ывайте: аптека  за  углом,  больница  через
квартал.
   - Чего это ты задергался? Вынь ручонку-то!
   - Виноват. - Валентин с готовностью поднял  руки  перед  собой,  а  в
груди уже самостийно и  неуправляемо  разгоралось  азартное  чувство.  -
Видишь, как дрожат?
   Все оттого, что страшно.
   Чернявый озабоченно шевельнул бровями. Густая, подползающая  к  самым
глазам  щетина,  волосатые  руки,  рельефная  и   столь   же   лохматая,
выглядывающая через расстегнутый ворот грудь, - словом, красавец,  каких
поискать. И совершенно не к месту Валентин вдруг подумал, что женщины за
этим чернявым, должно быть,  бегают  табуном.  Волосатость  -  она  тоже
многих сводит с ума.
   Не слишком искренне он подмигнул чернявому:
   - Может, разойдемся? Все ж одной крови, чего нам делить?
   Чернявый покачал головой и сделал шаг.
   - Значит, хочешь задать работу лепилам?
   - Они тебе самому понадобятся. - Волосатый соблазнитель женского пола
оглянулся на  дружков,  словно  убеждая  себя  в  том,  что  сил  у  них
предостаточно. - Откуда ты такой говорливый?
   - Из Брянского леса, керя.
   - А здесь что делаешь?
   - Ливер давлю. За такими, как ты...
   Разумеется,  чернявый  не  собирался  беседовать  с  ним.   Валентину
попросту заговаривали зубы. И прыгнул он в самый неожиданный  момент,  с
ходу отработав довольно лихую вертушку. Ноги его мелькнули совсем рядом,
крошки земли стегнули по щеке. Валентина спасла всегдашняя  реакция.  Не
таким гаденышам его бить!..
   Блоком отбив повторный выверт  ноги,  он  поднырнул  под  выброшенный
кулак и дважды ударил  парня  в  лицо.  Раунд  был  закончен.  За  явным
преимуществом, без очков.
   Компания с недоумением наблюдала, как  их  приятель  заваливается  на
машину.
   - Вот и все, - объявил им Валентин. - Про больницу  и  аптеку  я  уже
говорил.
   Есть какие-нибудь возражения?
   Возражений не было.

***

   Чапа сидел в своей излюбленной  позе,  забросив  грязные  башмаки  на
стол, по обыкновению сплевывая табачными жевышами в бумажные кулечки.
   - Физкульт-привет!  -  Валентин  прошел  прямо  к  окну  и  распахнул
створки. - Духотища-то какая!
   - Парниковый эффект...
   - Парниковый эффект -  это  когда  кулек  полиэтиленовый  на  шарабан
натягивают. А то, что у тебя здесь, - малость по-другому называется. Что
ты, интересно, вытворял?
   - Бабу насиловал.
   - Чего-чего?
   - Во сне, - мутно пояснил Чапа.
   - Ах, вон оно что!
   - И  прикинь,  сначала,  блин,  сопротивлялась,  ногтями  полосовала,
пиналась, а после, когда, значит, проняло, как клещ впилась.  Оторваться
не мог. И проснулся-то потому, что хотел вырваться.  Такая  вот  похабь,
Валек, снится.
   - Говорят, Чапа, сон - душа человека.
   - Иди ты!.. Я их, дур, пальцем никогда не трогал.
   - Из лени, дружок! Исключительно из лени!
   - Черта с два!
   - Когда-нибудь в более радужном настроении обязательно приглашу  тебя
в баню.
   - Это еще зачем?
   - Да так... - Валентин достал  из  тумбочки  радиоприемник,  привычно
закрутил ручки  настройки.  -  Чистое  любопытство.  Один  раз  в  жизни
полюбуюсь на тебя мытого.
   - То же мне удовольствие!
   - Не скажи!..
   - Между прочим, заглядывала Степанчикова бикса.  Велела  забежать  за
пайком.
