л Нортон.
   - Враждебных, - ответила Пенни и хихикнула.  -  У  моей  подруги  шляпная
булавка почти в два фута длиной, и  она  клянется,  что  всадит  ее  в  глаз
первому же, кто погладит ее по заду.
   Нортон содрогнулся.
   - Может, выпьем? - предложил он.
   Пенни оттопырила губы и взглянула на часики.
   - Время у меня, похоже, есть. Я еду на  вечеринку,  но  до  полуночи  там
ничего особенного не будет. Так что пошли.
   Усмехнувшись, она взяла  Нортона  под  руку,  он  повел  ее  по  длинному
вестибюлю, следуя указателям, обещавшим  где-то  вдалеке  бар.  Наконец  они
добрались до него. Бар  оказался  большим,  темным  и  элегантным,  с  одной
стороны  была  оркестровая  площадка,  с  другой  -   окна,   выходящие   на
плавательный бассейн. Ярко накрашенная официантка принесла джин с тоником, и
Пенни подалась к Нортону, ее лукавое лицо горело любопытством.
   - Я прилетела на вечеринку, - сказала она. - А ты?
   - Так, по одному  делу,  -  ответил  он  в  максимально  скрытной  манере
вашингтонских юристов.  Возможность  ссылаться  на  секреты  была  одним  из
достоинств этой профессии.
   - Бывал раньше в Палм-Спрингсе?
   - Нет, никогда.
   - Нравится он тебе?
   - Не знаю, - признался Нортон. - Какой-то невероятный.  Небо  слишком  уж
голубое. Горы кажутся ненастоящими. Словно бы попал на самую большую в  мире
съемочную площадку.
   - Он ненастоящий, - сказала Пенни. - Поэтому  такой  чистый.  Люди  здесь
настолько богаты, что не хотят ничего настоящего.
   - Расскажи мне, что у вас будет за вечеринка.
   - Ладно, - сказала она, чуть поколебавшись. - Дело в том, что я знакома с
человеком, на которого  деньги  сыплются,  как  на  других  неприятности,  и
вечеринки он закатывает совершенно баснословные, на них  ездят  все,  дом  у
него просто невероятный, там можно получить все,  что  пожелаешь.  То  есть,
если  хочешь  посмотреть  петушиные  бои,  выпить  очень  старого  вина  или
посмотреть какой-нибудь особенный фильм, нужно  только  попросить.  Когда  я
была там, кто-то захотел посмотреть Дамбо3, и  тут  же  все  стали  смотреть
этого летающего слона.
   - Твой знакомый случайно не Джефф Филдс? Пенни нахмурилась, напомнив  тем
самым Нортону,  какая  мелкая  сошка  вашингтонский  юрист  по  сравнению  с
киноактером, который может устроить  бой  петухов  или  показать  на  экране
Дамбо.
   - Да, - ответила она неохотно, - но говорить об  этом  я  в  общем-то  не
должна. Он, понимаешь, очень беспокоится за свою репутацию.
   - Ничего, - сказал Нортон. - Я  знаю  Джеффа.  Мы  встречались  во  время
избирательной кампании. Я тогда был сотрудником Уитмора.
   - Кроме шуток?
   - Кроме шуток. Собственно,  я  должен  повидать  его,  пока  буду  здесь.
Возможно, президент сделает его председателем совета искусств.
   - Как славно! - воскликнула Пенни. - Джефф уже знает?
   - Пока нет. Не говори ему ничего. Я созвонюсь с ним завтра. Пенни  надула
губы и насупилась.
   - У тебя может ничего не  выйти,  -  сказала  она.  -  Видишь  ли,  после
вечеринки ему будет не до политических разговоров. Может,  тебе  поехать  со
мной и поговорить с ним, пока, сам понимаешь, все не закосеют?
   - Провести меня туда будет несложно?
   - Там вообще-то бывают недовольны, когда приводишь с собой мужчин, но это
особый случай.
