нистр обороны Устинов  и  министр
иностранных дел Громыко. Облеченные высшей, почти  никем  не  контролируемой
властью, они рассматривали вопрос о положении в Афганистане. Более умеренную
позицию занимали Брежнев и  Устинов,  двое  других  придерживались  жесткого
курса, причем наиболее решительно был настроен Андропов, и именно он активно
склонял к военному решению остальных. 2 Обсуждение длилось недолго. Четверка
быстро пришла к согласию  между  собой  и  подписала  секретный  документ  с
коротким содержанием и туманным названием "К положению в "А". 8 Это  и  было
окончательное решение о вводе войск.
   Резервисты, которые составляли основной костяк  спешно  создаваемой  40-й
армии, по закону могли находиться "под ружьем" не более трех месяцев.  Среди
них было много тучных и неповоротливых, далеко не молодых солдат: многим  за
сорок лет, а некоторым даже почти пятьдесят. Подавляющее их большинство мало
что умело делать, они с неохотой подчинялись командам и только и думали, как
бы побыстрее вернуться  домой  к  семьям.  Заниматься  с  резервистами  было
тяжелым испытанием для кадровых офицеров, привыкших к железной дисциплине  и
беспрекословному повиновению.
   Сюда, на замену резервистам, уже с первого дня  общей  мобилизации  стали
подтягивать регулярные войска.
   10 декабря сотни поднятых по  тревоге  воинских  частей  получили  приказ
отправить на юг часть личного  состава  и  техники.  Отбор  солдат  согласно
разнарядке  в  разных  частях  осуществлялся  по  разному:  где   отправляли
подразделения полностью, где набирали добровольцев по собственному  желанию,
где по списку, где выборочно одних специалистов, где  избавлялись  от  самых
разгильдяев (завсегдатаев "губы"). При этом молодых солдат и  дембелей,  как
правило, старались не брать. На железнодорожные платформы грузили технику, и
целые эшелоны направлялись к южной границе.
   Войска собирались почти со всей территории Советского  Союза:  начиная  с
самого севера Кольского полуострова, кончая Крымом, и с Урала, и из Западной
Сибири. Даже из частей дислоцированных на территориях  соцстран  и  то  были
сняты и переброшены значительные силы. Двумя  месяцами  раньше  Брежнев,  во
время пребывания в Берлине,  объявил  об  одностороннем  решении  Советского
Союза сократить численность обычных советских войск в Центральной Европе.  И
несколько танковых полков, которые выводились  с  территории  ГДР,  прямиком
направились сюда.
   В  Кушку  и  Термез  отовсюду  стекались  эшелоны  с  войсками.  Тут,  на
приграничных  пунктах,  шло   непрерывное   переформирование   прибывших   и
формирование новых подразделений. Так всего  за  две  недели  на  границе  с
Афганистаном была создана новая 40-я армия.
   24 декабря на совещании руководящего состава Министерства Обороны министр
обороны Устинов объявил о решении политического руководства ввести войска  в
Афганистан. Цель ввода войск -  "Оказание  интернациональной  помощи  ДРА  и
пресечение возможных угроз безопасности Советского Союза". Тогда же  Устинов
подписывает соответствующую директиву, в которой было определено время "Ч" -
дата пересечения Государственной границы - 15 часов по Москве 25 декабря.
 
   ПОДГОТОВКА К "ВНУТРИПАРТИЙНОМУ" ПЕРЕВОРОТУ
   Договорившись об оказании военной помощи, Москва  готовилась  эту  помощь
ввести, а Кабул - ее принять. А пока,  чтобы  преждевременно  не  будоражить
общественное мнение, они условились держать язык за зубами  и  хранить  свои
намерения в глубокой тайне, осознавая, что  разумнее  всего  будет,  если  о
вводе войск узнают уже после того, как он состоится.
   Тем временем в Кремле в еще большем секрете продумывался и  дорабатывался
зловещий   план   "внутрипартийного"   переворота,   который   должен    был
предшествовать крупномасштабному вводу советских войск. Для выполнения  этой
задачи  здесь  напрямую  были  задействованы  многие  генералы,  сюда   была
подключена  вся  агентура  КГБ,  действующая  в  ДРА.  И  теперь  начинается
последовательное и стремительное наращивание  боевых  сил,  достаточных  для
проведения этой сверхсекретной операции.