   - Что еще за паек?
   -  Откуда  мне  знать?  -  Чапа  хмыкнул.  -  Немытым,  сказала,   не
полагается.
   - Узнаю. - Валентин сунул приемник под мышку и направился к выходу. -
Не скучай!

***

   Все шло привычным порядком. Со стороны залов доносился грохот железа,
в окна было видно, как пропыленные рабочие разгружают вновь  прибывающие
автофургоны. Спорткомплекс работал, как четко отлаженный механизм.
   На этот раз он застал в кладовой обоих. Аккуратно смежив колени, Гоша
сидел в уголке и читал измятый газетный лист. На лице его было  написано
сосредоточенное внимание. Подобные клочки  он  подбирал  на  полу  и  на
улицах, забивая ими  все  карманы.  Если  он  не  сидел  в  темноте,  то
обязательно читал. По  наблюдениям  Валентина,  читал  Гоша  удивительно
быстро и так же быстро забывал прочитанное. Может, оттого и не пропадало
его неиссякаемое любопытство к печатному слову. Николай  сидел  рядом  с
ним, держа в руках черенок сломанной лопаты, невидящим взором вперясь  в
пасмурную от грязи стену. Он находился в очередной "коме".
   - Братский привет народам подземелья! -  Валентин  прикрыл  за  собой
дверь.
   Увидев вошедшего, Гоша смущенно вскочил, сделал два шага  в  сторону,
но, заметив протянутую руку, тут же поспешил навстречу. Уголки  его  губ
судорожно подергивались, не решаясь на открытую улыбку. Вето, наложенное
обществом...
   Ответив на рукопожатие, Валентин прошел к скамье,  по  пути  потрепав
Николая по голове.
   - Что такой мрачный, Колюнь?
   Тот даже не шевельнулся. Расположившись на краешке  скамьи,  Валентин
оглядел заваленное ведрами и  тряпками  пространство.  Невесело.  Совсем
невесело!
   Грязь, спертый воздух, недостаток света... И подумалось, что,  должно
быть, они проводят здесь немало времени.  Если  все  представить,  жутко
станет! И впрямь настоящие дети подземелья...
   Он нахмурился, и враз накатила тоскливая волна безысходности.  С  ним
это иногда случалось. Точно исподтишка и с силой некто невидимый наносил
затрещину, возвращая из мира иллюзий на грешную землю. Изучающе,  словно
впервые увидев, он взглянул на двух приятелей. Две покалеченные  судьбы,
два несчастных полусумасшедших существа. Изъясняясь языком фашизма - два
недочеловека. Но кто сделал их таковыми? И почему, болтая о дарвиновском
отборе, любители арийской чистоты поминают о талии,  бедрах,  окружности
головы, но не о внутренней начинке человека?.. Да уж! Нет здоровых людей
на планете, возможно, и не было никогда.
   Да и в чем следует видеть это пресловутое  здоровье?  В  бицепсах,  в
"скважности" голоса, в способности сострадать или в способности "мочить"
не моргнув глазом?
   Вот ведь вопросик! И те, кто беззуб, по идее -  всегда  в  проигрыше.
Потому что изначально готовы простить, подставить щеку,  уступить  место
под солнцем. Но ведь не срабатывает дарвиновская селекция! Три тысячи  -
или сколько там лет - волчья часть человечества изводит  оленью,  а  мир
живет и живет, число "олешек" отнюдь не умаляется.  Добро  "борется"  со
злом, хотя бороться оно не умеет, а главное - не хочет. Ну не может иной
интеллигентик выстрелить в человека! И ударить порой не может. Какая  же
это борьба? Однако ведь и у волков ни хрена не выходит! Ни в армии, ни в
зонах. Грызутся, наступают, но на позициях топчутся тех  же.  И  все  до
единой войны заканчиваются мирными  подписаниями.  Почему?  Стало  быть,
есть некий подсуживающий рефери? Некий всемогущий  наблюдатель,  что  не
дает волю зубастым? Где там мудрствующие атеисты со своими ответами? Ау,
откликнитесь!..
