ом  со
мной, а те двое впереди. Машина тронулась, мы выехали  на  главную  улицу  и
быстро помчались через город.
   Верзила приставил свой револьвер мне прямо  под  ребро,  а  другой  рукой
достал пачку сигарет и одну дал мне. Я взял.
   - Ну, можешь сделать несколько затяжек, - сказал он. - Возможно,  у  тебя
хватит времени докурить до половины. В пяти милях от  города  есть  отличное
болото. Вот где мы тебе оставим с полдюжины  пуль  в  брюхе.  Как  тебе  это
понравится, мой дорогой?
   - Мне это совсем не нравится, - сказал я. - Но ребята, вы не думаете, что
совершаете большую ошибку?
   Верзила улыбнулся. У него красивые зубы, я видел, как они сверкнули.
   - А что ты хочешь сказать этой шуткой? Ты, простачок!
   Мы повернули на главный бульвар, оттуда шла дорога  к  востоку.  Отличная
ночь! Тихая. Я повернулся к нему, улыбнулся и потихоньку начал подбираться к
пугачу.
   - Ах ты, умник мой, разумник, - сказал я верзиле.  -  Ну-ка,  посмотри  в
заднее окошечко, и ты увидишь, что за нами следует  полицейская  машина.  Ты
думаешь, я такой дурак, что  попался  в  ловушку,  расставленную  мне  твоей
подружкой?
   Эта машина весь вечер следит за  мной,  и  если  ты  со  своими  друзьями
собираешься что-нибудь сделать со мной, то вы все  немедленно  повиснете  на
веревке и будете висеть до тех пор, пока ваши шеи не станут такими длинными,
что их можно будет использовать в качестве лески. Ну-ка, обернись, дурачок!
   Он повернул голову и увидел в пятидесяти ярдах от  нас  преследующую  нас
машину.  Всего  только  на  один  миг  отвел  он  дуло  от  моей  груди.   Я
воспользовался этим, выхватил из носка свой 22-й калибр и  приставил  ему  к
животу.
   - Ну-ка, брось свою пушку, бэби, - сказал я. - Да поживей!
   Только теперь сидящие впереди парни поняли, в чем дело. Я говорил быстро.
   - Остановите машину, и если кто-нибудь из вас хотя  бы  пошевельнется,  я
буду стрелять, и имейте в виду, мои выстрелы  всегда  попадают  в  цель  без
промаха.
   Они остановили машину. Я подхватил кольт, который верзила уронил на  пол,
и вытащил у него из кармана свой люгер. Потом велел им всем выйти из машины.
Машина сзади нас тоже остановилась примерно в пятидесяти ярдах.
   Я выстроил парней в линию по борту  машины  и  не  стал  попусту  тратить
время. Я заметил уже, что парни, удивленные тем,  что  из  преследующей  нас
машины не выбегают копы, начинают шевелиться.
   Я действовал не мешкая. Рукояткой кольта я треснул каждого  по  башке,  и
если я говорю треснул, я действительно треснул. Было слышно,  как  затрещали
их черепки.
   Потом я открыл дверцу машины и запихал всех троих на  заднее  сиденье.  У
мексиканцев, сидевших  впереди,  я  вытащил  из  кармана  револьверы.  Потом
закурил и спокойно  подошел  к  ожидавшей  меня  машине.  Парень  из  гаража
высунулся в окошко.
   - Отличная работа, приятель, - сказал я ему.  -  Вот  тебе  остальные  25
долларов, которые я обещал.
   Я убрал люгер в кобуру, а парню отдал все  три  револьвера  да  еще  свой
пугач в придачу.
   - Отдай эти пушки своему кузену, - сказал я. - Может быть,  он  пристроит
их кому-нибудь через того парня из оружейного магазина.
   Он сказал: все было отлично сделано, и нет ли  у  меня  еще  какой-нибудь
работы для него. Я сказал: можешь подвезти меня по главной улице примерно  к
тому месту, где он меня дожидался, когда я был у Зеллары.
   Я сел в машину и мы укатили.
   - До свиданья, мистер, - сказал он, когда мы подъехали. - Я, конечно,  не
считаю себя очень сообразительным, но, держу пари, я угадал, вы коп.
   - Не говори глупостей, парень, - сказал я ему. - Я торговец  бананами  из
Манзанилло.
   - О, йе? - засмеялся он. - В таком случае, я любимая пижама моей знакомой
девчонки! Спокойной ночи, босс! Он уехал. Хороший паренек.
