еолитические, целиком или большей
частью относящиеся к этому периоду, распространены на  всех  континентах  и
являются наглядным доказательством этих переселений. Заселение новых мест и
постоянное деятельное стремление  к  поискам,  в  соединении  с  обладанием
огнем, добывавшимся трением, доставили новые средства  питания:  содержащие
крахмал корни и  клубни,  испеченные  в  горячей  золе  или  пекарных  ямах
(земляных печах), дичь, которая, с изобретением первого  оружия,  дубины  и
копья, стала добавочной пищей, добываемой от случая к случаю. Исключительно
охотничьих народов, как они описываются в книгах, то  есть  таких,  которые
живут только охотой, никогда не существовало; для  этого  добыча  от  охоты
слишком  ненадежна.  Вследствие  постоянной  необеспеченности   источниками
питания на этой ступени, по-видимому, возникло людоедство, которое  с  этих
пор сохраняется надолго.  Австралийцы и многие  полинезийцы  и  теперь  еще
находятся на этой средней ступени дикости.
     3. Высшая ступень.  Начинается с изобретения лука и стрелы,  благодар
которым дичь стала постоянной пищей, а охота - одной  из  обычных  отраслей
труда.  Лук,  тетива  и  стрела  составляют  уже  очень  сложное    орудие,
изобретение которого предполагает долго накапливаемый опыт и более развитые
умственные  способности,  следовательно,  и  одновременное  знакомство   со
множеством других изобретений.  Сравнивая друг  с  другом  народы,  которые
знают уже лук и стрелу, но еще  не  знакомы  с  гончарным  искусством  (его
Морган считает началом перехода к варварству), мы действительно находим уже
некоторые  зачатки  поселения  деревнями,  известную   степень    овладени
производством средств существования: деревянные  сосуды  и  утварь,  ручное
ткачество (без ткацкого станка) из древесного волокна, плетеные корзины  из
лыка или камыша,  шлифованные  (неолитические)  каменные  орудия.  Огонь  и
каменный топор обычно дают также возможность уже делать лодки  из  цельного
дерева, а местами изготовлять бревна и доски для постройки жилища.  Все эти
достижения  мы  встречаем,  например,  у  индейцев  северо-запада  Америки,
которые хотя и знают лук и стрелу, но не знают гончарного дела.  Для  эпохи
дикости лук и стрела были тем же, чем стал железный меч  для  варварства  и
огнестрельное оружие для цивилизации,- решающим оружием.


                               2. ВАРВАРСТВО

     1. Низшая ступень.  Начинается с введения гончарного искусства.  Можно
доказать, что во многих случаях и, вероятно, повсюду оно было обязано своим
возникновением обмазыванию плетеных или деревянных сосудов глиной  с  целью
сделать их огнеупорными. При этом скоро нашли, что формованная глина служит
этой цели и без внутреннего сосуда.
     До сих пор мы могли рассматривать ход развития  как  вполне  всеобщий,
имеющий в определенный период силу  для  всех  народов,  независимо  от  их
местопребывания.  Но с наступлением варварства мы достигли  такой  ступени,
когда приобретает значение различие  в  природных  условиях  обоих  великих
материков.  Характерным моментом периода варварства является  приручение  и
разведение  животных  и  возделывание  растений.  Восточный  материк,   так
называемый  Старый  свет,  обладал  почти  всеми  поддающимися   приручению
животными и всеми пригодными для разведения видами  злаков,  кроме  одного;
западный же материк, Америка, из всех поддающихся приручению  млекопитающих
- только ламой, да и то лишь в одной части юга, а из всех культурных злаков
только одним, но зато  наилучшим,-  маисом.  Вследствие  этого  различия  в
природных условиях население каждого полушария развивается с этих пор своим
особым путем, и межевые  знаки  на  границах  отдельных  ступеней  развити
становятся разными для каждого из обоих полушарий.
     2. Средняя  ступень.  На  востоке  начинается  с  приручения  домашних
животных, на западе - с возделывания съедобных растений при помощи орошени
и с употребления для построек адобов (высушенного на солнце  кирпича-сырца)
и камня.
