но  крохотный  золотой
светильник. Лорна с наслаждением  вдыхала  прохладный  воздух.  Загадочность
этих мест, бесконечность окружавшего их пространства успокоили ее и  вызвали
почти  благодарное  чувство  к  принцу   Касиму,   показавшего   ей,   какой
волшебно-прекрасной может быть пустыня ночью.
   -  Пустыня  подобна  женщине,  -  прошептал  он.  -   Соблазнительная   и
переменчивая, она обладает такими  глубинами,  в  которых  можно  потеряться
навсегда. Я видел ее в самых разных настроениях, и все же каждый день  в  ее
величавых пространствах есть что-то  новое.  То  холодно  отталкивающая,  то
мучительно притягивающая, то ласкающая  прохладой  и  обливающая  серебряным
светом луны, - все это похоже на объятия возлюбленной.
   В безбрежных просторах над ними  шелестел  ветер,  а  Лорна  смотрела  на
стоявшего рядом мужчину, чей профиль  твердыми  контурами  вырисовывался  на
фоне сияющей луны. Он был частью всего этого,  как  соколы,  как  золотистые
песчаные кошки, прячущиеся в барханах.
   - Слышишь ли ты зов пустыни? - Его глаза  вспыхнули,  встретившись  с  ее
взглядом, и замерцали, отражая лунный свет.
   - Я очарована, - призналась девушка, - но меня  пугает  громадность  этих
пространств, их вечность. Я чувствую себя такой маленькой и смертной.
   - Да, - улыбнулся принц. -  Пустыня  уже  коснулась  тебя.  И  нам  нужно
проехаться вдвоем на рассвете. Тогда ты увидишь пустыню другой  и  окажешься
совершенно у нее в плену.
   - А разве мое пленение не  является  уже  свершившимся  фактом?  -  Лорна
поплотнее закуталась в плащ: ветер  пробрался  ей  за  шиворот  и  взъерошил
волосы.
   Касим пристально смотрел на нее: на серебрящиеся волосы, бледное лицо, на
котором двумя цветками выделялись сине-фиолетовые глаза. Затем схватил ее  и
хотел прижать к себе, но девушка уперлась ему в грудь кончиками пальцев.
   - Le desert  de  l'amour  <Здесь:  пустыня,  не  согретая  солнцем  любви
(фр.).>, - тихо произнес он,  легко  преодолевая  сопротивление.  -  Смотри,
дорогая, ты ведь знаешь, во мне сидит дьявол. Так не буди  его  на  свою  же
голову.
   - Когда ты меня отпустишь? - умоляюще спросила Лорна.
   - Не говори об отъезде, ведь еще только ночь да день прошли, как я привез
тебя сюда. - И его рот завладел ее губами. Казалось, он хотел сокрушить  ее,
хотел быть жестоким и нежным одновременно.
   - Моя фильджа - мой снег... Я напущу на тебя пустыню и избавлюсь от такой
ледышки, - прошептал он, не отрываясь от ее губ.
   - Уж лучше пустыня, чем ты! - Лорна боролась с ним, стараясь отвернуться,
но принц, схватив ее за подбородок,  заставил  подчиниться  своему  взгляду,
требовательно сверкавшему в лунном  свете.  Откуда-то  из  дальних  барханов
долетел вой шакала, преследующего свою жертву.
   - Ты глядишь на меня глазами загнанной газели.
   - Касим склонил голову и закрыл ей глаза поцелуями,  а  потом  поднял  на
руки и понес мимо пальм, шатров, мимо дымящихся костров  и  через  изгородь,
отделявшую его шатер от остальных.
   Бережно  и  жадно  прижимая  девушку  сильными,  властными   руками,   он
стремительно внес ее внутрь шатра.., но и на эту ночь оставил в гареме одну.
   ... Понятие времени в пустыне теряет  смысл.  Там  не  тикают  часы,  нет
городских сигналов и опознавательных знаков безвозвратно уходящего  времени.
Жители пустыни узнают время по солнцу, и жизнь их проходит в  неспешной,  но
непрерывной деятельности.
   Поначалу Лорна считала дни, но потом потеряла счет бесконечно тянущемуся,
беспредельному времени, которое она уже провела здесь, в этом лагере посреди
пустыни. Вскоре ей стало ясно, что шейх пользовался неограниченным  влиянием
на своих людей, которое основывалось на твердости его характера, безусловном
личном обаянии  и  неутомимом,  заинтересованном  участии  в  суровой  жизни
соплеменников.
