в,
которые зажигались во время вечеринок и пикников на океанском берегу,  когда
Брант подошел и накинул на нее пончо.
   - Это - мексиканская одежда, очень подходящая для плохой погоды  и  более
удобная для верховой езды, чем одеяло или клеенчатый плащ. Пойдемте, Гарнет,
прогуляемся.
   - Очень темно. К тому же тут повсюду гремучие змеи и койоты!
   - А еще ягуары. Да, может быть, и несколько индейцев найдется. Но  костры
их пугают. Ковбои считают плохой приметой, если костер  погаснет,  а  потому
поддерживают его всю ночь. Кроме того, мы не будем отходить далеко.
   - Я как раз собиралась идти спать.
   -  Еще  слишком  рано,  -  настаивал  он.  Гарнет  стояла,   раздраженная
собственной нерешительностью - Брант,  разве  я  марионетка,  ожидающая,  за
какую из ниточек вы подергаете?
   - А вы разве чувствуете себя куклой?
   - Так это выглядит!
   - Вовсе нет, Гарнет. Я прекрасно знаю, какая  у  вас  сильная  воля,  моя
дорогая. Вы редко делаете то, что вам не  нравится.  Эта  изумительная  луна
чарует и околдовывает меня. А вас?
   - Я ее даже не заметила, - возразила она.
   - Нет? Тогда смотрите. - Он обратил  ее  лицо  к  небу.  -  Кажется,  это
волшебное светило сделано из ртути и алмазной крошки.  Отрицайте  это,  если
вам угодно, но свет луны заставляет нас тянуться друг к другу, Гарнет.
   - Что за лунатизм! Это - лунное безумие, которое охватывает бешеных собак
и.., некоторых людей.
   Он искренне рассмеялся.
   - Вампиров и оборотней? Значит, я должен выть на луну и вонзать  клыки  в
вашу нежную шею?
   - О, да вы просто чудовище!
   Неожиданно она оказалась в его объятиях.  Горячими  губами  Брант  крепко
прижался к ее губам,  и  все  попытки  девушки  вырваться  были  безуспешны.
Горячая кровь зашумела в ее голове, и она ответила на поцелуй. Желание вновь
опалило ее. Еще немного - и Гарнет отдалась бы ему прямо на земле. Однако ей
удалось овладеть собой и вывернуться из его рук:
   - Я не шлюха, чтобы вы могли брать меня, когда вам  заблагорассудится!  -
злобно прошипела она.
   - О Господи! Неужели вы подумали, что я хочу взять вас силой? Вы обо  мне
чертовски низкого мнения, Гарнет!
   - Самого что ни на есть низкого! - в ярости  воскликнула  она,  оттолкнув
его прочь. - Я ухожу, а если вы попытаетесь удержать меня, я буду визжать!
   Кипя от возмущения, она помчалась так быстро,  как  только  позволяли  ее
тяжелые ботинки. Слезы струились у нее по щекам. Достигнув  палатки,  Гарнет
бросилась на койку, порадовавшись, что тети ее нет.  Когда  вошла  Дженни  с
мазью миссис Дюк в руке, Гарнет притворилась спящей.
   - Раздевайся, Гарнет, я сделаю тебе массаж. Давай, давай, я-то знаю,  что
ты притворяешься!
   Она чиркнула серной спичкой и зажгла огарок жировой свечи. Чтобы ветер не
задул пламя, Дженни опустила полог палатки.
   - Садись, Гарнет. Я помогу тебе раздеться.
   - Я не хочу растираться, тетя Дженнифер.
   - Что ж, дело твое. Только завтра не жалуйся, если не сможешь  пошевелить
ни рукой, ни ногой. Альма сделала мне прекрасный массаж спины  и  плеч,  так
что  я  чувствую  теперь  себя  гораздо  лучше.  -  Она  замолчала,   увидев
расстроенное лицо Гарнет. - Ты чем-то напугана?