     Мы  начинаем  с  запада,  так  как  здесь,  до   завоевания    Америки
европейцами, дальше этой ступени нигде не пошли.
     Индейцам,  находившимся  на  низшей  ступени   варварства    (к    ним
принадлежали все, кто жил к востоку от  Миссисипи),  был  известен  уже  ко
времени их  открытия  какой-то  способ  выращивания  в  огородах  маиса  и,
возможно,  также  тыквы,  дыни  и  других  -огородных  растений,    которые
составляли весьма существенную часть их  питания;  они  жили  в  деревянных
домах, в обнесенных частоколом деревнях.  Северозападные племена,  особенно
обитавшие в бассейне реки Колумбии, стояли еще на высшей ступени дикости  и
не знали ни гончарного искусства, ни какого  бы  то  ни  было  возделывани
растений.  Напротив, индейцы, относящиеся к так называемым пуэбло  в  Новой
Мексике  141,  мексиканцы,  обитатели  Центральной  Америки   и    перуанцы
находились ко времени завоевания на средней ступени варварства: они жили  в
похожих на крепости домах из адобов или камня,  выращивали  в  искусственно
орошаемых  огородах  маис  и  другие  -  различные,  в    зависимости    от
местоположения  и  климата,-  съедобные  растения,  служившие  им  главными
источниками питания, и даже  приручили  некоторых  животных:  мексиканцы  -
индюка и других птиц, перуанцы -  ламу.  К  тому  же  они  были  знакомы  с
обработкой металлов, но за исключением железа, и поэтому  они  все  еще  не
могли обходиться  без  оружия  и  орудий  из  камня.  Испанское  завоевание
оборвало всякое дальнейшее самостоятельное их развитие.
     На востоке средняя ступень варварства началась с приручения  животных,
дающих молоко и мясо, между тем как  культура  растений,  по-видимому,  еще
очень  долго  в  течение  этого  периода  оставалась  здесь    неизвестной.
Приручение и разведение скота  и  образование  крупных  стад,  по-видимому,
послужили причиной выделения арийцев и семитов из прочей массы варваров.  У
европейских и азиатских арийцев домашние животные имеют еще общие названия,
культурные же растения - почти никогда.
     Образование стад вело  к  пастушеской  жизни  в  пригодных  для  этого
местах: у семитов - на  травянистых  равнинах  вдоль  Евфрата  и  Тигра,  у
арийцев - на подобных же равнинах Индии, а также вдоль  Оксуса  и  Яксарта,
Дона и Днепра. Впервые приручение животных было достигнуто, по-видимому, на
границах таких пастбищных областей.  Позднейшим поколениям кажется поэтому,
что пастушеские народы произошли из местностей, которые в  действительности
не только не могли быть колыбелью человечества, но,  напротив,  были  почти
непригодны к жизни для их диких предков  и  даже  для  людей,  стоявших  на
низшей  ступени  варварства.  Наоборот,  после  того  как   эти    варвары,
находящиеся на средней ступени, привыкли к пастушеской жизни, им  никак  не
могло прийти в голову добровольно вернуться из травянистых речных  долин  в
лесные области, в которых обитали их предки.  И даже когда семиты и  арийцы
были оттеснены дальше, на  север  и  запад,  они  не  могли  перебраться  в
западноазиатские и европейские лесистые местности раньше, чем  возделывание
злаков не дало им возможности прокармливать свой скот, особенно  зимой,  на
этой менее благоприятной почве. Более чем вероятно, что возделывание злаков
было вызвано здесь прежде всего потребностью в корме  для  скота  и  только
впоследствии стало важным источником питания людей.
     Обильному мясному и молочному питанию арийцев  и  семитов  и  особенно
благоприятному влиянию его на развитие детей следует, быть может, приписать
более успешное развитие обеих этих рас.  Действительно, у  индейцев  пуэбло
Новой  Мексики,  вынужденных  кормиться  почти  исключительно  растительной
пищей, мозг меньше, чем у индейцев, стоящих на низшей ступени варварства  и
больше питающихся  мясом  и  рыбой.  Во  всяком  случае,  на  этой  ступени
людоедство постепенно исчезает и сохраняется лишь как религиозный акт  или,
что здесь почти равносильно, как колдовской обряд.