   Иногда случались и ссоры, и тогда  он  поспешно  вмешивался  прежде,  чем
могла возникнуть глубокая семейная вражда с местью. Как-то раз один  сородич
пришел просить у  хозяина  совета  относительно  дочери,  которая  вышла  из
повиновения и даже как-будто немного повредилась в  уме.  Шейх  поговорил  с
девушкой и безотлагательно нашел для нее молодого и красивого мужа.
   Лорна была этим поражена.
   - Но ведь та девушка совсем не знает его, - запротестовала она.
   - Ей нужен муж, - спокойно ответил Касим. - Скоро она позабудет все  свои
глупости и станет прекрасной женой.
   - Да ты просто деспот! - Лорна прихлопнула  пальмовым  веером  кружащуюся
перед ней осу. - Ты считаешь женщин существами, не имеющими собственной души
и сердца.
   - С женщиной нужно обращаться так же, как с норовистой  кобылицей,  чтобы
она всегда чувствовала натянутые поводья и не теряла головы. - Он развалился
на диване, вытянув ноги в сапогах; выражение его глаз застилал дым сигареты.
   - Ну, конечно; а кроме поводьев существует еще  и  плетка,  -  прошептала
Лорна.
   Взгляд желтых глаз шейха был похож на удар кнута.
   - Неужели, прожив у меня в гостях столько времени, ты  так  ничему  и  не
научилась? - последовал вопрос.  -  Настоящей  женщине  нравится,  когда  ею
руководят. Она наслаждается своим страхом  перед  мужчиной,  который  ее  не
боится. Женщины, моя девочка, существа загадочные, а в мире  немало  мужчин,
трепещущих перед слабым полом. Уверен, ты встречала  много  сентиментальных,
боязливых юношей, раз стала такой гордячкой.
   -  Гордячкой?  Я?  -  воскликнула  Лорна.  -  Думай,  что  говоришь!  Ты,
безраздельно властвующий над сотнями своих соплеменников, распоряжающийся их
жизнями, выпихивающий  девушек  замуж  за  малознакомых  мужчин,  ты  смеешь
обвинять меня в гордости?
   - Не будь ты гордячкой, то и  не  нравилась  бы  мне  так.  -  Глаза  его
улыбались сквозь вуаль сигаретного дыма. - Однако ты должна признать, что  я
старался хорошо обращаться с такой строптивой кобылкой, как ты, и ни разу не
попытался сломить твою неукротимость или уязвить твою гордость.
   Лорна отвернулась и принялась  через  вход  в  шатер  разглядывать  суету
лагеря, всегда усиливавшуюся, когда шейх был в своей резиденции.  Кобылка!..
Но он и в самом деле всегда сохранял самообладание...
   Девушка сжала пальцами откинутую занавеску шатра, вспоминая, сколько  уже
узнала о нем за  время  своего  принудительного  пребывания  в  пустыне.  Он
совершенно не ведал страха и был до странности ласков с маленькими детьми  и
всеми без разбору животными. В гневе шейх был страшен, и  время  от  времени
ему приходилось наказывать какого-нибудь  ослушника.  Лорну  он  приводил  в
замешательство больше, чем кто-либо другой... Иногда она даже восхищалась им
и была особенно заинтригована его европейскими привычками.
   Поглощенная своими мыслями, девушка не услышала, как Касим пересек шатер;
просто внезапно ощутила, что его рука обхватила ее стройную талию.
   - Ты все еще ненавидишь меня? - шепнул он,  и  теплое  дыхание  коснулось
волос на ее виске.
   - Зачем же зря спрашиваешь? - Теперь Лорна боролась с ним только словами,
уже не стараясь ускользнуть из его объятий; в этом не было нужды - она и без
того могла дать понять ему, что эти прикосновения все еще ненавистны ей.
   - Что же мне еще для тебя сделать? - рассмеялся шейх  и  поцеловал  ее  в
затылок. - Нагрузить грехи свои на козла и во искупление их отпустить его  в
пустыню?
   -  Тебе  понадобится  не  один  козел,  -  съязвила  Лорна.  Касим  опять
рассмеялся и повернул ее лицом к себе. В его глазах, жадно всматривавшихся в
волосы,  лицо,  губы  девушки,  изящным   алым   цветком   выделявшиеся   на
медово-золотистой от загара коже, светилось неприкрытое восхищение.
   - Нет, это просто  какие-то  булыжники  в  мою  голову,  а  не  слова,  -
насмешливо произнес он. - Слова я могу заглушить поцелуями.
   И, держа девушку в кольце своих рук, нагнул голову и привел свою угрозу в
исполнение.   Его   поцелуй   слегка   отдавал   сигаретным   дымом.   Лорна
почувствовала, как от этой близости ее бросило в жар, а  руки  стали  словно
чугунные.
