ла  их  вперед,  в  пламенеющий  свет,  который  разливался  по
пустыне; спутники вытянулись за ними шеренгой. Лорна закрыла глаза, чтобы не
видеть этого лица, нависшего над нею; потом снова открыла, в слабой  надежде
обнаружить в этих бронзовых чертах  хоть  какое-то  подобие  милосердия,  но
напрасно.
   Ей так хотелось, чтобы все это происходило лишь во сне, однако это был, к
сожалению, не кошмарный сон, а реальность. Она оказалась  в  двойном  плену:
темного  плаща  и  сильных  рук  своего   похитителя.   Несчастная   девушка
чувствовала каждое движение коня, и в изнеможении, почти без сознания,  едва
ощутила, как, вспыхнув, погас последний луч заходящего солнца, как  зажглись
крупные южные звезды  и  на  землю  моментально  пала  арабская  ночь  с  ее
пурпурными тенями.
   В  звяканье  уздечек  и  украшавших  их  серебряных  подвесок  как  будто
слышалась колыбельная песня... Но скоро ритм скачки замедлился,  и  всадники
наконец остановились. Очнувшись от своей странной  дремоты,  Лорна  увидела,
что уже ночь.
   Похититель с людьми стоял около освещенных луной черных шатров. Это и был
лагерь.  Девушка  различала  силуэты  верблюдов,  опускающихся  на   колени,
проблески лагерных костров; слышала арабскую речь. Все  еще  спеленутую,  ее
поставили на землю и развязали.
   Ее била дрожь, но не от холода. Над головой висел золотой серп месяца; на
его фоне выделялся профиль похитителя, низким  голосом  отдававшего  приказы
по-арабски, на котором Лорна не понимала ни слова.
   Потом  он  резко  повернулся  к  ней.  Снова  на  его   губах   появилась
высокомерная усмешка, и  несчастная  девушка,  окончательно  проснувшаяся  и
разрываемая между яростью и страхом, подняла руку и  ударила  похитителя  по
лицу. Раз.., другой.., желая дать выход ужасу, который вызывал  в  ней  этот
человек, и надеясь, что он просто прибьет ее.
   Но тот рассмеялся низким хрипловатым смехом и схватил ее на  руки.  Люди,
лица  которых  в  свете  костров  были  больше  похожи  на  золотые   маски,
бесстрастно наблюдали, как он, крупно шагая, понес девушку к большому шатру,
стоявшему особняком в кольце костров.
   Резким движением плеча он отстранил занавеску, закрывавшую вход в  шатер,
и внес Лорну внутрь, небрежно ступив ногою в сапоге на толстый мягкий ковер,
покрывавший пол.  Остановившись,  похититель  продолжал  держать  девушку  в
объятиях, прижимая к себе. Та выдержала его надменный взгляд,  хотя  ощутила
слабость и испуг.
   - Ты - варвар! -  взорвалась  она.  -  Если  думаешь,  что  тебе  удастся
безнаказанно сбежать, то ошибаешься. Я - британская подданная!
   - Не сомневаюсь, - лениво парировал он. - Я нахожусь на своей собственной
территории и подчиняюсь только самому себе.  Так  скажи  же  мне,  маленькая
злючка, куда и зачем я должен безнаказанно сбегать?
   Похититель глядел на нее, а девушка отчетливо различала  каждую  черточку
его лица в свете медной лампы, струившей аромат сандалового дерева. Наружные
уголки его глаз слегка приподнимались к вискам, брови и нос были безупречной
формы, а чистая линия твердого подбородка могла бы радовать глаз.
   Лорна взглянула на его рот: он был изогнут во властной улыбке, которая не
оставляла надежд  на  то,  что  ее  собственные  чувства  будут  приняты  во
внимание.
   - У меня есть деньги. - В ее голосе прозвучала мука. - Ты можешь  забрать
их, если отпустишь меня. Он ответил мягким смешком и поставил ее на ноги.
   - Мне не нужны твои деньги, так что, боюсь, ими ты не сможешь купить себе
свободу. Свободу тебе может дать только одно, и если не знаешь, что  именно,
то ты исключительно невинное создание.
   Девушка  уставилась  на  него  глазами,  синими  до  черноты  на  бледном
потрясенном лице.
   - Но я не знаю, - прошептала она.
   - В самом деле? - Взгляд  похитителя  гладил  ее.  -  С  такой  необычной
внешностью ты говоришь мне, что не понимаешь, для чего мужчина приносит тебя
в свой шатер. Ма belle femme <Красавица  моя  (фр.).>,  думаю,  ты  все-таки
понимаешь.
