, ведь она так его любит.
   Лежа в темноте, Келси тихонько застонала, как от физической боли. Ей было
бы намного легче, попробуй рыжая Джейд убедить ее,  что  Маршалл  любит  ее,
Джейд, но по крайней мере в этом вопросе она была абсолютно  права.  "Он  не
способен никого любить!" Разъедающие душу слова Джейд запечатлелись у нее  в
сердце, будто их выжгли каленым железом. Нужно смотреть правде в глаза - она
обрекает себя на жизнь без любви, и необходимо забыть эти  глупые  фантазии,
будто она сможет заставить его полюбить себя и все такое. Ничего  у  нее  не
выйдет, он не из таких.
   Так лежала она в темноте, терзаясь, мучаясь и лихорадочно ища  выхода,  и
лишь когда первые неверные лучи зари  проникли  в  комнату,  Келси  забылась
неспокойным, тяжелым сном.
   Ее разбудил звон будильника. Она спала всего три часа и встала с  тяжелой
головой. Накануне она обещала  матери,  что  придет  к  ней  с  утра,  чтобы
подготовиться к церемонии, но наотрез отказалась  провести  там  ночь  перед
свадьбой, о чем ее просила Рут. Она слишком  хорошо  знала  свою  мать.  Той
хотелось пошептаться с дочерью, вызвать ее  на  откровенность,  рассказав  о
себе в аналогичной ситуации, но Келси о подобном даже и подумать  не  могла.
Ей этого просто не вынести. А может быть, нужно было поехать к  маме?  Может
быть, Джейд со своим ядом туда бы не  добралась?  Да  нет.  Эта  женщина  не
остановилась бы ни перед чем, пока не высказала бы все, что у нее на душе.
   Хотя до их фамильного дома было недалеко, Келси по дороге  почувствовала,
что коченеет. День выдался холодный, но, хотя солнце и не грело,  его  яркие
лучи высвечивали каждую веточку безлистных деревьев по обе стороны дороги на
фоне серовато-голубого неба. Итак, день ее свадьбы  настал!  Невероятно,  но
факт. Она выходит замуж за Маршалла уже сегодня.
   Едва она приехала, как события стали развиваться, казалось бы,  абсолютно
помимо ее воли. Венчание было назначено на два часа, и стоило часам  пробить
одиннадцать, как мамы привезли двух маленьких подружек  невесты,  и  с  этой
минуты времени на размышления уже просто не было.
   Девочки в длинных платьях зеленого и кремового бархата и коротких  плащах
того же цвета выглядели  очаровательно,  и  все  же,  когда  после  прибытия
свадебного кортежа в гостиную, где собрались приехавшие родственники,  вошла
Келси, по комнате пронесся всеобщий вздох восхищения.
   - Ты просто великолепна, дорогая моя, - любовно сказал ее дядя, бывший на
этой свадьбе посаженым отцом, когда Рут вывела собравшихся на улицу, где  их
ожидали машины.
   Еще минута - и в доме впервые за утро все стихло, а  Келси,  не  думая  о
платье, опустилась на диван и отсутствующим взглядом посмотрела в лицо дяде.
   - Спасибо, дядя Джордж. - Ее голос был каким-то холодным,  бесцветным,  и
именно так она себя и чувствовала. За последний час, когда она облачалась  в
изящное  платье  из  роскошного  кремового  бархата,  широкий   кринолин   и
облегающий лиф которого были расшиты вручную множеством крошечных  жемчужин,
все чувства в ней будто оцепенели. Дополнял костюм длинный, до пят,  плащ  с
широким откинутым капюшоном из того же материала, что и платье,  отороченный
зеленым шелком под цвет платьев подружек, а  вместо  цветов  она  держала  в
руках большую бархатную муфту, у  которой  с  боков  свисали  узкие  зеленые
ленты.
   Парикмахер  уложил  ее  волосы  в  шиньон  и  перевил  шелковыми  нитями,
унизанными сотнями крохотных жемчужин, однако сверкающее неземное отражение,
которое она увидела в большом зеркале, стоявшем в ее девичьей спальне,  лишь
усугубило ощущение нереальности  происходящего,  не  оставлявшее  ее  ни  на
минуту.  Она  смотрела  на  умопомрачительно  красивую  девушку  в   зеркале
совершенно отстранение, будто это была не она. Она здесь  не  по-настоящему,
все кругом тоже не настоящее. Это сон, еще немножко - и она проснется.
   Иллюзия нереальности происходящего владела ею  до  того  самого  момента,
когда она пошла по проходу, не видя вокруг никого, кроме  темного,  высокого
силуэта, неподвижно застывшего у алтаря маленькой, забитой до отказа церкви,
но стоило Маршаллу повернуться - и мир  рассыпался  на  множество  осколков.