     3. Высшая ступень.  Начинается с плавки железной руды  и  переходит  в
цивилизацию в результате изобретения буквенного письма и применения его дл
записывания словесного творчества.  Эта ступень, самостоятельно пройденная,
как уже сказано, лишь  в  восточном  полушарии,  более  богата  успехами  в
области производства, чем все предыдущие  ступени,  вместе  взятые.  К  ней
принадлежат  греки  героической  эпохи,  италийские  племена  незадолго  до
основания Рима, германцы Тацита, норманны времен викингов [В  издании  1884
г. вместо слов "германцы  Тацита,  норманны  времен  викингов"  напечатано:
"германцы Цезаря (или, как бы мы охотнее сказали, Тацита)". Ред.].
     Прежде всего мы впервые встречаем здесь плуг  с  железным  лемехом,  с
домашним скотом в качестве тягловой  силы;  благодаря  ему  стало  возможно
земледелие в крупном размере, полеводство, а вместе  с  тем  и  практически
неограниченное для тогдашних условий увеличение жизненных припасов; затем -
корчевка леса и превращение его в пашню и луг,  что  опять-таки  в  широких
масштабах невозможно было  производить  без  железного  топора  и  железной
лопаты.  А вместе с тем начался также быстрый рост населения, которое стало
более густым  на  небольших  пространствах.  До  возникновения  полеводства
должны были сложиться совершенно исключительные условия, чтобы  полмиллиона
людей позволило объединить себя под единым центральным руководством; этого,
вероятно, никогда и не случалось.
     Полный расцвет высшей ступени варварства выступает перед нами в поэмах
Гомера, особенно в "Илиаде". Усовершенствованные железные орудия, кузнечный
мех, ручная мельница, гончарный круг, изготовление  растительного  масла  и
виноделие,  развитая  обработка  металлов,  переходящая  в   художественное
ремесло, повозка и боевая колесница, постройка судов  из  бревен  и  досок,
зачатки архитектуры как искусства, города, окруженные зубчатыми  стенами  с
башнями, гомеровский эпос и вся мифология - вот главное наследство, которое
греки перенесли из  варварства  в  цивилизацию.  Сравнивая  с  этим  данное
Цезарем и даже Тацитом описание германцев, находившихся в начальной  стадии
той самой ступени культуры, из которой готовились перейти в  более  высокую
гомеровские  греки,  мы  видим,  какое  богатство  достижений  в   развитии
производства имеет высшая ступень варварства.
     Набросанная здесь мной,  по  Моргану,  картина  развития  человечества
через ступени дикости и варварства к  истокам  цивилизации  уже  достаточно
богата чертами новыми и, что еще важнее, неоспоримыми, так  как  они  взяты
непосредственно из производства.  И все же эта картина покажется бледной  и
жалкой по сравнению с той, которая развернется перед нами  в  конце  нашего
странствования; лишь тогда будет возможно в полной мере осветить переход от
варварства к цивилизации и разительную противоположность между ними обоими.
Пока же мы можем обобщить моргановскую периодизацию таким образом:  дикость
- период преимущественно присвоения готовых продуктов природы; искусственно
созданные  человеком  продукты  служат  главным  образом   вспомогательными
орудиями такого присвоения.  Варварство - период  введения  скотоводства  и
земледелия, период овладения  методами  увеличения  производства  продуктов
природы с помощью человеческой деятельности. Цивилизация - период овладени
дальнейшей  обработкой  продуктов  природы,   период    промышленности    в
собственном смысле этого слова и искусства.






