заинтригован,  потому  что
завтра, а может быть, даже и сегодня, вы опять можете  кинуться  на  меня  с
ножом.
   - Лезвие сломается, - произнесла Лорна с отвращением,  задерживая  взгляд
на его широкой груди, на которой ее рука оставила отметину. - У вас каменное
сердце!
   - Однако мое каменное сердце не осталось  равнодушным  к  вашей  красоте,
cherie <Здесь: голубка  (фр.).>.  -  Взглядом  шейх  поглаживал  ее  волосы,
светлым сиянием окружавшим бледное лицо. - Весь день я спрашивал себя, уж не
привиделись ли мне эти солнечные волосы, темно-синие глаза, как жасмин, рот,
умеющий так красноречиво убеждать...
   Наступила пауза, так как в шатер вошел слуга, неся  в  руках  поднос,  на
котором стояли кувшин лаймуна и высокие бокалы. Поставив поднос на  один  из
низких столиков, он спросил хозяина, когда подавать обед.
   - Через час, Хасан. Сегодня мне хочется жареной ягнятины, а на  десерт  -
маленьких лепешек с султанкой <Султанка - сорт изюма без косточек.>.
   - Ягнятина уже на вертеле, сиди. - Слуга улыбался. - Я ведь знаю, какой у
вас аппетит после такой скачки. Вода для бани господину уже греется.
   Занавеска опустилась за Хасаном, и девушка в очередной раз подивилась,  с
какими поистине королевскими удобствами живет в лагере шейх. Даже баня к его
услугам,  а  услугой  этой  он,  содержащий  себя  в  безупречной   чистоте,
пользуется явно часто.
   - Пожалуйста, налейте мне бокал лаймуна, - попросил шейх.
   - К сожалению, ваш слуга только что ушел,  -  отрезала  Лорна,  сжимая  в
карманах кулаки.
   - Налейте, cherie. - В его голосе прозвучала мягкая угроза, и, закипая  в
душе, она направилась к столику и наполнила бокал холодным лимонным соком.
   - А теперь принесите его мне, - последовал приказ.
   - Да, мой господин. - Девушка повернулась, подошла к  нему  и  выплеснула
содержимое бокала прямо в его надменное лицо. Потом, вся побелев,  смотрела,
как капли сбегали на его кибр, а в желтоватых глазах разгоралось пламя.
   - Ну, теперь вам стало легче? - спросил шейх.
   - Значительно, - откликнулась Лорна. -  Жаль  только,  что  это  была  не
кислота... Как бы мне хотелось испортить ваше дьявольское лицо!
   - У вас у самой дьявольский характер. - Он вынул из кармана платок, вытер
лицо, а потом, не дав ей ускользнуть, схватил и прижал к себе с такой силой,
что каждым своим изгибом, каждой  линией  она  оказалась  вдавленной  в  его
крепкое тело.
   - Как же ты меня ненавидишь! - Губы его медленно приближались к  ее  рту,
глаза  угрожающе  сверкали.  -  Сперва  пыталась  заколоть  меня,  а  теперь
стараешься вызвать мою ярость в надежде, что я сломаю  тебе  шею.  Да  разве
можно ломать такую прелестную шейку, та chere <Дорогая (фр.).>. Скорее уж  я
покрою ее поцелуями.
   Почувствовав на себе его губы, Лорна закрыла глаза и вычеркнула из памяти
его лицо, но не смогла отключить чувства и не  ощущать  его  жадных  губ  на
своей шее, щеках, висках. Дрожь сотрясала ее с головы до ног, когда горячие,
ищущие губы закрыли ей рот, отгибая назад ее голову, пока она не  обессилела
в его руках.
   -  Пожалуйста..,  отпусти  меня,  -  взмолилась  девушка,  когда   смогла
говорить.
   - Вот, прошу. - Шейх со слабым смешком  выпустил  ее  из  объятий.  -  Ты
свободна.