   Окно в гостиной Зеллары, то самое,  с  золотистыми  занавесками,  открыто
настежь. Вероятно, она предполагала, что ночь будет  жаркой.  Что  ж,  может
быть, она и права.
   Я влезаю в окно. Тихонько открываю дверь спальни.
   На широкой белой кровати, утопая в белых креп-сатиновых  простынях,  спит
Зеллара. Падающий в окно белый свет луны освещает ее лицо. Мне  это  зрелище
очень понравилось.
   Она была, ну, прямо, как маленький очаровательный ангелочек! На ней  была
пижама, вся в каких-то оборочках, а одна грудь высунулась  из-под  курточки,
как будто ей было любопытно посмотреть на что-то.
   Я глубоко вздохнул. Беда моя, как вы сами понимаете, и как вы,  вероятно,
уже могли заметить, в том, что я слишком уж поэтическая натура.  Я  вечно  в
поисках прекрасного, если, конечно, я  в  это  время  свободен  от  розысков
какого-нибудь головореза или не  скрываюсь  от  чрезмерно  пылкой  красотки,
пытающейся сделать двойной нельсон бедному Лемми.
   Стоя в дверях, я думал, что если когда-нибудь мне  улыбнется  счастье,  я
заполучу такую же женщину, как Зеллара, но только внешне такую же,  и  чтобы
она не стремилась вручить мне билет в один конец на местное кладбище.
   И тут я так громко чихнул, что, вероятно, слышно было даже в Исландии.  Я
быстро включил свет и увидел, что она уже сидит  в  постели  и  жмурится  от
яркого света. Потом, вдруг  широко  раскрыв  глаза,  она  разразилась  такой
бранью на испанском языке, которую я бы никогда не решился повторить даже  в
присутствии своей глуховатой бабушки.
   - Эй, ты, змеиное отродье, - сказал я  ей.  -  Как  ты  себя  чувствуешь?
Посмотри на меня: это приведение. Дух Лемми Коушна пришел  проведать  старую
подружку Зеллару, манзанилльского соловья, и я буду  теперь  каждую  полночь
приходить к тебе и преследовать тебя своим предсмертным стоном  и  подсыпать
тебе в штанишки по целой  горсти  острых-преострых  крючков.  Ну,  как  тебе
нравится такая перспектива, ты, низкопробная, дважды предательница,  выродок
самой последней потаскушки?
   И тут она начала! Я не буду вам, ребята, пересказывать все, что  она  мне
наговорила. Мне всегда нравился испанский язык, он очень выразительный,  но,
верьте мне, ребята, словечки, которые употребляла эта бэби, под стать  разве
только работающему в пустыне по прокладке железной дороги мексиканцу,  когда
у него каннибалы отпилят  на  ужин  правую  ногу.  Я  знал  одного  морского
бандита, который отдал бы четырехмесячное жалованье,  чтобы  пополнить  свой
словарь теми изысканными выражениями, которыми меня осыпала эта дамочка!
   Я  подошел  к  кровати  и  остановился,  разглядывая  ее.  Она  до   того
раскипятилась, что, вероятно, могла бы перегрызть мне горло, если бы  ей  за
это заплатили.
   - Слушай, ты, драгоценная моя, - сказал я. - Я  не  мог  не  заглянуть  к
тебе. Я вернулся к тебе потому, что что-то давит  мне  на  сердце,  не  знаю
только что: салат из огурцов, который мы с тобой ели, или твоя предательская
рожа, от которой меня мутит.
   Она со свистом заглотнула огромную порцию воздуха.
   - Подумай только, - продолжал я, - неужели ты  вообразила,  что  я  такой
простофиля, что клюну на твою удочку? Так вот, слушай: как только я вышел из
"Эльвиры", за мной все время следовала полицейская машина. А это значит, что
ничего хорошего тебе  сейчас  ожидать  не  приходится.  Ни  тебе,  ни  твоим
мальчикам.
   О'кей, - продолжал я, - кажется, я знаком со здешним начальником полиции,
и если я сейчас отведу тебя к нему, вряд ли они будут с тобой  церемониться.
А? Как ты думаешь? Так вот, уж лучше расскажи мне кое-что сама.
   Во-первых, как фамилия твоего хахаля? Я имею в виду американца.
   Она сказала мне. Как только я услышал это имя, я сразу многое понял. Этот
парень работает в одной банде  из  Чикаго,  банде,  которая  довольно  часто
украшала тела копов причудливыми узорами из автомата.
   Она посмотрела на меня.
   - Что ты собираешься со мной делать? - спросила она. Я долго  смотрел  на
нее.
