первой системой родства была та, которая  знала  кровные  узы  лишь  с
     материнской стороны" (Мак-Леннан "Очерки  по  древней  истории",  1886
     "Первобытный брак" стр. 124)

     Заслуга Мак-Леннана состоит в  том,  что  он  указал  на  повсеместное
распространение и большое значение того, что  он  называет  экзогамией.  Он
вовсе не открыл факт существования экзогамных групп и во всяком  случае  не
понял его.  Не  говоря  уже  о  более  ранних  отдельных  указаниях  многих
наблюдателей,-  они-то  и    были    источниками    Мак-Леннана,-    Лейтам
("Описательная этнология", 1859) точно  и  верно  описал  этот  институт  у
индйских магаров и высказал мнение, что он общераспространен и  встречаетс
во всех частях света,- это место цитирует сам Мак-Леннан.  Да и наш  Морган
еще в 1847 г. в своих  письмах  об  ирокезах  (опубликованных  в  "American
Review") и в 1851 г. в работе "Лига  ирокезов"  доказал  наличие  подобного
института у этой группы племен и дал правильное описание его, между тем как
адвокатский ум Мак-Леннана,  как  мы  увидим,  внес  здесь  гораздо  больше
путаницы, чем мистическая фантазия Бахофена в области  материнского  права.
Дальнейшая заслуга Мак-Леннана  состоит  в  том,  что  он  признал  порядок
происхождения по материнскому праву первоначальным, хотя в этом  отношении,
как он и сам позднее признал, Бахофен опередил его. Но и тут у него имеютс
неясности; он  постоянно  говорит  о  "родстве  только  по  женской  линии"
(kinship  through  females  only),  все  время  применяя  это    выражение,
правильное  для  более  ранней  ступени,  также  и  к  позднейшим  ступеням
развития, когда происхождение и право наследования, правда,  считаются  еще
исключительно по женской линии, но родство признается и определяется  также
и с мужской стороны.  Это - ограниченность  юриста,  который,  создав  себе
твердый правовой термин, продолжает применять его в  неизменном  виде  и  к
таким условиям, в которых он уже успел стать неприменимым.
     Однако при всей своей основательности теория Мак-Леннана и  самому  ее
автору представлялась, по-видимому, недостаточно  прочно  обоснованной.  По
крайней мере он сам обращает внимание на

     "тот примечательный факт, что  наиболее  отчетливо  выраженная  форма"
     (мнимого) "похищения женщин распространена как раз у  тех  народов,  у
     которых мужское родство" (то  есть  происхождение  по  мужской  линии)
     "господствует" (стр. 140).

     И далее:

     "Странно,  что  детоубийство,  насколько  нам  известно,  никогда   не
     практикуется систематически там,  где  существуют  рядом  экзогамия  и
     древнейшая форма родства" (стр. 146).