   Нортон кивнул и подумал, что бог, видимо, любит ложь, иначе не сделал  бы
ее такой полезной.
   - Мы успеем выпить еще? - спросил он.
   - Я больше не буду, - сказала Пенни. - Дело в том, что, возможно,  мне  и
поспать не удастся. А ты пей. Потанцевать хочешь?
   Музыканты  на  оркестровой  площадке  настроили  инструменты  и  внезапно
грянули, как подумалось Нортону, ресторанную обработку "Джамбалайи".
   - Может быть, потом, - сказал он и жестом заказал официантке еще джина. -
Говорю я лучше, чем танцую. Расскажи мне о Джеффе. Ты его знаешь лучше меня.
   Пенни надула губы, потом усмехнулась.
   - Главное, что нужно уразуметь, Джефф не просто красавчик. Он едва ли  не
самый умный из всех, кого я знаю. Три потрясающих  картины  не  сделаешь  на
одном везении. И дело не только в картинах. Он  читает  книги,  поддерживает
связи с интеллектуалами, разбирается в политике и во всем  прочем.  Конечно,
любит и вечеринки. Он построил себе особняк и  живет  как  король.  Немногие
могут позволить себе такую жизнь. Элвис, Хеф, Джефф и еще несколько человек.
Кое-кто из рок-звезд мог бы, но они  почти  все  свихнулись  на  наркотиках,
религии или еще на чем-нибудь. Но Джефф прошел через все это,  и  знаешь,  к
чему он стремится? К власти. Политика и все такое. Он как-то сказал мне, что
единственный человек в мире, на кого он смотрит снизу вверх, - это президент
США. Видел бы ты Джеффа, когда он показывал Уитмору  свой  особняк.  Он  был
похож на короля маленькой страны, который хочет удивить короля большой.
   На эстраде молодой человек запел песню, состоявшую, казалось,  только  из
рычанья, стонов да время от времени выкриков "Давай!". Пенни  усмехнулась  и
вскочила со стула.
   - Пошли, потанцуем.
   Нортон нехотя поднялся.
   - Танцор из меня неважный.
   Пенни взяла его за руку и повела к танцевальной площадке.
   - Ты не читал книгу "Боязнь полета"? - спросила она. - Я прочла,  думала,
это про авиацию. Но там совсем про другое! Словом, писательница  пишет,  что
танцы похожи на секс, не важно, как ты выглядишь, важно, как чувствуешь.
   Нортон чувствовал себя не очень хорошо, но решил развлекать это  странное
создание и поднялся на площадку вертеть бедрами,  стараясь  делать  это  как
можно пристойнее. Молодой человек на эстраде продолжал  рычать,  выкрикивать
"Давай!", и Пенни начала  выделывать  поразительные  вращательные  движения,
что, однако, не мешало Нортону упорно думать о тайне, которая привела его  в
Палм-Спрингс. Когда они, закончив танец, вернулись к  столику,  Нортон  взял
Пенни за руку и сказал как можно беззаботнее:
   - Слушай, Пенни, когда Филдс водил Уитмора по своему дому?
   - А? Да прошлым летом, сразу же после того, как въехал.  Там  еще  что-то
стряслось с насосом для плавательного бассейна, и из Лос-Анджелеса  вызывали
самолетом мастера, чтобы он наладил насос и  Уитмор  мог  бы  поплавать.  Он
устроил себе двухнедельный отпуск по ходу кампании. Ты не знал?
   - Наверно, забыл.
   - Они держат это в секрете.  В  таких  местах  это  самое  замечательное.
Строишь вокруг дома стену, и никто не знает, что за ней делается. Наверно, и
в Белом доме примерно так же.
   - Примерно, - сказал Нортон. - Нам не пора ехать?
   - Наверно, пора, - ответила Пенни. - Слушай, Бен,  я  хочу  тебе  кое-что
сказать.
   - Говори.