   - А ничего, - сказал я. - Потому что я всегда по-джентльменски поступаю с
женщинами, с которыми  я  проводил  время,  кроме  того,  ты  мне  напомнила
гремучую змею, которую я, будучи еще  мальчиком,  пытался  приручить.  Но  -
продолжал я, - ты должна немедленно встать и одеть  какое-нибудь  платьишко,
потому что сейчас пойдешь на телеграф и пошлешь  в  Чикаго  одну  телеграмму
боссу твоего дружка, парню, который приказал тебе связать  Пеппера  с  Педро
Домингуэсом и который заплатил за то, чтобы Педро убил Пеппера. После  этого
можешь оставаться здесь, как будто ничего не случилось.  Когда  босс  твоего
хахаля получит  телеграмму,  он  ужасно  рассвирепеет  и  позвонит  тебе  по
телефону, узнать, в чем дело.
   И твой хахаль тоже прибежит сюда, будет спрашивать,  в  чем  дело,  если,
конечно, остался жив после того, как я съездил ему по башке.
   Поэтому оставайся пока здесь и расскажи мне все, что они пожелают узнать,
а потом можешь отправляться в "Эльвиру" и каждую ночь развлекать посетителей
этого ресторана своими мексиканскими штучками. Поняла? А теперь пошли, бэби.
   Она посмотрела на меня как на сумасшедшего. Может быть, она решила, что я
отведу ее к здешним полицейским, чего бы  я,  кстати,  не  сделал  бы  и  за
миллион баксов.
   Пока она одевалась, я сидел и думал.
   В конце концов получился совсем уж не такой плохой вечер.

ГЛАВА 7
ВЫКЛАДЫВАЙ ВСЕ, ТОНИ

   Может быть,  в  самые  ближайшие  дни  я  доберусь  до  сути  этого  дела
Пеппер-Джеймсон. Но я не пророк, чтобы предсказать  вам,  когда  именно  это
произойдет. Обычно такие дела проясняются вдруг,  совершенно  неожиданно,  и
именно в тот момент, когда уже теряешь все надежды на их разрешение.
   Я опять в дороге. А Мексике от меня на память остался только дымок. После
того как я проделал последний сеанс с этой ведьмой - Зелларой,  я  не  терял
даром времени на размышления по поводу происходящих событий,  потому  что  я
такой парень, который считает, что раз дело начато, надо его  проворачивать,
не останавливаясь.
   Я считаю нецелесообразным оставаться в той  хате,  где  ты  наблефовал  и
припугнул кого-нибудь, а я, кажется, здорово припугнул парней, которые убили
Пеппера.
   В письме на имя Скаттла Пеппер упоминал  имя  Джеймсона.  Он  сделал  это
раньше, чем Федеральное бюро расследований разослало инструкцию,  в  которой
говорилось, что Джеймсон исчез из гасиенды, где он должен был встретиться  с
Грирсоном.
   Значит, Пеппер сам натолкнулся на какие-то следы Джеймсона.  Может  быть,
он услышал, что кто-то подготавливает убийство Джеймсона, а по-моему, именно
это в конце концов с парнем и произошло.
   Может быть, Пеппер  решил,  прежде  чем  сообщать  в  центр,  предпринять
кое-какие шаги, так  сказать,  вмешаться  в  ход  событий,  может  быть,  он
надеялся спасти жизнь Джеймсона.
   Но, пожалуй, ему ничего не было известно о Грирсоне, химике  из  морского
министерства Соединенных Штатов, который направляется к Джеймсону и исчезает
с лица земли после того,  как  его  в  последний  раз  видели  где-то  около
техасской границы. Может, кто-нибудь убил и этого парня, Грирсона.  Все  это
доказывает, ребята, что с химиками могут случаться такие же вещи,  как  и  с
обыкновенными людьми.
   Во всяком случае, если запустить свой мыслительный аппарат на полный ход,
можно понять, что оба эти джентльмена, Джеймсон и Грирсон, играли  с  огнем.
Они  изобрели  какой-то  новый  газ,  новое  ОВ,  и,  по-моему,  по  чистому
совпадению им обоим одновременно пришла в голову одна и та же мысль - потому
британские и американские власти решили, что будет очень  хорошо,  если  эти
ребята поселятся вместе на уединенной гасиенде  в  Мексике,  за  много-много
миль от какого бы  то  ни  было  населенного  места,  не  привлекая  к  себе
излишнего  внимания  любопытных,  и  продолжат  работу  на  их   собственной
химической фабрике.