   Военный аэродром в Баграме, поскольку он  расположен  близко  от  Кабула,
становится главным перевалочным пунктом для  переброски  передовых  отрядов.
Ночью 9-го декабря по тревоге поднимается "мусульманский"  батальон,  и  его
сразу перебрасывают в Баграм. А начиная с 14  декабря  в  Баграме  ежедневно
приземляются три-пять тяжелогрузных "Антеев"  (Ан-22)  способных  вмещать  в
себе до четырех БМД. Они выполняли в день по нескольку челночных  рейсов  из
Ферганы  и  доставили  сюда  полностью  укомплектованный   отдельный   345-й
воздушно-десантный полк, к которому примкнул, находившийся здесь еще с лета,
его 1-й батальон. Заодно несколько  рейсов  было  сделано  и  на  кабульский
аэродром, и часть десанта закрепилась там.
   По прибытии в Баграм всему  личному  составу  "мусульманского"  батальона
выдали афганскую форму. Теперь внешне они ничем  не  отличались  от  местных
военнослужащих.
   Сюда же, в Баграм,  охраняемые  восемью  советскими  телохранителями,  из
Ташкента на отдельном самолете тайно  прилетают  будущий  лидер  Афганистана
Бабрак Кармаль и еще трое будущих членов правительства: Ватанджар, Анахита и
Нур  (три  месяца  назад,  еще  при  Тараки,  они   занимали   ответственные
государственные посты, но, как только узнали, что Амин задумал их устранить,
еле успели унести ноги из  Афганистана  с  помощью  советских  спецслужб).10
Здесь, на  афганской  территории,  их  нахождение  хранилось  в  совершенной
секретности: если бы их кто увидел в лицо и узнал -  то  им  не  сносить  бы
головы, и провалилась бы вся  операция  с  вводом  войск.  Они  прятались  в
капонирах на краю военного аэродрома и не выходили из своих холодных  убежищ
ни днем, ни ночью. В холод, без элементарных удобств, питаясь только скудным
сухим пайком, они дожидались своего часа.
   12 декабря на месте обсуждался  план  возможной  операции  по  устранению
Амина силами только "мусульманского" батальона и бойцов из "Альфы". Однако в
ходе обсуждения стало совершенно очевидным, что сил для успешного выполнения
такой задачи явно  недостаточно.  Поэтому  для  надежности  операцию  решили
отложить на несколько дней -  до  тех  пор,  пока  не  прибудет  достаточное
подкрепление.
   В намечавшихся планах переворота роль основной  ударной  силы  отводилась
103-й  воздушно-десантной  дивизии  дислоцированной  в  белорусском   городе
Витебске и близ него. Она была поднята по  тревоге  10-го  декабря  и  сразу
приведена в полную боевую готовность.  Полки  дивизии,  какие  своим  ходом,
какие  на  железнодорожных  платформах,  подтянулись  к  ближайшим   военным
аэродромам. И уже через два дня из Новополоцка, Витебска и  Быхово  вылетают
первые  колонны  Ил-76,  приблизительно  по  30  самолетов   в   каждой   и,
приземлившись в Чимкенте и Балхаше, ждут там остальных почти две недели.
   Оставшаяся же, большая  часть  дивизии,  покинула  аэродромы  Витебска  и
Балбасово только 23-24 числа. Дивизия перелетала  несколькими  колоннами  по
почти параллельным маршрутам.  Cделав  промежуточную  остановку  на  Среднем
Урале (в Красноуральске, Южноуральске, Каменск-Уральске, Шадринске) самолеты
сразу летят  дальше  к  южной  границе  и  заполняют  аэродромы:  Самарканд,
Чимкент, Чирчик, Андижан, Наманган, Энгельс.
   В это время сухопутные передовые  отряды  занимают  ключевые  позиции  на
главных дорогах Афганистана.
   С 22 декабря из Кушки начала выдвижение  мотострелковая  дивизия.  Каждую
ночь колонны танков, БТРов и БМП, численностью порядка ста машин, пересекали
границу и уходили  вглубь  афганской  территории.  Все  было  согласовано  с
афганской  стороной:  подъезжая  к   афганским   постам,   посылали   вперед
переводчиков, и затем колонна продолжала  следовать  дальше.  Полки  дивизии
расположились палаточными лагерями вдоль всей западной дороги возле  городов
Герат, Шиндант, Кандагар, а  26  декабря  сменили  все  афганские  посты  на
перевале Рабати-Мирза. Так был  установлен  полный  контроль  над  объездной
дорогой Кушка-Герат-Кандагар, ведущей в Кабул.