     Оба  эти  факта  находятся  в  явном  противоречии  с  его    способом
объяснения, и он может противопоставить им лишь новые, еще более запутанные
гипотезы.
     Тем не менее его теория получила в Англии горячее одобрение и  широкий
отклик; Мак-Леннана все считали  здесь  основоположником  истории  семьи  и
первым  авторитетом  в  этой  области.  Его  противопоставление  экзогамных
"племен"  эндогамным,  несмотря  на  то,  что  были  установлены  отдельные
исключения  и  видоизменения,  оставалось  все  же  общепризнанной  основой
господствовавших воззрений и  превратилось  в  шоры,  делавшие  невозможным
всякое не предвзятое рассмотрение исследуемой области, а тем самым и всякий
решительный шаг вперед.  В противовес распространенной в Англии  переоценке
заслуг Мак-Леннана, а по английскому примеру и в  других  странах,  следует
подчеркнуть,  что  своим  противопоставлением  экзогамных   и    эндогамных
"племен", являющимся чистым недоразумением, он причинил больше  вреда,  чем
принес пользы своими исследованиями.
     Между тем вскоре начало обнаруживаться все больше и больше фактов,  не
умещавшихся в изящных рамках его теории.  Мак-Леннан знал  лишь  три  формы
брака: многоженство, многомужество и единобрачие.  Но уж раз на этот  пункт
было направлено внимание, стали находить все больше и больше доказательств,
что у неразвитых народов существовали такие формы  брака,  когда  несколько
мужчин обладали сообща  несколькими  женщинами;  и  Леббок  ("Происхождение
цивилизации",  1870)  признал  этот  групповой  брак  (Communal   marriage)
историческим фактом.
     Вслед за тем,  в  1871  г.,  выступил  Морган  с  новым  и  во  многих
отношениях решающим материалом.  Он убедился, что  действующая  у  ирокезов
своеобразная  система  родства  была  свойственна  всем  коренным   жителям
Соединенных Штатов и, следовательно, распространена  на  целом  континенте,
хотя она прямо противоречит  степеням  родства,  фактически  вытекающим  из
принятой  там  системы  брака.  Он   побудил    американское    федеральное
правительство собрать, на основе им самим составленных вопросника и таблиц,
сведения о системах родства у прочих народов и из ответов  увидел:  1)  что
принятая  у  индейцев  Америки  система  родства   существует    также    у
многочисленных племен в Азии, а в несколько видоизмененной форме - в Африке
и в Австралии; 2) что система эта получает свое  полное  объяснение  в  той
форме группового брака, которая находится как раз  в  стадии  отмирания  на
Гавайских и других австралийских островах и 3) что  наряду  с  этой  формой
брака на тех же островах  существует,  однако,  и  такая  система  родства,
которая может быть объяснена только еще более древней, ныне вымершей формой
группового брака.  Собранные сведения вместе со своими выводами из  них  он
опубликовал в своей работе "Системы родства и свойства", 1871, и тем  самым
перенес спор  в  несравненно  более  обширную  область.  Исходя  из  систем
родства, он восстановил соответствующие им формы семьи  и,  таким  образом,
открыл новый  путь  для  исследования  и  возможность  глубже  заглянуть  в
предысторию человечества.  Восторжествуй этот метод, и  изящные  построени
Мак-Леннана разлетелись бы в прах.
     Мак-Леннан встал на защиту своей теории в новом издании  "Первобытного
брака" ("Очерки  по  древней  истории",  1876).  В  то  время  как  сам  он
конструирует историю семьи в высшей степени искусственно, опираясь на  одни
лишь гипотезы, от Леббока и Моргана он требует не просто доказательств  дл
каждого их  утверждения,  но  доказательств  неопровержимых,  таких,  какие
только и допускаются в шотландском суде. И так поступает тот самый человек,
который на основании наличия тесной  связи  между  братом  матери  и  сыном
сестры у германцев (Тацит,  "Германия",  гл.  20),  на  основании  рассказа
Цезаря о том, что у бриттов каждые десять или двенадцать мужчин имеют общих
жен, и всех других рассказов древних писателей об общности жен у  варваров,
не  колеблясь,  делает  вывод,  что  у  всех  этих  народов  господствовало
многомужество! Кажется, что слушаешь  прокурора,  который  готов  позволить
себе любую вольность при предъявлении обвинения,  а  от  защитника  требует
самого строгого,  имеющего  юридическую  силу  доказательства  для  каждого
слова.
     Групповой брак - чистейшая  выдумка,  утверждает  он,  оказываясь  тем
самым далеко позади Бахофена.  Система родства у Моргана - по его мнению  -
простые правила общественной вежливости, и это доказывается тем фактом, что
и к чужим - к белым - индейцы обращаются со словом: брат или отец.  Это все
