яться  со  стихией.  Чтобы  почувствовать  себя
полноценным человеком.
   Визин поперхнулся.
   - Что?!
   -  Я  говорю,  что  человека  подмывает  потягаться  со  стихиями.  Для
самоутверждения.
   - Только что вы произнесли одно  из  любимых  моих  в  последнее  время
выражений: "почувствовать себя полноценным человеком".
   - Это и мое любимое выражение. -  Очкарик  перестал  улыбаться.  -  Вот
какое совпадение. Так проявляет себя клише.
   - Нас, по-видимому, один микроб укусил, - проговорил  Визин,  вперив  в
него взгляд. - Не так ли?
   - Только что я хотел сказать то же самое. - Он снова улыбнулся. - А вам
не кажется, что вы бы не  задохнулись  и  не  обледенели?  Мне,  например,
кажется...
   - Извините... - Визин вышел, то есть он приказал себе выйти  вон  -  из
буфета, из зала, на воздух; вышел,  нашел  тень  и  пристроился  в  ней  в
ожидании посадки; это было в углу между порталом и стеной здания, рядом  с
декоративной мусорной урной. "Что это?! - запорхали, заметались мысли. - В
самом  деле  совпадения  или  опять  что-нибудь  в  духе   Лины?..   Впору
перекреститься..."
   Неподалеку, в той же тени, сидели на траве двое и ели - вареная курица,
яйца, огурцы, - прикладываясь к фляжке, и  один  другому  рассказывал  про
русалок. Слушавший томился.
   - Как хочешь, а я в них верю.
   - Глупости.
   - Если б глупости, в газетах бы не писали.
   - В каких газетах?
   - В "Известиях". И еще в эстонской одной. Забыл, как называется.
   - По-эстонски, значит, сечешь... Ну-ну.
   - Товарищ-эстонец переводил.
   - Темнота ты.
   - Это вот ты темнота.
   - Почему же я темнота? Я-то не верю.
   - Потому и темнота. Все не верят. А ты потому и не веришь, раз  все  не
верят.
   - Все, значит, темнота?
   - Все. Все не верят, все одинаковые, думать не о чем. Так? _А я их  сам
видел_.
   - Залей кому-нибудь. Мне не надо.
   - Тебе-то как раз и надо. Чтобы теперь было о чем думать...
   Разговор этот показался Визину преисполненным необычного,  беспокойного
смысла,  как  и  совпадения   с   очкастым   студентом.   Он   отошел   от
сотрапезников-демонологов, чтобы больше их не слышать и не расстраиваться.
Визин чувствовал, что тверди под ногами нет.
   Он, разумеется, и раньше  летал,  и  довольно  часто,  и  чего  только,
бывало, не насмотришься и не наслушаешься за командировку. Но теперь полет
был качественно новым - все было качественно новым. И, естественно, новыми
были и внутренние монологи-диалоги - неизменные спутники  путешествующего,
выражались ли они в виде потока сознания, или же в виде строго  логических
раскладок происходящего. Но главное - тверди не было.
   Объявили посадку, и Визин поплелся  под  палящим  солнцем  через  поле.
Студента среди толпящихся у трапа не было.
   Самолет взмыл, и скоро опять за  иллюминатором  раскинулась  необъятная
небесная тундра. Визин теперь был один на два кресла.  Впереди,  слева  от
прохода, привалясь друг к другу головами, спали  "демонологи".  Стюардесса
демонстрировала платки, духи, сувенирные наборы. Малыш  во  втором  салоне
заходился от визга. Стенки гудели и дрожали. Визин вдруг увидел  очкастого
- тот тоже прилип к иллюминатору, - "наверняка размышляет о  сражениях  со
стихиями", - подумал Визин. Потом студент  опустил  кресло,  откинулся  на
него и закрыл глаза.
   "И ты спи!" - велел себе Визин и немедленно  подчинился,  тоже  опустил
кресло, зажмурился и расслабился. Не было тверди...
   Потом он обнаружил себя в туалете, склоненным над раковиной, а странный
юноша-студент поддерживал его, подставив ладонь под лоб, а вторую  положив
на затылок.
   - Это плохой кофе с несвежим молоком, - сочувственно говорил  он.  -  А
потом такая высота, а за бортом уже минус сорок пять...
   - А с вами нормально? - выдавил из себя Визин.
   - Я иначе устроен, - как несмышленышу-первокласснику отвечал тот.  -  Я
бы вот, например, не  задохнулся  и  не  обледенел.  И  из-за  русалок  бы
расстраиваться не стал. Все?