   И когда эти слова дошли до нее, Лорна стала пятиться, пока не  наткнулась
на диван. Завернувшись в его плащ  как  можно  плотнее,  чтобы  скрыть  свое
стройное тело, она огляделась по сторонам, надеясь хоть  как-нибудь  убежать
отсюда. Внимание ее привлекла расшитая бисером занавеска, едва  взглянув  на
которую, девушка сразу же поняла, что за ней находится гарем.
   Встретившись взглядом со своим похитителем и увидев усмешку, мерцавшую  в
его глазах, она произнесла с ледяной яростью:
   - Я тебе не fille de joie <Здесь: игрушка (фр.).>! Я  приехала  сюда,  на
Восток, на каникулы, и когда выяснится, что пропала, меня станут  искать.  А
тебя накажут, если ты меня.., если причинишь мне какой-нибудь вред.
   - Тиран уже дрожит! - Он подошел и сдернул с нее плащ, оставив девушку  в
тонкой рубашке с открытой шеей и мальчишеских бриджах. Никогда еще на нее не
смотрели с такой жадностью, с таким откровенным желанием. Никогда еще  Лорна
не осознавала себя настолько женщиной и настолько привлекательной.
   - Такой девушке, как ты,  нельзя  разрешать  разгуливать  в  одиночестве,
словно какой-нибудь цыганке, - произнес похититель, не  отрывая  взгляда  от
чувственного изгиба ее губ. - Молодость глупа, а? Следует своим  порывам,  а
не советам мудрых? Уверен, тебя предупреждали, что в пустыне могут  быть  .,
опасности.  Впрочем,  я   так   же   уверен,   что   ты   пренебрегла   этим
предупреждением. И очень безрассудно поступила.
   По телу Лорны пробежала дрожь,  ибо  каждое  его  слово  хлестало  словно
плеть, все сильнее обнажая страх в ее душе. Она попыталась отпрянуть,  когда
этот человек положил руку на ее затылок и заставил взглянуть прямо на него.
   - Ты прелестна, как золотистая кобылка, и так же норовиста - в переносном
смысле, разумеется, - добавил он, уставившись на мягкую,  изящную  линию  ее
шеи.  -  Тебе  не  нравится  прикосновение  мужчины?  Откуда  у  тебя  такая
холодность? Из монастыря?
   - А ты.., а у тебя такая жестокость - просто  от  природы,  -  с  трудом,
задыхаясь, произнесла Лорна.
   - Ты - дьявол!
   - Ну что ты, я - всего-навсего мужчина. - Его улыбка была невозмутимой  и
одновременно угрожающей, открывая полоску белых зубов. - И убежден, что  все
в этом мире вершится по воле судьбы, lе destin, и спорить с нею - все  равно
что бороться с дикой песчаной кошкой. Ведь это судьба швырнула  нас  друг  к
другу, comprenez - vous <Понимаешь? (фр.).>?
   - Я понимаю только одно. - Сердце  бедной  девушки  неистово  колотилось,
когда она прямо смотрела в его безжалостно красивое лицо. - Удерживая здесь,
ты бесчестишь не только меня.
   - Такие доводы меня не трогают. - Рука похитителя легла ей  на  плечо,  и
Лорна ощутила  это  прикосновение  сквозь  тонкую  ткань  рубашки.  -  Какое
отношение может иметь честь к чувству мужчины к женщине? - Он рассмеялся  и,
склонив голову, поцеловал ее прямо в ямочку на шее. - Как колотится  у  тебя
сердце. Ты боишься меня?
   - Я тебя ненавижу! - Поцелуи этот  был  нежен,  и  все-таки  ее  обожгло,
словно пламенем, словно он поставил  на  ней  несмываемое  клеймо.  -  Ты  -
подлец!
   - А ты - просто  восхитительна!  -  В  объятиях  этого  человека  девушка
сгибалась, словно цветочек под безжалостным ветром. - Твои белокурые  волосы
похожи на золотое солнце пустыни, глаза - синие, как жасмин, а кожа  светла,
как пустынный рассвет. Я хочу тебя, мой сине-золотой цветок,  и  предпочитаю
брать, нежели давать.
   - Неужели ты хочешь сказать?.. - Слова замерли у нее на губах, и только в
глазах осталась мольба.
   - Ты прекрасно понимаешь каждое мое слово. - Похититель тихо засмеялся. -
Женщины живут инстинктами, и твой инстинкт должен подсказать, зачем я принес
тебя в свой шатер.
   Он погладил ее волосы, ласково провел пальцами  по  горлу,  но  едва  она
стала сопротивляться и попыталась вырваться, сгреб девушку и прижал к себе с
такой устрашающей силой, что едва не сломал ей спину.