   Поднявшись, Валентин прошелся по помещению,  но,  заметив,  что  Гоша
тоже собирается встать, поспешил снова сесть на скамью. Да... Командочку
он себе подобрал замечательную! Хоть смейся, хоть плачь. Отчего  же  так
вышло, что  именно  они  стали  его  единственными  помощниками  в  этом
гадючнике? Даже Чапа, мужик невредный, надежный, и тот на роль помощника
не прошел, а вот они прошли, сумев стать его  глазами  и  ушами  в  этом
паскудном месте. Во всяком случае, самому себе он мог честно признаться:
без них ему было бы во сто крат труднее.
   Вздрогнув, Валентин поймал себя на мысли, что  он  бесконечно  одинок
здесь.
   Там, снаружи, его мог поддержать Юрий, но в этих стенах он должен был
полагаться исключительно на себя. Эти двое защитой ему  не  являлись,  -
напротив, они сами нуждались в его опеке.
   - М-да... - Валентин откашлялся. - Так что  там  у  нас  на  повестке
дня?
   Гоша смущенно пожал плечами. Он все-таки успел встать.
   - Да садись же, чего  ты!  -  Валентин  подавил  в  себе  вспыхнувшее
раздражение. Нельзя было на них злиться! Раздражаться  на  убогих  может
только бессовестный человек.
   - Не знаешь, Коля не ходил к врачу?
   - По-моему, нет. - Гоша робко присел  на  краешек  скамьи,  аккуратно
сложив газетный лист, спрятал в карман  штормовки.  Освободившиеся  руки
опустил на колени, правой ладонью застенчиво прикрыл дыру на брюках.
   - Значит, исходил... А почему?
   - Вы ему давали бумажку для врачей, так вот он ее, кажется, потерял.
   - Бумажка не проблема, можно достать другую. - Валентин  с  интересом
покосился на Гошу. Черт возьми! А ведь,  похоже,  Николай  доверял  Гоше
значительно больше, чем ему! И про визитку успел рассказать...  Или  так
оно и должно быть? Кто он для них, в конце концов? Еще один пришелец  из
внешнего мира, своенравный властитель и опекун, возможно, менее  гадкий,
возможно, более справедливый, но все равно не  "свой".  И  с  сожалением
Валентин подумал, что не располагает временем для долгой и обстоятельной
беседы. Так получалось всегда.
   Свой главный задушевный разговор с  Николаем  и  Гошей  он  постоянно
откладывал.
   - Хорошо, к этому мы еще вернемся. - Валентин  поставил  приемник  на
скамью и щелкнул тумблером. - Кто сейчас в кабинете?
   Ответа не последовало. Гоша виновато ерзал, и было ясно,  что  он  не
знает.
   В жесте вокзального попрошайки было больше  достоинства,  чем  в  его
улыбчивой гримасе. Валентин отвел глаза. Достав визитки,  легко  отыскал
нужную.
   -  Коля,  бросай  свою  лопату  и  беги  к  врачу.  Прямо  сейчас.  И
обязательно покажи ему эту карточку.
   Николай взял визитку и послушно поднялся, двигаясь как робот,  шагнул
к двери.
   - Гоша, проводи его. Пожалуйста.
   Выждав  немного,  Валентин  приблизился  к  двери,  сунул   брошенный
Николаем   черенок   за   металлическую   ручку.   Проверив    прочность
импровизированного запора, вернулся  к  скамье.  Кладовая  располагалась
практически под кабинетом Сулика.
   Прижав  приемник  к  уху,  Валентин  скорректировал  частоту  и  чуть
повернул регулятор громкости. Голоса, возникшие в  наушниках,  заставили
его улыбнуться.
   Беседовали двое: Сулик и Алоис.

