Ф. ЭНГЕЛЬС


                           ПРОИСХОЖДЕНИЕ СЕМЬИ,
                           ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ
                               И ГОСУДАРСТВА


---------------------------------------------------------------------------
источник:          Маркс К., Энгельс Ф.; Избранные произведения.
                   В 3-х т. Т. 3. - М.: Политиздат, 1986, - 639 с. - В над-
                   заг. - И-нт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС.
OCR:               VV:Lab dek 1998



                  ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ 1884 ГОДА

     Нижеследующие главы представляют собой  в  известной  мере  выполнение
завещания.  Не кто иной,  как  Карл  Маркс  собирался  изложить  результаты
исследований Моргана в связи с данными своего - в известных пределах я могу
сказать нашего  -  материалистического  изучения  истории  и  только  таким
образом выяснить все их значение.  Ведь Морган в  Америке  по-своему  вновь
открыл материалистическое понимание истории,  открытое  Марксом  сорок  лет
тому назад, и, руководствуясь им, пришел, при  сопоставлении  варварства  и
цивилизации, в главных пунктах к тем же результатам, что и Маркс. И подобно
тому как присяжные экономисты Германии годами столь  же  усердно  списывали
"Капитал", сколь упорно замалчивали  его,  точно  так  же  и  представители
"доисторической" науки в Англии поступали  с  "Древним  обществом"  Моргана
["Ancient Society, or Researches  in  the  Lines  of  Human  Progress  from
Savagery through Barbarism to Civilization".  By Lewis H.  Morgan.  London,
Macmillan  and  Co.,  1877  [Льюис  Г.  Морган.  "Древнее  общество,    или
исследование линий человеческого прогресса от дикости  через  варварство  к
цивилизации".  Лондон, Макмиллан и К°, 1877]. Книга напечатана в Америке, и
в Лондоне достать ее чрезвычайно трудно.  Автор  умер  несколько  лет  тому
назад].  Моя работа может лишь в слабой степени  заменить  то,  что  уж  не
суждено было выполнить  моему  покойному  другу.  Но  в  моем  распоряжении
имеются среди его подробных выписок из  Моргана  [См.:  Маркс  К.  Конспект
книги Льюиса Г.  Моргана "Древнее общество" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч.  2-е
изд., т. 45, с. 227-372).  Ред.] критические замечания, которые  я,  в  той
мере, в какой это относится к теме, воспроизвожу здесь.
     Согласно  материалистическому  пониманию,  определяющим  моментом    в
истории  является  в  конечном  счете  производство    и    воспроизводство
непосредственной жизни.  Но само оно, опять-таки, бывает двоякого  рода.  С
одной стороны - производство средств к жизни:  предметов  питания,  одежды,
жилища и необходимых для этого  орудий;  с  другой  -  производство  самого
человека, продолжение рода.  Общественные порядки, при которых  живут  люди
определенной исторической  эпохи  и  определенной  страны,  обусловливаютс
обоими видами производства: ступенью развития, с одной стороны -  труда,  с
другой - семьи. Чем меньше развит труд, чем более ограничено количество его
продуктов, а следовательно, и богатство общества, тем  сильнее  проявляетс
зависимость общественного строя от родовых связей. Между тем в рамках этой,
основанной на  родовых  связях  структуры  общества  все  больше  и  больше
развивается  производительность  труда,  а  вместе  с   ней    -    частна
собственность и обмен,  имущественные  различия,  возможность  пользоватьс
чужой рабочей силой  и  тем  самым  основа  классовых  противоречий:  новые
социальные элементы, которые в  течение  поколений  стараются  приспособить
старый общественный строй к новым условиям, пока, наконец,  несовместимость
того  и  другого  не  приводит  к  полному  перевороту.  Старое   общество,
покоящееся на родовых объединениях, взрывается  в  результате  столкновени
новообразовавшихся  общественных  классов;  его  место   заступает    новое
общество, организованное в государство, низшими звеньями которого  являютс
уже  не  родовые,  а  территориальные  объединения,-  общество,  в  котором
семейный строй полностью подчинен  отношениям  собственности  и  в  котором
отныне свободно развертываются классовые противоречия и  классовая  борьба,
составляющие содержание всей писаной истории вплоть до нашего времени.
     Великая заслуга Моргана состоит в том, что он открыл и  восстановил  в
главных чертах эту доисторическую основу нашей писаной истории и в  родовых
связях  североамериканских  индейцев  нашел  ключ  к   важнейшим,    доселе
неразрешимым загадкам древней греческой, римской и германской истории.  Его
сочинение - труд не одного дня.  Около сорока  лет  работал  он  над  своим
материалом, пока не овладел им вполне.  Но зато  и  книга  его  -  одно  из
немногих произведений нашего времени, составляющих эпоху.
     В нижеследующем изложении читатель в общем и целом легко отличит,  что
принадлежит Моргану и что добавил я.  В исторических разделах  о  Греции  и
Риме я не ограничился данными Моргана и добавил то, что находилось  в  моем
распоряжении.  Разделы о кельтах и германцах в  основном  принадлежат  мне;
Морган располагал тут материалами почти только из вторых рук, а о германцах
- кроме Тацита  -  лишь  низкопробными  либеральными  фальсификациями  г-на
Фирмана.  Экономические обоснования, которые  были  достаточны  для  целей,
поставленных Морганом, но  для  моих  целей  совершенно  недостаточны,  все
заново переработаны мной.  Наконец, само собой разумеется, я отвечаю за все
те выводы, которые сделаны без прямых ссылок на Моргана.