   - На вечеринку мы отправимся вместе, но там мы не будем  вместе.  Это  не
такая вечеринка.
   - Понимаю, - сказал Нортон. Пенни признательно обняла его, и они пошли  к
выходу.
   8
   Пенни вела взятый напрокат "мустанг" вниз по  склону  от  отеля  "Каньон"
мимо ресторана "Моби", мимо отеля Джина Отри, мимо плантаций финиковых пальм
и торгующих финиками лавочек, выехала на шоссе Боба Хоупа и, миновав усадьбу
Анненберга,  въехала  в  серебристую  от  лунного  света  пустыню.   Нортону
почему-то  казалось,  что  пустыня  уходит  в  прошлое  -  его   воображению
рисовались вереницы фургонов и шайки индейцев, - и вдруг  она  окончилась  в
настоящем, у темной стены переплетенных тропических  растений  и  забора  из
натянутых цепей, ограждавших усадьбу Филдса. Они  ехали,  пока  не  достигли
будки привратника, плосколицый азиат-охранник на Нортона  глянул  хмуро,  на
Пенни с усмешкой, но взмахом руки разрешил им проехать,  едва  она  обронила
волшебную фразу "друг президента", открывающую в этой фантастической пустыне
все двери.
   Дорога долго вилась среди высоких пальм и окончилась у массивного  белого
особняка  в  испанском  стиле.  Пенни  поставила  "мустанг"  между   чьим-то
"морганом" и "мерседесом", потом она и Нортон рука об руку пошли по  широкой
лужайке, упругой, как поле  для  гольфа,  поднялись  по  ступеням,  вошли  в
открытую дверь и оказались в беспорядочном  скоплении  гостей.  Все  комнаты
были переполнены, женщины, как одна, молодые, стройные и красивые,  щеголяли
во всевозможных нарядах, от бикини до бальных платьев,  кое  у  кого  с  шеи
свисали на тонких цепочках серебряные ложечки. Нортон  узнал  одну  девушку,
чей снимок был помещен на обложке журнала, и жену одного  сенатора,  большую
любительницу путешествовать. Остальные сливались в безликую  массу.  Мужчины
были более  разнотипны.  Он  узнал  двух  рок-певцов,  кое-кого  из  молодых
актеров,  нескольких  гигантов-спортсменов,  кучкой  стояли  люди  постарше,
холодные  взгляды,  несходящий  загар  и  яркие  костюмы  выдавали   в   них
кинорежиссеров. Несколько человек заговорили с Пенни, но на Нортона никто не
обращал внимания, и это его раздражало. В Вашингтоне люди  по  крайней  мере
узнавали, кто ты, прежде чем не замечать тебя.
   Взяв бокалы с розоватым пуншем у проходившего официанта, Нортон  и  Пенни
неторопливо направились по коридору в глубь дома, услышали крики  из  кухни,
заглянули туда и увидели здоровяка, какого Нортон еще не встречал, он держал
над полом холодильник, а старый китаец в белой куртке умолял  поставить  его
на место.
   - Пойдем отсюда, - прошептала Пенни.
   - Кто он такой?
   - Футболист. Настоящее животное. Он как-то был с моей подругой и обжег ей
лицо. Нарочно.
   - Разный подход к разным людям, - пробормотал Нортон, и следом  за  Пенни
направился на длинную террасу с каменным  полом.  По  эту  сторону  дома  за
пологим газоном был расположен бассейн. Вода излучала  зловещее  зеленоватое
свечение, придавая собравшимся там сходство  с  призраками.  Люди  смеялись,
курили, пили после недавнего купания.
   - Видишь женщину у трамплина? - спросила Пенни.
   - Вижу, ну и что?
   - Ее зовут Мелинда. Хвастает, что переспала со  всем  ансамблем  "Роллинг
Стоунз" и почти со всеми "Битлами". Но она уже начинает стареть.