                                    II

                                   СЕМЬЯ

     Морган, проведший большую часть своей жизни среди ирокезов, которые  и
теперь еще живут в штате  Нью-Йорк,  и  усыновленный  одним  из  их  племен
(племенем сенека), обнаружил,  что  у  них  существовала  система  родства,
которая  находилась  в  противоречии  с  их    действительными    семейными
отношениями.  У них господствовало то легко  расторжимое  обеими  сторонами
единобрачие, которое Морган обозначает как "парную семью".  Потомство такой
супружеской пары было поэтому всем известно и общепризнано: не  могло  быть
сомнения относительно того, к  кому  следует  применять  обозначения  отец,
мать, сын, дочь, брат, сестра.  Но фактическое употребление этих  выражений
противоречит этому.  Ирокез называет своими сыновьями и дочерьми не  только
своих собственных детей, но и детей  своих  братьев,  а  они  называют  его
отцом.  Детей  же  своих  сестер  он  называет  своими    племянниками    и
племянницами, а они его - дядей.  Наоборот, ирокезка называет  детей  своих
сестер, как и своих собственных детей, своими сыновьями и  дочерьми,  а  те
называют  ее  матерью.  Детей  же  своих  братьев  она   называет    своими
племянниками и племянницами, а сама является для них теткой.  Точно так  же
дети братьев, как и дети сестер, называют друг друга братьями  и  сестрами.
Напротив, дети женщины и дети ее  брата  называют  друг  друга  двоюродными
братьями и двоюродными сестрами.  И это - не  просто  не  имеющие  значени
названия, а  выражения  фактически  существующих  взглядов  на  близость  и
дальность, одинаковость и неодинаковость кровного родства,  и  эти  взгляды
служат основой вполне разработанной системы родства,  которая  в  состоянии
выразить несколько сот различных родственных отношений отдельного индивида.
Более  того:  эта  система  действует  в  полную  силу  не  только  у  всех
американских индейцев (до сих пор не обнаружено ни одного  исключения),  но
применяется также почти в неизмененном виде у древнейших обитателей  Индии,
дравидских племен Декана и племен гаура в Индостане.  Обозначения родства у
тамилов Южной Индии и у ирокезов племени сенека в штате Нью-Йорк  одинаковы
еще и теперь более чем для двухсот различных  родственных  отношений.  И  у
этих  индийских  племен,  так  же  как  и  у  всех  американских  индейцев,
родственные  отношения,  вытекающие  из  существующей  формы  семьи,  также
находятся в противоречии с системой родства.
     Как же это объяснить? При той решающей роли, какую  родство  играет  в
общественном строе у всех диких и варварских народов, нельзя одними фразами
сбросить со счетов  значение  этой  так  широко  распространенной  системы.
Система, общераспространенная  в  Америке,  существующая  также  в  Азии  у
народов совершенно другой расы,  часто  встречающаяся  в  более  или  менее
видоизмененных формах повсюду в Африке и Австралии,- такая система  требует
исторического объяснения; от нее нельзя отделаться одними словами, как  это
пытался сделать, например, Мак-Леннан.  Обозначения: отец,  ребенок,  брат,
сестра - не какие-то лишь почетные  звания,  они  влекут  за  собой  вполне
определенные, весьма серьезные взаимные обязательства, совокупность которых
составляет  существенную  часть  общественного  строя  этих   народов.    И
объяснение нашлось.  На  Сандвичевых  (Гавайских)  островах  еще  в  первой
половине настоящего века существовала форма семьи,  в  которой  были  точно
такие отцы и матери, братья и сестры,  сыновья  и  дочери,  дяди  и  тетки,
племянники и  племянницы,  каких  требуют  американская  и  древнеиндийска
системы  родства.  Но  удивительно!  Система  родства,  действовавшая    на
Гавайских островах, опять-таки не совпадала с фактически существовавшей там
формой семьи.  А именно, там все  без  исключения  дети  братьев  и  сестер
считаются братьями и сестрами и общими детьми не только своей матери  и  ее
сестер или своего отца  и  его  братьев,  а  всех  братьев  и  сестер-своих
родителей без различия.  Если, следовательно, американская система  родства
предполагает уже не существующую в Америке более примитивную  форму  семьи,
которую мы действительно еще находим на Гавайских островах,  то,  с  другой
стороны, гавайская система родства указывает  на  еще  более  раннюю  форму
семьи, существования которой в настоящее время мы,  правда,  уже  нигде  не
можем обнаружить, но которая должна была существовать,  так  как  иначе  не
могла бы возникнуть соответствующая система родства.