     Написано около 26 мая 1884 г.

     Напечатано  в  книге:  F.  Engels.  "Der  Ursprung  der  Familie,  des
     Privateigent-hums und des Staats". Hottingen Zurich, 1884

     Печатается по тексту Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса, изд. 2, т. 21,
     с. 25-27


                                ПРЕДИСЛОВИЕ
                 К ЧЕТВЕРТОМУ НЕМЕЦКОМУ ИЗДАНИЮ 1891 ГОДА

                        К ИСТОРИИ ПЕРВОБЫТНОЙ СЕМЬИ
                     (БАХОФЕН, МАКЛЕННАН, МОРГАН) 137

     Предыдущие издания этой книги, выходившие большими  тиражами,  целиком
разошлись почти полгода тому назад, и издатель [ - И.  Диц. Ред.] давно уже
просил меня подготовить новое.  Более неотложные работы до сих  пор  мешали
мне это сделать.  Со времени выхода в свет первого издания прошло семь лет,
и за эти годы в изучении первобытных форм семьи достигнуты большие  успехи.
Поэтому необходимо было сделать здесь тщательные исправления и  дополнения,
тем более, что предполагаемое печатание  настоящего  текста  со  стереотипа
лишит меня на некоторое время возможности вносить дальнейшие  изменения  [В
тексте, опубликованном в журнале "Die Neue Zeit", конец  этой  фразы  после
слов "тем более, что" дан в следующей редакции: "новое издание должно выйти
большим тиражом, обычным теперь в немецкой социалистической литературе,  но
все еще крайне редким для немецких книгоиздательств". Ред.].
     Итак, я внимательно пересмотрел весь текст и сделал ряд добавлений,  в
которых, надеюсь, в достаточной мере учтено нынешнее состояние науки. Далее
я даю ниже в этом предисловии краткий обзор развития  взглядов  на  историю
семьи от Бахофена до Моргана; я  делаю  это  главным  образом  потому,  что
шовинистически настроенная английская школа первобытной истории по-прежнему
делает все возможное, чтобы замолчать переворот во взглядах на  первобытную
историю, произведенный открытиями Моргана, нисколько не стесняясь,  однако,
при этом присваивать себе полученные Морганом результаты.  Да  и  в  других
странах кое-где слишком усердно следуют этому английскому примеру.
     Моя работа была переведена  на  различные  иностранные  языки.  Прежде
всего  на  итальянский:  "Происхождение  семьи,  частной  собственности   и
государства",  в  просмотренном  автором  переводе  Паскуале   Мартиньетти,
Беневенто,  1885.  Затем  на  румынский:  "Происхождение  семьи,    частной
собственности и государства", перевод Иона Надежде; опубликовано  в  ясском
журнале "Contemporanul" 138 с сентября 1885 по май 1886 года.  Далее  -  на
датский:  "Происхождение  семьи,  частной  собственности  и   государства",
издание, подготовленное  Герсоном  Триром.  Копенгаген,  1888;  французский
перевод Анри Раве, сделанный с настоящего немецкого  издания,  находится  в
печати.