равно, как если бы вздумали утверждать, что обозначения отец,  мать,  брат,
сестра - просто ничего не значащие формы обращения, потому что католических
духовных лиц и настоятельниц также называют отцами и матерями, а  монахи  и
монахини и даже масоны и члены английских цеховых союзов  на  торжественных
заседаниях обращаются друг к другу  со  словами:  брат  и  сестра.  Словом,
защита Мак-Леннана была до крайности слаба.
     Но  оставался  еще  один  пункт,  в  котором    он    был    неуязвим.
Противоположность между экзогамными и эндогамными "племенами",  на  которой
покоилась вся его система, не только не  была  поколеблена,  но  была  даже
повсюду признана краеугольным камнем всей  истории  семьи.  Допускали,  что
объяснение,  которое  Мак-Леннан  пытался  дать  этой    противоположности,
недостаточно убедительно и противоречит фактам, приводимым им самим. Однако
сама эта противоположность, существование двух  взаимно  исключающих  видов
обособленных и независимых племен, из которых племена одного вида брали дл
себя жен внутри племени, тогда как племенам другого вида это было абсолютно
воспрещено, рассматривалась как неопровержимое евангелие. Сравни, например,
Жиро-Тёлон, "Происхождение семьи"  (1874)  и  даже  Леббок,  "Происхождение
цивилизации" (4 издание, 1882).
     Против этого пункта направлено главное произведение  Моргана  "Древнее
общество" (1877),-произведение, которое положено в основу настоящей работы.
То, о чем Морган в 1871 г. лишь смутно догадывался, здесь развито с  полной
ясностью.  Эндогамия и экзогамия  вовсе  не  составляют  противоположности;
существование экзогамных "племен" до сих пор нигде не  доказано.  Но  в  то
время, когда господствовал еще групповой брак,- а он, по всей  вероятности,
некогда господствовал повсеместно,- племя  расчленялось  на  ряд  связанных
кровным родством по материнской линии групп, родов, внутри  которых  царило
строгое запрещение браков, так что мужчины, принадлежавшие к  одному  роду,
хотя и могли брать для себя жен  внутри  племени  и,  как  правило,  так  и
делали, но должны были брать их вне своего рода.  Таким образом,  если  род
был строго экзогамным, то племя, охватывающее совокупность родов, было  так
же строго эндогамным.  Этим был окончательно опровергнут последний  остаток
искусственных построений Мак-Леннана.
     Но Морган этим не ограничился.  Род  американских  индейцев  дал  ему,
далее, основание сделать  второй  решающий  шаг  вперед  в  исследуемой  им
области. В этом роде, организованном согласно материнскому праву, он открыл
первичную форму, из которой  развился  более  поздний  род,  организованный
сообразно отцовскому праву,- тот род, какой мы находим у культурных народов
античности.  Греческий и римский род, являвшийся до того загадкой для  всех
историков, получил свое объяснение в  индейском  роде,  и  тем  самым  была
найдена новая основа для всей первобытной истории.
     Это вновь сделанное  открытие  первоначального  рода,  основанного  на
материнском праве как стадии,  предшествовавшей  основанному  на  отцовском
праве роду культурных народов,  имеет  для  первобытной  истории  такое  же
значение, как теория развития Дарвина для биологии и как теория прибавочной
стоимости Маркса для политической экономии.  Оно дало  Моргану  возможность
впервые сделать набросок  истории  семьи,  в  котором,  поскольку  позволял
известный  до  сих  пор  материал,  были  в  общих  чертах   предварительно
установлены по крайней мере классические ступени  развития.  Всякому  ясно,
что тем самым открывается новая эпоха  в  разработке  первобытной  истории.
Род, основанный на материнском праве, стал тем  стержнем,  вокруг  которого
вращается вся эта наука; со времени его открытия  стало  понятно,  в  каком
направлении и что следует  изучать  и  как  нужно  группировать  полученные
результаты.  А в соответствии с этим теперь в этой области делаются гораздо
более быстрые успехи, чем до появления книги Моргана.
     Открытия  Моргана  признаны  или,  вернее,  присвоены  теперь    всеми
историками первобытного общества также и в Англии.  Но почти ни у  кого  из
них мы не найдем открытого признания, что именно Моргану  мы  обязаны  этой
революцией  во  взглядах.  В  Англии  его  книгу  по  возможности   целиком
замалчивают, а от него самого отделываются лишь снисходительной похвалой за
его прежние работы; усердно копаются в отдельных деталях его изложения, а о
его действительно великих открытиях упорно молчат. Первое издание "Древнего
общества" разошлось; в Америке для подобных вещей  нет  должного  сбыта;  в
Англии эту книгу, по-видимому, систематически игнорировали, и  единственное