     "Семья",- говорит Морган,- "активное начало; она никогда  не  остаетс
     неизменной, а переходит от низшей формы к высшей,  по  мере  того  как
     общество развивается от низшей ступени  к  высшей.  Напротив,  системы
     родства  пассивны;  лишь  через  долгие   промежутки    времени    они
     регистрируют прогресс, проделанный за это время семьей, и претерпевают
     радикальные  изменения  лишь  тогда,  когда  семья   уже    радикально
     изменилась".

     "И точно так же,- прибавляет Маркс,-  обстоит  дело  с  политическими,
юридическими, религиозными, философскими системами вообще" [См.: Маркс  К.,
Энгельс Ф.  Соч. 2-е изд., т. 45, с. 242.  Ред.].  В  то  время  как  семь
продолжает развиваться, система  родства  окостеневает,  и  пока  последн
продолжает существовать в силу привычки, семья перерастает ее рамки.  Но  с
такой же достоверностью, с какой Кювье по найденной около  Парижа  сумчатой
кости  скелета  животного  мог  заключить,  что  этот  скелет   принадлежал
сумчатому животному и что там когда-то жили вымершие сумчатые животные,-  с
такой же достоверностью можем мы по исторически  дошедшей  до  нас  системе
родства заключить,  что  существовала  соответствующая  ей  вымершая  форма
семьи.
     Упомянутые  выше  системы  родства  и  формы  семьи   отличаются    от
господствующих ныне тем, что у каждого ребенка несколько отцов  и  матерей.
По американской системе родства,  которой  соответствует  гавайская  семья,
брат и сестра не могут быть отцом и  матерью  одного  и  того  же  ребенка;
гавайская же система родства предполагает семью, в которой,  наоборот,  это
было правилом.  Здесь перед нами ряд форм семьи, прямо противоречащих  тем,
которые  до  сих  пор  обычно  считались    единственно    существовавшими.
Традиционное  представление  знает  только  единобрачие,  наряду   с    ним
многоженство одного мужчины, да еще, в крайнем случае, многомужество  одной
женщины, и при этом, как и подобает морализирующему филистеру,  умалчивает,
что практика негласно, но  бесцеремонно  преступает  границы,  предписанные
официальным обществом.  Изучение первобытной истории, напротив,  показывает
нам  состояние,  при  котором  мужья  живут  в  многоженстве,  а  их   жены
одновременно - в многомужестве, и  поэтому  дети  тех  и  других  считаютс
общими детьми их  всех,  состояние,  которое  в  свою  очередь,  до  своего
окончательного перехода в единобрачие, претерпевает  целый  ряд  изменений.
Эти  изменения  таковы,  что  круг,  охватываемый  общими  брачными  узами,
первоначально очень широкий, все более и более суживается,  пока,  в  конце
концов,  не  остается  только  отдельная  пара,  которая  и  преобладает  в
настоящее время.
     Воссоздавая таким образом историю семьи в обратном порядке, Морган,  в
согласии с большинством своих коллег, приходит к выводу,  что  существовало
первобытное состояние, когда внутри племени  господствовали  неограниченные
половые связи, так что каждая женщина принадлежала каждому мужчине и равным
образом каждый мужчина - каждой  женщине.  О  таком  первобытном  состоянии
говорили, еще начиная с прошлого века, но  ограничивались  общими  фразами;
лишь Бахофен,- и в этом одна из его крупных  заслуг,-  отнесся  серьезно  к
этому вопросу  и  стал  искать  следы  этого  состояния  в  исторических  и
религиозных  преданиях.  Мы  знаем  теперь,  что  эти  найденные  им  следы
возвращают нас вовсе не  к  общественной  ступени  неупорядоченных  половых
отношений, а к гораздо более поздней форме, к групповому  браку.  Названна
примитивная общественная ступень,- если  она  действительно  существовала,-
относится к столь отдаленной эпохе, что едва ли  можно  рассчитывать  найти
среди социальных ископаемых, у отставших в своем развитии  дикарей,  прямые
доказательств