ыиграли это  дело.  Соберите-ка
вещички, бэби, мы с вами кое-куда поедем. Я заказал самолет, и мы немедленно
отправимся в Нью-Йорк и сразу на океанский пароход.
   У нее был смертельно усталый вид. Могу понять, что она чувствует.
   - Я очень рада, Лемми, - сказала она, подошла ко мне и подала руку. И тут
же грохнулась в обморок, но я все-таки успел ее вовремя подхватить.
   Да, хороша красоточка! Даже в обмороке она была красавицей.

ГЛАВА 10
ВЫ УДИВИТЕСЬ

   Кажется, я говорил вам, ребята, что люблю лежать на спине и  основательно
все обдумывать.
   Можете поверить мне на слово, на пароходе у меня было достаточно  времени
для этого занятия.
   Пожалуйста, не думайте,  что  я  хоть  на  минутку  надеялся,  будто  это
путешествие окажется приятной морской прогулкой  со  стопроцентной  девочкой
Жоржеттой, палубным теннисом, выпивками в баре,  променажами  на  палубе  со
всеми вытекающими из прогулок при луне последствиями.
   Ничего подобного. Я  ведь  еду  под  именем  Тони  Скала  и  где  уж  мне
разгуливать по пароходу в компании  с  Жоржеттой,  чтобы  какой-нибудь  тип,
находящийся на борту, узнал во мне Лемми Коушна.
   Вот так-то!
   Вот уже пять дней, как я томлюсь в каюте и хожу по палубе только глубокой
ночью, когда меня никто не может увидеть,  и  развлекаюсь  только  тем,  что
пытаюсь догадаться, сколько парней увивается вокруг Жоржетты и как она  себя
ведет без моего присмотра, зная, что муженек ее отправился на тот свет, и  с
его стороны ей уже не приходится ожидать никаких неприятностей.
   Нет, вы подумайте только, как мне не  везет.  Ведь  именно  я  пристрелил
Джека, а теперь вынужден скрываться в каюте и от скуки ковырять  в  зубах  и
напевать песенку "Интересно, кому досталась моя дамочка".
   Да,  должен  признаться,  времени  для  размышлений  у  меня  более   чем
достаточно.
   Отличная ночь. Я подхожу к иллюминатору и выглядываю. Море мне показалось
очень красивым. Из  танцевального  салона  доносились  звуки  очаровательной
мелодии, наигрываемой пароходным джазом. Эта мелодия  почему-то  навеяла  на
меня мысли о Жоржетте.
   Вы, вероятно, ребята, подозреваете, что я слегка врезался в эту  дамочку.
Что ж, может быть, вы и правы. Девчонка, что надо!  И  внешность  хороша,  и
череп варит нормально, и не трусиха.
   Одним словом, девчонка, с которой я на склоне  лет  охотно  поселился  бы
где-нибудь в тиши и завел птичью ферму.
   Я думаю, именно эту профессию изберу себе после того, как устану в  конце
концов гоняться по всему свету за всякими мошенниками и убийцами. И я  решил
в тот прекрасный день, когда будет закончено это дело,  обязательно  сделать
Жоржетте предложение. Хотя, может быть, в ответ получу удар по роже.
   Меня также очень волновали мысли о том, что я буду делать  по  приезде  в
Париж.
   Вот вы подумайте сами. Мне ведь нужно очень тихо  и  осторожно  проделать
всю работу, чтобы меня никто не заподозрил в чужой стране, нужно следить  за
Жоржеттой и во что бы то ни стало достать грирсоновскую половину формулы.
   Безусловно, Ятлин сейчас уже в Париже. И если он или ребята, которые  там
на него работают (я уверен, что у него там целая куча мальчиков),  так  вот,
если они пронюхают, что я тоже приехал  в  Париж,  они  изрешетят  мое  тело
дырами так, что я буду похож на вышитые "ришелье" салфетки  тетушки  Мабель,
которыми она укрывает спинки кресел и диванов.
   Но главное, что меня беспокоит, это Жоржетта. Ведь  когда  мы  приедем  в
Париж, девчонке придется вести игру с огнем в одиночку.
   Ей одной придется связываться с явочным местом Ятлина и Кё.  Может  быть,
все они будут там, а может быть, Жоржетта встретится там с одйим  из  членов
шайки, который и сведет ее после проверки с Ятлином.
   Вот будет здорово, если в Тони Скала кто-нибудь из  ребят  Ятлина  узнает
меня.
   Значит, какой бы план наших действий в Париже я  ни  придумал,  выполнять
его будет одна Жоржетта, и так будет до тех пор, пока не подскажет мне,  где
и за что можно уцепиться, чтобы закончить дело. И тогда уж я  все  возьму  в
свои руки.
   Я налил себе виски, завел граммофон и старался  успокоить  себя  мыслями,
что очень скоро смогу начать действовать. Стюард сообщил: завтра к вечеру мы
приедем в Гавр, Франция.
   Я что-то начал немного волноваться, не  знаю  почему.  Меня  это  малость
удивляет, я никогда не волнуюсь.
   Кто-то постучал в дверь, вошел стюард и сказал, что  старший  радиотехник
хочет поговорить со мной. Потом пришел лейтенант из радиоузла.
   - У меня есть для вас радиограмма, мистер Скала,  -  сказал  он.  -  Меня
просили доставить ее вам лично. Между прочим, вас что-то не видно, вы  редко
выходите из каюты. Может быть, вы не любите море?
   Я очень плохой моряк, сказал я, на море у меня всегда двоится в глазах  и
еще наплел какую-то чепуху.
   Потом я предложил ему виски. Он выпил стаканчик и  смылся.  Я  распечатал
радиограмму.  Она  была  адресована  Тони  Скала,  борт  парохода   "Париж".
Французская линия.
   В радиограмме говорилось:

   "Советую немедленно войти в контакт с конторой корпорации  в  Париже  тчк
Акции падают тчк Отец".

   А это значило:

   "Предлагаю  немедленно  по  прибытии  войти  в  контакт  с   американским
посольством в Париже тчк Будьте осторожны  тчк  Директор  Федерального  бюро
расследований".

   Что за черт!
   Я сжег радиограмму, сел, закурил и начал думать, что же могло  произойти?
Если  из  Вашингтона  телеграфировали  какие-то  сведения  для  меня   через
американское посольство в Париже, значит, что-то произошло после того, как я
уехал.
   И  что  мне  особенно  не  нравится,  это   "будьте   осторожны".   Такое
предупреждение обычно посылается  только  в  самых  крайних  случаях,  когда
действительно нависла реальная опасность.
   Хотел бы я знать, чего и откуда мне следует ожидать.
   Сейчас  мне  абсолютно  ничего  не   известно.   Что   ж,   надо   что-то
предпринимать. Я посмотрел на часы: одиннадцать.
   Я сел за письменный стол и написал записку Жоржетте:

   "Дорогая Жоржетта.
   Завтра днем, а может быть, к вечеру, мы прибываем в Гавр. И  вот  что  вы
сделаете.  Как  только  "Париж"  причалит  и  вы  пройдете  все   таможенные
формальности, немедленно садитесь в первый же вагон поезда, идущего в Париж.
Там вы остановитесь в отеле "Гран Клермон" под именем Жоржетты Истри.
   Скажите клерку, что вы желали  бы  иметь  номер  с  двумя  телефонами:  в
гостиной и в спальне. Так, вскользь, заметьте  ему,  что,  возможно,  к  вам
придет ваш друг, некий мистер Скала, и что когда бы к вам  мистер  Скала  ни
зашел или ни позвонил, они должны немедленно  соединить  меня  с  вами.  Это
значительно облегчит возможность связаться с вами.
   Если вы увидите меня на палубе при выходе с  парохода,  не  обращайте  на
меня никакого внимания, как будто вы меня совсем не знаете.
   Я буду в Париже раньше вас. В Гавре я  возьму  самолет.  Может  быть,  за
время нашего морского путешествия что-нибудь произошло, о чем мне  следовало
бы знать.
   Когда приедете в "Гран  Клермон",  немедленно  ложитесь  спать  и  спите,
сколько вашей душе  будет  угодно.  Вероятно,  вы  мне  не  понадобитесь  до
послезавтра.
   Привет, мой боевой товарищ. Тони".