   - Кажется, все. - Визин шагнул к умывальнику, сполоснул рот, лицо. Этот
тип, пожалуйста, и про русалок слышал - не иначе как пристроился  за  его,
Визина, спиной там, в тени. А как он сюда попал? Что  все  это  значит?  -
По-моему... - Голос неохотно повиновался ему. - Я, насколько мне помнится,
запер за собой дверь... Определенно...
   - Какую дверь? - Студент наивно уставился на Визина.
   Туалет стал вытягиваться в длину,  расширяться,  на  стенках  появились
огромные зеркала; грохот двигателей пропал, запахло серой.
   - Сейчас же прекратите курить! - строго забасил репродуктор. - На борту
самолета курить категорически воспрещается! Это вас, вас касается,  Герман
Петрович!
   - Возьмите свои слова обратно! - вежливо  произнес  студент.  -  Герман
Петрович никогда не курил. Он был спортсменом,  кандидатом  в  мастера  по
теннису, первый разряд по лыжам. Как же он мог курить? Ошибка!
   -  Извините  великодушно!  -  сконфуженно  проговорил  репродуктор.   -
Действительно, досадное недоразумение.
   Студент  улыбнулся,  пожал  плечами,  снял  и  протер  очки   и   вдруг
панибратски подмигнул Визину.
   - Перепутали.
   - Кто вы? - бескровными губами прошелестел Визин.
   - Я - служащий, - ответил студент. - Не беспокойтесь.  Все  в  порядке.
Пора бы вам уже привыкнуть к новому положению. Тем более, что вас  вежливо
и терпеливо предупреждали...
   Грохот двигателей, неловкая поза над раковиной, набухшее  кровью  лицо,
спасительная холодная вода умывальника... Когда он возвращался, то увидел,
что очкастый по-прежнему спит. И  усевшись  на  место,  Визин  молниеносно
уснул, и проснулся затем оттого, что все кругом зашевелились, а  на  табло
опять значилось "пристегнуть ремни". Очкастый все спал, но  теперь  уже  в
другом кресле.
   В этот момент ужас в Визине непонятным образом сочетался с  вызывающим,
авантюрным легкомыслием. "Что это и  кто  это?  Какой-то  тип  в  свитере,
который отказывается жрать плазму! Какой-то очкарик, который,  видите  ли,
не обледенеет и не задохнется, выпав из самолета! Какие-то русалки! Что со
мной делается?.. Ах, плюнь, ничего с тобой не делается, нервы расходились.
Все вполне реально объяснимо ничего  сверхъестественного,  успокойся...  А
если бы и сверхъестественное? Это же было бы так забавно,  не  правда  ли!
Вот бы забегали ученые мужи! А уж что сказал бы  Мэтр,  не  придумать!  Но
может быть, он как раз и не сказал бы сейчас ничего... Но куда я лечу? И я
мог пить коньяк с  этой  бурдой?  И  туалет  в  самом  деле  расширился  и
появились зеркала? И репродуктор  извинялся?..  И  кто  меня  терпеливо  и
вежливо  предупреждал?  Лина?  А  при  чем   тут   Лина?   Она   летит   в
противоположном направлении... Все,  брат  Визин,  коллега,  реалистически
объяснимо... Остановись! Это - сон. Сон, сон, сон!  Ты  разумный  человек.
Ничего сверхъестественного. Но на всякий случай ни во что  не  ввязывайся.
Затаись. Да-да! Затаись и не думай, пока само собой не прояснится все..."
   Впереди была пересадка на  другой  самолет.  Очкастый  студент  куда-то
пропал, когда Визин, сходя с трапа, захотел приблизиться к нему...



3

   Легко приказать  себе  "затаись,  не  думай,  не  ввязывайся".  Но  как
выполнить это приказание?
   Воздушные  приключения  и  не  думали  заканчиваться.  Настроение  было
угнетенным, одолевала сонливость,  вялость,  головная  боль;  Визин  много
спал, а просыпаясь  боролся  с  приступами  тошноты,  причину  которой  он
усматривал в дрянном питье и еде. "Я заболеваю", - подумал он, и ему стало
страшно, что это могут заметить, а если заметят, то, без сомнения,  ссадят
где-нибудь в захолустье и запихнут в захолустную больницу, и  все  рухнет:
останется просто-напросто больной и потерянный человек среднего  возраста,
всем чужой и никому не нужный, человек со своими непроясненными мыслями  и
несбывшимися мечтами - никто, ничей  и  никакой...  "Надо  было  запастись
какими-нибудь серьезными таблетками... Впрочем, небольшая порция коньяка и
настоящего кофе... Но где его взять, настоящий  кофе...  Если  бы  они  не
добавляли в него этого кретинского  консервированного  молока...  Вот-вот!