   - Почему ты решила?
   - Потому что ты вся дрожишь.
   - Спокойной ночи, тетя, - объявила Гарнет, натягивая одеяло на голову.
   - Все прячешься. И даже сама не  знаешь,  от  чего,  не  так  ли,  бедная
детка?

***

   Койоты выли на  сверкающую,  как  бриллиант,  луну,  призывая  себе  пару
протяжным, заунывным звуком.  Скотина  улеглась.  То  тут,  то  там  равнину
озаряли красные отблески  костров.  Работники  ранчо  Дюка,  за  исключением
ночных дозорных, завернулись в одеяла и уснули.  Настал  час  одиночества  и
размышлений.
   Брант лежал на своей постели, глядя в усыпанное звездами небо,  столь  же
далекое, как и женщина, которую он любил и желал больше всего  на  земле.  И
которую он никогда не получит.
   И как только ей могло прийти в голову, что им движет  одна  лишь  похоть?
Обвинить его в этом - ни на чем не основанный,  неразумный  женский  каприз!
Зачем она так сделала? Целомудрие у нее в крови, но он  же  знает,  как  она
трепещет от желания в  его  объятиях.  Одна  половина  этой  женщины  жаждет
наслаждения, которое они уже познали вместе, и в то же время  другая,  более
сильная половина - ее дух - подавляет искушение. Ах,  если  бы  только  была
какая-нибудь возможность освободить  ее  от  такого  противоречия!  Они  оба
разрываются на кусочки этими противоборствующими силами.
   Он все еще не спал, когда Фред  принялся  в  четыре  часа  утра  готовить
завтрак. Подъем в лагере был объявлен еще до рассвета, и Гарнет, как Брант и
ожидал, осталась в своей палатке. Из-под  полога  появилась  только  Дженни,
сонно зевая.
   - Доброе  утро,  мистер  управляющий!  -  радостно  поприветствовала  она
Бранта.
   - Доброе утро, мадам. Надеюсь, вы хорошо спали?
   - Терпимо, сэр. А вы?
   - Прекрасно.
   - Обманщик, - погрозила ему пальцем Дженни. - Вы ведь и глаз не сомкнули.
Он потер свой небритый подбородок.
   - А что, заметно? Надо бы, конечно, привести себя в  порядок,  но  бритву
здесь не так-то легко найти, поэтому к концу отгона у всех будут густые  усы
и бакенбарды.
   - Уверена, в них вы будете выглядеть еще более привлекательно, -  сделала
комплимент Дженни. - Хотела бы я тогда посмотреть на вас.
   - Сомневаюсь, что того же пожелает ваша племянница.
   - Она вчера вела себя, как флибустьер?
   -  Видимо,  так,  -  признался  он.  -  Скоро  начнется  восход,  Дженни.
Постарайтесь, чтобы Гарнет его не пропустила.
   - Ах, Брант, а почему бы вам не ворваться в палатку, как  шейху  пустыни,
не взять ее на руки и не умыкнуть куда-нибудь подальше!
   Он улыбнулся.
   - Вы - романтик в душе, мисс Темпл.
   - И моя племянница - тоже, хотя она  это  и  не  осознает.  Думаю,  такое
приключение ей понравится, хотя она и будет брыкаться и визжать.
   Он печально усмехнулся:
   - Я знаю, она не выйдет, пока я здесь.  Передайте  ей  мои  самые  лучшие
пожелания. И пожалуйста, берегите ее и  себя.  -  Он  прикоснулся  к  шляпе,
прощаясь. - До свидания, дорогой друг!
   Сквозь дырочку в брезенте Гарнет видела, как он уезжал.  В  горле  у  нее
стоял комок. Интересно, мучился ли и он бессонницей прошлой ночью, как  она?