   Если ребят решили отослать  в  уединенное  место,  так  это  значит,  что
правительства не хотели, чтобы какой-нибудь любопытный парень из иностранцев
всунул нос в это дело. Значит, федеральные органы боялись  чего-то,  и  были
нравы. Только вот с охраной они немного промахнулись.
   Вам так же отлично известно, как и мне: весь мир буквально с  ума  сходит
из-за всяких там проклятых газов.  Я  уверен:  если  изобретут  какой-нибудь
новый газ, который хоть чуточку вреднее, чем все существующие,  или  который
хоть чуточку легче производить или перевозить, или выпускать на  противника,
появится целая армия всяких мошенников, которые всеми силами будут стараться
украсть это новое изобретение.
   А  может  быть,  какие-нибудь  мошенники,  гангстеры  уже  пронюхали  про
изобретение Джеймсона-Грирсона и решили украсть  результаты  их  работы.  И,
может быть, Пеппер услышал  об  этом,  когда  был  в  Мехико-Сити,  и  решил
связаться с Педро Домингуэсом, чтобы выудить у него какие-нибудь сведения, а
вместо этого выудил из дула его револьвера пару пуль.
   Ребята, я и забыл вам сказать: я сейчас сижу в роскошном  удобном  кресле
аэролинии Сан Антонио, и как раз  в  данный  момент  стюардесса,  маленькая,
очаровательная блондиночка, подает мне бокал виски. Между  прочим,  девчонка
вполне подходящая и, если бы не это дело ПеппераДжеймсона, я  бы  непременно
ею занялся. Что касается меня, так все идет превосходно.
   Я не строю никаких планов  до  тех  пор,  пока  не  приеду  в  Чикаго.  Я
абсолютно уверен, что следующий  акт  этой  колоссальной  драмы  разыграется
именно в этом городе ветров.
   Все, что нужно, я сделал. Перед тем как пуститься в  это  путешествие,  я
связался по телефону с Федеральным бюро в Вашингтоне, сообщил  им  обо  всем
устно, так  как  у  меня  такая  хитрая  привычка  по  возможности  избегать
письменных отчетов о своей работе.
   Я сообщил в главный штаб все, что знал о Пеппере, что узнал о Зелларе и о
том, что я пересекал границу, чтобы встретиться с Педро, рассказал все,  что
мне известно о Педро, в каком состоянии я нашел гасиенду, и что  я  не  буду
очень удивлен, если узнаю, что и Грирсона где-нибудь  тихонечко-спокойненько
прикончили.
   Я также сказал им, что еду в Чикаго и вышлю доклад о работе, когда  будет
о чем сообщить.
   Но я ничего не сказал им об одной женщине. Я ничего не сказал им об  этой
прелестной бэби Фернанде Мартинас. И если вы, ребята, спросите, почему я это
сделал, я отвечу: потому что я очень много думаю об этой красотке.
   Я очень уверен в ней, не знаю, что к чему, а в этих случаях я предпочитаю
начальству ничего о женщинах не сообщать.  Один  мудрец  когда-то  правильно
сказал: "Если сомневаешься, не делай!"
   Вот я и не сообщил.
   Ох, ребята, как же я устал! До  того  устал,  что  даже  не  реагирую  на
неоднократно бросаемые  на  меня  взгляды  стюардессы,  этой  куколки  видом
"посмотри-на-меня-приятель-какая-я-недотрога". А ведь в ней что-то  есть,  в
этой стюардессе? А?
   Ну, кажется, скоро уж прибудем. Я переменил вот  уже  четвертый  самолет,
чтобы поскорее добраться до  Чикаго,  и  сейчас  под  крылом  аэроплана  уже
показались огни Спрингфилда, Иллинойс.
   Да-а, теперь уже скоро прилетим.
   Может быть,  вы,  ребята,  думаете,  что  я  хочу  скрыть  от  вас  текст
телеграммы, которую я заставил послать Зеллару после того, как вытащил ее из
белой креп-сатиновой кровати?
   Нет, ребята, я не собираюсь этого делать, я вообще никогда ничего  ни  от
кого  не  скрываю,  разве  только  некоторые  свои  намерения  от   знакомых
блондинок.
   И я не хочу, чтобы вы, ребята и  девчата,  допустили  ошибку,  разыскивая
улики в таких местах, которые вообще никакого значения не имеют.
   Я вообще ненавижу улики. Просто  не  умею  ими  пользоваться.  Что  такое
улика? Я объясню вам на случай, если вы не знаете. Улика -  это  нечто,  что
обычно детективный туз находит в подкладке внутреннего кармана убитого или в
бочке с водой, и в девяти случаях из десяти  эта  улика  не  имеет  никакого
отношения ни к чему на свете. Но, найдя ее, детективный туз  чувствует  себя
увереннее, к тому же и дети-читатели страшно любят всегда находить улики.