   - Красота и дерзость, - улыбнулся мужчина, совершенно не обращая внимания
на то, что ей больно. - Маленькая тигрица,  которую  еще  никто  не  пытался
приручить. Tres bien <Очень хорошо (фр.).>, сначала - сопротивление, а потом
- поцелуй.
   С этими словами он выпустил ее и  резко  повернулся  на  каблуках.  Когда
занавеска шатра опустилась за ним, Лорна в полном изнеможений упала на диван
и закрыла лицо руками. Она дрожала с головы до ног, но не плакала: не  умела
облегчать душу слезами. Да и что толку оплакивать  свою  несчастную  участь;
девушка хорошо понимала, что оказалась в руках человека, живущего  по  своим
собственным законам и совершенно безжалостного.., безжалостного и  красивого
какой-то необычной, несвойственной мужчинам Востока красотой.
   Ужаснее всего, что Лорна сама навлекла на себя эту беду, когда в дерзости
своей пренебрегла  советом  Родни  Гранта  -  не  ездить  в  пустыню  одной.
Предупреждал ее и  старик-гадальщик,  который  узрел  в  песке  грозящую  ей
опасность, да только она, не  желая  подчиняться  никому  да  еще  по  своей
неугомонности и своенравию, позволила  этому  песчаному  волшебству  завлечь
себя.
   Нервы у девушки были до того напряжены, что она вздрогнула, когда в шатер
кто-то тихо вошел. Бледная, ни кровинки в лице, диким взглядом смотрела  она
на слугу в белоснежном тюрбане. Тот коснулся руками лба, глаз и  губ,  давая
понять, что находится в полном ее распоряжении и готов служить ей.
   - Сейчас принесут воды, чтобы лелла могла искупаться, - произнес слуга на
прекрасном французском, - а также другую одежду. Потом хозяин  поужинает  со
своей.., гостьей.
   Эта легкая, но такая многозначительная заминка вызвала румянец на бледных
щеках Лорны. Она вскочила на ноги и быстро заговорила:
   - Я должна вырваться отсюда! Если ты дашь мне  лошадь,  я  щедро  награжу
тебя...
   - Деньги для меня ничего не значат, мадам. - Слуга отвернулся от  нее.  -
Хозяин в наказание убьет меня!
   С поклоном он удалился из шатра, а Лорна с ужасом поняла, что вряд  ли  в
лагере  найдется  хоть  единая   душа,   которая   осмелилась   бы   вызвать
неудовольствие шейха.
   Она прижала руку к горлу, все еще чувствуя его поцелуй.  Воспоминание  об
этом поцелуе, свежее, жгучее, заставило ее вскочить на ноги  и  броситься  к
бисерной занавеске и дальше, в следующее помещение шатра - в гарем...
   Там, оглядевшись, Лорна увидела низкую оттоманку, накрытую покрывалом  из
золотистого  шелка   с   вышитыми   цветами   синего   жасмина.   Рядом   на
инкрустированном столике стояла лампа, около которой и  лежали  портсигар  и
медная спичечница. Девушка провела кончиком языка по  пересохшим  губам.  Ее
взбудораженные нервы необходимо было  чем-то  успокоить,  поэтому,  отбросив
мысль о том, что эти сигареты  наверняка  принадлежат  ему,  она  уселась  с
ногами на постель и достала одну.
   Сигареты были турецкие, но Лорна не обратила на это  внимания,  -  ей  уж
очень хотелось курить. Чиркнув спичкой, она поднесла ее к  сигарете.  Первая
затяжка была чуть резковатой, но  дальше  пошло  лучше.  Девушка  сидела  на
постели в роскошно  украшенном  гареме  своего  похитителя,  утомленная,  но
напряженно прислушивающаяся к любому звуку, любому шороху.
   Помещение, как и его  хозяин  -  шейх  -  сияло  чистотой.  На  роскошных
занавесках и огромных подушках не было ни  пятнышка,  а  в  ногах  оттоманки
лежали черный шелковый халат и пижама, в тон друг другу.
   Сердце Лорны сильно забилось. Нервно вздрогнув, она отвернулась  от  этих
ночных одежд мужчины. Интимность этого помещения поразило ее в самое сердце,
словно острый нож.  Здесь  он  спал,  а  вечером  отдыхал,  читая  книги  на
французском, которые находились тут же, у постели в шкафу.
   Она затушила сигарету, и тут каждая клеточка  в  ней  замерла  в  нервном
ожидании: бисерная занавеска отдернулась, и появилась  молодая  женщина  под
вуалью.