   Нортон вспомнил о Гвен, та как-то заявила, что спала с шестью сенаторами,
двумя членами Верховного суда и  одним  президентом.  Ему  стало  любопытно,
существует ли в этой области какая-то международная система подсчета  очков,
и кто, Мелинда или Гвен, оказались бы в выигрыше. Превзошел бы  Ринго  Старр
Теда Кеннеди? Он поглядел на Мелинду,  танцующую  у  трамплина  с  бородатым
гитаристом, и, когда повернулся к Пенни,  заметил  в  дальнем,  темном  углу
террасы стройного молодого человека. На нем были теннисные туфли,  плавки  и
рубашка с короткими рукавами, в руке он держал баночку пива, и что-то в  его
позе полного спокойствия среди этих суетящихся людей говорило, что здесь все
принадлежит ему.
   - Вот и наш хозяин, - сказал Нортон Пенни, и лишь после этого Джефф Филдс
подошел к ним.
   - Джефф! - воскликнула Пенни. - Помнишь Бена Нортона? Из Вашингтона?
   Актер поглядел на него холодно, оценивающе.
   - Это вы звонили мне. Вы приятель Донны.
   - Кто такая Донна? - спросила Пенни.
   - Беги, повеселись, - ответил ей Филдс, не сводя с Нортона глаз. - Нам  с
этим джентльменом нужно поговорить.
   - А я что, помешаю? Я привезла его.
   - У нас дело, малышка. Почему бы тебе не искупаться?
   Он улыбнулся Пенни, та просияла  и,  пожав  плечами,  глядя  на  Нортона,
направилась к бассейну. Эта хитрость, ласковое выпроваживание, была  знакома
Нортону по миру политики, но к  незваному  гостю  Филдс  обратился  уже  без
ласковости.
   - Как вы пробрались сюда? - спросил он.
   - Обманул эту девушку. Она не виновата.
   - Нет, виноват я, что позволил этой сумасбродке своевольничать. Но раз уж
вы здесь, давайте поговорим. Пошли, там можно присесть.
   Он повел Нортона к столику под пальмами. Появился официант и спросил, что
угодно мистеру Филдсу. Филдс велел принести  пива  себе  и  гостю.  Раздетая
Пенни вышла из кабины и с восторженным криком прыгнула в воду. Минуту спустя
футболист, забавлявшийся  холодильником,  с  воплем  пронесся  по  газону  и
бросился в бассейн, взметнув столб воды.
   - Пьяный болван, - пробормотал Филдс. - Начинаешь  с  нескольких  друзей,
Нортон, затем появляются  их  друзья,  а  потом  получается  зоопарк.  -  Он
вздохнул, взял у официанта две баночки пива и протянул одну Нортону. - Итак,
вы проделали большой путь, чтобы повидать меня. С какой целью?
   - Вам известно, что произошло с Донной, не так ли?
   - Прочел в газетах. Мне очень жаль. Обстоятельств дела еще не выяснили?
   - Пока нет. Возможно, ее убил грабитель.
   - Вашингтон - опасный город.
   - Филдс, почему она оказалась в вашем доме?
   - Что вы имеете в виду?
   - Ваш дом в Джорджтауне. Тот, где ее убили.
   - Кто сказал, что он мой?
   - Подруга Донны говорит, что вы не то купили, не то сняли его.
   - Кто еще знает об этом?
   - Полиция в конце концов докопается.
   - На это может уйти много времени, сказал актер.  -  Дом  я  приобрел  на
чужое имя.
   Нортону показалось странным, что полиция еще не обращалась к  Филдсу.  Эд
Мерфи знал, что тот дом в Джорджтауне принадлежит ему.  Либо  Эд  не  спешил
известить полицию,  либо  полиция  не  спешила  воспользоваться  полученными
сведениями.
   - К чему такая предосторожность? - спросил Нортон.
   - К чему? Чтобы приезжать, не опасаясь сплетников  из  светской  хроники,
любителей автографов и сценаристов-неудачников.