издание этого составившего эпоху про изведения, еще имеющееся  в  продаже,-
немецкий перевод.
     В чем причина этой сдержанности, в которой трудно не усмотреть заговор
молчания, особенно если иметь  в  виду  многочисленные  цитаты,  приводимые
просто из вежливости, и другие свидетельства уважения к коллегам,  которыми
пестрят сочинения наших признанных знатоков первобытной истории?  Уж  не  в
том ли, что Морган - американец, и для  английских  историков  первобытного
общества весьма неприятно, что при всем их усердии в  собирании  материала,
заслуживающем всяческого признания, они, когда дело касалось общих исходных
положений, необходимых для систематизации и  группировки  этого  материала,
короче говоря, необходимых им идей, вынуждены обращаться к двум  гениальным
иностранцам - к Бахофену и Моргану? С немцем можно было бы еще примириться,
но с американцем! По отношению к американцу  каждый  англичанин  становитс
патриотом, и в Соединенных Штатах я видел забавные примеры этого 140.  А  к
тому же Мак-Леннан был, так сказать, официально  признанным  основателем  и
главой английской школы первобытной истории; в этой  области  стало  своего
рода хорошим тоном говорить не иначе, как с  величайшим  почтением  об  его
искусственной  исторической  конструкции,  ведущей  от  детоубийства  через
многомужество и брак-похищение к семье, основанной  на  материнском  праве;
малейшее  сомнение  в  существовании  абсолютно  исключающих  друг    друга
экзогамных и эндогамных "племен" считалось дерзкой ересью;  таким  образом,
Морган, рассеявший как дым все эти освященные догмы, совершил  в  некотором
роде святотатство.  К тому  же  он  рассеял  их  такими  доводами,  которые
достаточно было только высказать, чтобы они  тотчас  стали  очевидными  дл
всех; так что почитатели Мак-Леннана, бессильные до сих  пор  выбраться  из
противоречий между экзогамией и эндогамией, должны были чуть ли не  ударить
себя по лбу и воскликнуть: как могли мы быть столь глупыми, что сами  этого
давно не обнаружили!
     А если бы даже этих преступлений было недостаточно, чтобы  официальна
школа отнеслась к Моргану не иначе, как холодно отвернувшись от него, то он
переполнил чашу тем, что не только подверг цивилизацию - общество товарного
производства, основную форму нашего современного общества,- такой  критике,
которая  заставляет  вспомнить  о  Фурье,  но  и  высказался  о    грядущем
преобразовании этого общества в таких выражениях, которые мог бы произнести
Карл  Маркс.  Поэтому  Морган  получил  по  заслугам,  когда  Мак-Леннан  с
возмущением бросил ему упрек в том, что "исторический метод ему  совершенно
антипатичен", и когда женевский профессор г-н Жиро-Тёлон подтвердил это и в
1884 году.  А ведь этот самый г-н Жиро-Тёлон еще в 1874 г.  ("Происхождение
семьи") беспомощно блуждал в лабиринте мак-леннановой экзогамии, откуда его
вывел только Морган!
     Рассматривать  здесь  другие  успехи,   которыми    обязана    Моргану
первобытная история, нет надобности; все необходимое  на  этот  счет  можно
найти в соответствующих местах моей работы.  Четырнадцать лет, истекших  со
времени  появления  главного  труда  Моргана,  значительно  обогатили   наш
материал по  истории  первобытных  человеческих  обществ;  к  антропологам,
путешественникам  и  профессиональным  историкам   первобытного    общества
присоединились юристы, занимающиеся сравнительным правом,  которые  отчасти
дали новый  материал,  отчасти  выдвинули  новые  точки  зрения.  Некоторые
отдельные гипотезы Моргана были в результате  этого  поколеблены  или  даже
опровергнуты.  Однако  нигде  вновь  собранный  материал  не    привел    к
необходимости заменить  его  существенные  положения  какими-либо  другими.
Система, внесенная им в первобытную историю, в  основных  чертах  сохраняет
силу до сих пор.  Можно даже сказать, что она все более и более завоевывает
себе общее признание, причем в такой же мере, в какой стараются утаить, что
именно он является основоположником этого великого прогресса  [На  обратном
пути из Нью-Йорка, в сентябре 1888 г.,  я  встретился  с  бывшим  депутатом
конгресса от Рочестерского избирательного округа, знавшим Льюиса Моргана. К
сожалению, он мог рассказать мне о нем немного.  Морган жил в Рочестере как
частное лицо, занимаясь лишь своей научной работой.  Брат  его,  полковник,
служил в Вашингтоне, в военном министерстве; при  содействии  брата  ему  и
удалось  заинтересовать  правительство  своими  исследованиями  и    издать
несколько своих работ на государственные  средства;  мой  собеседник  в  то
время, когда он был депутатом конгресса, тоже, по его словам,  неоднократно
хлопотал об этом].

