Не Лина, а Полина..."
   Старушки продавали яйца, творог, лук-укроп, ягоды, лисички. В  стороне,
над тазом недоспелых и чуждых здесь  фиолетовых  фруктов  скорбел  носатый
кавказец. Автофургон торговал цыплятами, тонко и суматошно  попискивавшими
во мраке картонных коробок. Возле столовой в тени мужики пили пиво.
   Визин купил у кавказца полкилограмма его  товара;  оказалось  -  слива,
кислая и жесткая. Он попробовал несколько штук, и ему подумалось,  что,  в
конце концов,  можно  изобрести  и  сливу,  и  именно  вот  такого  сорта.
Поскольку, как известно, наука умеет много гитик. Теоретически, по крайней
мере. Пока теоретически. А там...  Технологическая  цепочка,  сведенная  в
небольшой,  компактный  и  удобный  автоматик,  который   точно   копирует
естественные процессы.  И  порядок.  С  одной  стороны  вводятся  исходные
элементы, с другой - вываливается сочный, лоснящийся и - главное -  вполне
спелый плод. А не  полуфабрикат,  как  у  кавказца.  Качественно,  быстро,
вкусно. И тогда ты, задумчивый южный человек, станешь оседлым и  сократишь
свои угодья, и в знойных молитвах своих будешь проклинать  изобретателя  и
научно-технический прогресс. Ты станешь упражняться в проклятиях,  но  это
не облегчит  тебя;  все  время  будет  вспоминаться  другая  жизнь,  заест
ностальгия, и ты окончательно падешь духом, -  не  в  силах  противостоять
триумфальному шествию Нового. Но не горюй, это будет не скоро. А если тебе
не дает покоя сознание, что это все-таки будет, то размышляя, ты  придешь,
скорее всего, к Сонной Мари. А предварительно поговоришь с  кем-нибудь  по
телефону, который отключен. А потом тебе встретится женщина,  которую  ты,
вне всякого сомнения, уже встречал раньше, но она будет с какой-то  тайной
целью упрямо отрицать ваше прошлое знакомство, и  в  результате  окажется,
что это не Лина, а Полина. И образ ее будет  будоражить,  и  мысли  о  ней
будут самые небывалые, и будет мерещиться, что она, может быть, и есть  та
Единственная,  которую  чаще  всего  не  удается  встретить,  а  встретив,
узнать... Такое вот вообразится, когда станешь размышлять...
   Визин высыпал фрукты в мусорный ящик; огляделся - не  видел  ли  кто  -
никто не видел.
   Если до этого момента время Долгого Лога текло медленно  и  размеренно,
то тут оно  вовсе  остановилось,  но  остановилось,  как  останавливается,
замирает спортсмен перед стартом. Туча как бы застыла над  землей,  прежде
чем  накрыть  солнце.  Стало  тихо,  словно  все  вокруг  враз  к  чему-то
прислушалось. Потом осторожно потянуло  пробным  этаким,  разведывательным
ветром. Базар стал  быстро  пустеть;  мужики  с  пивом,  косясь  на  небо,
потянулись в столовую.
   Купив две кружки, Визин тоже двинулся за ними, и так  как  все  столики
были заняты, пристроился, по  примеру  других,  на  прилавке  пустовавшего
гардероба. Пиво было теплым, но вкусным - хотелось пить  его  и  пить,  по
инерции переживая уже миновавшую жару и жажду. Визин смотрел задумчиво  на
оседающую пену, а мысли его сновали вокруг автостанции.
   В какой-то момент он вдруг почувствовал,  что  надо  поднять  глаза,  и
поднял их,  и  увидел  радостно  шагающего  к  нему  Андромедова.  Да,  он
улыбался, он цвел, как будто  они  были  старыми  приятелями  и  давно  не
виделись, как будто  вчера  утром  Визин  обошелся  с  ним  самым  учтивым
образом. В одной руке Андромедов нес две кружки пива, в другой -  знакомый
черный портфель.
   - Здравствуйте! - Голос его был чуть ли не  ликующим,  нос  возбужденно
шмыгал.
   - Опять случайная встреча? - Визин надел маску ехидности и укоризны; он
не был готов к этой встрече, хотя сознавал, что ей так или иначе быть;  он
еще не мог понять, как вести себя с  этим  человеком.  -  И  вовсе  вы  не
думали, конечно, увидеть меня здесь и не охотились за мной?
   Тот преданно смотрел на него.
   - Честное слово, Герман Петрович, я не охотился. И я  не  виноват,  что
опять так вышло, что вам показалось, что я охотился.  А  случайных  встреч
тут может быть на дню сколько угодно; городишко-то махонький.