   - Но как там оказалась Донна?
   Актер пожал плечами.
   - Позвонила, спросила, можно ли пожить там, и я разрешил.
   - Откуда она звонила?
   - Из городка, где жила. Кажется, Кармел.
   - Что ей понадобилось в Вашингтоне?
   - Я не спрашивал.
   - Не очень любопытны?
   Актер холодно глянул на него.
   - Послушай, Нортон, ты портишь мне вечеринку, задаешь кучу  вопросов,  на
которые я не  должен  отвечать,  и  уже  становишься  несносным.  Я  прикажу
вышвырнуть тебя отсюда.
   Нортон ответил актеру таким же взглядом. В нем  появилась  приподнятость,
приходящая вместе со злостью на  человека,  который  легче  тебя  фунтов  на
пятьдесят.
   - Приказывай, - сказал он, - но, прежде чем меня вышвырнут, я сломаю твой
красивый нос.
   Филдс сосредоточенно,  словно  решая  какой-то  сложный  вопрос,  оглядел
Нортона, потом пожал плечами и дружески улыбнулся.
   - Слушай, Бен, чего нам ссориться? Ты хорошо относился к Донне? Но ведь и
я к ней хорошо относился. Ты работал на Уитмора? Но ведь  и  я  тоже.  Мы  с
тобой свои люди. И на твои вопросы я отвечу, только не дави на меня. Идет?
   - Идет, - согласился Нортон. - Для начала скажи, хорошо ты знал Донну?
   - Мы были в приятельских отношениях, - ответил Филдс. -  Сам  знаешь,  во
время кампании люди  сходятся  быстро.  Несколько  раз  мы  с  ней  кое-куда
выбирались. Она мне нравилась. Была умной и честной. Интрижки у нас не было,
если тебя это интересует. Ей не нравился мой образ жизни.
   - Что ты знаешь об ее отношениях с Уитмором? - внезапно спросил Нортон.
   - Ничего, - резко ответил актер.
   - Правда, что Донна написала для тебя сценарий?
   - Написала, только вряд ли можно назвать это сценарием. Больше похоже  на
мемуары. Она говорила, что у нее есть  замысел  для  фильма  с  действием  в
Вашингтоне, и я предложил ей изложить его в той форме, в какой сумеет. У нее
оказалось несколько любопытных идей.
   - Каких?
   Актер отхлебнул пива и взглянул на усеянное звездами калифорнийское небо.
Внизу, у бассейна, громадный футболист подбрасывал Пенни  в  воздух,  словно
куклу, кое-кто затеял игру в водное поло. В кабине за столиком сидел молодой
комик и вертел самокрутки с марихуаной, девушка рядом с  ним  нюхала  кокаин
через свернутую трубочкой долларовую бумажку.
   Главная героиня Донны - молодая женщина, влюбленная в  политика,  который
не хочет разводиться с женой, - сказал актер. - В общем-то это банально,  но
там были интересные детали.
   - Например?
   - Ну, сцена между той женщиной и женой  политика.  Хорошо  обрисован  его
похожий на бандита помощник. Неплоха сцена  в  спальне,  где  она  старается
отвлечь  его  от  политических  дел.  Смешные  детали  о  логике   политика,
затеявшего интрижку.
   - А политик случайно не грубоватый пятидесятилетний сенатор,  выдвигающий
свою кандидатуру в президенты?
   - Тут была какая-то неясность. Да и во всей вещи тоже.
   - У нее были веские причины писать неопределенно, - сказал  Нортон.  -  Я
хотел бы прочесть рукопись. И еще многие хотели бы.
   - В том числе и я, - сказал Филдс.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Мой экземпляр украли.
   - Черт возьми, - прошептал Нортон. - Как это могло случиться?