Она объяснила себе такое беспокойство усталостью. Занявшись с  ним  любовью,
Гарнет смогла бы избавиться от ноющей боли по всему телу, но  мысль  о  том,
чтобы красться в темноте и самой нырнуть к  нему  под  одеяло,  была  просто
невозможна. Девушка промучалась всю ночь, отгоняя  от  себя  воспоминания  о
восхитительных мгновениях, проведенных с ним в хижине.
   Она взяла тарелку, принесенную Дженни прямо в палатку, но проигнорировала
все призывы тети взглянуть на изумительный восход.  Жемчужно-розовое  сияние
разлилось по небу на  востоке,  а  затем,  ослепительно  сверкая,  показался
золотой шар солнца.
   Когда Гарнет наконец вышла из палатки, все рабочие уже покинули лагерь. В
нос ей сразу же  бросился  резкий  запах  паленой  шерсти  и  кожи.  Повсюду
раздавалось жалобное мычание обезумевших от боли животных. От пыли у девушки
заслезились глаза и запершило  в  горле.  Она  натянула  платок  на  лицо  и
надвинула на глаза шляпу, подумав, что  стала  похожа  на  объявленного  вне
закона преступника. Гарнет чувствовала себя ужасно грязной  и  очень  хотела
принять ванну.
   Дженни же, похоже, ничего не беспокоило. Она даже не обращала внимания ни
на тучи мерзких мух, кружащихся над навозом и лужицами крови, ни на  парящих
в воздухе канюков. Тетя была полностью поглощена разговором с Альмой  Дюк  и
так жадно вбирала информацию, как будто собиралась найти ей применение.
   Заметив вдалеке Бранта на сильном жеребце, Гарнет, повинуясь неожиданному
импульсу, попросила у миссис Дюк бинокль и поднесла его к глазам. Обвинение,
брошенное Бранту вчера в порыве гнева, ей самой теперь  казалось  абсурдным.
Может, он и намеревался опять  воспользоваться  моментом,  но  уж  никак  не
изнасиловать. Во всяком случае несколько резких слов не остановили бы  столь
мощного мужчину, если он хотел прибегнуть к силе.
   Нет, в действительности она боялась только себя самой - своей собственной
ранимости.
   Гарнет опустила бинокль. Все кончено. Она  сама  воздвигла  между  ним  и
собой непреодолимый барьер, потеряв навсегда этого человека. Девушка  тяжело
вздохнула, почувствовав вдруг невосполнимость утраты.  Подавленная  печалью,
она спросила хозяйку, не составит ли та им  компанию  на  обратном  пути  до
ранчо.
   - Конечно же, моя радость! В одиночку я не отпущу вас на два шага в  этих
диких местах. Сет обязан был дать вам свой револьвер. Женщинам в этих местах
опасно путешествовать без оружия.
   - Я не умею стрелять, мадам.
   - Лучше научиться, детка, если вы планируете жить в Техасе.
   - Нет, не планирую, - грустно сказала Гарнет.
   - Да.., сейчас нам оседлают лошадей. Может, еще  по  чашечке  кофе,  пока
Фред не вылил его.
   Гости вежливо отказались, и Альма сказала:
   - Не буду настаивать. Этот увалень у нас уже двадцать лет и до сих пор не
научился готовить приличный кофе. Да и в других его блюдах, как вы заметили,
не хватает какой-то изюминки. Мне жаль бедных парней, которые погонят скот.
   Дженни взглянула на Гарнет:
   - Брант просил меня передать тебе наилучшие пожелания.
   - А разве он больше не приедет в город за припасами?
   Ответила миссис Дюк:
   - Нет, мы пошлем за ними Хулио-Медведя.  Его  лагерь  находится  ближе  к
Лонгорн Джанкшин. Брант  завтра  должен  встретиться  с  другими  хозяевами,
участвующими в отгоне. Он и Хулио теперь будут по  горло  заняты  до  самого
Миссури.
   Ну вот, подумала Гарнет, ей осталось одно лишь "прощай", переданное через
вторые руки. Разве он поступил бы так, если бы  действительно  любил  ее?  А
впрочем, какая теперь разница? Почему это должно ее заботить? Их пути больше
не пересекутся. Никогда.