Консервированное  молоко!  Задумайся  над  этим,  брат  Визин,  коллега...
Задумайся ты, укушенный микробом... А собственно говоря, к  чему?  К  чему
задумываться?  Разве  с  этим  не  покончено?..  Но  что  они  там  мелют,
впереди?.."
   Человек, говорит один, есть царь природы. Так? Это вдолблено  с  младых
ногтей - и нам  и  нашим  отцам,  и  нашим  праотцам.  Так?  Царь,  венец.
Общеизвестно, аксиома.
   Так-то оно так, говорит другой. Но ведь можно спросить: какой царь?
   Что значит "какой"?
   А то значит, что цари бывают разные - хорошие и  плохие.  Чаще  плохие.
Возьмите историю человечества, и она вам это подтвердит. И подтвердит, что
как раз с царями-то и обстояло не очень благополучно. Да и вообще  -  царь
есть царь. Хотя бы и природы.
   Ну да, говорит первый. Царь есть царь, а раб - раб.
   Так ведь, говорит второй, раб-то лишен царства.  А  царь  не  лишен.  И
естественно, свое царство он рассматривает как  свою  вотчину.  А  кто  со
своей вотчиной церемонится?
   Но все-таки, если рачительный хозяин...
   Ах - рачительный, не рачительный... В том ли дело! Если уж напрямик, то
со своей вотчиной никто особенно не церемонится: моя вотчина, что хочу, то
и делаю. И иногда это называется "преобразование природы".
   Что ж, говорит первый. Да. Мы преобразуем природу.  Это  закономерно  и
естественно. Мы делаем ее  для  себя  удобной,  подручной.  Удобной,  если
хотите, во всех отношениях.
   А что такое "природа, удобная во всех отношениях"? Ведь то, что  удобно
во всех отношениях сегодня, не удобно во всех отношениях завтра...
   "Да ну их к богу в рай,  -  подумал  Визин.  -  Я  что,  приговорен  их
слушать, что ли?! Или не знаю, чем закончится этот, с позволения  сказать,
диспут?.. Потом вы, голубчики, начнете про то, что ваш царь,  может  быть,
никакой  вовсе  не  царь,  а  мизерная  козявка,  придавленная,  например,
звездным небом. Как же  это,  мол,  я!  -  я,  покоряющий,  преобразующий,
подминающий природу, проникающий в ее  закрома  и  кладовые,  лабиринты  и
тайники, подбирающий ключ за ключом к ее замкам  (тут,  безусловно,  накал
патетики), - как же я боюсь поднять к небу глаза, словно  нашкодивший  сын
перед строгой матерью? И стою перед ней, и признаться не могу, и  кажется,
что ничего особенного не натворил, а в то же время и неуютно, и  тоска,  и
мучительно, как будто предал кого... Знаю, родимые  диспутанты,  наслышан.
Так что - ну вас... Лучше спать, спать..."
   И он опять уснул. А когда проснулся, то услышал  еще  один  разговор  -
этот шел уже  из-за  спины.  Один  из  собеседников  говорил,  что  просто
поразительно, как в  одних  и  тех  же  природных  условиях  живут  разные
животные.
   - Вот  ты  мне  скажи,  почему  в  Антрактиде  (он  так  и  говорил  "в
Антрактиде") не живут белые медведи, а у нас на севере не живут  пингвины?
Ведь тут холод - и там холод, тут лед - и там лед.
   - Может, и жили б, -  отозвался  его  напарник.  -  Да  кто  догадается
переселить? Все ученые-разученые, умные, мать  их,  козявками  заниматься,
так есть время.
   - Да! Вот бы белых "медведей бы в Антрактиду, а пингвинов  -  на  Новую
Землю, скажем, или бы на Диксон. Проще ж пареной репы,  а!  Представляешь,
что было б!
   - Где им... Пингвинов в зоопарки вон откуда везут. На  транспорт  одних
расходов... А на кормежку!.. Такие деньги... А  все  кричат  -  "экономия,
экономия..."
   - Факт, где не надо, там им денег не жалко, а где  надо...  К  примеру,
мясо бы из Аргентины! А -  нет,  не  рискуют...  А  почему?  Там  же  его,
говорят, завались, на  каждом  углу  бифштексы  жарят,  бери  -  не  хочу.
Дешевка, выходит...
   - Нет, ты прикинь на самом-то  деле:  южный  полюс  и  северный.  Какая
разница? А не домозгуют, не, не до того им. А ты - "Аргентина"... Ну  что,
разобраться, нам белых медведей жалко, штук хотя бы с полсотни для начала?
