- вот и поговорим, как мужики. А ее отпустите.
   - Беня, может, действительно на улицу выйдем? -  Один  из  "командос"
попытался проявить благоразумие.  Но  главным  здесь  был  Беня,  и  все
решения зависели от него.
   - Здесь поговорим.
   Валентин  с  оттенком  брезгливости  оглядел  высокую  фигуру.  Парня
хиляком не назовешь. Рост под метр девяносто, мясистое рыхлое тело. Вес,
вероятно, за центнер. Массой, конечно, любого одногодку задавит, и зовут
его, вероятно, за глаза не просто Беней, а каким-нибудь Беней-Машиной.
   - Слушай, Беня, твой приятель прав, пошли погуляем. Тут бетон, перила
- ты же все ребра себе поломаешь.
   Валентин вовсе не язвил. Говорил о том, что и впрямь тревожило.  Одно
дело - вальсировать на ринге с Сазиком и совсем другое  -  отбиваться  в
тесном пространстве от своры желторотиков. Тут не до деликатностей. Того
и гляди, кого-нибудь убьешь. Да и не хотелось ему биться при Вике.
   - Ну же, Беня, решайся! Жду тебя внизу.  -  Валентин  ехидно  помахал
рукой и быстро зашагал вниз.
   - Стоять! - рявкнули сзади.
   - Давай, давай, чувачок! Шевели мослами! - позвал Валентин.
   - Ну, падло! - Грохоча по ступеням тяжелыми башмаками, Беня  помчался
следом.
   Валентина это вполне устраивало, и он ускорил шаг, не слишком в то же
время торопясь. Хуже всего, если они останутся с Викторией. Этого он  не
хотел.
   - Сережа! Не надо! Не трогай его!.. - это кричала  уже  Вика.  Только
при чем  здесь  Сережа?  Или  у  Бени-Машины  есть  еще  и  третье  имя?
Человеческое? Вот смехотура-то!..
   Валентин вылетел из подъезда и развернулся. Глупо это все выглядело.
   Здоровый мужик бьется с подростками. То есть, может,  окружающим  они
подростками и не казались, но сути дела это не  меняло.  Валентин  хмуро
отметил про себя, что  свидетелями  потасовки  будет  не  менее  десятка
старушек. Значит, придется обойтись без травм.
   Беня, сопящий и красный, с вылезшей из штанов  рубахой,  выскочил  из
подъезда.  Вот  такие  дела-делишки!  Этот  слон,   оказывается,   успел
запыхаться!
   Валентин снова поморщился. Неужели такие и впрямь наводят на  кого-то
ужас?
   Впрочем, наводят. И покалечить способны очень даже запросто. Особенно
если внезапно, в сумерках и толпой.
   Валентин   стоял   на   месте   и   терпеливо    ждал.    Пусть    уж
свидетельницы-старушки видят, кто на кого первым напал. А  он,  граждане
дорогие, стоял на месте, никого не трогал, надписи  на  стенах  читал...
Следом за Беней выбежало еще трое.
   Валентин не сдвинулся с места.
   - Жить надоело, Беня? - тихо произнес он. -  Иди  сюда,  кабанчик.  Я
тебя приласкаю.
   Он ожидал, что студент ударит рукой, и не ошибся. Жирную  ногу  да  в
такой тесной штанине так просто не  поднимешь.  Да  и  нагляделся  он  в
изобилии подобных наскоков в зоне. Размашистый крюк  правой  -  и  далее
град ударов чем попало и по чему попало. Гасят  такие  вещи  чрезвычайно
просто.  Либо  отскакивают   в   последний   момент,   заставляя   атаку
захлебнуться, либо в первые  же  мгновения  работают  вперекрест.  Самые
сильные удары  -  встречные,  через  руку  противника.  Подобным  крюком
единственный раз в жизни завалили на  ринг  непробиваемого  Фрезера.  Но
Валентин не собирался убивать этого парня, да и  не  хотелось  разбивать
костяшки.