   Я запечатал записку и позвонил стюарду. Дал ему десять баксов и  попросил
его устроить так, чтобы стюардесса миссис Жоржетты  Истри  передала  ей  эту
записку немедленно, как только миссис Жоржетта вернется в свою каюту.
   Я выкурил последнюю сигарету и завалился спать. Я неоднократно убеждался,
что постель самое приятное место, особенно если вы в  чем-нибудь  не  совсем
уверены. А я также неоднократно убеждался, что очень полезно  никогда  ни  в
чем не быть уверенным.
   В Гавре я не мешкал. Быстро прошел таможенный осмотр, сразу сел в такси и
поехал на аэродром. И тут мне повезло.
   Во  время  прыжка  Гавр-Париж  я  спокойно  развалился  в  кресле,  решив
несколько рассеяться перед предстоящими активными действиями.
   На аэродроме Ле Бурже, куда мы прибыли в 10.45,  я  взял  такси  и  велел
шоферу как следует нажать.
   Мы поехали в отель "Веллингтон". Это  очень  милый  тихий  отель,  где  я
зарегистрировался как Тони Скала. Получил номер с телефоном. Поднялся в свою
комнату,  подождал,  пока  принесут  мой  багаж,  и  немедленно  связался  с
посольством  США.  Я  сказал,  что  хотел  бы  поговорить  с   ответственным
сотрудником,  дежурным  по  посольству,  и  буквально  через   минуту   меня
соединили.
   - Добрый вечер, мистер Скала, - сказал он. - Между прочим, может быть, вы
будете столь любезны назвать нам какое-нибудь другое имя,  ну,  скажем,  имя
вашего друга?
   - Конечно, - сказал я. - У меня есть очень хороший друг, по имени Зетланд
В. T. Кингарри.
   - Отлично, мистер Скала, - сказал он. - У нас, есть для  вас  телеграмма.
Мы получили ее два дня назад. Будьте добры сказать, куда вам ее переслать?
   Я сказал парню, что остановился в отеле  "Веллингтон",  но  будет  лучше,
если он пошлет телеграмму  не  с  посольским  курьером,  а  с  посыльным  из
какого-нибудь местного агентства.
   Он сказал о'кей. Он также сказал, что его имя Варней и что  у  него  есть
указание все время находиться в посольстве,  чтобы  я  мог  в  любой  момент
связаться с ним, когда в этом возникнет необходимость. Я поблагодарил его за
это и повесил трубку. Хожу по комнате, стараюсь догадаться, о чем может идти
речь в этой телеграмме. Конечно, она от директора  и  послана  вскоре  после
моего отъезда из Нью-Йорка. Ну, во всяком случае, скоро я все узнаю.
   А пока можно будет чем-нибудь заняться. Я взял телефонную книгу  и  нашел
номер телефона агентства Хинкс.
   Это американское частное детективное агентство принадлежит  одному  парню
по имени Сай Хинкс.  Отличный  парень,  он  работал  раньше  в  Нью-Йорке  в
государственной полиции, а теперь вот держит агентство в  Париже  и  отлично
зарабатывает, помогая американским парням, приехавшим порезвиться  в  Париж,
выпутываться из всяких историй, в  которые  их  иногда  втягивают  парижские
красотки, или еще что-нибудь в этом роде. Повторяю, Сай - отличный парень  и
очень толковый.
   Когда я дозвонился до конторы, мне сказали, что  Сай  ушел  домой.  После
весьма продолжительной болтовни, в которой я наплел им, что я пропавший  без
вести родной брат Сая,  мне  наконец  удалось  вытянуть  из  них  номер  его
домашнего телефона.
   Через пять минут я с ним связался.
   - Слушай, Сай, - сказал и. - Я не хочу называть тебе свое имя, потому что
иногда телефонный разговор может оказаться небезопасным, но если ты  еще  не
узнал мой голос, то, может быть,  тебе  что-нибудь  напомнит  одно  дело  из
Айви-Род, Олбани, в 1934 году. Если ты вспомнишь это дело,  то  догадаешься,
кто с тобой разговаривает.
   - Я понял, - сказал он. - И кажется, уже знаю, с кем разговариваю.
   - О'кей, - сказал я. - Вот что я попрошу тебя сделать.  Сегодня  в  отель
"Гран Клермон" приедет одна дама. Она только что прибыла на пароходе "Париж"
в Гавр и приедет сюда поездом.
   Сам я остановился в отеле "Веллингтон" под именем Тони Скала.
   Эта дамочка отличный экземпляр, но, кроме  того,  ее  личность  в  данный
момент представляет огромный интерес для одного дела, весьма  важного.  И  я
подумал, что, может быть, найдется пара-другая плохо воспитанных  мальчиков,
которые придут ее встречать и проявят излишний интерес к  ее  передвижениям.
Им, вероятно, известно, что она прибыла на пароходе "Париж". Ты понимаешь?
   Он сказал, что понимает.
   - Так вот, - продолжал я. - Найди парочку хороших парней, умных  и  чтобы
они не были похожи на шпиков, и поставь этих ребят у отеля.
   Еще раз повторяю, ребята не должны походить на шпиков,  они  должны  быть
самого высшего сорта и умели себя вести.
   Порекомендуй им также припрятать под мышкой револьвер, но пользоваться им
следует в самом крайнем случае. Я против какой бы то ни было перестрелки, но
если дело обернется серьезно и дамочка  попадет  в  переделку,  можно  будет
заняться этими грубиянами и даже, в случае нужды, свернуть им головы, и  это
будет вполне о'кей. Ты понял меня?
   Понял, сказал он, и даже больше, чем я сам, и  немедленно  же  предпримет
необходимые меры.
   Я сказал: вероятно, в течение ближайших двух-трех дней я  к  нему  забегу
поболтать. Повесил трубку и заказал бутылку коньяку.
   Я здорово устал.
   Валяться в течение нескольких дней на койке в каюте парохода - это совсем
не для меня. И как раз, когда уже достаточно ознакомился с  принесенным  мне
напитком, пришел посыльный из театрального агентства и принес письмо.
   Я дал парнишке доллар, он смылся. Я  запер  дверь,  сел  у  электрической
лампочки, стоявшей на туалетном столике, расшифровал письмо, прочитал его и,
верьте мне или нет, меня чуть не хватил инфаркт.