Нет, это не сон. Все происходит на самом  деле.  Когда  взгляд  его  темных,
горящих глаз обдал ее жаркой волной,  она  чуть  не  сбилась  с  ноги  и  не
споткнулась лишь потому, что дядя поддержал ее под локоть.
   Такого выражения на лице Маршалла, как сейчас, она не видела еще ни  разу
- то была смесь глубокой покорности, бьющей через край гордости и яростного,
необузданного желания, которое он тут же обуздал, но  его  чувственная  сила
передалась ей.
   Потом она стояла рядом с ним и слушала его низкий, сочный  голос,  дающий
обет  любить  ее  до  самой  смерти.  Это   насмешка!   Жестокое,   безумное
издевательство над священным таинством, и  их  постигнет  за  это  кара!  Ее
смятенный ум перескакивал с одной шальной мысли на другую, но в это же время
ее нежный голосок, лишенный всякого выражения, повторял вслед за священником
клятву верности.
   А потом все было кончено. Она стала его женой перед Богом  и  людьми,  и,
наклонившись поцеловать ее, он будто ощутил смятение и страх, от которых она
вся  похолодела,  и  лишь  слегка  коснулся  губами   ее   губ,   прошептав:
"Здравствуйте, миссис Хендерсон". Она подняла на него глаза, но на мгновение
его лицо заслонило лицо Джейд - в раскосых глазах насмешка, влажные  красные
губы выпячены вперед. "Что  с  тобой?"  Она  пошатнулась,  но  он  успел  ее
подхватить, и она потрясение зажмурилась. Ей нужно поесть; когда она  поест,
ей станет лучше, но вот как избавиться от уверенности, что  она  только  что
совершила самую страшную ошибку в своей жизни?
   На фуршете, приготовленном в огромной столовой Маршалла для сорока  самых
близких гостей, присутствовавших в церкви  на  венчании,  шампанское  лилось
рекой. Позднее, во время ужина, число гостей должно было возрасти до сотни.
   - Мы пробудем здесь с часик, не более, - вполголоса  сказал  ей  Маршалл,
улучив минутку, когда шум немного стих. - Я на эту ночь забронировал номер.
   - Да? - Как она ни старалась, ей не удалось скрыть охвативший  ее  испуг.
Как могла она согласиться отдаться человеку, который ее не  любит.  В  жизни
еще не была она так напугана.
   Увидев ее лицо, он напрягся и медленно кивнул.
   - Я подумал, что ты будешь рада сбежать  от  гостей.  Иди  расшнуруйся  и
передохни немного.
   - Да,  конечно.  -  Даже  деревянная  кукла,  подаренная  Келси  Амалией,
проявила бы, наверное, больше радости;  губы  Маршалла  плотно  сжались,  он
отвернулся и заговорил с кем-то из гостей. Я снова его рассердила,  горестно
подумала Келси. Дурной знак. Что-то будет ночью?
   Когда в восемь часов прибыли остальные гости, у нее уже  болело  лицо  от
деланных улыбок, и она была рада ускользнуть в тихую спальню Маршалла, чтобы
сменить подвенечный наряд на новое белое шерстяное платье и пальто  того  же
цвета, которые были разложены здесь на стульях. Теперь это и ее спальня. При
этой мысли к ее горлу подступила тошнота, во рту пересохло. Если  бы  только
он ее любил. Тогда все было бы по-другому.
   Она отказалась от услуг Рут, которая хотела  помочь  ей  переодеться,  но
теперь, после тщетной попытки расстегнуть  крохотные  жемчужные  пуговки  на
спине, она решила, что придется все-таки ее позвать.
   - Могу ли я чем-нибудь помочь? Издав возглас удивления, она обернулась  и
увидела Маршалла; он был в том же безупречном костюме  в  мелкую  полоску  и
голубой шелковой рубашке, в которых  венчался;  Маршалл  стоял,  опершись  о
косяк открытой двери, и выглядел очень самоуверенно.
   -   Нет...   -   Ее   голос   оборвался,   едва   она   уловила   в   его
безмятежно-спокойном взгляде веселые огоньки. Он ее  муж.  Он  имеет  полное
право здесь находиться.
   - Думаю, если я тебе не помогу, ты здесь просидишь до утра, и хотя в этом
платье ты выглядишь просто сногсшибательно, у меня на эту ночь другие планы.
