лучшие  места,  и  медленными,
точными движениями своего сачка обшаривал скрытые под водорослями углуб-
ления.
   Красивые, прозрачные, серовато-палевые креветки трепетали на его  ла-
дони, когда он уверенным жестом вынимал их, чтобы бросить в плетушку.
   Госпожа Роземильи, в полном восхищении, не отставала от  капитана  ни
на шаг и всячески старалась подражать ему: почти забыв о своей помолвке,
о Жане, в задумчивости сопровождавшем их, она всей душой отдавалась лов-
ле и с детской радостью вытаскивала креветок из-под плавающих трав.
   Вдруг Ролан воскликнул:
   - Вот и госпожа Ролан идет к нам.
   Сначала она вместе с Пьером осталась на пляже, так как ни ему, ни  ей
не хотелось лазать по скалам и мокнуть в лужах; но они не без  колебаний
решились на это. Она боялась сына, а он боялся за нее и за себя,  боялся
своей жестокости, преодолеть которой не мог.
   Они сели друг подле друга на гальку.
   И, греясь на солнце, зной которого умерялся морской прохладой,  любу-
ясь широким, безмятежным простором и голубой, отливающей серебром гладью
вод, оба они одновременно думали - "Как хорошо нам было бы здесь в преж-
ние времена".
   Она не осмеливалась заговорить с Пьером, зная наперед, что он ответит
резкостью, а он не решался заговорить с матерью, также зная,  что  будет
груб против своей воли.
   Концом трости он ворошил круглые гальки, разбрасывал их,  колотил  по
ним. Она, рассеянно глядя перед собой, взяла пригоршню мелких камешков и
медленно, машинально пересыпала их с ладони на ладонь. Потом ее блуждаю-
щий без цели взгляд заметил Жана, ловившего среди водорослей креветок  с
г-жой Роземильи. Тогда она стала наблюдать за ними, следить за их движе-
ниями, смутно угадывая материнским чутьем, что они сейчас  разговаривают
между собою совсем не так, как обычно. Она видела, как они наклонялись и
глядели в воду, как стояли друг против друга, когда вопрошали свои серд-
ца, как они взобрались и сели на камень, чтобы там объясниться в любви.
   Силуэты их были ясно видны; казалось, на всем горизонте  нет  никого,
кроме них; и эти две фигуры на фоне неба, моря и прибрежных скал  словно
являли собой новый великий символ.
   Пьер тоже смотрел на них; внезапно у него вырвался короткий смешок.
   Не оборачиваясь к нему, г-жа Ролан спросила:
   - Что с тобой?
   Он продолжал смеяться.
   - Я просвещаюсь. Изучаю, как готовятся носить рога.
   Оскорбленная грубым выражением, она вздрогнула от гнева и возмущения,
понимая скрытый смысл его слов.
   - О ком ты это?
   - О Жане, черт возьми! Разве не смешно смотреть на них?
   Она прошептала глухим, дрожащим от волнения голосом:
   - Как ты жесток, Пьер! Эта женщина - сама честность.  Лучшего  выбора
твой брат не мог бы сделать.
   Он громко рассмеялся, но смех его был деланный и отрывистый.
   - Ха! ха! ха! Сама честность! Всякая женщина -  сама  честность...  и
все-таки все мужья рогаты. Ха! ха! ха!
   Она молча встала, быстро спустилась по склону, усеянному галькой,  и,
рискуя поскользнуться, упасть в ямы,  скрытые  под  водорослями,  рискуя
сломать ногу или руку, ушла от него почти бегом, ступая по лужам, ничего
не видя вокруг, ушла туда, к другому сыну.
   Увидев ее, Жан крикнул:
   - И ты, мама, наконец решилась?
   Не отвечая, она схватила его за руку, как бы говоря: "Спаси меня, за-
щити меня!"
   Он заметил ее волнение и удивился:
   - Как ты бледна! Что с тобой?
   Она пролепетала:
   - Я чуть не упала, мне страшно среди этих скал.
   Тогда Жан повел ее, поддерживая, объясняя, как надо ловить  креветок,
стараясь заинтересовать ее. Но так как она не слушала, а его мучило  же-
лание поделиться с кем-нибудь своей, тайной, то он увлек ее  подальше  и
тихо проговорил:
   - Угадай, что я сделал?
   - Не знаю... не знаю.
   - Угадай.
   - Я не... я не знаю.