***

   Все, что он хотел услышать, он услышал.  Алоис  клюнул  на  приманку,
"стукач" позвонил в нужное время. Об операции не было еще объявлено,  но
фактически она уже началась.
   Часы были  запущены.  Он  чувствовал,  как  напрягся  весь  организм,
проверяя сейчас боеготовность всех своих систем перед опасной и  тяжелой
работой.
   Психологи говорят, что перед рисковым  делом  настраиваться  надо  на
победу.
   И тогда победишь. Впрочем, Валентин знал это и без психологов - слава
богу,  провел  на  ринге  не  один  бой,  и  что  такое  психологическая
подготовка, объяснять ему было не нужно. Он стремительно шел по коридору
пружинистым  шагом.  Чтобы  не  мандражировать,  очень  полезно  быть  в
движении. "Все получится, дело выгорит",  -  настраивал  он  себя.  Дело
выгорит, и тогда они уедут отсюда навсегда. И тогда...
   А как же Виктория? - вдруг, словно пламенем, обожгло сознание.
   Но нет, он не должен задавать себе этого вопроса сейчас!  Не  должен!
Пусть все закончится, и тогда... тогда  он  сможет  все  это  как-нибудь
решить.
   Как-нибудь...
   Он заглянул к Зое. Его встретили запахом  духов  и  зазывно  влекущим
взглядом. Оставшись  равнодушным  ко  всему  перечисленному,  он  прошел
прямиком к столу секретарши:
   - Что там еще за паек? Или Чапа решил меня разыграть?
   - Ни в коем случае! - Выпорхнув из-за  стола,  Зоя  кокетливым  шагом
продефилировала мимо. Шелковая  юбка  шуршаще  прошлась  по  его  ногам.
Валентин не отстранился, но и не проявил оживления.
   - Маленький презент от начальства. - Секретарша одарила его улыбкой.
   Распахнув встроенный в стену холодильник, выхватила  из  заиндевевшей
глуби  внушительных  размеров  пакет.  Белоснежная  дверца  захлопнулась
раньше, чем он успел что-либо разглядеть.
   - Где-нибудь нужно расписаться?
   - Тебе не надо. - Первое слово она заметно выделила. Отдав ему пакет,
опустилась на стоящий возле  стола  высокий  табурет.  Вытянув  красивые
длинные ноги, с интересом посмотрела сначала на них, потом на Валентина.
В руках у нее появилась пачка американских  сигарет.  Аккуратно  работая
наманикюренными  пальцами,  она  сняла  целлофановую   упаковку,   умело
щелкнула ногтем по дну коробки. Нежно прикусив фильтр, высекла огонь  из
миниатюрной зажигалки. Розовый язычок пламени потанцевал некоторое время
в ее темных глазах, исчез, подчиняясь воле хозяйки. Все было проделано с
подчеркнутым изяществом, словно  сцену  репетировали  исключительно  для
рекламы "Мальборо". Зое нравился отнюдь  не  никотин,  ее  волновал  сам
процесс демонстрации.
   - Это Яша занес тебя в списки, - с ленцой  произнесла  она.  Выпустив
дымное облако, прищурилась. - Лично заходил и интересовался.
   - Поблагодари его от меня. - Валентин покосился на пакет. - А что там
такое? Килограмм бубликов?
   Она снисходительно улыбнулась:
   - Мартини, коньяк французский и черная икра.
   - Польщен. - Валентин надорвал  пакет,  вытащил  бутылку  коньяка.  -
Где-то я подобное уже видел.
   Зоя продолжала молча курить. Красивые глаза, нос, волосы - все в меру
и все на положенном месте. Если бы не хищная ярко-красная улыбка,  можно
было  бы  даже  залюбоваться...  Валентин  опустил  бутылку  обратно,  с
безразличным видом спросил:
   - Как думаешь, чего хочет от меня Яша?