   "Федеральное. Секретное.
   Главный штаб ФБР. Вашингтон 472/В.
   Специальному агенту Лемми Коушну через американское посольство в  Париже.
Кодом.
   По делу Джеймсона-Грирсона стоп Директор ФБР сообщает специальному агенту
Лемми Коушну о следующем:
   1. Джеймсоновская половина формулы, переданная Коушном старшему агенту  в
Чикаго, была  подвергнута  экспертизе  и  признана  фальшивой.  Хотя  внешне
формула была написана в том же виде, что и настоящая, однако цифры, названия
и количество химикалиев изменены. К сожалению, папка, в  которой  находились
эти подложные  формулы,  несомненно  является  той  же,  в  которой  была  и
настоящая формула. Не повреждена также и пергаментная обертка, и федеральная
печать, которые, очевидно, были удалены и снова поставлены на  место  весьма
искусным профессором. Очевидно, замена формулы была произведена вскоре после
приезда в Чикаго специального агента Л. Коушна.
   Эта подмена подлинной  формулы  фальшивой  имела  целью  выиграть  время.
Положение усугубляется тем, что  как  только  старший  агент  ФБР  в  Чикаго
получил от  Коушна  фальшивую  формулу,  он  распорядился  отменить  строгий
контроль на границах и в портах США.
   2. По делу Пинни Ятлина.
   Директором ФБР в Вашингтоне получены сведения, что  Пинни  Ятлин  прошлой
ночью был убит в Мехико-Сити при выходе из жилого дома.
   Убийца не известен. Запрошены подробности.  По  получении  их  они  будут
немедленно высланы Л. Коушну через посольство Соединенных Штатов в Париже.
   3. По делу Зеллары.
   По просьбе специального агента  Коушна  были  проверены  все  полицейские
архивы. Установлено, что эта женщина отбывала срок  в  двух  государственных
тюрьмах. Ее личное дело с отпечатками пальцев и образцами почерка  находится
в конторе женской тюрьмы в Оклахоме.
   4.  Фотография  этой  женщины,  вместе  с  фотографией  ее  соучастников,
отправлена по фототелеграфу редактору парижского издания  "Нью-Йорк  Таймс".
Этому джентльмену даны указания немедленно по проявлении фото  передать  его
Тони  Скала,   причем   редактор   предупрежден,   что   это   дело   строго
конфиденциально.
   Директор ФБР рекомендует специальному агенту  Коушну,  учитывая  важность
производимого им расследования, а также то, что в данное время расследование
производиться  на  территории  иностранного   государства,   действовать   с
чрезвычайной осторожностью.
   Желаем вам удачи. Прочти. Запомни. Уничтожь".