   - Не мучай меня! - В рамке растрепанных мягких  волос  мерцали  умоляющие
сапфировые глаза. - Дай мне лошадь и проводника... Отпусти меня  в  Ираа.  Я
никому не расскажу, что была здесь!
   - И ты, конечно, гарантируешь мне отпущение грехов! - съязвил он, наливая
себе другой бокал лаймуна, который  выпил  с  жадностью.  -  Разумеется,  ты
никому не расскажешь, ведь, не дай бог, кто-нибудь да узнает, что в  пустыне
ты встретила достойного соперника.  Интересно,  скольких  мужчин,  маленькая
фурия, обратила ты в бегство своим презрением и холодностью?
   - Ты просто скот! - Щеки  ее  вспыхнули  румянцем.  -  Тот  конокрад  был
гораздо менее жесток, чем ты, с твоей баней, книгами и матерью-испанкой!
   - А вот мою мать мы обсуждать не станем, - оборвал ее шейх. - У  нее,  по
крайней мере, было горячее сердце.
   - Если я так холодна, тогда зачем держать меня в своем  роскошном  шатре?
Уж наверное ты предпочел бы кого-нибудь погорячее?
   - Одну из моих девушек для развлечений, да? - Он вздернул черную бровь. -
Как тебе известно, я развожу лошадей и очень их люблю. Но время от времени в
табуне появляется какая-нибудь особенно упрямая, и тогда я  с  удовольствием
укрощаю ее.
   - Ты хочешь сказать, ломаешь, - парировала Лорна.
   - Единственный раз одну из моих лошадей едва не сломали,  и  я  на  твоих
глазах запорол виновного.
   - Так, значит, ты уверен, что похищение девушки не доставит тебе  больших
неприятностей? Понимаю, принц Касим: по вашему мнению, женщина едва ли может
успешно соперничать с хорошей лошадью. Однако, волею случая, я - не арабка и
не желаю, чтобы по вашей прихоти меня держали здесь  как  пленницу.  У  меня
есть права, и вы не сможете их игнорировать. Я - не вещь.
   - Ни одна арабка не станет так рассуждать, - сказал Касим. -  Неужели  вы
уверены, что власти тут же начнут прочесывать всю  пустыню  в  поисках  вас?
Конечно, вокруг Фадны они еще поищут, ну,  порасспрашивают  о  вас,  но  как
только узнают, что  вы  сумасбродны,  упрямы  и  необыкновенно  красивы,  то
обреченно пожмут плечами  и  скажут,  что  вы  совершили  большую  глупость,
отправившись в одиночестве.
   Лорна безмолвно уставилась на него.
   - Так значит вы... У вас нет намерения отпустить меня обратно в Рас-Юсуф?
- Жуткая слабость охватила девушку;  ей  захотелось  броситься  на  ковер  и
завыть по-звериному. - Вы собираетесь держать меня здесь?
   - До тех пор, пока мне это будет нравится, -  лениво  откликнулся  он.  -
После дневных  дел  мужчина  жаждет  развлечений,  а  у  вас  это  прекрасно
получается, девочка моя.  В  вас  есть  сила  и  неукротимость,  и  мне  это
нравится. Вы прелестны,  но  холодны,  и  такой  контраст  я  нахожу  весьма
волнующим.
   - В вас нет ни капли жалости, - выпалила она.
   - А у вас нет ни капли знаний о теле и его безжалостных  потребностях,  -
возразил шейх.
   Лорна опять уставилась на него; каждый ее нерв был натянут до предела.
   - Да вы просто дьявол! - сдавленно простонала она.
   - Возможно, но тогда отражение дьявола - в лице женщины -  синеглазой,  с
нежным ртом, дразнящей и переменчивой.
   Он откинул входную занавеску шатра  и  встал  там,  разглядывая  ее.  Эта
тигриная  грация  и  самоуверенность  казались   оскорбительны,   а   взгляд
собственника приводил Лорну в ярость.