   - Я - Захра, - представилась она  и  с  нескрываемым  любопытством  стала
разглядывать белокурые волосы Лорны и наряд для верховой езды,  делавшей  ее
похожей на мальчика. Насмотревшись, служанка вышла и через минуту  вернулась
с двумя большими медными чайниками, из  которых  шел  пар.  Поставив  их  на
низенький столик, она отдернула парчовую занавеску, за  которой  обнаружился
альков, где находилась круглая глубокая лохань, достаточно большая, чтобы  в
ней мог поместиться один человек.
   - Лелла желает принять ванна? - Девушка говорила на ломаном французском.
   Лорна не просто желала, а  жаждала  вымыться.  Она  кивнула,  и  служанка
вылила в лохань воду из чайников. Затем достала из комода банные полотенца и
флакон, из которого капнула что-то в  воду.  Сразу  вместе  с  паром  поплыл
зовущий аромат, а девушка - славное существо -  выскользнула  за  занавеску,
улыбнувшись и сделав знак, что идет за чем-то еще.
   Торопливо скинув с себя запыленную одежду,  Лорна  шагнула  в  лохань,  в
которой можно было даже сидеть. Она вся вымылась ароматной мыльной  водой  и
завернулась в одно из огромных  полотенец.  В  это  время  вернулась  Захра,
бережно неся на руках какие-то воздушные одежды. Она разложила перед  Лорной
тонкую, прозрачную рубашку, шальвары <Шальвары -  длинные  женские  довольно
узкие штаны, иногда перехваченные под коленями и у  щиколоток.>  шелковые  с
вышивкой на щиколотках, бархатную тунику и пару мягких туфелек без задников,
с загнутыми носами.
   Лорна с презрением и отвращением воззрилась на одежду.  Это  же  гаремный
наряд!
   - Нет, - она с твердостью покачала головой, глядя  на  служанку,  которая
сразу же забеспокоилась и была явно озадачена. - Раз и  навсегда  -  нет.  -
Лорна отвернулась и принялась надевать свою  одежду:  бриджи  и  сапожки,  в
которых  чувствовала  себя  хоть  немного  защищенной  от  шейха.  Дрожащими
пальцами  девушка  застегивала  свою  рубашку  абрикосового   цвета,   такую
неженственную по сравнению с нарядом, который шейх велел принести для нее.
   Она ему не одалиска. Хоть и напуганная, но без боя ни за что не сдастся.
   Лорна вздернула подбородок  и  встретилась  взглядом  с  большими  карими
глазами Захры.
   - Je suis desolee <Очень сожалею (фр.).>, - Лорна пожала плечами, - но  я
не могу носить такую одежду, понимаешь?
   Служанка внимательно рассматривала красивый наряд  и  явно  не  понимала,
почему лелла отказывается от него.
   - Принц Касим будет сердиться, - произнесла она с трепетом на своем милом
французском.
   - Принц! - с  презрением  отозвалась  Лорна.  -  Надеюсь,  он  разозлится
настолько, что сломает  мне  шею.  -  Затем  резко  повернулась  к  зеркалу,
стоявшему на комоде, и увидела, что волосы совершенно спутались. С  неохотой
взяла она черепаховый гребень и принялась расчесываться. Лорна всегда носила
с собой губную помаду и теперь, достав  из  кармана  бридж,  провела  ею  по
искривившимся в горькой  усмешке  губам.  Боевая  раскраска!  Вечное  оружие
женщины в критической ситуации.
   Пока Лорна приводила себя в порядок, Захра  исчезла,  оставив  весь  этот
шелк и бархат лежать живописной нежной горкой на  подушках  оттоманки;  алые
туфельки стояли рядом.
   - Я не надену это даже под страхом смерти! - с яростью  прошептала  Лорна
и, не в силах больше находиться в гареме, направилась за бисерную  занавеску
в главное помещение шатра. Там она увидела низкий столик, поставленный перед
диваном с двумя большими подушками и уже накрытый на  двоих.  Ножи  и  вилки
были с перламутровыми ручкам, а бокалы отделаны  серебром,  что  еще  больше
усилило враждебность Лорны.
   Этот человек, привезший ее в  свой  шатер,  этот  красивый,  безжалостный
дьявол, жил как принц. Она закусила губы. Впрочем, по словам Захры, он и был
принцем. И скоро явится в свой шатер - высокий, кареглазый, высокомерный.