   Она так и не смогла заставить  себя  улыбнуться  и  снова  повернулась  к
зеркалу, и ей показалось, что, подходя к ней, он чуть слышно  вздохнул.  Его
длинные пальцы управлялись со сложными застежками с удивительной  ловкостью;
не прошло и нескольких секунд, как он  справился  с  пуговками  и  осторожно
спустил платье с ее плеч. Когда она тут  же  подняла  руки,  чтобы  прикрыть
грудь, он тихонько рассмеялся, и его теплое дыхание  согрело  ее  обнаженную
спину. Когда он развернул ее к себе лицом, у нее невольно пробежал  по  телу
легкий холодок. Он такой большой, сильный, такой мужественный,  и  в  то  же
время это почти чужой человек. Ей уже не под силу было разобраться  в  своих
чувствах.
   - Готово. - Он небрежным жестом указал на платье и в ту же  минуту  вышел
из комнаты, закрыв за собой дверь; щелчок - и в прохладном  воздухе  остался
висеть лишь призрачный, едва уловимый аромат его лосьона.
   "Он меня даже не поцеловал". Ее шепот затерялся в просторной спальне; она
разжала пальцы - и платье упало к ее  ногам,  превратившись  в  бесформенную
груду ткани; ей не сразу удалось понять, какое чувство  вызвала  в  ней  его
откровенная холодность - облегчение или легкую досаду. Она ощущала  на  себе
его пронизывающий взгляд весь день, даже когда смотрела в другую сторону,  и
каждый раз, когда ее глаза встречались с его  карими  глазами,  она  ощущала
страх, смешанный с волнением, и от этого дурманящего чувства кусок не шел ей
в горло, а на щеках горел лихорадочный румянец.
   Едва пробило девять,  они  покинули  ярко  освещенный  дом  Маршалла;  на
прощанье их осыпали с ног до головы конфетти. Из смеющейся толпы провожающих
неслись пожелания счастья, заплаканная Рут  крепко  обняла  Келси  и,  будто
отрекаясь, толкнула в объятия Маршалла, и на мгновение Келси  вдруг  безумно
захотелось прижаться к материнской груди вместо того, чтобы ехать куда-то  в
ночь вдвоем с этим совершенно чужим ей человеком.
   Примерно через четверть  часа  езды  под  колесами  захрустел  гравий,  и
Маршалл припарковал машину на  крохотной  стоянке  у  маленькой  деревенской
гостиницы. В машине они оба молчали:
   Маршалл, едва они остались одни, как-то отдалился и помрачнел,  она  тоже
была не в силах вымолвить ни слова.
   - Где ты хочешь поужинать, внизу или в нашем номере?
   Стоило  им,  пригнувшись  под  низкой   притолокой,   переступить   порог
заполненного до отказа бара, как Келси вдруг поняла, что сегодня она  просто
не может больше видеть людей и слышать их голоса.
   - В нашем номере, пожалуйста. Это ничего?
   - Конечно. - Он легонько прижал ее  к  себе  и  жестом  подозвал  хозяйку
гостиницы, которая в ту же минуту поспешила им навстречу.
   - Ну, вот  и  вы,  мистер  Хендерсон,  -  весело  сказала  эта  низенькая
толстушка, и ее круглые, как пуговки, глаза приветливо засияли. -  Ваш  ужин
готов, сэр. А это, должно быть, ваша красавица жена?
   - Могли бы мы поужинать у себя в номере, если это  вас  не  затруднит?  -
негромко спросил Маршалл, и хозяйка согласно кивнула.
   - Конечно. Сюда, пожалуйста. - Они прошли вслед за хозяйкой  в  маленький
холл, где чуть заметно пахло воском, а  затем  по  узкой  винтовой  лестнице
поднялись на второй этаж. Когда маленькая хозяйка открыла тяжелую  старинную
дверь и пригласила их войти, Келси с удивлением обнаружила, что оказалась  в
маленькой гостиной со старинным камином, в котором весело трещал огонь, а за
проходом в виде арки виднелось нечто вроде спальни с альковом.
   - Как уютно! - Келси обернулась к Маршаллу и невольно положила  руку  ему
на рукав; глянув сверху вниз на ее раскрасневшееся лицо, он улыбнулся.
   - Я знал, что тебе здесь  понравится.  Верхний  этаж  принадлежит  миссис
Джонс с мужем, но иногда они сдают его хорошим знакомым, а ведь  мы  с  вами
старые друзья, правда, миссис Джонс?