Глава 31

   Гарнет больше не  хотела  видеть  Бранта.  Весь  обратный  путь  домой  -
дилижансом до Корпус Кристи, на морском судне до Нового Орлеана, пароходиком
- до Сент-Луиса - Дженни выслушивала пылкие заверения в этом и улыбалась.
   - Конечно, конечно, - кивнула она. - А теперь мне хотелось  бы  взглянуть
на новый журнал мод, купленный в Новом  Орлеане.  Так,  юбки  с  обручами  в
Париже уже никто не носит. На континенте теперь  в  моде  турнюры,  хотя  до
Америки они, вероятно, еще не дошли.
   - Особенно до Запада, - прибавила Гарнет.
   - Это же все позади, - напомнила ей Дженни.
   - Так и турнюры тоже позади, - игриво улыбаясь, скаламбурила Гарнет. - Их
носят, чтобы выглядеть полнее сзади, хотя большинству женщин нет нужды  туда
что-нибудь подкладывать.
   - Включая меня?
   - Да уж, на кухне у дядюшки Сета ты прибавила  несколько  фунтов!  Думаю,
ему будет не хватать тебя.
   - Да, бедный парень. Я привыкла  к  нему.  А  вот  твоя  фигура,  Гарнет,
улучшилась, поправившись как раз там, где надо. Тебе больше не  надо  ничего
подкладывать в лиф, а линия твоей талии  так  же  круто  переходит  в  линию
бедер, как у песочных часиков.
   Гарнет вздохнула. Какое значение для нее теперь имеет мода?  Ей  придется
носить вдовий наряд как минимум до следующего года, а потом придерживаться в
одежде консервативного стиля до конца своей  жизни,  если..,  она  снова  не
выйдет замуж. За ее поведением будут следить мать и другие матроны  Авалона.
Она не  должна  будет  танцевать  или  просто  радоваться  даже  на  обычных
вечеринках, не говоря  уже  о  балах.  Ей  всегда  нужно  быть  спокойной  и
невозмутимой, как на молитве в церкви. На всех праздниках она будет сидеть у
задней стенки  вместе  со  старыми  девами  и  пожилыми  дуэньями.  Малейшее
отклонение от подобных норм поведения  даст  повод  к  пересудам  и  резкому
осуждению.
   О Боже! Какое будущее ожидает ее! Гарнет  нахмурилась  и  открыла  книгу.
Почему она выбрала для долгого путешествия любовный роман? И будет ли у этой
истории счастливый конец? Девушка  испытала  сильный  соблазн  заглянуть  на
последнюю страницу, но побоялась испортить себе удовольствие.
   Однако сосредоточиться ей никак не удавалось, и вскоре она погрузилась  в
созерцание окрестностей за Новым Орлеаном и  прибрежных  плантаций,  которые
хорошо просматривались с верхней палубы. Ей вдруг невольно вспомнилась Грейт
Оукс и  время,  проведенное  там.  Восстановит  ли  полковник-северянин  его
великолепие? Почему-то ей хотелось, чтобы это было так. Раньше это был  рай.
Господи, помоги этому краю!
   И  как  можно,  родившись  в   таком   роскошном   особняке,   окруженном
плодородными нивами, жить в глуши,  имея  лишь  лачугу  и  небольшое  стадо?
Забыть о роскошной и праздной жизни джентльмена ради тяжелой работы, лишений
и жестокой борьбы  за  существование,  которыми  наполнена  жизнь  владельца
ранчо! И почему Брант говорил о будущем  так,  как  будто  у  него  не  было
прошлого?  Она  вздохнула.  Для  этого  требуются   мужество,   мудрость   и
решительность, каких у нее нет и, вероятно, никогда не будет.
   - Мы проезжаем Грейт Оукс, - сказала она Дженни.
   - Как ты узнала?