А за полета бы тех  пингвинов...  Такая  выгода...  Да  где  им...  У  них
баланс... Ты - мне, я - тебе... Им бы, чтоб самим как получше...
   - Да, нету. Нету соображения у плана...
   Они  были  полными  единомышленниками,   у   них   даже   голоса   были
одинаковыми...
   Справа через проход сидела молодая красивая женщина в  высокой  золотой
прическе, а рядом с ней - седовласый, астенического типа мужчина.  Женщина
говорила мужчине:
   - Соваршенно невозможное кофэ, просто кошмар!
   - Ах, кому тут какое дело, - со спокойным пессимизмом отвечал мужчина.
   - Соваршенно не понимаю, как можно таким людей поить.
   - Можно...
   "Спать! - сказал себе Визин в сотый раз. - Только спать!"
   Но тут спереди опять пошло про "царя природы", и это удивительно  точно
совпало с тем, о чем пригрезилось накануне самому Визину, то есть они  там
говорили про сомнения, обуявшие царя природы  после  того,  как  он  ночью
вышел на балкон и ему показали звездное небо.
   Этот  глупый  царь,  стало  быть,  идет  потом  в  путь,  то   есть   -
странствовать и очищаться. И вот останавливайся под столетним  дубом,  как
легендарный Кудеяр, и начинает наказывать себя самобичеванием.  Зачем?  За
что?.. Господи, как понять его, этого хозяина  необъятной  вотчины...  Ему
даже в голову не приходит, что самобичевание - цирк. Кому от него легче?..
   А что ему вообще приходит в голову? Что он знает? Ну, допустим,  что-то
он все же усвоил, то есть узнал, почувствовал. Но ведь все  его  знания  -
сплошная поверхностность. Кладовые он, видите ли, нашел! Да  ведь  это  не
кладовые, а то, что на виду лежит. И в так называемых  лабиринтах  природы
он элементарно заблудился. А что касается ключей от заповедных дверей,  то
ключи-то самые простейшие, наподобие загнутого гвоздя, да и дверей-то  там
пока никаких серьезных не было, а так - видимость: толкнул - и отворилась.
И - пожалуйста! Открытие!..
   Ну, хорошо. Глуп этот царь, самонадеян, переоценил себя.  Допустим.  Но
ведь прогресс все-таки имеет место. Не с неба же он  свалился  -  с  того,
любимого, ночного, в звездах...
   Прогресс? Вы знаете, что  такое  прогресс?  Объяснить  вам,  что  такое
прогресс? Так вот, прогресс, дорогой мой,  это,  в  принципе,  когда  тебя
отлупили, а потом ты отлупил следующего, а тот -  опять  следующего,  и  в
результате - все правы.
   Ну, знаете ли...
   Вот вам прогресс, дорогой мой: человек подобрал то,  что  валяется  под
ногами, чаще всего случайно,  треть  при  этом  вытоптав,  треть,  образно
говоря, разглядев, а оставшуюся треть отбросив, потому  что  непонятно,  и
окрестив  "явноном".  Вот  он  себе,  этот  царь,  идет  и   покоряет,   и
преобразует, устраиваясь удобно  во  всех  отношениях.  А  потом  вдруг  и
удивляется, выйдя на балкон...
   Вам не кажется, что все это отдает софистикой?
   Софистикой? Ну, а разве он не напреобраэовывал, разве не понаоткрывал и
разве не усомнился вдруг, придавленный ночным небом?
   Просто этот человек, - этот, следует подчеркнуть, конкретный человек  -
в разладе с собой. И следовательно - в разладе и с миром.
   Совершенно правильно! И если человек в разладе о собой и миром, то  ему
вполне обоснованно  должна  явиться  мысль:  природа  несовершенна  или  я
несовершенен?
   Царю такая мысль вряд ли может явиться.
   Явится! Обязательно явится. И за такой мыслью,  само  собой,  логически
следует: природа не может не быть совершенной. Потому что, во-первых,  эти
понятия "совершенный, не совершенный" - сугубо сапиенские понятия,  он  их
придумал.  А  во-вторых,  не  дано  нам,  уважаемый  коллега,   судить   о
совершенстве природы, ибо  она  была,  будет  и  есть,  она  создала  нас,
идиотов, она - сама по себе.
   Минуточку! Стало быть, несовершенно совершеннейшее из созданий природы,
ее венец?