                                   * * *

     До начала шестидесятых годов об истории семьи не могло  быть  и  речи.
Историческая наука в этой  области  целиком  еще  находилась  под  влиянием
Пятикнижия Моисея.  Патриархальную форму семьи, изображенную там подробнее,
чем где бы то ни  было,  не  только  безоговорочно  считали  самой  древней
формой, но и отождествляли - за исключением многоженства  -  с  современной
буржуазной семьей, так что семья, собственно говоря, вообще не  переживала,
якобы, никакого исторического развития; самое большее  допускалось,  что  в
первобытные  времена  мог  существовать  период  неупорядоченных    половых
отношений.-  Правда,  кроме  единобрачия  было  известно   еще    восточное
многоженство и индийско-тибетское многомужество; но эти  три  формы  нельз
было расположить в  исторической  последовательности,  и  они  фигурировали
рядом друг с другом без всякой взаимной  связи.  Что  у  отдельных  народов
древнего мира, как и у некоторых еще  существующих  дикарей,  происхождение
считалось не по отцу, а по  матери,  так  что  женская  линия  признавалась
единственно имеющей значение; что у многих современных народов воспрещаютс
браки внутри определенных, более или менее крупных, групп, в то  время  еще
обстоятельно не исследованных, и что этот обычай встречается во всех частях
света,-  эти  факты  были,  правда,  известны,  и  такого  рода    примеров
накапливалось все больше. Но как к ним подойти, никто не знал, и даже еще в
"Исследованиях первобытной истории человечества и  т.  д."  Э.  Б.  Тэйлора
(1865) они фигурируют просто как "странные обычаи" наряду с  действующим  у
некоторых  дикарей  запрещением  прикасаться  к  горящему  дереву  железным
орудием и тому подобными религиозными пустяками.
     Изучение истории семьи начинается с 1861 г., когда вышла в свет работа
Бахофена "Материнское  право".  Автор  выдвинул  в  этой  работе  следующие
положения: 1) у людей  первоначально  существовали  ничем  не  ограниченные
половые отношения, которые он обозначает неудачным  выражением  "гетеризм";
2) такие отношения исключают всякую возможность достоверно установить отца,
и поэтому происхождение можно было  определять  лишь  по  женской  линии  -
согласно материнскому праву,- как первоначально это и было у  всех  народов
древности;  3)  вследствие  этого  женщины  как  матери,  как  единственные
достоверно  известные  родители  молодого  поколения  пользовались  высокой
степенью уважения и почета, доходившей,  по  мнению  Бахофена,  до  полного
господства женщин (гинекократии); 4) переход  к  единобрачию,  при  котором
женщина принадлежала исключительно одному мужчине, таил  в  себе  нарушение
древнейшей религиозной заповеди (то  есть  фактически  нарушение  исконного
права остальных  мужчин  на  эту  женщину),  нарушение,  которое  требовало
искупления или допускалось при  условии  выкупа,  состоявшего  в  том,  что
женщина в течение определенного времени должна была отдаваться посторонним.
     Доказательства этих положений  Бахофен  находит  в  многочисленных,  с
исключительной тщательностью собранных цитатах из  классической  литературы
древности.  Развитие от "гетеризма" к моногамии и от материнского  права  к
отцовскому происходит, по его мнению,- в частности  у  греков,-  вследствие
дальнейшего развития религиозных представлений, вследствие водворения новых
божеств, представителей  новых  воззрений,  в  традиционную  группу  богов,
олицетворявшую  старые  взгляды,  так  что  последние  все  более  и  более
оттесняются  на  задний  план  первыми.  Таким   образом,    не    развитие
действительных условий жизни людей, а религиозное отражение этих условий  в
головах тех же  людей  вызвало,  по  Бахофену,  исторические  изменения  во
взаимном общественном положении мужчины и женщины.  В соответствии  с  этим
Бахофен толкует "Орестею" Эсхила как драматическое изображение борьбы между
гибнущим материнским правом и возникающим в героическую эпоху и побеждающим
отцовским правом.  Ради своего любовника, Эгиста, Клитемнестра убила своего
супруга Агамемнона, вернувшегося с Троянской войны;  но  Орест,  сын  ее  и
Агамемнона, мстит за убийство отца, убивая свою мать. За это его преследуют
Эринии,  демонические  охранительницы  материнского  права,  по    которому
убийство матери - тягчайшее, ничем не искупимое преступление.  Но  Аполлон,
который через своего оракула побудил Ореста совершить это  дело,  и  Афина,
которую призывают в качестве судьи,-  оба  божества,  представляющие  здесь
новый порядок, основанный  на  отцовском  праве,-  защищают  Ореста;  Афина
выслушивает обе стороны.  Весь  предмет  спора  сжато  выражен  в  дебатах,
происходящих  между  Орестом  и  Эриниями.  Орест  ссылается  на  то,   что
Клитемнестра совершила двойное злодеяние, убив своего супруга  и  вместе  с
тем его отца.  Почему же Эринии  преследуют  его,  а  не  преследовали  ее,
гораздо более виновную? Ответ поразителен:

     "С мужем, ею убитым, она в кровном  родстве  не  была"
     [Эсхил.  Орестея. Эвмениды. Ред.]

     Убийство человека, не состоящего в кровном родстве, даже когда он  муж
убившей  его  женщины,  может  быть  искуплено,  Эринии  оно  нисколько  не
касается; их дело -  преследовать  убийство  лишь  среди  родственников  по
крови, и тут, согласно материнскому праву, тягчайшим и ничем  не  искупимым
является убийство матери. Но вот в роли защитника Ореста выступает Аполлон;
Афина ставит вопрос на голосование членов ареопага  -  афинских  присяжных;
голоса делятся поровну - за оправдание и  за  осуждение;  тогда  Афина  как
председательница подает свой голос за Ореста и объявляет  его  оправданным.
Отцовское право одержало победу над материнским, "боги младшего поколения",
как называют их сами Эринии, побеждают Эринии, и в конце  концов  последние
тоже соглашаются взять на себя новые обязанности, перейдя на службу  новому
порядку.
     Это новое, но совершенно правильное толкование "Орестеи"  представляет
собой одно из прекраснейших и лучших мест во всей книге Бахофена, но оно  в
то же время доказывает, что Бахофен по меньшей мере так же верит в  Эринии,
Аполлона и Афину, как в свое время Эсхил; а именно - он верит,  что  они  в
греческую героическую эпоху совершили чудо: ниспровергли материнское право,
заменив его отцовским.  Ясно, что подобное воззрение, по  которому  религи
имеет значение решающего рычага мировой истории, сводится в конечном  счете
к чистейшему мистицизму.  Поэтому проштудировать книгу Бахофена  -  толстый
том большого формата - работа трудная и далеко не  всегда  благодарная.  Но
все это не умаляет его заслуги как исследователя, проложившего новый  путь;
он первый вместо фраз о неведомом первобытном состоянии с  неупорядоченными
половыми  отношениями  представил  доказательство  наличия  в  классической
литературе древности  множества  подтверждений  того,  что  у  греков  и  у
азиатских  народов  действительно  существовало  до    единобрачия    такое
состояние, когда, нисколько не нарушая обычая, не только мужчина вступал  в
половые отношения с несколькими женщинами, но и  женщина  -  с  несколькими
мужчинами; он доказал, что при своем исчезновении обычаи этот оставил после
себя след в виде необходимости для женщины выкупать  право  на  единобрачие
ценой ограниченной определенными рамками обязанности отдаваться посторонним
мужчинам; что поэтому происхождение могло первоначально считаться только по
женской линии - от матери к матери; что это исключительное значение женской
линии долго  сохранялось  еще  и  в  период  единобрачия,  когда  отцовство
сделалось достоверным,  или  во  всяком  случае  стало  признаваться;  что,
наконец, это первоначальное положение матерей как единственных  достоверных
родителей своих детей обеспечивало им, а вместе с тем  и  женщинам  вообще,
такое высокое общественное положение, какого они с тех пор уже  никогда  не
занимали.  Бахофен,  правда,  не  сформулировал  этих  положений  с   такой
ясностью,- этому помешало его мистическое мировоззрение.  Но он их доказал,
и это в 1861 г. означало целую революцию.
     Толстый том Бахофена был написан по-немецки, то есть на  языке  нации,
которая в то время  менее  всего  интересовалась  предысторией  современной