   - Пристань восстановлена, и на ней стоит указатель.
   - Да, вижу.  Полагаю,  новый  владелец  воображает  себя  помещиком.  Мне
неприятно говорить об этом, Гарнет, но  значительная  часть  достояния  южан
была просто украдена у них под предлогом возмещения военных издержек.  Нужно
было  изыскать  какую-либо  возможность  для  них  сохранить  хотя  бы  свои
наследственные дома.
   - И своих рабов?
   -  Разумеется,  нет!  Это  зло   должно   было   исчезнуть.   Но   многие
землевладельцы могли обрабатывать хотя бы какую-то часть своих  земель  сами
или при помощи  наемных  рабочих.  Не  было  никаких  разумных  оснований  и
необходимости разрушать столько городов, сжигать плантации  и  фермы.  Этому
нет оправдания.
   - Думаю, ты права, - согласилась Гарнет, когда Грейт Оукс исчез из  виду.
Она подавила желание подойти к поручням и взглянуть на пристань еще раз.
   - Глупая девочка, - высказалась Гарнет, читая роман, о его героине.
   - Кто?
   - Мэйбел из "Утраченной мечты любви". Если эта девушка вскоре не  поймет,
что герой любит ее, то он найдет себе другую. Ну разве не глупая?
   - Очень даже, - пробормотала Дженни.  -  Но,  думаю,  до  этого  дело  не
дойдет. Это всего лишь роман, а они  обычно  хорошо  кончаются.  Мэйбел  еще
возьмется за ум.
   - А вот "Дама с камелиями" заканчивается плохо, -  задумчиво  проговорила
Гарнет. - Как ты знаешь, Маргарита умерла от чахотки.
   - Это драма, и ее автор оказался большим реалистом, чем другие. Мало  кто
из французских авторов пишет фривольные произведения  такого  типа,  как  ты
читаешь.
   - Или ты, - парировала Гарнет, кивнув  на  журнал  мод.  -  Едва  ли  это
обогатит твой ум.
   - Сдаюсь! - засмеялась Дженни. - Слышишь? Уже  подали  первый  сигнал  на
ленч. Я очень хочу отведать  какое-нибудь  блюдо  из  новоорлеанской  кухни.
Приготовление пищи - мое новое  увлечение.  Я  даже  купила  во  Французском
квартале кулинарную книгу, чтобы познакомить твоих  родителей  с  креольской
едой. Аромат супа из черепах заставляет мой рот наполняться слюной.
   - А твое жаркое в Лонюрн Джанкшин тоже было неплохим. С твоей  помощью  я
привыкла к техасской кухне.
   Дженни снова рассмеялась и, подхватив племянницу под руку, направилась  в
обеденный салон.
   - Да уж, я  старалась,  чтобы  на  твоих  худеньких  ребрышках  появилось
немного лишнего мясца! Когда вернемся домой,  обязательно  сделаю  несколько
горшочков полюбившегося тебе жаркого, и еще "чили кон карне", если, конечно,
найду необходимые специи для этого обжигающе острого мексиканского блюда.
   Гарнет ускорила шаги по лестнице,  досадуя  на  себя  за  то,  что  опять
вспомнила Лонгорн Джанкшин.
   - А я мечтаю о добрых, старых кушаньях новоанглийской кухни! Думаю, Клара
не разучилась их готовить.
   - Твоя мама никогда ей этого не позволит, Гарнет. Мы с сестрой выросли на
вареной  пище,  и  во  время  наших  поездок  за  границу  Элеонора   всегда
предпочитала британские блюда. Континентальная кухня никогда  не  привлекала
ее, а техасская просто приведет в ужас.
   - И не только еда, тетушка, - сказала Гарнет скривившись.