   - Вам специально принесли одежду, чтобы я мог наслаждаться видом девушки,
а не очаровательного мальчика. И вы будете носить ее!
   - Это те вещи, которые вы купили, чтобы обрадовать свою рабыню во дворце?
- Губы Лорны искривились. - Да вам придется силой надеть их на меня!
   - Пожалуй, обратная процедура доставила бы мне куда больше  удовольствия,
девочка моя. - Касим явно забавлялся. - Тюркейя - моя сестра, а не рабыня.
   Насмешливо поклонившись, он удалился. Какое-то время мужественный  силуэт
шейха был  еще  виден  на  фоне  занавески,  пока  он  говорил  с  одним  из
стражей-арабов, приставленных ко входу в шатер, чтобы она не могла убежать.
   Лорна поднесла руку к горлу,  словно  желая  схватить  готовое  выскочить
сердце. Значит, пока она не надоест ему, ее будут держать  в  этой  шелковой
клетке, наполненной зыбкими тенями  от  масляных  ламп!  Ее  силой  заставят
разделять общество принца и его ласки...
   Девушка вынырнула из океана своих мыслей и  снова  оказалась  в  реальном
мире, в гареме, куда как раз вошла Захра, чтобы помочь ей переодеться. Лорна
была тиха и покорна. Она позволила облачить себя в дымчатую бархатную тунику
с мелкими жемчужными пуговками от горла до  талии  и  в  шелковые  шальвары,
стянутые у щиколоток. Затем обулась  в  рубиново-красные  бабуши  <Бабуши  -
туфли без  задников,  иногда  на  каблучках>  с  загнутыми  вверх  носами  и
разрешила Захре расчесать себе волосы, пока они не заблестели ярче,  чем  ее
шелковые одежды.
   Так значит Тюркейя - сестра шейха.  Наверное,  он  ее  очень  любит,  раз
покупает  ей  подарки.  Лорне  трудно  было  представить  себе,  чтобы  этот
безжалостный человек мог кого-то любить. Любовь, нежность,  привязанность  -
все эти чувства хранятся в сердце, а для Лорны этот человек  был  совершенно
бессердечным.
   - Захра?
   - Да, лелла?
   - А сестра твоего хозяина очень красива?
   - Принцесса Тюркейя похожа на золотую куколку,  с  ресницами,  в  которых
может запутаться мотылек, и густыми черными волосами до талии.  Говорят,  за
нее сваталось много богачей, но принц Касим всем отказал от ее имени.
   - А разве не слово отца должно быть в этом деле последним?
   - Эмир слишком занятой человек, чтобы заниматься  женскими  делами,  даже
если речь идет о дочери. Тюркейя ведь только дочь. Вот сиди Касим - гордость
и радость эмира. Он всегда разрешает своему сыну делать  все,  что  тому  ни
вздумается.
   - Не могут в это поверить! - Лорна прикусила губу. Ей снова стало  больно
и страшно. И, хоть кроме служанки здесь никого не было, она устыдилась  и  с
отвращением отвернулась от зеркала, бесстрастно отразившего  ее  уже  вполне
гаремный облик.
   - Лелла недовольна своей наружностью? -  с  тревогой  спросила  Захра.  -
Может быть, нужны украшения на шею и серьги?
   - Прекрати! - В  голосе  Лорны  звучали  слезы.  -  Я  и  так,  без  этих
дополнений, уже похожа на одалиску. У меня такой вид, будто я  собираюсь  на
карнавал!
   - А что это "карнавал"?  -  Служанку  приводило  в  явное  замешательство
поведение белокурой румии <Румия  (араб.)  -  первоначально  слово  означало
"гречанка", потом вообще европейская  женщина  (Рум  -  Византия,  Греция)>.
Могущественный принц поселил  ее  в  своем  шатре,  куда  почти  никому  нет
доступа, а у нее это, похоже, не вызывает ни малейшей радости или гордости.