   - Завтра я намереваюсь отправиться в гости к другу, в соседний лагерь,  -
объявил шейх. - Часть пути ты  можешь  проехать  со  мной,  но  потом  Ахмед
проводит тебя обратно в лагерь. Поедем, если пообещаешь,  что  будешь  вести
себя хорошо в мое отсутствие.
   - Ахмед предан тебе и проницателен, как сторожевой пес, так  что  его  не
проведешь моими трюками, - возразила Лорна. - Он  никогда  не  доставит  мне
удовольствия  удрать  от   него,   потому   что   слишком   боится   вызвать
неудовольствие своего хозяина.
   - Да уж, конечно, моим людям  хорошо  известно,  что  я  буду..,  скажем,
недоволен. - Шейх выпустил ее и подошел к письменному столу. Зажег  лампу  и
сел, чтобы записать что-то в большую, переплетенную  в  кожу  книгу.  Лорна,
очарованная, не отрываясь  смотрела,  как  его  перо  вырисовывало  красивые
буквы, делавшие каждую страницу книги просто произведением искусства. Он так
же искусно делал весьма живые наброски с арабских скакунов и  этим  до  того
напоминал любимого ею отца, что девушка уже была просто не в силах питать  к
нему ту же ненависть, что и раньше.
   Она никогда не говорила со своим похитителем об отце, наотрез отказываясь
делиться с ним столь драгоценными и мучительными для нее воспоминаниями.
   Когда через какое-то время шейх поднял голову, Лорна сразу же отвернулась
и направилась к книжному шкафчику, чтобы взять рукописную копию "Серебряного
Кубка" - истории Кадиса, города, где родилась и выросла его мать.  Звали  ее
Елена. В книге была и ее подпись.
   Лорна уселась на коврик и попыталась углубиться в книгу, но каждую минуту
каждым своим нервом ощущала присутствие  шейха.  Уголком  глаза  она  видела
дымок, завивавшийся от  его  сигареты,  и  очертания  крепких  мускулов  под
шелковым кибром.
   Когда же он отпустит ее?
   Девушка страшилась задать этот вопрос и получить ответ... Она уже поняла,
что во многом жизнь этого могущественного принца была отшельнической. Он  не
мог,  не  рискуя  своим  авторитетом,  совершенно  свободно  вести  себя   в
присутствии своих сородичей. Лишь в уединенности своего шатра мог  позволить
себе расслабиться и отвлечься от ежедневных забот  и  обязанностей;  и  хотя
порою обращался с Лорной с  кажущейся  небрежностью,  она  видела,  что  ему
доставляют удовольствие их беседы и совместные прогулки верхом.
   И тут, словно прочитав ее мысли, Касим язвительно заметил:
   - Ты можешь  считать  себя  счастливицей,  что  не  находишься  в  гареме
обычного шейха, вместе с четырьмя женами и кучей наложниц.
   - Обычного? - воскликнула Лорна удивленно.
   - Да, моя девочка, я - необычный шейх. Ведь в  моем  гареме  нет  никого,
кроме тебя, к немалому удивлению всех наших мужчин.
   - Ну, это здесь, в лагере, - ответила она, и щеки ее запылали.  -  А  что
твой гарем во дворце?
   - Увы, пуст.
   - Ты уже успел устать от ваших женщин, и так быстро?
   - Если ты таким туманным образом интересуешься, не устал ли я от тебя, то
я отвечу "нет".  -  Касим  улыбнулся,  блеснув  зубами.  -  Нет,  ты  только
представь, насколько реже мы бы виделись, если бы тебе пришлось делить  меня
с целым гаремом восточных красавиц.
   - Удивляюсь, почему у тебя нет большого гарема, -  произнесла  Лорна  как
можно небрежнее, с усилием отворачиваясь от его  широких  плеч,  удивительно
четкого профиля, черных до синевы волос, поблескивавших в свете лампы.
   - Я так подолгу нахожусь в пустыне, что было бы нечестно и  несправедливо
собирать женщин лишь для того, чтобы  потом  пренебрегать  ими,  -  медленно
произнес он.
   - А вот тут ты обольщаешься: вряд ли бы они стали скучать по тебе!
   - Женщина, хоть однажды разделившая с мужчиной  наслаждение,  скучает  по
нему, когда он уезжает.
   - Я бы только радовалась этому! Шейх лениво рассмеялся:
   - А я бы скучал по колючкам на твоем язычке, моя девочка, - и вернулся  к
своей книге, предоставив Лорне разглядывать его. От завитков черных волос на
шее до носков сапог, все еще надетых на нем, он был мужчиной с  превосходной
внешностью, а некоторые черты в его характере нравились девушке  вопреки  ее
собственной воле. Интересно, не из уважения ли к памяти своей матери-испанки
отказался он от некоторых обычаев пустыни?