   - А как же, сэр! - просияла маленькая хозяйка, которая,  видимо,  никогда
не переставала улыбаться, и, несмотря на свою нервозность, Келси не могла не
улыбнуться  ей  в  ответ.  Пока  Маршалл  ходил  за  оставшимися  в   машине
чемоданами, Келси заглянула в спальню, открыла дверь ванной и окинула беглым
взглядом ее розовый интерьер, затем ее взгляд приковала стоявшая на середине
спальни и занимавшая большую ее часть огромная кровать с балдахином.  Сквозь
кружево нарядного покрывала виднелись  накрахмаленные  простыни,  в  комнате
было тепло, в воздухе стоял нежный аромат, исходивший от букета живых цветов
в  огромной  вазе,  -  все  это  придавало  спальне  праздничный   вид,   не
соответствовавший  ее   душевному   состоянию:   она   ощущала   необычайную
скованность.
   Пройдет несколько часов, а может быть, и меньше - и она станет его  женой
в полном смысле этого слова. И тут Келси до конца осознала, какое  его  ждет
разочарование. Джейд была права: она и  понятия  не  имеет  о  тех  интимных
приемах, к которым привык столь искушенный мужчина, как ее Маршалл. Если  бы
он хотя бы ее любил! Когда любишь, закрываешь глаза на многое.
   Услышав на лестнице  тяжелые  шаги  Маршалла,  Келси  бегом  вернулась  в
гостиную и присела перед камином, протянув руки к  красным  языкам  пламени;
она не знала, до чего прелестна в белоснежном платье,  с  рассыпавшимися  по
плечам  золотисто-каштановыми  локонами,  освобожденными  от  пут,   которые
стягивали их весь день. Она слышала, как он,  войдя  в  комнату,  на  минуту
задержался у двери, но не оглянулась и продолжала не отрываясь  смотреть  на
мерцающие красные уголья. Он направился с чемоданами в спальню, и в  тот  же
момент появилась миссис Джонс с ужином.
   Они поели за столиком, пододвинутым к огню,  и,  хотя  на  вид  ужин  был
просто объеденье, Келси  обнаружила,  что  с  трудом  может  заставить  себя
проглотить несколько кусочков - еда застревала у нее в пересохшем  горле,  и
она с благодарностью приняла из  рук  Маршалла  большой  бокал  шампанского.
Единственное, чего она желала и о чем мечтала, -  это  чтобы  эти  несколько
часов поскорее прошли. Разве ей под силу тягаться с Лорой и остальными?  Это
глупость, безумие, она, должно быть, сошла  с  ума,  когда  думала,  что  он
сможет довольствоваться только ею одной.
   - Успокойся, Келси. - Она оторвалась  от  созерцания  пузырьков  в  своем
бокале и увидела, что его карие глаза внимательно  изучают  ее  побледневшее
лицо. - Я не собираюсь заставлять тебя делать  то,  чего  тебе  не  хочется.
Хватит с меня того, что ты сейчас здесь, со мной.
   - Что? - Она вытаращила на него глаза, а он взял ее  за  руку,  подвел  к
маленькому диванчику сбоку от камина и усадил рядом с собой.
   - Я не был уверен, что ты сможешь дойти до конца, -  просто  ответил  он,
лаская ее взглядом. -  Последние  дни  ты  была  вся  как  на  иголках.  Мне
казалось, ты вот-вот дашь задний ход.
   - Я бы тебя так не подвела! - вознегодовала Келси, глядя ему  в  лицо,  и
уголки его твердо очерченного рта тронула усмешка.
   - Нет, конечно. Мне следовало это понимать, правда? Ты совершенно  права.
- Он посмотрел в ее овальное  личико,  поднятое  навстречу  его  взгляду,  и
медленно пропустил прядь ее шелковистых волос сквозь пальцы. - Просто я  так
хотел, чтобы ты  была  моей,  что  был  уверен  -  что-нибудь  да  сорвется.
Понимаешь?
   - Да. - Она ответила со всем спокойствием, на которое была способна, если
учитывать ее бешено колотившееся сердце.
   - Сомневаюсь. - Пиджак он снял, еще когда они  сели  за  стол,  а  теперь
развязал галстук,  расстегнул  несколько  пуговиц  рубашки  и  умиротворенно
вытянул длинные ноги. Он казался воплощением ленивой расслабленности, а  она
вся сжалась, как пружина, и сидела в напряженной позе, положив крепко сжатые
кулачки на колени. - Почему ты за меня  вышла,  Келси?  -  спросил  Маршалл,
искоса взглянув на нее, и положил руку на спинку дивана  за  ее  спиной.  От
неожиданности Келси вздрогнула.
   - Кажется, я тебе говорила, - поспешила солгать она.