   - В городе у меня есть контора,  там  хранятся  сотни  сценариев.  Кто-то
забрался в нее. Я думал, что украли только небольшую  наличность.  Но  когда
Донна позвонила и сказала, что собирается в Вашингтон, я упомянул о краже, и
она попросила проверить, на месте  ли  ее  рукопись.  Когда  я  сказал,  что
рукопись исчезла. Донна вышла из себя.
   - Ты не дал знать об этом в Белый дом? - спросил Нортон.
   - Мы сейчас почти не общаемся.
   - Почему?
   - Спроси у них, - ответил актер. - Могу только сказать, что мы с Уитмором
были друзьями, когда я старался для него, но похоже, что, войдя в Белый дом,
он тут же забыл мою фамилию. Видно,  мой  старый  друг  использовал  меня  и
больше во мне не нуждается.
   - Политики используют всех, - заметил Нортон. - Ты должен был это знать.
   - Пошли в дом, - сказал актер. - Если есть желание, оставайся на ночь.  Я
хотел бы поговорить с тобой еще.
   - О чем?
   - О Донне. Об  Уитморе.  О  политике  я  знаю  гораздо  меньше,  чем  мне
казалось.
   Все гости перебрались к бассейну, и  дом  был  почти  пуст.  Филдс  повел
Нортона в библиотеку; одна стена там была покрыта  фотографиями,  где  Филдс
был снят в обществе разных людей. Нортон узнал нескольких актеров, актрис  и
режиссеров.
   - Вот я с нашим другом, - сказал Филдс. На снимке были  Филдс  и  Уитмор,
стоящие перед кабиной.  Филдс  непринужденно  улыбался  в  объектив,  Уитмор
глядел с подозрением. Нортон взглянул на  фотографию  равнодушно.  Он  видел
множество подобных - политики раздавали их всем, как  леденцы  детям,  -  но
потом присмотрелся повнимательнее. Что-то насторожило его в этой  фотографии
- он не сразу понял, что именно.
   - Я помню тот день, когда был сделан, снимок,  -  начал  было  Филдс,  но
умолк, когда в дверях появился плосколицый, охранявший передние ворота.
   - Междугородный звонок, босс, - объявил он.
   - Послушай сам.
   Плосколицый отвел актера в сторону, они пошептались,  и  Филдс  торопливо
ушел. Привратник стоял, сложив руки и не сводя глаз с Нортона. Нортон  снова
повернулся к фотографии. Он подумал, что Джефф Филдс вроде бы славный малый;
неглуп и готов пойти навстречу. И продолжал думать о нем и о  снимке,  когда
актер вернулся. Нортон повернулся к нему и поразился  происшедшей  перемене.
Лицо актера покраснело, челюсть отвисла, и, когда  он  закуривал,  руки  его
дрожали; казалось, он только что узнал о смерти кого-то из родных.
   Но родня актера не интересовала  Нортона,  ему  нужно  было  задать  один
вопрос.
   - Джефф, эта фотография...
   - Забудь о ней. Вечеринка окончена. Джек отвезет тебя в отель.
   - Что случилось?
   - Я себя плохо чувствую. Вечеринка окончена.
   - Хорошо, но только скажи, кто вырезан с этого снимка?
   - О чем ты, черт возьми?
   - Рядом с Уитмором была женщина. На его руке видна часть ее блузки.
   - Это моя секретарша. - Он отвернулся от Нортона к своему  телохранителю.
- Джек, отвезешь мистера Нортона в отель.
   - Лжешь, - сказал Нортон. - Я вижу, что это блузка Донны. Блузку  подарил
ей я. Когда они были здесь?
   Филдс что-то шепнул плосколицему и неуверенно вышел.
   -  Пошли,  приятель,  -  сказал  тот.  Он  был  сложен  как  штангист   и
самодовольно, вызывающе улыбался Нортону. Нортон решил не  принимать  вызова
и, пройдя мимо него, направился к парадной двери.
   - Поедем на "империале", - сказал Нортону сопровождающий, когда они вышли