   Почти одновременно с этим  советские  подразделения  взяли  под  контроль
восточную, прямую дорогу на Кабул, которая вела из Термеза и проходила через
населенный пункт Пули-Хумри.
   Но между Пули-Хумри и  Кабулом  гигантской  стеной  стоит  горный  хребет
Гиндукуш.  Единственная  дорога,  по  которой  можно  было  преодолеть   эти
неприступные, почти пятикилометровой высоты горы, вела через перевал Саланг.
В зимнее время Саланг - очень опасное место: серпантин дороги  вьется  вдоль
отвесных склонов, с гор то и  дело  сходят  лавины,  летят  камни,  внизу  -
пропасти.  Однако,   несмотря   на   все   эти   подстерегающие   опасности,
стратегическое значение Саланга, напрямую открывающего путь на  восточные  и
центральные районы Афганистана, было очень велико.
   Время "Ч" приближалось.
   В районе  Термеза  для  перехода  границы  навели  понтонный  мост  через
Амударью.  Река  быстрая,  своенравная.  Инженерному  полку  пришлось  много
поработать: понтоны то отходили от берегов, то садились на мель.
   И вот, 25 декабря в  15  часов  по  московскому  времени  (на  месте  уже
темнело) из Термеза выдвинулись первые батальоны.  Этой  же  ночью  они  без
всяких сложностей сменили все афганские посты, стоявшие вдоль дорог.  А  4-й
батальон чирчикской ДШБ (десантно-штурмовой бригады) без остановок поехал на
Саланг - брать под охрану туннель и прилегающий к нему участок дороги.
   Основные же силы в эту ночь еще оставались на своих местах. И  только  на
следующий день после обеда  мотострелковые  дивизии  начали  вытягиваться  в
колонны и ночью переходят границу.
   Выехав на шоссе, боевые колонны ехали на максимальной скорости. Во  время
движения из-за неопытности водителей,  темноты  и  спешки,  танки  столкнули
несколько машин, а еще несколько машин опрокинулись сами.
   Однако перевал Саланг войскам пройти не удалось. Как раз в эти дни  из-за
погодных условий обстановка  там  складывалась  сложнейшая.  Несколько  дней
кряду шел снегопад. С гор то и  дело  сходили  лавины.  Снежный  покров  был
настолько глубоким, что нередко мины, пущенные для снегосхода, мягко утопали
в нем,  даже  не  взрываясь.  Дорогу  постоянно  приходилось  расчищать.  На
гололеде с трудом  двигалась  колесная  техника,  и  их  приходилось  тащить
тягачами и танками. Несколько машин и танков все-таки соскользнули с  дороги
и разбились в пропасти. Из-за чрезмерной  опасности  движение  через  Саланг
пришлось практически остановить почти на три недели. В эти дни на  подступах
к перевалу в районе Пули-Хумри в  ожидании,  когда  движение  восстановится,
скопились тысячи боевых машин и танков.
   Для того чтобы взять под контроль обе стратегические  дороги,  ведущие  в
Кабул, а главное - овладеть перевалами Рабати-Мирза и  Саланг,  потребовался
всего один день.  Уже  26  числа  дороги  находились  под  полным  контролем
советских войск.
   В тот же день в районе населенного пункта Нижний Пяндж границу  пересекла
боевая группа пограничников. Амударью они форсировали на катерах  и  баржах.
Половина их личного состава закрепилась на афганской стороне, а остальные на
технике  поехали  в  сторону  Кундуза.   Туда   же   направился   и   ошский
воздушно-десантный полк, который пересек границу в горном районе Ишкашим.
   Одновременно  глубоко  в  тыл  по   воздуху   перебрасывалась   витебская
воздушно-десантная дивизия. Первый небольшой десант высадился рано  утром  и
поздно вечером 25 декабря в  Баграме  и  Кабуле  и  тут  же  закрепился.  На
следующую ночь солдаты, находившиеся на границе в  районе  Термеза,  видели,
как,  наполняя  воздух  тяжелым  гулом,   в   сторону   Афганистана   летели
нескончаемые колонны военно-транспортных  самолетов  -  это  перебрасывались
основные силы дивизии. Высадка продолжалась  два  дня.  За  это  время  было
совершено почти 350 самолеторейсов, в Кабул и Баграм было  доставлено  около
четырех тысяч солдат, сотни  единиц  боевой  техники  и  более  тысячи  тонн
различных грузов. 11
   Не обошлось без ЧП. При заходе на посадку один "Ил-76" врезался в  скалы.