   - Ладно-ладно... - Маска стала тяготить  его,  и  он  поспешил  от  нее
избавиться. - И в махоньком городишке люди, наверно, не носятся по  улицам
целыми днями, а сидят на работе.
   - А я как раз с работы. Сдал материал и - пива попить.
   - Опять материал с тайнами природы?
   - Нет. О культбригаде. Я с ними вчера целый день по району мотался.
   -  Что-то  не  пойму,  в  каком  вы  там  отделе,  в   культурном   или
сельскохозяйственном.
   - Когда надо, мы - на все руки. Районная газета...
   В столовой  потемнело.  Визин  выглянул  в  окно  -  там  раскачивались
деревья.
   - Урагана не будет, - сказал Андромедов. - У меня, Герман Петрович, тут
один знакомый есть, так он предсказал, что не только  урагана  сегодня  не
будет, но даже грозы. И дождь, если будет, то кратковременный.
   - У вашего знакомого кости ломит к непогоде?
   -  У  него  целая  система.  Безошибочная.  Прошлый  ураган   -   точно
предсказал. Зря ему не поверили. Интересный человек.
   - Ну да, вы уже говорили, что у вас тут сплошь интересные люди. Вон уже
и на шарах летают.
   -  А!  -  улыбнулся  Андромедов.  -  Это  вы  с   Димой   Старовойтовым
познакомились. Понимаете, Герман Петрович, у него идея:  бесшумный  полет.
Он считает также, что человек способен,  например,  сам  себя  поднять  за
волосы.
   - Очень оригинально.
   - Вы не верите? А я верю. Они, Герман Петрович, в самом  деле  умные  и
настойчивые ребята. "Общество Друдов".
   - По Александру Грину, что ли?
   - Да. Друд - их идеал.
   - Сумасшедшие они, вот что. На шаре, перед ураганом...
   - А что, Герман Петрович, все ведь  начиналось  когда-то  с  небольшого
сумасшествия.
   - Вам в редакцию больше не надо, что ли?
   - Не надо, - сказал Андромедов и, кивнув на  пустые  визинские  кружки,
спросил: - Принести еще пива?
   - Валяйте. Вон как раз освободился столик. Пойду займу.
   Визин сел, уборщица вытерла  стол,  и  тут  же  появился  Андромедов  с
полудюжиной пива на подносе.
   - Кончается! - доложил он.
   - Придется вам самому его выпить, - сказал Визин. -  С  меня  хватит  и
кружечки. И не надейтесь, что будет повторение ресторана с русалочками...
   И тот опять затараторил. Герману Петровичу совсем не  обязательно  пить
через силу - не желает, не надо, и ни  на  какое  повторение  ресторана  с
русалочками никто не рассчитывает, смешно было бы  рассчитывать,  напрасно
Герман Петрович принимает его за какого-то алкогольного соблазнителя, он к
данному предмету относится вообще индифферентно, а взял он  столько  пива,
потому что действительно кончается, вдруг захочется еще - и  не  будет,  а
тут - запас...
   - Андромедов - это ваш псевдоним, конечно? - перебил Визин.
   - Да.
   -  Вы  таким  образом  подчеркнули  свою  любовь  к  античности  или  к
астрономии?
   - К тому  и  другому,  -  наклонясь  через  стол,  доверительно  сказал
Андромедов. - Но больше, наверно, все-таки к астрономии. Я  ею  с  детства
увлекаюсь, Герман Петрович.  С  самого  раннего!  Я  натурально  впадал  в
прострацию,  когда  пытался  вообразить  Космос,  все  эти   галактические
системы, иные миры. И откровенно говоря, жгучий интерес этот не  пропал  и
до сих пор. Ох, вы, Герман  Петрович,  представить  не  можете,  как  меня
занимает все космическое, все явноны, следы инов и все  сюда  относящееся.
Не преувеличивая скажу - это мой высший интерес.
   "Дурачится, - подумал Визин. - Как и в ресторане тогда.  Как  и  потом.
Видно невооруженным глазом. Валяет ваньку - и все тут... -  Но  уже  через
несколько минут мнение его стало меняться. - А  может,  он  в  самом  деле
такой? А что, разве не бывает? Наив, простодушие, инфантилизм, фанатизм...
Будь внимателен и осторожен, брат Визин, коллега. А то, чего доброго, пиво
в коньяк превратится..."