   - Так вот, я просил госпожу Роземильи быть моей женой.
   Она не ответила; мысли у нее путались, она была в таком отчаянии, что
едва понимала, что Жан говорит. Она переспросила:
   - Твоей женой?
   - Да. Я хорошо сделал? Она очаровательна, верно?
   - Да... очаровательна... ты хорошо сделал.
   - Значит, ты одобряешь?
   - Да... одобряю.
   - Как ты это странно говоришь Можно подумать, что... что... ты  недо-
вольна.
   - Да нет же... я... довольна.
   - Правда?
   - Правда.
   Как бы в подтверждение своих слов она порывисто обняла сына  и  стала
осыпать его лицо горячими материнскими поцелуями.
   Когда она вытерла полные слез глаза, она увидела, что вдали, на  пля-
же, кто-то лежит  ничком,  неподвижно,  как  труп,  уткнувшись  лицом  в
гальку; то был другой ее сын, Пьер, осаждаемый горькими мыслями.
   Тогда она увела своего маленького Жана еще дальше, к  самой  воде,  и
они долго еще говорили о его женитьбе, в которой ее  истерзанное  сердце
искало утешения.
   Начавшийся прилив заставил их отступить и присоединиться к остальным;
все вместе поднялись на берег, по дороге разбудив Пьера, притворившегося
спящим. Потом долго сидели за обедом, обильно поливая каждое  блюдо  ви-
ном.
 
 
   VII
 
   В экипаже, на обратном пути, все мужчины, кроме Жана, дремали.  Босир
и Ролан каждые пять минут валились на плечо соседа, тот отталкивал их, и
тогда они выпрямлялись, переставали храпеть и, приоткрыв глаза, бормота-
ли: "Хороша погодка", - после чего тотчас же клонились на другую  сторо-
ну.
   При въезде в Гавр они спали таким глубоким сном,  что  растолкать  их
стоило немалых трудов, а Босир даже отказался идти к Жану, где их ожидал
чай. Пришлось завезти его домой.
   Молодому адвокату предстояло в первый  раз  провести  ночь  на  новой
квартире; бурная, почти мальчишеская радость охватила его при мысли, что
именно сегодня вечером покажет он невесте квартиру, в которой она  скоро
поселится.
   Служанку отпустили - г-жа Ролан сказала, что сама  вскипятит  воду  и
подаст чай: опасаясь пожаров, она не любила, чтобы прислуга поздно заси-
живалась.
   Кроме нее, Жана и рабочих, никого еще не пускали в  новую  "квартиру.
Тем сильнее будет общее изумление, когда увидят, как все здесь красиво.
   Жан попросил гостей подождать в передней. Он  хотел  зажечь  свечи  и
лампы и оставил в потемках г-жу Роземильи, отца и брата; потом распахнул
двери настежь и крикнул:
   - Входите!
   Стеклянная галерея, освещенная люстрой и цветными фонариками, скрыты-
ми среди пальм, фикусов и цветов, походила на театральную декорацию. Все
были поражены. Ролан, в восторге от  такой  роскоши,  пробормотал:  "Ах,
дьявол! - и чуть не захлопал в ладоши, словно смотрел феерию.
   Затем они прошли в первую  гостиную,  маленькую,  обтянутую  материей
цвета потемневшего золота, такой же, как обивка мебели.  Большой,  очень
просторный кабинет, выдержанный  в  розовато-красных  тонах,  производил
внушительное впечатление.
   Жан сел в кресло перед письменным столом, уставленным книгами, и про-
изнес нарочито торжественным тоном:
   - Да, сударыня, статьи закона не допускают сомнений, и,  поскольку  я
выразил согласие быть вам полезным, они дают мне полную уверенность, что
не пройдет и трех месяцев, как дело, о котором мы сейчас беседовали, по-
лучит благоприятное разрешение.
   Он посмотрел на г-жу Роземильи. Она заулыбалась, поглядывая  на  г-жу
Ролан, а та взяла ее руку и крепко пожала.
   Жан, сияя радостью, подпрыгнул, как школьник, и воскликнул:
   - Как хорошо звучит здесь голос! Вот  бы  где  держать  защитительную
речь.
   Он начал декламировать:
   - Если бы лишь человеколюбие, лишь естественная  потребность  состра-
дать любому несчастью могли побудить вас вынести  оправдательный  приго-
вор, который мы испрашиваем, то мы, господа присяжные, взывали бы к  ва-