   Поднырнув под мах Бени, он таким же махом рубанул  ребром  ладони  по
бьющему бицепсу. Рука не кирпич - она крепче, но и боль,  в  отличие  от
кирпича,  чувствует  превосходно.  А  Валентин  уже  вошел  в  клинч   с
противником. Облапив жирные плечи, рванул забияку на себя, вминая колено
в рыхлый живот.
   Беня еще оседал, а Валентин, отпрыгнув в сторону, уже ловил  за  руку
второго из нападающих. Ладонь звонко чмокнула о костяшки, пальцы сжались
хищным капканом. Айкидошного эффектного разворота не получилось, паренек
устоял, но кисть ему Валентин все же выкрутил.
   - Ну как, больно, голубок?
   Приятеля Бени выгнуло дугой. Заломленная за спину рука заставляла его
шумно шипеть. Он даже чуток привстал на цыпочках.
   - Пусти, дурак!..
   - Кто, не расслышал?
   - Сломаешь же!
   -  Очень  даже  просто.  -   Легким   движением   Валентин   заставил
всхлипывающего подростка опуститься на колени.  -  Ладно,  живи  покуда.
Сохраню тебе рученьку...
   Еще добровольцы на распятие есть?
   Но двое, вышедшие из подъезда, к числу киношных противников, бьющихся
до последнего издыхания, не принадлежали. Они уже все поняли и осознали,
пуститься  в  бегство  им  не  позволяла   только   кроха   собственного
достоинства.
   - Помогите этой сардельке. - Валентин кивнул на Беню. - А то  он  тут
все заблюет. Стоп! - Он поймал ближайшего "командос" за рукав. - Видишь,
сколько бабулек на тебя пялится? Так  что  не  посрами  державы,  возьми
газетку и аккуратно затри за братом Сережей.
   - Чего это я буду... - Паренек взглянул ему в лицо и заткнулся. Молча
пошел за газеткой.
   Вернувшись в  подъезд,  Валентин  махом  одолел  лестничные  пролеты,
скоростью уничтожая разгоревшуюся бойцовскую злость.
   - Все в порядке. - Он улыбнулся Виктории и двум оставшимся  орлам.  -
Беня счастлив и велел передать, что конвой свободен. Можете  спускаться.
Если что, Беня просил помочь. В смысле, значит, спуститься...
   Должно быть, они сообразили все по его  виду,  потому  что  без  слов
выпустили Викторию и потянулись вниз.
   - Приглашение в силе? - Валентин поднялся на  лестничную  площадку  и
взял  девушку  за  руку.  Она  еще  продолжала  дрожать   и   не   сразу
отреагировала на его слова.
   - Эй, господин министр, очнитесь! Кругом полный нормалек, они сюда не
вернутся.
   - Ты... Ты им что-то сделал?
   - Ничего,  клянусь  собственной  макушкой!  Все  живы-здоровы,  горят
желанием сдавать экзамены.
   - Какие экзамены? - Она наконец-то улыбнулась.
   - Медицинские. Какие же еще!..

***

   Юбку-брюки она действительно сшила сама. Валентин  убедился  в  этом,
едва войдя в ее комнату.
   На маленьком столе поблескивала колесиками ручная швейная машинка,  а
по всему  полу,  на  подоконнике,  на  стульях  и  на  креслах  валялись
разноцветные  нитки,  матерчатые  лоскутья,  вырезки  из  журналов  мод.
Четырехлетний   Андрюха,   племянник   Виктории,   бродил   по   комнате
сосредоточенными кругами, присаживаясь на  корточки,  подбирал  нитки  и
складывал в спичечный коробок.
   - Челвяки для лыбалки, - хозяйственно приговаривал он. - Щуку  памаю,
окуня, клакадила...
   В первую минуту, завидев Валентина,  он  стремглав  бросился  в  нишу
между стеной и диваном. Постреляв оттуда глазенками, солидно выбрался на
волю и,  приблизившись  к  гостю,  провел  ладонью  по  брючине,  словно
лесоруб, примеряющийся  к  дереву.  Знакомство  состоялось.  Выпросив  у
Валентина  анкетные  данные  "как  зовут"  и  "  где  живешь",   Андрюха
успокоенно вернулся  к  прерванной  возне  с  нитками-червяками.  Вместо
удочки у него был старенький женский зонт, и  тот  же  зонт  по  желанию
хозяина превращался в ружье, в пулемет и во многие другие полезные вещи.