   Я дважды перечитал письмо, затем сжег. Сел в кресло и закурил. Я даже  не
буду пытаться перечислять вам, ребята, все имена, которыми я себя обзывал.
   Я понял, что я самый классический, так  сказать,  "королевский"  остолоп,
который когда-либо существовал на белом свете.
   Я полностью открыл свои карты перед  мошенниками  и  дал  им  возможность
обвести  себя  вокруг  пальца,  тупоголового   кретина,   называющего   себя
специальным агентом Федерального бюро расследований.
   Ой, ребята, ну и дурак же я!
   Я схватил телефонную трубку и позвонил  дежурному  портье,  попросил  его
послать посыльного в парижскую редакцию газеты  "Нью-Йорк  тайме",  зайти  к
ночному редактору и взять у него фотографию для Тони Скала.
   Дежурный сказал о'кей.
   Я нервно ходил взад и вперед по комнате, обдумывая случившееся.
   Значит, Пинни Ятлина убил" в Мехико-Сити. Значит, он так и не приезжал  в
Париж, значит, он все время оставался в Мексике, и это очень странно.
   Конечно, может быть, у него был во Франции какой-то парень,  которому  он
полностью доверял. Но все-таки это кажется невероятным. Ведь во Франции  ему
гораздо безопаснее, чем в Мехико-Сити.
   Другой интересный факт это то, что он был убит при выходе из жилого дома.
Ручаюсь, его убили при выходе из  квартиры  Зеллары  в  том  самом  проходе,
который ведет на улицу, где меня протащили в  ту  ночь  парни,  собиравшиеся
меня убить.
   Да-а. Вы, ребята,  должны  согласиться  со  мной:  весьма  знаменательным
является тот факт, что Ятлина - очень ловкого и умного парня -  убили  после
того, как Истри согласился действовать с ним заодно и собирался передать ему
джеймсоновскую половину формулы.
   По-моему, дело было так: Истри отослал половину формулы или незадолго до,
или сразу же после моего приезда в Чикаго. И вся эта канитель,  которую  они
разыграли со мной, - трепотня.
   Тони Скала,  вся  та  ахинея,  которую  несла  маленькая  Жоржетта  с  ее
очаровательной фигурой и невинными голубыми глазками, - да  меня,  остолопа,
просто водили за  нос,  чтобы  дать  Истри  время  договориться  с  Ятлином,
отослать из Чикаго настоящую формулу и заменить подложной.
   Умно? Верно ведь?
   Парень с настоящей формулой в кармане был уже наготове. И  как  только  я
передал в Вашингтон фальшивую формулу,  в  связи  с  чем  был  снят  строгий
контроль в таможнях и портах, этот парень немедленно  улизнул  из  Штатов  с
подлинной формулой в кармане.
   Ну, а теперь скажите по совести, не дурак ли я?
   И никак не могу понять до конца это дело. Чего-то не хватает. Я все ходил
и ходил по комнате взад и вперед и придумывал с дюжину различных  вариантов.
Ну что, черт возьми, мне сейчас делать? Нужно оставаться здесь и  попытаться
докопаться, что же все-таки в конце концов происходит?
   Раздался стук в дверь. Это посыльный принес мне фотографию из редакции. Я
дал ему долларовую бумажку, поспешно разорвал конверт и поднес фотографию  к
свету.
   И когда я взглянул на нее, я так завопил, что, вероятно,  слышно  было  в
Китае.
   Это была фотография двух женщин и двух  мужчин.  И  две  женщины  были  -
Зеллара и Фернанда!
   Парни же были совсем неизвестные. Я повернул  фотографию  и  прочитал  на
обороте:
   "Сеньоре  Фернанде  Мартинас  наконец  удалось  взять  на  поруки  сестру
Зеллару, отбывавшую наказание в женской тюрьме Оклахомы".
   Ах, вы, чертовы ведьмы!
   Так, значит, Фернанда - сестра Зеллары. И эти проклятые  бабенки  сделали
меня похожим на нечто, что голодная кошка откопала  в  саду  за  дровами  и,
даже, несмотря на свой голод, не стала жрать.
   Я бросил фотографию и плюхнулся  в  кресло.  Я  все  понял!  Этот  милый,
гениальный мальчик Лемми Коушн наконец-то все понял, но только понял он  все
слишком поздно, когда его догадки не могли принести уже никакой пользы.
   Я сидел в кресле и смотрел на себя в зеркало.  Передо  мной  сидел  самый
бездарный тупица, который когда-либо носил в кармане бляху ФБР.
   По-моему, теперь-то наконец я ясно представляю себе картину. И совершенно
очевидно, что главными лицами, обмозговавшими это дело, были не Джек Истри и
не Пинни  Ятлин.  Мозговой  трест  в  этом  деле  представляли  женщины,  и,
безусловно, из всех женщин, участвующих в этом деле, первый приз я презентую
моей милой подружке Фернанде Мартинас.
   Вы помните, я говорил вам, ребята: когда в ту ночь я вернулся на гасиенду
Фернанды и нашел там убитого Педро? Вы  помните,  как  я  воссоздал  картину
преступления и сказал, что это мое воссоздание ни к черту  не  годится?  Так
вот видите, я был прав.
   Теперь я вижу, почему Фернанда убила Педро, и сделала она это  отнюдь  не
ради того, чтобы спа