   Пока Лорна сидела, размышляя о сложной натуре своего похитителя,  снаружи
донесся голос.
   - Лорна, посмотри, кому это я понадобился. - Ее всегда  волновало,  когда
он заговаривал с ней по-английски; вот и  теперь  руки  ее  слегка  дрожали,
когда она откинула занавеску и оказалась лицом  к  лицу  с  Ахмедом.  Увидев
хозяина за письменным столом, он разразился стремительной речью.  Касим  тут
же поднялся, нетерпеливо сверкая глазами.
   - Пойдем! - Он поймал руку Лорны. - Каид, к которому я собираюсь  завтра,
прислал мне подарок. Пойдем, поглядим!
   В шумной толпе образовался проход для шейха и леллы, так часто ходившей с
ним вместе.  На  открытом  пространстве  в  центре  двое  мужчин  с  усилием
удерживали самого великолепного коня, которого Лорне  когда-либо  доводилось
видеть. А ведь с момента своего появления в лагере она  повидала  достаточно
прекрасных лошадей, а на некоторых  даже  ездила,  к  немалому  удовольствию
здешних обитателей, по достоинству оценивших  и  смелость  и  умение  хорошо
держаться в седле.
   Глаза девушки с  восхищением  остановились  на  коне,  присланном,  чтобы
порадовать принца Касима.  Это  был  жеребец  золотистой  масти,  ухоженный,
гладкий, с сияющими, словно солнышко, гривой и хвостом. Норовистый,  еще  не
знавший седла, он  беспрестанно  вставал  на  дыбы,  стараясь  лягнуть  двух
державших его мужчин; при этом его копыта блестели так же угрожающе,  как  и
глаза и зубы.
   - Боже мой! - Шейх порывисто шагнул к коню, и по  толпе  пронесся  шепот.
Лорна судорожно сжала руки, наполовину от волнения,  наполовину  от  страха.
Она знала, что Касим непременно сядет на этого  прекрасного,  необъезженного
коня. Дерзнет укротить эти угрожающие копыта,  злобно  ощеренные  зубы,  эти
мускулы,  напряженно  и  нервно  перекатывающиеся  под  золотистой  атласной
шкурой.
   Он взял недоуздок у двух арабов, и те отступили, оставив его один на один
с золотистым жеребцом. Гортанным ласковым  голосом  шейх  произнес  какие-то
успокаивающие слова и заставил животное повернуться мордой  к  солнцу.  Конь
тут же вздыбился, злобно заржал, забил копытами, но туго  натянутая  веревка
заставила его опуститься. В следующее мгновение шейх птицей взлетел  ему  на
спину и уселся там, плотно сжав коленями его бока, а жеребец снова встал  на
дыбы,  колотя  по  воздуху  передними  копытами  и  издавая  такое  громкое,
возмущенное ржание, что лошади в близлежащих загонах стали беспокоиться.
   Затаив дыхание, следила Лорна,  с  каким  мастерством  отважный  наездник
укрощал крутой  нрав  коня.  Шейх  прочно  держался  на  его  спине,  сжимая
коленями, словно клещами, сияющие бока и удерживая его мордой к солнцу, хотя
жеребец яростно пытался сбросить со спины  эту  ненавистную  ношу.  Шелковый
кибр плотно облегал крепкую стройную фигуру шейха. На его  сапогах  не  было
шпор, а на коне - седла.
   Шла борьба двух характеров, и укротитель лишь сжимал зубы  в  дьявольской
усмешке всякий раз, как жеребец выкидывал  какой-нибудь  трюк,  от  которого
любой другой уже давно свалился бы в пыль. Но шейх умел укрощать, и животное
должно было это понять, даже если бы борьбу пришлось вести всю ночь.
   Они оба уже  были  в  поту,  когда  золотистый  жеребец,  шумно  фыркнув,
опустился, и его гриву покрыла им же поднятая пыль. Со смехом шейх  соскочил
на землю и сделал самый неожиданный  для  Лорны  трюк:  взял  гордую  голову
животного в руки и посмотрел прямо в еще сверкавшие  злобой  глаза.  Жеребец
ведь мог укусить его в ничем не  защищенное  лицо,  но  вместо  того  прянул
ушами, тряхнул шелковистым пшеничным хвостом и толкнул хозяина мордой,  едва
не выбив ему при этом ключицу.