   - Вероятно, того же, чего хотят все. Любви и дружбы.
   - Любви? - Он медленно приблизился к окну, рассеянно выглянул наружу.
На складе полным ходом  шла  выгрузка  очередного  товара.  Какая-нибудь
тушенка из Петропавловска или  Семипалатинска.  А  может,  минералка  из
Уренгоя. Валентин вздохнул. До чего, должно быть,  трудно  этому  самому
рефери помогать нам.
   Разберись-ка  в  мирских  пакостях,  отдели  зерна  от  плевел...  На
подоконнике высился все тот же обезвоженный аквариум, и он сунул пакет в
него.
   - Некогда мне сейчас. Может, как-нибудь потом.
   - Так мне что-нибудь передать Яше?
   Он обернулся, заметив, что поза ее изменилась. Те  несколько  секунд,
что  он  не  глядел  на  нее,  не  пропали  даром.  Изогнутая  спина   с
запрокинутой  головой,  разметавшиеся  волосы,  на  лице  -  неприкрытое
ожидание. Прямо подходи и бери.
   - Это насчет чего?
   - А насчет любви.  -  От  гимнастической  позы  блузка  на  ее  груди
натянулась, прочертив пикантные подробности. Лифчиков Зоя не носила.
   Валентин подошел к столу, взяв женщину за кисть, потянул на себя. Зоя
и не думала сопротивляться. Доверчивой лодочкой поплыла навстречу.  Черт
ее знает, о чем она сейчас думала. Он ощутил ярость. Заломив ей руку  за
спину, швырнул на стол - так, что перламутровые  пуговицы  на  блузке  с
треском  отлетели,  покатившись  с  костяным  стуком  по   полу.   Ткань
разошлась, обнажив полную белую грудь. Зоя лежала на столе, с испугом  и
любопытством  взирая  на  Валентина.  В  глазах  ее  и  сейчас  читалась
неприкрытая похоть. Дамочка из тех, что кропотливо  ведут  боевой  счет.
Может, и зарубки даже  где-нибудь  ставит  -  на  любимой  пудренице,  к
примеру.
   - Значит, насчет любви? - Он наклонился к ее лицу, борясь с  желанием
хлестнуть Зою по щеке.
   - Валечка, только не здесь, ладно? Здесь нельзя, Валечка! - страстной
скороговоркой  зашептала  она.  Горячие  ее  руки,  противореча   словам
хозяйки, обхватили плечи Валентина. То ли она пыталась его обнять, то ли
удерживала на месте.  И  с  неожиданным  отвращением  совсем  близко  он
разглядел  припухшие  розовые  соски.  Точно  пара   изюминок,   выжатых
внутренним соком из спелых булочек.
   Странно, но даже в этих вполне симметричных  полусферах  проглядывало
нечто вульгарное, более животное, чем человеческое.
   Отшатнувшись, Валентин разжал пальцы. Порывисто сунул дрожащие руки в
карманы, двинулся к выходу.
   Прикрывая  за  собой  дверь,  внимательно  взглянул   на   удивленную
секретаршу.
   Все та же поза соблазнительницы, глазки ненасытной самочки. В отличие
от Гоши и Николая, жалеть ее не хотелось, и, не удержавшись, он ляпнул:
   - Кошка драная! Кому ты нужна!..

Глава 16

   Дрофа пропал. Вместе с парой подручных, вместе с машиной.  Именно  по
этой причине, как рассудил впоследствии Валентин, его и  решил  взять  с
собой Яша.
   Подобному стечению  обстоятельств  можно  было  только  порадоваться.