Все кто находился на его борту, включая экипаж, погибли.
   Витебская воздушно-десантная дивизия  уверенно  заняла  исходные  позиции
возле аэродрома и в самом Кабуле. К вечеру 27  декабря  было  все  готово  к
государственному перевороту.
 
   ЛОВУШКА ДЛЯ АМИНА
   17 декабря  "мусульманский"  батальон,  оставив  небольшую  часть  своего
личного состава здесь же на  аэродроме  в  Баграме,  выдвигается  в  сторону
Кабула. В каждой машине обязательно был один или два КГБшника. Почти все они
уже имели боевой опыт: кто раньше  служил  инструктором  в  Анголе,  кто  во
Вьетнаме, кто бывал в командировках в других странах. Пока  ехали,  особисты
проводили легкий инструктаж и заодно успокаивали:
   - Едем на настоящее боевое задание! Но вы не волнуйтесь! Ничего не будет,
если кого застрелишь! Как скажут - стреляйте смело!
   К исходу дня колонна остановилась у дворца Тадж-Бек, который располагался
на высоком одиноком холме на окраине Кабула.  Положение  дворца  было  очень
удобным для обороны: с Тадж-Бека хорошо просматривалась вся  окружающая  его
равнинная местность.
   На следующий день, покинув свою  резиденцию  в  центре  Кабула,  сюда  на
постоянное жительство перебрался и сам Амин со своей семьей.
   Тадж-Бек охраняло около 300 афганских солдат и  офицеров:  внутри  дворца
постоянно находилась личная охрана Амина; непосредственно возле дворца  было
установлено семь постов охраны; дальше, на некотором удалении,  располагался
мотострелковый батальон и около 10 танков.
   К  этим,  чисто  афганским  подразделениям   охраны,   был   добавлен   и
"мусульманский" батальон. Он занял  позицию  на  возвышенности  недалеко  от
дворца.
   Почти сразу на усиление "мусульманского" были приставлены два  взвода  из
"Альфы", общей численностью около  50  человек:  один  взвод  -  тот  самый,
который вот уже полгода охранял  советское  посольство,  а  другой  -  всего
несколько дней как прибыл из  Союза.  Дополнительно  26  числа  сюда  прибыл
зенитный взвод, состоящий  из  четырех  зенитных  установок  ЗУ-23  (их  еще
называли "Шилки").
   Колесник, как командир "мусульманского" батальона,  установил  контакт  с
командиром  бригады  охраны  дворца  майором  Джанданом.  Они  вместе  стали
согласовывать   расположение   оборонительных   позиций   и   все    вопросы
взаимодействия. Все обсуждение происходило в теплой, товарищеской форме.  За
приятными  улыбками,  за  добрыми  словами  вовсе  не  было  видно  истинных
намерений нового пополнения.  Однако  тут  шла  незримая  игра:  по  легенде
полковник Колесник выступал в роли "майора Колесова",  другие  офицеры  тоже
имели свои легенды. Джандан, не подозревая, что имеет дело с хитрым  врагом,
выкладывал "майору Колесову" все тонкости охраны дворца. 11
   Но самый коварный ход заключался в  другом:  второй  день  на  кабульском
аэродроме велась высадка целой воздушно-десантной дивизии и еще полка, в  то
время как Амин дал добро только на один десантный батальон.
 
   ОПЕРАЦИЯ "ШТОРМ-333"
   Наступило 27 декабря.
   Днем ничего не подозревающий  Амин  принимал  гостей.  Ему  не  терпелось
поскорей показать друзьям свой новый дворец: его роскошные  покои  и  личные
апартаменты.  Сюда  съезжались  самые  важные,  самые   приближенные   лица:
соратники, министры и члены Политбюро со своими  семьями.  Праздничный  обед
был устроен по особому случаю:  этим  вечером  Амин  должен  был  официально
сообщить по кабульскому телевидению  и  радио  о  решении  ввести  в  страну
советские войска.