   Мне как-то пришлось встретиться с одним прямо-таки  сумасшедшим  сыщиком,
который даже Центральный парк в Нью-Йорке не мог найти без лупы! Этот парень
- он, конечно, считал себя великим сыщиком - говорил мне, что  детектив,  не
располагающий уликами в расследуемом деле, подобен парню,  который  назначил
свидание роскошной брюнетке, но забыл вовремя взять из ателье брюки, куда он
отдавал их погладить.
   Правда, для меня эта аналогия показалась совсем не убедительной,  ведь  я
такой парень, что уж если назначил свидание дамочке, так пойду на него  даже
без брюк. Я заметил - отутюженная складочка на брюках здорово  помогает,  но
все-таки не это главное, на что обращает внимание дамочка, когда остается  с
вами с глазу на глаз!
   Больше того. Я знаю многих парней,  которые  наглаживают  свои  брюки  до
того, что складочкой  прямо-таки  можно  резать  хлеб,  и  все-таки  дамочки
обращаются с этими типами, как с протухшими бифштексами.
   Только один раз в своей жизни я натолкнулся на настоящую улику. Это  было
в Вайоми. Был там один парень, который вдруг по какой-то причине загнулся, и
его убитая горем жена нашла его лежащем на верхней ступеньке лестницы.
   Пока местный детектив - кстати, довольно унылый тип, да и как тут не быть
унылым,  если  у  него  вставная  челюсть  плохо  пригнана,  изо  рта  разит
отвратительный  запах,  а  лобная  кость  проломлена  в  двух  местах,  сами
понимаете, все это не очень-то помогает парню  в  жизни,  -  так  вот,  пока
местный детектив там суетился, все измерял, разглядывал в лупу,  я  спокойно
прохаживался по комнате и нашел на подоконнике банан.
   И только я хотел откусить от  него,  как  детектив  набросился  на  меня,
вырвал у меня из рук и говорит, что, может быть, банан-то и является уликой.
Он говорит: если банан был брошен просто так на  подоконник,  то  это  может
иметь большое значение в расследовании дела.
   Он также сказал,  что  покойный  -  который  все  еще  лежал  на  верхней
ступеньке и в данный момент абсолютно ничем не  интересовался  -  при  жизни
очень любил бананы, и что, может быть, если я сдвину с места этот  банан,  я
помешаю детективу воспроизвести картину смерти бедняги, а  умер  он  оттого,
что при падении стукнулся головой о перила лестницы.
   Я не согласился с детективом, что банан это  улика.  Я  считал,  что  это
просто банан и съел его, а через десять  минут  местный  костоправ  усиленно
промывал мой желудок: в банане оказалась  достаточная  доза  мышьяка,  чтобы
убить слона.
   Вот так раскрылось дело, и мы все поняли, отчего умер покойный.
   Из этого вы должны сделать вывод, ребята, что если вы надоели своей жене,
то или немедленно покупайте себе железнодорожный билет и уезжайте как  можно
дальше из дому, или уж откажитесь раз и навсегда от фруктов.
   О'кей. Так вернемся к нашему делу.
   Вы, вероятно, удивляетесь, почему, когда  эти  гориллы,  друзья  Зеллары,
повезли меня прокатиться по свежему воздуху  в  машине,  и  я  опрокинул  их
планы, я тогда не передал их в руки местной полиции,  а  ограничился  только
тем, что слегка пристукнул их по черепкам рукояткой револьвера.
   И вас, вероятно, очень интересует телеграмма, которую я заставил  Зеллару
послать в Чикаго. Ну, что ж, слушайте.
   Я вам уже  говорил,  что  Зеллара  назвала  мне  имя  громилы-американца,
который хотел убить меня. Она сказала, что его имя  Пинни  Ятлин.  И  я  уже
говорил вам также, что  я  знаю:  этот  парень  является  подручным  бандюги
высшего класса, проживающего в Чикаго, по имени Джек Истри.
   Он держит игорные дома, участвовал в целом ряде мошеннических афер и  его
"послужной список" такой длины, что по сравнению с ним жизнеописание  Сатаны
покажется руководством для обучения первоклашек в бесплатной детской школе.
   В телеграмме говорилось:

   "Джек Истри.
   Отель Депин, Чикаго.
   Должна была заговорить старалась быть осторожной но  иногда  осторожность
(1)  бывает  излишней  стоп  спокойно  старайтесь  не  замарать  руки  Ятлин