   Вздох облегчения пронесся по толпе, с напряженным  вниманием  наблюдавшей
за этой битвой характеров. Суровые темные лица расцвели улыбками:  их  принц
Касим подружился  с  этим  золотистым  благородным  красавцем,  небось  тоже
каким-нибудь лошадиным принцем!
   Когда коня увели, а соплеменники восторженно окружили  победителя,  Лорна
скрылась в рощу и прислонилась  к  пальме,  переводя  дух  после  пережитого
напряжения.
   Она была более чем уверена, что Касим сделал этот опасный трюк  вовсе  не
напоказ. И уж  конечно  не  из-за  бравады  приблизил  лицо  к  жеребцу.  Он
гипнотизировал  животное,  и  это  дикое,  гордое   создание   откликнулось,
подчинилось той странной магической власти, которая и делала  принца  таким,
каким он был.
   Девушка  стояла  среди  пальм,  освещенная  нежным   абрикосовым   светом
заходящего солнца. Неожиданно ее пробрала дрожь - с  головы  до  ног.  Такой
взвинченной она не ощущала себя уже с тех самых пор, как ее привезли в  этот
лагерь. У принца была сила, власть, физическая красота, -  все,  необходимое
для того, чтоб его любить... Но Лорна желала только одного - ненавидеть его!
Глава 8

   В тот же вечер, после обеда в grande  tente  <В  большом  шатре  (фр.).>,
Лорна вдруг особенно остро осознала тигриную красоту и грацию принца. В  его
глазах еще сияла радость победителя, а в голосе, когда он обращался  к  ней,
появилась нотка снисходительности.
   - У меня есть для тебя подарок, - сказал Касим.
   - Подойди, я покажу тебе.
   Девушка  оторвала  взгляд  от  французского   журнала,   который   лениво
просматривала. Принц держал длинную нитку жемчугов,  молочно  поблескивавших
на его смуглых опаленных солнцем руках.
   - Подойди же! Брось свой журнал и  дай  мне  взглянуть  на  тебя  в  этих
жемчугах.
   Драгоценностями Касим одаривал ее впервые, хотя бывали минуты,  когда  он
так любовался и так ласкал мочки ее ушей и стройную шею, словно уже видел на
них украшения.
   - Я.., я не ношу ожерелий, - нервно произнесла Лорна. - Они мне мешают.
   Она чувствовала на себе его взгляд, пристальный, жадно вбиравший в себя и
бархатную тунику и шелковые шальвары, в которых  девушка  выглядела  гораздо
более соблазнительной, чем ей хотелось быть в обществе этого мужчины. Бабуши
плохо держались на ее ножках, и они, белые, босые, утопали  в  пышном  ворсе
ковра, на котором она лежала со своим журналом.
   - Я хочу видеть тебя в  этом  ожерелье.  -  На  этот  раз  в  его  голосе
прозвучала приказная нотка, так что гончая Феджр даже поднял голову с  колен
хозяина.
   - Не тебя, малыш. Я обращаюсь к этой  petite  <Малышке  (фр.).>,  которой
хорошо известно, что я могу заставить ее слушаться.
   - А что ты сделаешь? - Вопрос прозвучал издевательски. - Набросишь мне на
шею петлю и силой добьешься моего подчинения?
   - Да, жемчужную петлю, - язвительно ответил  принц.  -  Так  что,  велеть
Феджру гнать тебя ко мне? Только смотри, пес ведь может принять эти  изящные
щиколотки за газельи: он же гончая на газелей.
   - Скотина! - Девушка отшвырнула журнал и медленно направилась  к  Касиму.
Безмолвно, словно статуя, встала она  перед  диваном,  но  мужчина  с  силой
притянул ее к себе и заставил вытерпеть его прикосновения, пока  надевал  ей
на шею жемчуга. Каждая жемчужина идеально подходила к другой.
   - Наверное, искусственно выращенные,  -  пробормотала  Лорна,  специально
рискуя вызвать его гнев.
   Принц улыбнулся почти угрожающе.
   - В один прекрасный день,  голубушка,  твои  дерзости  меня  доведут.  На
каждую из этих жемчужин целая арабская семья могла бы существовать несколько
месяцев.
   - Вот и отдай их своим арабам! - Лорна попыталась сорвать ожерелье, но он
немедленно перехватил  и  сильно  сжал  ее  поднятые  руки.  Его  желтоватые
тигриные глаза больше не смеялись - они угрожающе мерцали.
   - Если ты осмелишься снять жемчуга, я наставлю синяков на  твои  руки,  -
процедил принц. - Это мой подарок, и ты не посмеешь оскорбить меня отказом.