     Фридрих Энгельс

     Лондон, 16 июня 1891 г.

     Напечатано в журнале "Die Neue Zeit",
     Bd. 2, № 41, 1890-1891
     и  в  книге:  Friedrich  Engels.  "Der  Ursprung  der  Familie,    des
     Privateigenthums und des Staats". Stuttgart, 1891

     Печатается по тексту Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса, изд. 2, т. 22,
     с. 214-225















         ПРОИСХОЖДЕНИЕ СЕМЬИ, ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ И ГОСУДАРСТВА
                В СВЯЗИ С ИССЛЕДОВАНИЯМИ ЛЬЮИСА Г. МОРГАНА

                                     I

                      ДОИСТОРИЧЕСКИЕ СТУПЕНИ КУЛЬТУРЫ

     Морган был первый, кто со знанием дела попытался внести в  предысторию
человечества  определенную  систему,  и  до  тех  пор,  пока   значительное
расширение  материала  не  заставит  внести  изменения,  предложенная    им
периодизация несомненно останется в силе.
     Из трех главных эпох - дикости, варварства, цивилизации  -  его,  само
собой разумеется, занимают только две первые и переход к третьей. Каждую из
этих двух  эпох  он  подразделяет  на  низшую,  среднюю  и  высшую  ступень
сообразно с прогрессом в производстве средств к жизни, потому что,  говорит
он,

     "искусность в этом производстве имеет решающее  значение  для  степени
     человеческого превосходства и господства над природой; из  всех  живых
     существ  только  человеку  удалось  добиться  почти    неограниченного
     господства над производством  продуктов  питания.  Все  великие  эпохи
     человеческого прогресса более или  менее  прямо  совпадают  с  эпохами
     расширения источников существования" [См. также Маркс К.,  Энгельс  Ф.
     Соч. 2-е изд., т. 45, с. 229. Ред.].

     Наряду с  этим  происходит  развитие  семьи,  но  оно  не  дает  таких
характерных признаков для разграничения периодов.


                                1. ДИКОСТЬ

     1. Низшая ступень.  Детство человеческого рода. Люди находились еще  в
местах своего первоначального пребывания, в "тропических или субтропических
лесах.  Они жили, по крайней мере частью, на деревьях; только этим и  можно
объяснить их существование среди крупных хищных зверей.  Пищей  служили  им
плоды, орехи, коренья; главное достижение  этого  периода  -  возникновение
членораздельной речи.  Из всех народов, ставших известными  в  исторический
период, уже ни один не находился в этом первобытном состоянии.  И хотя  оно
длилось,  вероятно,  много  тысячелетий,  доказать  его  существование   на
основании прямых  свидетельств  мы  не  можем;  но,  признав  происхождение
человека  из  царства  животных,  необходимо  допустить  такое   переходное
состояние.
     2. Средняя ступень. Начинается с введения рыбной пищи (куда мы относим
также раков, моллюсков и других водяных животных) и с применения огня. То и
другое взаимно связано, так как рыбная пища  делается  вполне  пригодной  к
употреблению лишь  благодаря  огню.  Но  с  этой  новой  пищей  люди  стали
независимыми от климата и местности; следуя по течению  рек  и  по  морским
берегам, они могли даже в диком  состоянии  расселиться  на  большей  части
земной  поверхности.  Грубо  сделанные,  неотшлифованные  каменные   оруди
раннего каменного века, так называемые пал