   - Игрушек у него тут нет, поэтому  играет  всем,  что  попадется  под
руку, - объяснила Вика. На собственной территории она стала вдруг  не  в
меру смущаться и  суетиться.  Или  таким  образом  подействовал  на  нее
подарок? Он вручил его, вероятно, не в самый подходящий момент  -  сразу
после потасовки с Беней-Сережей, едва переступив порог ее квартиры.  Она
была в полном восторге и только что не  запрыгала  на  месте,  но  потом
вдруг принялась бегать по  комнатам,  появляясь  и  пропадая,  суматошно
подбирая  Андрюхиных   "челвяков",   стирая   тряпкой   существующую   и
несуществующую пыль. Густой румянец не покидал ее  щек.  Дважды  Андрюха
останавливался посреди комнаты и, недоуменно изогнув светленькие  брови,
смотрел на мечущуюся Викторию. Сделав вид,  что  ничего  не  происходит,
Валентин размеренным шагом обходил  неизведанную  территорию,  корректно
разглядывая настенные безделушки, не забыв выглянуть и в окно. На всякий
случай  маленький  Андрюха  взял  его  под  прицел,  но  вскоре  ослабил
контроль. Гость вел себя вполне миролюбиво, ничего предосудительного  не
совершал.
   Обитель юной  дикарки...  Валентин  рассеянно  прищелкивал  пальцами.
Впрочем, не такой уж и юной,  если  она  вот-вот  закончит  училище.  Он
торопливо  высчитал,  сколько  же  ей  должно  быть  лет,  и  получилось
удручающе мало. Семнадцать, от силы восемнадцать... Остановившись  возле
книжного  стеллажа,  Валентин  скользнул  глазами  по   корешкам   книг.
Литературную подборку можно было бы определить как  весьма  пеструю.  Он
поневоле улыбнулся. "Как  быть  красивой",  "Советы  домашней  хозяйке",
книжки  Грэма  Грина,  Лондона,  Фицджеральда  и  тут  же  по  соседству
цветастый Чипполино, потрепанный Карлсон и "Кама  Сутра"  со  свеженькой
закладкой. Он протянул было руку, но вовремя  себя  одернул.  С  опаской
покосился на Андрюху, но тот играл в бойца, переползающего через  минное
поле, а в таких ситуациях на посторонних внимания не обращают.
   Внезапно внимание Валентина привлекла пышноволосая, сидящая на  самой
верхней полке кукла. Губы у нее были ярко накрашены, глаза  подведены  и
подфиолечены. Даже на пальцах наблюдалось что-то вроде  маникюра.  Брови
Валентина поползли вверх. Вопрос более чем загадочный: кто в  этом  доме
мог так разукрасить куклу? Андрюха, любитель минных  полей,  тетин  мопс
или семнадцатилетняя Вика? Не такой уж сложный  ребус.  Скорее  всего  -
последняя...
   Пряча улыбку, Валентин  перешел  к  оклеенному  дерматином  столу.  -
Учебники, ручки, карандаши, симпатичный  блокнотик  с  почеркушками.  На
одной из обложек -  исполненный  красными  чернилами  букет  ромашек.  В
каждом из цветков -. смешливая рожица - с глазами, ресницами и румянцем.
Вот вам и обитель дикарки! Теперь ему казалось,  что  он  в  самом  деле
знает о Виктории все.
   Обернувшись,  Валентин  обнаружил,  что  Андрюха  снова  прячется  за
диваном.
   Острие зонтика грозно торчало наружу. Прищурив глаза, Андрюха целился
в полуоткрытую дверь и довольно натурально пшикал. Примитивное "тах-тах"
его не устраивало. Поймав взгляд Валентина, племянник коротко доложил:
   - Наступают. Солок человек. Вон оттуда.
   - С патронами порядок? - поинтересовался Валентин.
   - Нолмалек!..