   - На карнавале, Захра,  гуляют  люди,  которые  могут  быть  смелыми  или
веселыми только под маской. Карнавал похож на настоящую жизнь. Мы улыбаемся,
чтобы скрыть боль. Смеемся, чтобы не показывать слез.
   - Все записано, - произнесла Захра совершенно серьезно.  -  Мы  не  можем
удержаться от поступков. Они уже предопределены!
   - Да, я понимаю, не все зависит от самих людей. Поэтому у нас и  говорят:
"Презирай грех, но не грешника, ведь он грешит не по своей воле".
   Лорна отдернула бисерную занавеску и  заставила  себя  выйти  в  переднюю
часть шатра. Там Хасан накрывал  на  стол.  Шейх  еще  не  вернулся.  Выходя
подышать  прохладным  вечерним  воздухом  и  полюбоваться  яркими  звездами,
девушка чувствовала на себе взгляд слуги.  Около  шатра  метнулась  тень,  и
Лорна поняла, что это ее страж молча наблюдает за ней, пока она  тут  стоит,
вдыхая странные запахи лагеря вместе с запахами самой пустыни.
   Ей очень захотелось посмотреть,  как  выглядит  огромная,  величественная
пустыня в свете восходящей луны, но вместо этого она со вздохом вернулась  в
шатер. Захра и Хасан уже ушли. В  шафрановом  мерцании  ламп  еще  роскошнее
казались и мягкие ковры, и поблескивающие подушки с портьерами, и  узорчатая
медная утварь. На низком  столике  у  дивана  уже  стояло  круглое  блюдо  с
оловянной крышкой. Подано было и вино; Лорну  поразило,  что  ее  похититель
осмеливается  не  соблюдать   законов   ислама,   запрещающих   мусульманину
прикасаться к вину.
   Она вся сжалась, когда в шатре появился  шейх,  свежий  после  бани,  как
всегда с непокрытой головой, в длинной,  до  пят,  свободной  одежде,  низко
открывавшей смуглую шею. Его присутствие подавляло девушку. Он был похож  на
грозного дикого зверя, полного коварной энергии, который мог и замурлыкать и
укусить.
   В  плетеных  сандалиях  Касим  совершенно  бесшумно  прошел  по  ковру  и
приблизился к ней. Взгляд его смягчился, но такого  Лорна  боялась  его  еще
больше.
   - Какие светлые волосы подарила тебе судьба, - произнес он, взяв  девушку
за руку и проводя кончиками ее пальцев по своим губам.  -  Улыбнись  мне,  -
ласково попросил шейх.
   Лорна застыла. Словно ледяная  статуя,  стояла  она  недвижно,  и  только
сердце громко стучало от его близости и прикосновений.
   - Можешь ты улыбнуться?
   - Улыбаются только счастливые, - произнесла она.
   - А если я скажу тебе, моя Динарзада  <Динарзада  -  персонаж  сказки  из
"Тысячи и одной ночи" - девушка с золотыми волосами (динар - золотая  монета
средневекового Востока).>, что ты  прекрасна,  разве  это  не  сделает  тебя
счастливой? - Его собственная улыбка вышла несколько кривой.
   - Между прочим, Динарзада была совершенно  несведуща  в  любви.  Невинное
создание.
   - А ты, без сомнения, предпочел бы Шехерезаду?
   - Лорна вздернула подбородок.  -  Или  тебя  уже  утомили  все,  кого  ты
знаешь?
   Он лишь высокомерно рассмеялся, сверкнув белыми зубами.
   - Давай поедим! Я весь день провел в скачке и умираю с голоду.
   Они подошли к дивану, и шейх, развалившись на  нем  с  какой-то  тигриной
грацией, снял крышку с  блюда,  где  лежала  жареная  на  вертеле  ягнятина,
издававшая восхитительный аромат трав. Для Лорны  были  приготовлены  нож  с
вилкой; ее сотрапезник время от времени поглядывал на нее, словно  удивляясь
ее сдержанной манере есть.