   - Друды, явноны, ины-инопланетяне, светящиеся крути, двойники... Да,  у
вас тут не соскучишься. - Визин кисло  усмехнулся.  -  Даже,  оказывается,
старухи  тарелочками  интересуются.  -  Он  посмотрел  на  Андромедова   -
отреагирует  ли  на  "старух  с  тарелочками"?..  Не  отреагировал  никак.
Притворяется? Или в самом деле ничего не знает? - Только четыре дня  назад
я оторвался от дома, а чувство такое, словно вечность  прошла,  словно  на
другую планету попал...
   - Верю, - удовлетворенно  сказал  Андромедов.  -  Долгий  Лог  -  место
особенное.
   - Чем особенное?
   - Тут у меня, Герман Петрович, есть идея. - Он понизил голос. -  Можете
не верить или смеяться, - как угодно, - но все это - влияние Сонной  Мари.
Недаром статистика, и  в  первую  очередь  медицинская,  отмечает,  что  у
местных людей и средний гемоглобин выше, и  устойчивость  к  эпидемиям,  -
того же гриппа, например, - надежнее, и долгожителей тут много,  и  многие
другие особенности. Вообще - витальнее здешний народ. Сонная Марь каким-то
непонятным образом создает благоприятные условия.
   - Почему непонятным образом, Коля? Очень даже  все  понятно  и  просто.
Сонную Марь устроили ины, и вот через нее благотворно влияют.
   - Ну да, вам смешно...
   - Ничего мне не смешно. Разве Долгий Лог не облюбован инами? Разве  они
тут не приземляются чаще, чем в других местах  нашей  грешной  планеты?  И
разве они тут не наследили больше?
   - Наследили?
   - Безусловно. И прежде всего в вашей  голове,  Коля,  и  головах  ваших
земляков. - Визину хотелось упорно представлять "неверящего", хотя бы  для
того, чтобы посмотреть, что из этого выйдет.
   - Ины, - спокойно сказал Андромедов, - совсем не  обязательно  те,  кто
откуда-то прилетает и приземляется. То есть - не обязательно инопланетяне.
Это могут быть просто другие, иные, чем мы, и быть среди нас,  как...  ну,
как наши  иные  воплощения,  иные  варианты.  Вот  -  вы  же  слышали  про
гудковского двойника.
   - Мне  Тоня  рассказала!  -  неожиданно  выпалил  Визин  -  пусть  этот
Андромедов знает, что столь почитаемый им Герман Петрович  не  плут  и  не
скрытник какой-нибудь. Хотя для него, Андромедова, не секрет, конечно  же,
кто рассказал Герману Петровичу про двойника.
   - Да вам бы любой рассказал! - Андромедов будто ничего  не  заметил.  -
Такой феномен! Хотя если подумать, то никакой, может быть, и не феномен.
   - А рядовое явление, - угрюмо засмеялся  Визин.  -  Русалки  ведь  тоже
рядовые, не так ли?
   - Русалки?
   - Да. Обыкновенные человеческие русалки. С хвостами, чешуей  и  прочими
стандартными атрибутами.
   - Но если мы, Герман Петрович, допускаем, чувствуем, можно сказать, что
существуют иные миры, цивилизации, иные  гуманоидные  существа,  то  разве
можно  с  уверенностью   утверждать,   что   так   называемые   сказочные,
мифологические существа...
   - А как  же  с  наукой,  Коля?  С  той  самой,  перед  которой  вы  так
преклоняетесь?
   - Так разве это противоречит науке? - изумился тот.
   - Вера в русалок?
   - По-моему, нисколько не противоречит. Ну кто бы,  скажем,  двести  лет
назад поверил в автобус?
   - Никто бы, - согласился Визин, и ему  вспомнилась  заметка  о  грибах,
"исчадиях ада", и если бы он  не  знал  того  корреспондента,  то  на  сто
процентов был бы теперь уверен, что ему ее прислал Андромедов.
   - Может быть, конечно, я не прав, Герман Петрович, многого не знаю,  не
понимаю. Может,  это  и  противоречит  науке,  но  ведь  есть  и  те,  кто
доказывает обратное, есть! И если ваша точка зрения  на  этот  предмет  не
совпадает...
   - Моя область - химия, газы. Это далеко от ваших хлопот.
   - Конечно, на первый взгляд  тут  много  фантастического,  даже,  может
быть, невежественного,  я  с  вами  согласен.  Когда  конкретные  глубокие
знания...
   Чтобы не дать Андромедову рассыпаться  в  новой  тираде,  Визин  быстро
спросил:
   -  Откуда  вам  известно  про  повышенный   гемоглобин   местных,   про
устойчивость к эпидемиям и особую витальность?