   Все правильно. А что  еще  мог  ему  ответить  племянник  Виктории?..
Наблюдая за разгорающейся перестрелкой, Валентин присел на  диван,  и  в
эту минуту в комнату впорхнула Виктория.
   - Ну вот, я готова!
   Готовность, как видно, заключалось в ее настроении.  Неожиданность  в
подъезде, косметический набор плюс сам факт подарка вышибли ее из колеи,
и на то, чтобы прийти в себя, ей понадобилось определенное время. Увидев
Вику, Андрюха поспешно опустил "ствол" зонтика. Свои - это всегда  свои,
даже в мире военных. Неписаные правила он соблюдал.
   - Присаживайся. - Валентин шлепнул рукой по дивану.
   Не бог весть какое предложение, но она обрадованно  кивнула.  Светлый
локон упал на глаза, и  она  машинально  его  поправила.  Чисто  женское
движение - мужчины к собственным прическам относятся иначе. На этот  раз
Валентин позволил себе более пристальный взгляд. Странное дело!  Девушка
восемнадцати лет, еще недавно казавшаяся ему слегка симпатичной,  сейчас
неожиданно  превратившаяся   в   красавицу.   Много   же   времени   ему
понадобилось, чтобы рассмотреть это! Или так оно обычно и происходит? Но
как можно было не обратить внимания на  эти  искрящиеся  глаза,  на  эти
чудо-волосы! Вьющаяся густая грива каштаново-золотистого цвета и  впрямь
заслуживала многочисленных трат. Он невольно перевел взгляд на  Андрюху.
Те же завитки на лбу и висках, та же живая мимика, разве что глаза...  В
отличие от Виктории малолетний племянник глядел на мир  с  серьезностью,
более присущей зрелым полковникам. Воспользовавшись тем,  что  мальчуган
вновь переключил внимание на дверь, вечный источник опасностей, Валентин
вполголоса похвалил:
   - Славный парень!
   - Это точно!
   - Наверняка вырастет и станет индейцем!
   - Индейцем? Как это?
   - Шучу. Мы в своем безграмотном детстве мечтали именно об этом.
   Вика, рассмеявшись, тряхнула кудрями и стала оживленно рассказывать о
своих бесконечно веселых родителях, которым все  трын-трава  и  море  по
колено, о сестре, столь похожей на них, и об Андрюхе, ее единственном  и
настоящем друге.
   Валентин осторожно оглянулся. "Единственный и настоящий друг",  забыв
о бдительности, игнорировал нависшую над тетушкой опасность. С пшиканьем
он перезаряжал обойму за  обоймой,  и  несчастная  дверь,  должно  быть,
превратилась уже  в  решето.  Подавшись  чуть  вперед,  Валентин  мягким
прикосновением ладони заставил умолкнуть рассказчицу.
   - Ты мне нравишься, - шепнул он. - Давай поговорим об этом, ага?
   Лицо ее  вспыхнуло.  Вполне  возможно,  подобные  слова  она  слышала
впервые.
   Медленно притянув Викторию к себе,  он  поцеловал  мягкие  податливые
губы.
   Целоваться она не умела, но именно это обстоятельство привело  его  в
восторг. Он с трудом оторвался от ее губ. Сердце билось с  перебоями,  в
горле хрипело. Шумно вздохнув, он  посмотрел  на  Андрюху.  Оказывается,
"обстрел" уже прекратился.
   Выбравшись из-за дивана, беспечный мужичок  всунул  ноги  в  домашние
тапки взрослых и неторопливо, как на  лыжах,  передвигался  по  комнате.
Глаза его восхищенно глядели вниз, на замечательно огромную обувь.
   - Из него мог бы выйти Архимед или Ломоносов, - заметил Валентин.
   Приободрившись, продолжил:
   - Может, поиграем?
   - Во что?
   Вопрос задал Андрюха. Вика еще не оправилась от смущения.
   - Сыграем в нас!
   - А это интелесно?
   - Интересней не бывает!..