   - Я провел в пустыне большую часть своей жизни, - сказал он. - Поэтому  и
мне свойственны привычки моих соплеменников, хотя я и пью вино.
   - Удивительно, как это тебе удается не просыпать из руки рис или горох, -
заметила Лорна, отхлебнув из бокала глоток французского вина.
   - Чтобы есть так, нужна сноровка. Хочешь, я тебя научу?
   - Нет. - Она покачала головой и отвернулась, избегая его взгляда.  Каждой
своей клеточкой девушка ощущала его мужественность, которой прямо-таки веяло
от этих широких плеч, стройной мощной шеи, переходившей в выпуклую грудь.  В
неярком  свете  ламп  кожа  его  приобрела  бронзовый  оттенок.  Глаза  были
полуприкрыты густыми ресницами.
   - О чем ты задумалась, та fleur <Мой цветочек (фр.).>? -  Касим  произнес
это рассеянно, опуская  жирные  пальцы  в  мисочку  с  водой  и  вытирая  их
полотенцем.
   Лорна вся содрогнулась. Мой цветочек... И эти любовные слова говорит  он,
втоптавший ее в грязь.
   - Разве я уже не хозяйка даже собственным мыслям? - ответила она вопросом
на вопрос.
   - Нет, отчего же...  Разумеется,  твои  мысли  принадлежат  тебе..,  хотя
половину из них мне ничего не стоит прочитать. -  Касим  окинул  ее  игривым
взглядом, а потом, схватив лепешку, с яростным  наслаждением  впился  в  нее
зубами. - Присоединяйся. Это очень вкусно.
   - Мне уже достаточно. - Девушка тоже окунула  пальцы  в  свою  мисочку  и
вытерла их. - Я.., мне ведь не пришлось весь день скакать, вот и не нагуляла
такого аппетита.
   - А тебе хотелось бы покататься верхом?
   Она смотрела на него с недоверчивым волнением.
   - А можно? Ты разрешишь мне?
   - Разрешу ли я тебе? - Он наклонился к ней и глазами, золотыми в  неярком
свете ламп, словно вобрал в себя ее всю. - Я  многое  могу  разрешить  тебе,
дорогая, только не отпущу.
   - Тогда мне.., я хотела бы прокатиться.  -  Огромные  глаза  Лорны  стали
печальными.
   - Вот и прокатишься, - ответил шейх, улыбаясь и глядя на нее  -  на  свою
забаву,  каприз,  -  к  желаниям  которой  можно  снисходить,  а   можно   и
игнорировать их - как душа пожелает.

Глава 7

   Эти края - моя земля - отличаются великолепной первобытностью,  и  ты  ее
увидишь, - продолжал шейх. - Мы будем кататься вместе,  а  когда  я  буду  в
отъезде, кто-нибудь из моих людей станет  сопровождать  тебя.  Ведь  ты  уже
поняла, что одной тебе ездить опасно... Я не могу допустить такого.
   - Ты знаешь, что я ускачу! - Лорна негодовала на его близость и на власть
над нею. - Как только мне представится случай, я пешком  уйду,  и  смерть  в
пустыне меня не устрашит.
   - Какая ужасная угроза. - Он провел пальцем по  ее  щеке.  -  Значит,  ты
согласна терпеть муки жары, жажды и одиночества, лишь бы избавиться от меня,
а? Мы ведь за много миль от Ираа...
   - А ты подумал.., о моей семье? - произнесла девушка с  безнадежностью  в
голосе. - Представь, что на моем месте оказалась твоя сестра!
   - Тюркейя не так глупа, чтобы уехать в пустыню одной. Восточная  мудрость
у нее в крови.
   - Может быть, твоя Тюркейя  мудра  просто  потому,  что  судит  обо  всех
мужчинах по своему брату!  -  Лорна  смело  встретила  его  взгляд.  -  А  я
оказалась глупой просто потому, что судила обо всех мужчинах по своему отцу.
Он-то был галантным и добрым.