   А кто сказал, что венец,  кто  увенчал-то?  Сам  себя  гомо  сапиенс  и
увенчал. Природа не может не быть совершенной, уже  потому  хотя  бы,  что
создала такое произведение, как вы, как  я  или  как  вон  тот,  за  нами,
бородатый гражданин, который то ли спит, то ли подслушивает,  и  время  от
времени  перелистывает  какую-то  папку.  Не  может  быть  такая   природа
несовершенной. И значит, все-таки, как это ни прискорбно, несовершенны мы:
вы, я, бородатый гражданин - все  пассажиры  данного  нашего  авиалайнера.
Позвольте уж мне такое допущеньице.
   Ага. Допущение. Что ж! Пусть допущение.
   Отлично, договорились. И вернемся к нашему царю. Вот он, путник и царь,
повелитель и шут, ученый  и  невежда,  осмеливается  на  такое  допущение:
человеческий мир развивается не в ту сторону.
   А в какую сторону?
   Не в  ту.  Имею  же  я  право  допустить,  предположить,  усомниться  в
направлении! Имею или  не  имею?  Я  -  думающий,  ученый,  интеллигентный
человек.
   Хорошо. Имеете...
   Золотоголовая соседка справа сказала своему седовласому спутнику:
   - Мы в лаболатории тоже каждый день варим кофэ - это принято,  никакого
секрета, сам знаешь. И бывает, в спешке, в суматохе, а когда  некогда,  из
соседнего кафэ берем. Но  чтобы  когда-нибудь  такой  напиток,  прости  за
выражение...
   - Не сосредоточивайся на пустяках, - ответил астеник.
   - На чем же тогда сосредотачиваться?
   - Наше путешествие началось так приятно...
   Женщина хихикнула.
   - Волнительно началось, ничего не скажешь. Потому и не  хочется,  чтобы
пустяки, по твоему выражению, портили...
   Диспутанты неистощимы.
   ...развивается не в ту сторону, что я допускаю  хотя  бы  затем,  чтобы
потом, логически размышляя, опровергнуть это допущение.
   Послушайте, а для чего вам вообще эти сомнительные упражнения?
   Чтобы объяснить придавленного ночным небом царя.  Возможно,  он  только
кажется себе царем. Он -  штучка  гордая  и  самолюбивая.  Даже  оставаясь
рабом, он согласен только править. Он  не  согласен  не  чувствовать  себя
царем, не называть себя им. И даже когда сладко-манящая,  рабская  тяга  к
наслаждению  и  удовольствиям   затмевает   его   разум,   он   продолжает
упорствовать в своем заблуждении: я - царь. А природа, всегда равнодушная,
как сказал поэт, тут не выдерживает и начинает хохотать...
   "Так, - подумал Визин. - Сейчас дойдет до выдавливания  из  себя  раба.
Интересно, пили они кофе, разбавленный консервированным молоком?.."
   - Вам плохо?
   - Что?
   - Вы себя плохо чувствуете?
   Это - стюардесса. Не та, конечно, которой  Визин  в  аэропорту  родного
города так раскованно улыбался, и не та, что демонстрировала ширпотреб, но
тоже довольно располагающая к себе, и даже кого-то знакомого напоминающая.
   - Нет-нет. Мне - ничего.  Порядок.  Просто  устал.  И  нервы...  У  вас
коньяка немного не найдется?
   - Алкогольные напитки на борту самолета...
   -  Да  знаю,  знаю...  Тут  ведь  исключительный   случай,   понимаете?
Совершенно особенный...
   - Я должна проконсультироваться.
   - Стоит ли?
   - Стоит. Не волнуйтесь...
   Мир развивается не в ту сторону,  искривление,  изгиб,  несовершенства,
они  тяготят,  некоторым   поэтому   хочется   "забыться   и   заснуть"...
Преобладание логического в противовес  эмоциональному,  противопоставление
логического и  эмоционального,  разделение  их...  По  чисто  человеческим
меркам. Все - по человеческим меркам... Эволюция содержит в себе  масштабы
посолиднее наших,  госплановских...  Будем  рассуждать,  исходя  из  наших
мерок, из величины отпущенного нам отрезка времени... Логическое, то  есть
- математическое берет верх.  С  Аристотеля.  С  Пифагора.  С  халдеев,  у
которых Пифагор проходил учебно-производственную практику -  четные  числа
красивые и счастливые, нечетные - некрасивые  и  несчастливые...  А  может
быть, математическое, _число_ берет верх уже  с  наших  пращуров,  которые
стали кичиться друг перед другом количеством стад и жен...
   - Извините, вы не могли бы заткнуться, граждане визиноиды?
   - Как???!!!.. "Заткнуться"?