Глава 4

   Лорна вздохнула и почувствовала запах кожи, сандалового дерева и конского
пота. Она  внимательно  стала  рассматривать  убранство  шатра.  Стены  были
завешаны гобеленами, слабо поблескивавшими в свете медных ламп.  Ковры,  без
сомнения,  были  кашанские;  обстановка  казалась  и  простой  и   роскошной
одновременно. Лорна заметила столик из черного  дерева,  на  котором  стояла
прелестная резная шкатулка.
   Девушка открыла шкатулку  и  ахнула.  Там  лежали  шахматы,  так  искусно
вырезанные из слоновой кости, что каждая фигурка казалась почти  прозрачной.
Только Лорна взяла коня и стала с восхищением его рассматривать,  как  вдруг
за ее спиной послышалось легкое движение.
   Она резко обернулась, зажав фигурку в руке, и кровь бросилась ей в  лицо,
а сердце бешено застучало.
   Шейх вошел как всегда бесшумно и стал  спиной  к  входу.  Он  переоделся:
вместо костюма для верховой езды на нем был теперь кибр <Кибр -  длинная  до
пят, свободная мужская одежда  из  легкой,  обычно  белой  ткани  (араб.).>,
застегнутый до горла и перехваченный в талии широким кушаком. Голова с очень
коротко стриженными волосами была не покрыта. С какой-то львиной  грацией  и
бесконечной уверенностью в себе стоял этот человек, вот так, молча, и глядел
на нее, по-прежнему одетую в бриджи и сапожки.
   Глаза его сузились, и девушка вся напряглась, приготовившись к борьбе.
   - Вы играете в шахматы? - спросил он. Лорна  ожидала  другого  вопроса  -
почему она не надела того, что прислал он, - и, кладя  шахматную  фигурку  в
шкатулку,  почувствовала,  что  рука  ее  дрожит.  Однако,  закрыв   крышку,
произнесла вполне холодно:
   - А вы, мсье, играете?
   - Все хитроумные игры, смысл которых в нападении  и  защите,  в  атаке  и
отступлении, были придуманы утонченным восточным умом, -  медленно  произнес
шейх, приближаясь к ней. Лорна сжалась; ей захотелось куда-нибудь укрыться.
   - Вы дрожите, словно птенец. - Наклонившись к столику, он  взял  с  блюда
миндаль, скорлупа которого тут же треснула под его  крепкими  зубами.  Белая
одежда красиво оттеняла его загорелое лицо,  шею  и  руки.  На  указательном
пальце правой руки Лорна заметила массивное кольцо с выгравированными на нем
знаками... Нет, все-таки шейх был очень хорош своей  мрачной,  повелительной
красотой, с такими мощными широкими  плечами,  что  тень  от  них  полностью
закрывала Лорну, когда он, словно башня, возвышался  над  ней,  повернувшись
спиной к свету.
   - Вы смотрите на меня так, будто я собираюсь вас съесть. - В  его  голосе
чувствовалась насмешка. - А почему вы не надели того, что принесла служанка?
Вам было бы гораздо удобнее, чем в этих бриджах и сапожках!
   - Я предпочитаю носить свою одежду! - Лорна сунула руки в карманы бриджей
и стала еще больше похожа на мальчика. - Ас чего это вам  вообще  вздумалось
присылать мне одежду, принц Касим? Уж не для того ли, чтобы  облегчить  свою
совесть, вы решили одеть меня словно наложницу?
   Он вздернул темную бровь.
   - В лагере я предпочитаю, чтобы меня титуловали шейхом, впрочем к вам это
не относится. К тому же, как вам должно быть  известно,  дьявол  совести  не
имеет.
   -   Так   значит   у   вас   множество   титулов?   -   Ее    тон    стал
брезгливо-презрительным. - А для меня вы все равно  хуже  того  злосчастного
конокрада! Тот был беден и нуждался в деньгах, вот и.., похитил меня.
   - Почему вы так уверены в этом? - Белые зубы  шейха  сокрушили  еще  один
орех.
   - Потому что простому арабу я должна казаться слишком худой и бледной,  -
с вызовом ответила Лорна.  -  Я  ведь  не  "луна  в  четырнадцатый  день  ее
рождения" <Выражение из арабских сказок "Тысяча и одна  ночь",  обозначавшее
женскую красоту>, с соблазнительными изгибами и глазами газели.
   Шейх тихо рассмеялся, словно гортанно промурлыкал своим смуглым горлом.
   - Для женщины вы очень скромны и, не сомневаюсь, хотите,  чтобы  я  также
счел вас худой и бледной.
   - Его желтовато-карие глаза скользнули по ней.  -  Мне  досадно,  что  вы
предпочли этот мальчишеский вид. На такой гибкой, изящной фигурке, как ваша,
восточный наряд выглядел бы гораздо лучше.