   - Почему ты говоришь  в  прошедшем  времени?  Кулак  Лорны  обрушился  на
подушку. Как это она упустила  из  виду,  что  отец  уже  умер  и  не  может
вступиться за нее.
   - Разве тебя не задевает моя ненависть! - Крикнула девушка.
   - Меня гораздо сильнее задело бы твое равнодушие. - Касим оторвал ее руку
от подушки и задержал в своей. Пальцы  девушки  казались  очень  маленькими,
белыми в его большой и смуглой руке. -  Ненависть  -  чувство  загадочное  и
интригующее.  Уж  лучше  ненависть,  чем   притворство   ради   подарков   и
расположения. Есть женщины, малышка, которые думают только о себе.
   - Не сомневаюсь, что тебя вполне можно  назвать  экспертом  по  вынесению
суждений о женщинах! - Ей хотелось выдернуть свою руку, но  она  знала,  что
пытаться бесполезно.
   - Я бы не осмелился назвать себя экспертом. - С  улыбкой,  сделавшей  его
глаза еще глубже, он позвонил в медный колокольчик, стоявший на столе. Почти
сразу же появился Хасан с кофейником и чашечками в серебряной оправе.
   - Мадам сама разольет кофе, -  сказал  ему  хозяин.  Слуга  поклонился  и
исчез, а Лорна метнула в шейха пылающий обидой взгляд. Она  взяла  кофейник,
из которого шел  пар,  а  ее  сотрапезник,  хотя  и  в  небрежной  позе,  но
напряженно следил за лицом девушки, ожидая, не сделает ли она с кофе  то  же
самое, что и с  лаймуном.  Но  Лорна,  склонив  белокурую  головку,  разлила
густой, ароматный черный кофе по чашечкам и с каменным лицом протянула ему.
   - Тебе понравилась наша пустынная кухня? - спросил Касим.
   - Она совершенно удивительна,  В  этом  совместном  ужине  была  какая-то
будоражащая интимность. Ночь укрыла лагерь своим  темным  облаком,  заглушая
всякие звуки.
   Лорна выпила кофе и нервно поднялась на ноги. Прошлась по  шатру,  трогая
утварь, но не видя  и  не  ощущая  ничего,  кроме  огромной  фигуры  принца,
развалившегося на диване. Девушка еще больше напряглась, когда тот, небрежно
нагнувшись, закурил.
   - Не хочешь ли присоединиться? - предложил он.  -  Сигаретка  помогла  бы
тебе успокоить нервы.
   - Мои нервы в порядке, благодарю. - Лорна направилась к выходу из шатра и
откинула занавеску, желая хоть ненадолго избавиться от этой интимности.
   Когда принц подошел и встал за ее спиной, она вся сжалась.
   - Ты напряжена, - произнес он. - Хочешь прогуляемся к краю оазиса.
   - О.., больше всего на свете! - Лорне уже хотелось  выскользнуть  наружу,
но Касим удержал ее.
   - Ночью прохладно. Надень мой плащ. - Он принес плащ из глубины  шатра  и
застегнул на ней. - Ну вот. А если перебросить подол плаща  через  руку,  ты
снова станешь похожа на очаровательного мальчишку.
   Они вышли наружу. Там его соплеменники, закутавшись в плащи, сидели около
костров, попивая  кофе  и  слушая  нежные  стенания  какого-то  музыкального
инструмента. Вокруг таинственно чернели шатры.  Спящие  верблюды  лежали  на
песке, вытянув свои длинные шеи.
   Когда пара проходила мимо, мужчины повернули головы, но  не  осмеливались
открыто смотреть на стройную, закутанную в плащ фигурку. Это была их  манера
оказывать вежливое уважение гостье хозяина.
   Когда Лорна и шейх вышли в залитые лунным светом  пески,  ей  показалось,
что они идут в молоке.  У  подножия  барханов  лежали  серебристо-фиолетовые
тени. Каждая звездочка над  их  головами  сияла,  слов