Впрочем, не случись этого, он отправился бы на операцию с  Алоисом.  Так
или иначе, на одиночку-стукача со спорткомплекса  выехала  целая  армада
бойцов. Сулик с Малютиным размахнулись не на шутку. В окружении  угрюмых
молодцев на стадион заявился и сам Ароныч.  Его  попросили  представлять
силы "централов", и "третейский судья" кротко согласился. Алоису  ничего
не оставалось делать, как подтянуть потуже  ремень  и  стянуть  к  месту
событий все свои бригады. Дело уже было даже не  в  стукаче  -  решались
вопросы иного порядка.  Выстроившись  друг  против  друга,  "авторитеты"
мерились ростом, решая,  кому  быть  целым,  а  кому  съеденным.  И  это
чувствовали все, вплоть до рядовых участников операции.
   Шел дождь. Вытянувшись неровной  колонной,  машины  мокли  -  темные,
лоснящиеся,  похожие  на  гигантские  шляпки  грибов.  Неоновая  вывеска
булочной мигала чуть впереди,  и  там  же  за  поворотом  прятался  дом,
определенный под наблюдение.
   Зонтов у них не было, резиновых сапог - тоже. Единственное,  что  они
могли делать, - это стараться обходить наиболее глубокие лужи.  Впрочем,
это уже не спасало. В обуви у всех хлюпало,  одежда  промокла  насквозь.
Втянув голову в плечи, Сазик с ожесточением выругался.
   - Придержи язык! - Яша хмуро оглянулся. Сазик  слизнул  стекающую  по
лицу влагу.
   - Знать бы, кого ловим...
   - Узнаешь в свое время. А заодно согреешься.
   - Это с удовольствием. Только укажите, догоню кого  угодно.  -  Сазик
зябко вздрогнул. - Замерз как собака.
   - Вот и хорошо, быстрее бегать будешь.
   Сазик промолчал. Они шли с Валентином, приплясывая на ходу,  стараясь
унять мерзкую дрожь. Прогулка выдалась не из приятных,  и  оба  невольно
завидовали Яше, продолжавшему двигаться с фацией самоуверенного хищника.
Непогода этому крепышу была нипочем.  В  отличие  от  сопровождающих  он
принарядился как следует.
   Авиационная  куртка  с  капюшоном,   непромокаемые   штаны,   высокие
десантные ботинки.
   Следуя за "железным человеком" и поглядывая на его ноги,  они  успели
досконально изучить хитроумную обувку. Плотная  воловья  кожа,  изобилие
ремней, мощная подошва с подковками. В таких ботинках можно  гулять  всю
ночь напролет - хоть в дождь, хоть в снег.
   Люди находились в оцеплении уже более трех часов,  и  ни  одна  живая
душа  по-прежнему  не  проявила  интереса  к  заветному  дому.  Там   за
радиатором, на площадке между вторым и третьим  этажами,  в  присутствии
Ароныча были упрятаны пятьдесят тысяч  баксов  -  монета  от  Папика  за
сведения. Чуть раньше  оговоренного  времени  квартал  взяли  в  плотное
кольцо. "Бойцы" сидели в машинах и на чердаках, покуривали  в  подъездах
соседних домов, изображали припозднившихся прохожих. С дома не  спускали
глаз.  Несмотря  на  дождь,  несмотря  на  слякоть.   Валентин   мог   с
уверенностью сказать, что большинство участников операции к  завтрашнему
дню начнут чихать и кашлять.  "Греться"  было  категорически  запрещено.
Никто из руководства не  ожидал  такого  дождя  и  уж  тем  более  столь
затяжного дежурства.
   Люди мерзли на постах, оставаясь в  полнейшем  бездействии.  Назревал
взрыв, и Валентину подумалось, что Яша тоже об этом догадывается.
   Завершив  очередной  обход,  они  свернули  в   боковую   улочку   и,
оскальзываясь на раскисшей глине, тронулись вдоль  вереницы  бревенчатых
избушек. За одним из заборов приглушенно залаяла собака. Вероятно,  даже
не вылезла из конуры, тявкала скорее для проформы. Дождь не был густым и
крупным, но, может, оттого и вызывал особое раздражение. Он лип к щекам,
проникал в гортань и легкие. В карманах, куда