   В этот день и накануне Амин разговаривал по телефону с Громыко и  другими
кремлевскими руководителями, встречался с военными и КГБэшными генералами  -
все они были почтительны и хором заверяли его в дружбе и успешном выполнении
достигнутых  договоренностей.  И  теперь,  полагая,  что   это   не   только
значительно укрепит его положение, но и  откроет  двери  в  большую  мировую
политику, Амин  находился  в  эйфории  и  с  радостью  произносил  тосты  за
нерушимую дружбу между двумя братскими  народами,  за  торжество  Апрельской
революции.
   Неожиданно, в самый разгар застолья (время уже  подходило  к  14  часам),
Амин и многие гости почувствовали себя плохо. Они теряли ориентацию,  как  в
состоянии сильного опьянения,  их  одолевала  чудовищная  сонливость.  Почти
одновременно  люди  стали  терять  сознание  и  падать,  некоторых  разбирал
безостановочный истерический смех. Полностью отключился  и  Амин.  Сразу  же
поняв,  что  произошло  массовое  отравление,  начальник  охраны  немедленно
распорядился направить все продукты  на  экспертизу  и  приказал  арестовать
поваров. Оба повара, работавшие во дворце, и их переводчик  были  советские.
Один из них - повар по имени Мамоджон - узбек  по  национальности,  выполняя
задание КГБ, и подсыпал ядовитое зелье в суп. 12
   Тут же стали звонить в Центральный  военный  госпиталь  и  в  поликлинику
советского посольства, чтобы вызвать на  помощь  советских  врачей  -  своим
врачам не  доверяли.  Когда  они  прибыли,  то  первым  делом  их  повели  к
умирающему Амину. Он лежал в одной из комнат, раздетый до трусов, с отвисшей
челюстью и закатившимися глазами. Казалось, Амин был мертв. Прощупали  пульс
- еле уловимое  биение.  Врачи  сразу  приступили  к  его  спасению:  уколы,
промывание желудка, снова уколы, капельницы. Так прошло часа три, и вот веки
у Амина дрогнули, он  стал  постепенно  приходить  в  себя  и  спросил,  что
происходит. Но вразумительного ответа не получил. Почувствовав надвигающуюся
беду, Амин схватился за телефон. Телефон  молчал.  Связь  дворца  с  внешним
миром уже была прервана.
   - Я, кажется, схожу с ума, - простонал Амин и снова впал в забытье.
   Тем временем всеми отравившимися гостями занимались приехавшие  афганские
врачи. Оказав им первую медицинскую  помощь,  они  всех  больных  увезли  из
дворца: кого домой, а кому было совсем плохо - в госпиталь.
   К шести часам вечера по местному времени организаторы покушения  получили
информацию о том, что Амин выжил. Теперь им  медлить  было  нельзя:  уже  по
распоряжению начальника охраны внешние посты Тадж-Бека были усилены.
   Время тянулось в неизвестности, увеличивая риск того,  что  информация  о
готовящемся перевороте каким-либо образом просочится афганцам - и тогда  все
преимущество внезапного удара терялось бы безвозвратно. В  любую  минуту  из
дворца могли оповестить  батальон  охраны,  который  располагался  рядом,  а
главное - пока еще кабульский гарнизон находился в казармах,  и  стоило  его
поднять по тревоге - тогда всю советскую  десантную  дивизию  находящуюся  в
Кабуле они вполне могли бы смять и уничтожить.
   Координационный  штаб,  который  управлял   всеми   советскими   войсками
прибывшими в Кабул,  находился  в  советском  посольстве.  Возглавляли  штаб
руководитель аппарата КГБ в Афганистане генерал  Борис  Богданов  и  Главный
военный  советник  генерал  Магометов.  Обстановка   требовала   немедленных
действий, и штаб принял решение начать разработанную ими буквально  накануне
операцию под кодовым  названием  "Шторм-333",  главной  целью  которой  было
физическое устранение Амина и одновременно  с  этим  захват  всех  важнейших
объектов столицы.
   В центр Кабула к зданию ЦТА (центрального телеграфного агентства) на трех
УАЗиках срочно выехала диверсионная  группа  КГБ,  которая  заложила  мощный
заряд в "колодец" (подземный узел  связи)  -  место,  где  пролегали  кабеля
обеспечивающие секретной связью важные военные и гражданские объекты.
   В 19.15 по кабульскому времени прогремел взрыв. Он  вывел  из  строя  всю
городскую связь, как внутреннюю, так и международную, а также отрезал  Амина
и все централь