семьи.  Поэтому книга осталась неизвестной. Ближайший преемник Бахофена  на
том же поприще, выступивший в 1865 г., даже не слыхал о нем.
     Этим преемником был Дж. Ф. Мак-Леннан, прямая противоположность своему
предшественнику.  Вместо гениального мистика тут перед  нами  сухой  юрист;
вместо  буйной  поэтической  фантазии  -  тщательно  взвешенные  построени
выступающего в суде адвоката. Мак-Леннан находит у многих диких, варварских
и даже  цивилизованных  народов  древнего  и  нового  времени  такую  форму
заключения брака, при которой жених, один или со  своими  друзьями,  должен
как бы насильственно похитить невесту у ее родных.  Этот  обычай  является,
по-видимому, пережитком более раннего обычая, когда мужчины одного  племени
действительно насильно похищали себе жен на стороне, у других  племен.  Как
же возник этот "брак-похищение"? Пока мужчины могли находить достаточно жен
в своем собственном племени, для такого брака не было никакого  повода.  Но
столь же часто мы находим, что у неразвитых  народов  существуют  известные
группы (в 1865 г. их еще часто отождествляли с  самими  племенами),  внутри
которых брак запрещен, так что мужчины вынуждены брать себе жен, а  женщины
мужей - вне этой группы; между тем у других существует  обычай,  требующий,
чтобы мужчины, принадлежащие к определенной группе, брали себе  жен  только
внутри  своей  собственной  группы.  Мак-Леннан  называет  первые    группы
экзогамными, вторые - эндогамными и тут же,  без  дальнейших  околичностей,
конструирует  резкую  противоположность  между  экзогамными  и  эндогамными
"племенами".  И хотя его же собственное исследование  экзогамии  прямо-таки
носом наталкивает его на тот факт,  что  эта  противоположность  во  многих
случаях, если не в большинстве или даже во  всех,  существует  лишь  в  его
воображении, он все же кладет ее в основу  всей  своей  теории.  Экзогамные
племена могут, согласно этому, брать для себя жен только из других  племен,
а это при свойственном периоду дикости непрерывном  состоянии  войны  между
племенами можно сделать лишь путем похищения.
     Мак-Леннан спрашивает далее: откуда произошел этот  обычай  экзогамии?
Представления о кровном родстве и кровосмешении не имеют к  этому  никакого
отношения: это -  явления,  которые  развиваются  лишь  значительно  позже.
Другое дело - широко распространенный среди дикарей  обычай  убивать  детей
женского пола тотчас же после рождения.  Благодаря этому в каждом отдельном
племени возникает избыток мужчин, ближайшим следствием  которого  неизбежно
должно было явиться совместное обладание несколькими мужчинами одной  женой
- многомужество.  Отсюда, по его мнению, следует, что  известно  было,  кто
мать ребенка, но не известно, кто его отец, и поэтому  счет  родства  велс
лишь по женской линии, а не по мужской.  Это было материнское право. Вторым
же следствием недостатка женщин внутри племени,- недостатка,  ослабляемого,
но  не  устраняемого  многомужеством,-  именно  и    был    систематический
насильственный увод женщин чужих племен.

     "Так как экзогамия и многомужество возникают вследствие одной и той же
     причины,- численного неравенства обоих полов,- то мы должны  признать,
     что у всех экзогамных рас первоначально существовало  многомужество...
     И поэтому мы должны  считать  бесспорным,  что  среди  экзогамных  рас