***

   Авалон  и  вся  его  округа  готовились  к  открытию   памятника   героев
Гражданской войны. Он стоял, укрытый огромным  полотнищем  брезента,  сверху
украшенный красно-бело-голубым флагом. Звездно-полосатые  флаги  развевались
на всех флагштоках,  реяли  над  каждым  домом.  Уличные  фонари  и  витрины
магазинов также были убраны в красное, белое и голубое.
   Монотонно стучали молотки и сонно жужжали пилы: рабочие строили платформу
для почетных гостей и ораторов. На церемонию пригласили ветеранов  со  всего
Коннектикута. Семьи, потерявшие на войне родных, могли положить  в  склеп  у
основания монумента вещи, принадлежавшие погибшим. Во время церемонии  склеп
должен был быть замурован.
   Гарнет еще не решила, какие из бесценных реликвий, напоминающих  о  муже,
она похоронит в этой могиле.
   Восторги, с которыми ее встретили родные и друзья,  убедили  Гарнет,  что
кое-кто из них уже не чаял увидеть ее живой. Бесконечные  поцелуи,  объятия,
подарки и цветы. Среди приглашенных в дом Эшли  было  несколько  юных  вдов,
школьных подруг Гарнет, чьи мужья погибли на войне. Одна  уже  успела  снова
выйти замуж и крепко держала под руку своего нового супруга.
   - Похоже, Мариана явно оправилась после смерти Оскара, -  заметила  после
ее визита Гарнет в разговоре с Дженни. - Помнишь, как она убивалась, получив
телеграмму из-под Геттисберга? А теперь, смотри-ка,  горда  новым  мужем  и,
похоже, беременна. Мне кажется, она специально подчеркивает, что находится в
положении!
   - А почему бы и нет? Что в этом плохого, Гарнет? Они, похоже, очень любят
друг друга. Кроме того, Джек Хольстон - хорошее приобретение. Учти,  что  он
сохранил в целости руки, ноги, зрение  и  умственные  способности.  Не  всем
авалонским парням так повезло. Некоторые из наших  земляков  превратились  в
полных инвалидов, а сколько теперь по округе деревенских дурачков!
   Гарнет  печально  кивнула,  подумав,  что  кое-кто  из  этих  несчастных,
наверное, предпочел бы смерть подобной муке. Может быть, Дэни  постигла  еще
не самая страшная участь?

***

   После осмотра. Гарнет, доктор  Форбс  объявил,  что  пациентка  полностью
выздоровела. Не откладывая дела в долгий  ящик,  он  тут  же  взялся  писать
научную статью о целебных свойствах техасского климата. Дженни,  однако,  не
разделяла радости всей семьи, подозревая, что,  хотя  ее  племянница  теперь
физически здорова, эмоциональное состояние Гарнет все еще внушает  опасения.
Дженни предупредила Элеонору, что в обстановке  постоянного  траура  болезнь
девушки может возобновиться с прежней силой.
   - Чепуха, Дженнифер! - фыркнула ее сестра. - С ней снова все в порядке. А
как она рада, что опять дома! Мне кажется, что Гарнет несколько  изменилась,
но ведь это же естественно. В конце концов ее не было здесь около года.
   - И за этот год многое произошло, Элеонора. Еще немного, и она совсем  бы
повзрослела. Ведь наша Гарнет все  еще  маленькая  девочка,  облачившаяся  в
строгий вдовий наряд.  Помнишь,  как  она  любила  примеривать  наши  старые
одежды? Малышка называла это "играть в леди". В чем-то наша девочка  до  сих
пор играет в леди, Элеонора.
   Сестры  сидели  в  гостиной.  Большая  люстра,  висевшая  под   потолком,
разноцветными бликами отражалась в зеркальном  паркете.  Окна  были  закрыты
тяжелыми голубыми шторами. На изысканной мебели из черного и красного дерева
даже самый внимательный наблюдатель не смог бы заметить  ни  пылинки.  Возле
стоявших на мраморных подставках комнатных цветах не было ни одного опавшего
листочка.
   Казалось, что даже воздух в этой  комнате  стерилен.  Эл