   - Да это каждому тут известно. Суммировали наблюдения  медиков,  другие
данные, потом в Доме культуры был  доклад,  потом  даже  областная  газета
писала.
   - И объясняли влиянием Сонной Мари?
   - Конечно, нет - это  моя,  личная  идея.  Они  объясняли  и  объясняют
хорошими природными условиями,  здоровым  климатом.  Богатые  леса,  боры,
чистый воздух, малый процент смога, незагрязненные водоемы...  Можно  было
бы, конечно, без обиняков принять такое объяснение. Но ведь  и  в  других,
даже очень  далеких  отсюда  районах  -  чистый  воздух  и  незагрязненные
водоемы, а лесов так и побольше.
   "И на этом детском бреде, на этом винегрете  из  кликушеского,  темного
невежества, завиральности  и  безграмотного,  досужего  фантазирования  ты
собираешься строить свое Новое Здание?" Визин тяжело  вздохнул;  ему  было
горько и стыдно, он чувствовал унижение, беспомощность и  безоружность,  и
снова потянуло ехидствовать, и совсем не для того, чтобы  отомстить  Коле,
выместить на нем досаду и оскорбленность, а единственно - из самозащиты  и
самооправдания.
   - А как с памятью у местных? Она тоже лучше, чем у соседей?
   - Не знаю, - серьезно  ответил  Андромедов.  -  Склеротиков  я  тут  не
встречал. И амнезиков.
   - Хороший гемоглобин, хорошая память... Хорошая память, Коля, не всегда
благо.
   - Но ведь, может быть, Герман Петрович, особая витальность как  раз  от
того, что забывается плохое, гнетущее? Разве не может такого быть?
   - Да! - мысленно призывая себя к спокойствию, проговорил Визин. - Да  и
да. Очень хорошо все... Только вот  не  совсем  понятно,  как  такие  ваши
штучки согласуются с заготовкой кормов, агитбригадами да и  со  всем,  что
ваш редактор называет задачами районной газеты... Одно  я  знаю,  пожалуй,
точно: вам еще не раз будет перепадать. И выговоры, и прочее...
   - Ну это, знаете... Василий Лукич в общем-то добрый человек. Но  он  не
всегда... Вот я раз об одной  бабке  написал  -  большая  специалистка  по
лечебным травам, чудеса творит.  Так  шеф  не  пропустил  -  еще  недавно,
дескать, таких бабок за знахарство и шарлатанство ругали. А о ней потом  в
областной газете написали. Еще бы! - такой богатейший опыт,  потомственные
знания. Какое ж тут шарлатанство?.. Словом, Василий Лукич не всегда гибок,
что ли... Он расстроился тогда.
   - Я, во всяком случае, понимаю вашего шефа.
   - Но почему не надо было писать, например, про Лестера? Ну,  про  того,
который погоду предсказывает, я вам уже говорил, вы еще посмеялись, что  у
него, мол, кости к непогоде ломит. А  он  как  предсказывает?  По  паукам.
Арахнолог он. Да. У него есть комната, специально для пауков - он  их  там
разводит. Сотни видов! Стоило бы посмотреть...
   Визина передернуло.
   - Вы тоже боитесь?.. Некоторые боятся, или  отвращение  испытывают.  Но
это, я думаю, одни предрассудки... Так вот Лестер все знает про них -  так
их изучил, что может по их поведению и всяким другим признакам предсказать
погоду. И не только погоду! Сам Лестер, Иван Андреевич,  старый  уже,  еле
ходит, до пенсии зоотехником работал, но пауков своих бережет. Это,  скажу
я вам, клад! К нему председатели ездят, спрашивают, когда что сеять, какие
виды на урожай, какая будет погода. Вот! Синоптикам не  верят,  а  Лестеру
верят... Почему об этом не писать?.. Или  про  те  же  валуны  -  тоже  не
пропустил!
   - Что еще за валуны?
   - По-моему, Герман Петрович, это тоже явнон. Такой они необычной формы,
симметрия и так далее - и большие, и малые. Шестнадцать  штук.  И  -  друг
возле друга по дуге.
   - Тут, разумеется, не без инов, да?
   - Может быть, и не без них.  -  Андромедов  покачал  головой,  повертел
пивную кружку. - Вот мы живем, сами видите, на отшибе  истории,  если  так
можно выразиться, в стороне от больших  магистралей.  И  -  ну  почему  не
пофантазировать? Что тут такого-то? И занятно, и людям  интересно  читать.