   - Нет, не говорила, - задумчиво  протянул  он,  нежно  очерчивая  пальцем
контур ее лица. - Я тебе хотя бы нравлюсь? - (Она молча взглянула  на  него,
подумав про себя, что, наверное,  трудно  представить  себе  более  странный
разговор между молодоженами в брачную ночь, и медленно кивнула.) - Но я тебя
пугаю. - Это был уже не вопрос, а утверждение, и  она  судорожно  проглотила
слюну, подыскивая слова, чтобы ответить отрицательно и при  этом  не  выдать
правды.
   - Ты меня не пугаешь, Маршалл.
   - Да нет же, пугаю. - В его голосе сквозило  замешательство.  -  Неужели,
Келси, после всего, что между нами было, ты мне все еще не доверяешь?
   - Почему же, доверяю, - слабо возразила она, задаваясь вопросом, когда же
все это кончится. - Просто дело в том...
   - В чем?
   - Не знаю, захочешь ли ты меня после того, как...
   - Как что? - Он явно не улавливал ход ее мысли.
   - После того, как мы будем вместе. - Ну вот, она и сказала. - Я не  знаю,
чего ты от меня ждешь, то есть я хочу сказать,  я  еще  не...  -  Она  стала
запинаться не только от нервозности, но и  от  того,  что  на  его  смуглом,
красивом лице появилось недоверчивое выражение.
   - И о чем ты только думаешь? - Он пристально смотрел ей прямо в глаза.  -
Пропади оно все пропадом, ты что, считаешь, я жду, что ты будешь вести  себя
как дрессированная собачка? - Он раздраженно провел рукой по волосам, и  она
поняла, что глубоко его обидела, но было уже поздно.
   - Нет, я знаю, просто Джейд...  -  Келси  резко  оборвала  себя.  Пытаясь
исправить положение, она проболталась именно о том,  что  решила  скрыть  от
него любой ценой.
   - Джейд? - Он молниеносно ухватился за это имя. - Так я и знал!  Джейд-то
туг при чем?
   - Ей-Богу, ни при чем.  -  По  его  суровому  лицу  она  видела:  его  не
провести. - Просто она кое-что сказала...
   - Выкладывай, Келси, - решительно потребовал Маршалл. - Наш с тобой роман
был сущим посмешищем, и будь я проклят, если  позволю  Джейд  или  кому-либо
превратить в посмешище еще и наш брак. Всю правду - и немедленно.
   - Пожалуйста...
   - Немедленно! - По  мере  того  как  она  слово  в  слово  излагала  свой
телефонный разговор с Джейд, он все более мрачнел, а когда  она,  запинаясь,
добралась  до  конца,  он  резко  поднялся,  подошел  к  камину  и   минуту,
показавшуюся ей вечностью, всматривался в  мерцающие  угли,  а  затем  снова
повернулся к ней; в его глазах застыла боль. - И ты поверила?
   - Нет, - торопливо ответила она.  -  Я  не  думала,  что  ты  будешь  мне
изменять, нет, конечно. Но я подумала...
   - Ты подумала, что я буду ставить тебе отметки за поведение в постели.  -
Он говорил сдержанно, но  немая  ярость,  от  которой  потемнело  его  лицо,
пугала. - Черт побери, Келси, ты,  похоже,  не  успокоишься,  пока  меня  не
доконаешь, так, что ли? - В  его  голосе  слышалась  такая  ярость,  что  на
секунду в ее потрясенном сознании мелькнула мысль - вот сейчас он ее ударит,
однако вместо этого он шагнул к столу, сдернул со спинки стула свой пиджак и
быстрыми шагами направился к двери.
   - Куда ты? - От ужаса голос Келси стал пронзительным, но он  не  замедлил
шагов и остановился на минуту лишь в дверях; его глаза метали молнии.
   - Кто я, по-твоему, такой?  -  По  контрасту  с  глазами  его  голос  был
ледяным, но эта холодность полоснула ее по сердцу, будто бритвой. -  Кто  я,
черт возьми, по-твоему, такой? - Он окинул ее презрительным взглядом. - Нет,
пожалуй, можешь не отвечать. Ты  что,  думаешь,  я  не  понимаю,  что  Джейд
мизинца твоего не стоит? Рядом с тобой...  -  Он  внезапно  оборвал  себя  и
негромко выругался. - Не смотри на меня так, Келси. Мне нужно подумать,  дай
мне время подумать. - И, прежде чем она смогла найти слова,  чтобы  упросить
его остаться, он с шумом захлопнул за собой дверь.
   Первый час после его ухода она просидела  не  шевелясь,  но  минуты  шли,
камин стал догорать, и  ей  пришло  в  голову,  что  он  може