Тем более, что - честное слово -  я  ничего  не  выдумываю...  Про  валуны
все-таки прошло: Василий Лукич в отпуске был, а его зам газету подписывал,
а тот покладистее. Но вышли одни неприятности. Пересуды  какие-то,  споры,
звонки, письма... А потом  -  выговор...  Есть  люди,  которым  совсем  не
хочется вокруг себя посмотреть... Ну ладно - ины ни при чем, никаких инов.
Допустим. Но может, история при чем, а, Герман Петрович?
   - Что ж, история - это уже существенно.
   - Вот именно! Валуны эти, может,  с  каким-нибудь  нашествием  связаны.
Может, со времен крестоносцев тут лежат.
   - Каких крестоносцев, Коля! -  Визин  терял  терпение.  -  Может  быть,
японских, а? До японцев отсюда, вроде, ближе!
   - Ну, значит, японских. Или  шумерских.  -  Андромедов  не  был  нимало
смущен.
   Отвалившись на спинку стула, Визин зажмурился. Ему  представилось,  что
нелепый этот разговор слышит кто-нибудь из его бывших сотрудников. Что  бы
они подумали, что  решили?  Не  иначе,  они  решили  бы,  что  он,  бывший
завлабораторией, доктор наук, профессор, воитель против паранаук, рехнулся
или досрочно впал в детство.  Но  смеху  было  бы,  смеху...  Однако,  как
противоядие, тут же припомнилась Лина,  история  в  самолете,  отключенный
телефон... А что, если этот странный, перекрученный,  умышленный  человек,
сидящий  перед  ним,  -  одно  из  звеньев  этой  фантастической   цепи?..
Невозможно ведь, никак невозможно так причудливо и неистово забавляться.
   - Вы, Коля, явно решили меня доконать...
   -  Извините,  Герман  Петрович,  я  разболтался,  правда,  мелю  вам...
Откровенно говоря, меня иногда заносит - что верно,  то  верно.  Особенно,
когда радость, возбуждение...
   - Я есть хочу, - несчастно проговорил Визин. - Надоело ваше пиво...
   Они ели жареную рыбу с рисом, затем Андромедов принес еще и яичницу. На
улице стало совсем мрачно, туча затянула  все  небо;  дул  сильный  ровный
ветер; дождя все не было, только изредка крупные капли тяжело шлепались об
окно, оставляя  большие  разлапистые  пятна,  которые  сразу  высушивались
ветром.
   "Нужно найти с ним стиль поведения, - сосредоточенно размышлял Визин. -
Пусть болтает, черт с ним. Если что-то покажется стоящим  -  отметить  про
себя, и все. А так - пусть. Собака лает - ветер носит..."
   - Поскольку, уважаемый Киля, меня сюда занесло, и поскольку  со  времен
Шлимана допустимо и даже модно проверять легенды на момент  достоверности,
так сказать...



8

   Первая повесть Андромедова

   Дело было так.
   Поехал он прошлым летом в Рощи. По редакционным  делам,  разумеется.  И
совсем случайно услышал эти слова  -  "Сонная  Марь".  И,  как  говорится,
потерял покой. И от  самого  такого  странного  словесного  сочетания,  от
звучания, и от рассказов  про  Марь  -  одним  словом,  от  разыгравшегося
воображения.  А  единственный  выход  вновь  обрести  покой  -  до   всего
докопаться. И он стал докапываться, и вот что выяснилось.
   Сонная Марь - это, вроде бы, некий  источник,  горячий,  скорее  всего,
потому что вроде бы, пары над ним, и не  просто  там  пары,  а  особенные,
пахучие, воздействующие на человеческий мозг. Но лучше бы, сказали  ему  в
Рощах, добраться до Макарова - деревушечка такая, там-то наверняка  больше
знают. И он решил добраться до Макарова.
   Он вышел из Рощей на северо-запад, вглубь тайги, куда  вел  заброшенный
петлистый проселок, и за все тридцать с лишком километров ему  не  попался
никакой транспорт, к чему он был  готов,  потому  что  знал:  сюда  только
несколько раз в  году  наведывается  подвода  за  медом,  а  отсюда  -  за
провизией в Рощи; мед - колхозу, провизия - макаровцам, - "так  и  хочется
назвать их островитянами". Погода стояла неплохая,  спешить  было  некуда,
так что с передыхом и плесканием в ручье, через  шесть  часов  он  увидел,
наконец, деревню, и если бы не буйство комаров и мошкары,  то  путешествие
это можно было бы считать не только сносным,  но  и  приятным...  Макарове
было уже, конечно, не деревней, и даже не полдеревней, и даже не четвертью
- стояло всего пять старых изб, и того бы, може