   И он действительно постарался, битый час  показывая  им  фокусы  -  с
картами и спичками, с отрыванием пальцев и шевелением ушей.  Они  тушили
дыханием свечи, на блокнотных листках рисовали каббалистические знаки, а
с помощью газет и ложек вызывали души умерших. Маленький цирк  для  двух
хохочущих детей. Он то и дело ловил себя на мысли, что Виктория и впрямь
больше похожа на ребенка. Она сидела на коврике в обнимку с  племянником
и   широко   распахнутыми   глазами   следила   за   всеми   перипетиями
представления. Вдвоем с Андрюхой они были чудесной парой, и Валентин  не
давал им ни минуты роздыха. По очереди они пытались вычерчивать квадраты
и звездочки, глядя на карандаш в зеркальце, мерялись силой  на  руках  -
двое  против  Валентина  и  двое  против  Андрюхи.  Ему  и  самому  было
интересно, сколько разной чепухи скопилось у него  в  памяти.  Взрослому
дяде так легко обманывать маленьких, - они дурачились от души.
   К вечеру Андрюха уже не  слезал  с  его  шеи.  Все  секреты  и  тайны
племянника успели стать достоянием двоих. Валентину  был  твердо  обещан
новенький  игрушечный  самосвал.  К  самосвалу  прилагались  поломанная,
стреляющая  пистонами  двустволка  и  резиновый  жираф.  Пустившись   на
хитрость, Валентин отослал парнишку на кухню разведать насчет продуктов.
Изнемогшая от смеха Виктория держалась за грудь.
   - У меня уже все болит! И здесь и здесь...
   - Вот уж не знал, что ты такая хохотушка. - Валентин опустился рядом.
- То  есть  догадывался,  конечно,  но  действительность  превзошла  все
ожидания. Эй, что с тобой? Очередной приступ?
   Силясь не рассмеяться, она усмиряла ладонями дергающиеся губы.
   - Это лучше делать иначе. - Он быстро склонился над ней и поцеловал.
   На секунду она замерла, а потом обвила его шею руками.
   - Теперь не до смеха, верно? -  шепнул  он,  Она  кивнула.  Следующий
поцелуй тянулся  вечность.  Они  прервали  его,  едва  не  задохнувшись.
Украдкой оглянувшись, не видит  ли  Андрюха,  снова  потянулись  друг  к
другу.
   - Учти, от этого губы тоже могут заболеть.
   - Пусть болят...
   В паузе, едва отдышавшись, Виктория сообщила:
   - Скоро придет тетя. Ты не боишься?
   - Пустяки. Тети приходят и уходят.
   - Да, но она уведет Андрюшку к сестре.
   - Жаль, он замечательный парень.
   И немедленно "замечательный парень" выскочил из кухни, приблизившись,
упал на колени, тявкнул и лизнул Валентину руку. Тявкнул еще  раз  и  на
четвереньках умчался обратно. Валентин покачал головой:
   - В чем-то я его могу понять. Сам  в  годы  отрочества  мечтал  стать
каким-нибудь зверьком.
   - Ты говорил, что хотел стать индейцем.
   - И индейцем тоже.
   - А ты заметил, что наши имена начинаются на одну букву?
   - Само собой. И нахожу это чрезвычайно символичным.
   Виктория прижалась к его плечу, голос ее снизился до шепота:
   - Тетя редко ночует здесь. И если... Если она заберет Андрюху, я тебе
позвоню, ладно?
   Валентин озадаченно потеребил нос, невпопад пробормотал:
   - Уже поздно. Дед меня, наверное, потерял.
   - А я все равно позвоню, - повторила она упрямо.

Глава 12

   Небо казалось черным бескрайним пепелищем...  Искорки  тлеющих  звезд
можно было пересчитать по пальцам. Они сидели на сложенном вдвое коврике
и, раздвинув сохнущее на леске белье,  лицезрели  ночной  город.  Клочок
цемента на  уровне  четвертого  этажа,  тонкие  перильца  и  рогатые  от
прищепок наволочки с рубашками.
   Полный комплект романтики восьмидесятых... Валентин  искоса  поглядел
на Викторию.
   - О чем ты сейчас думаешь?
   Она слегка пошевелилась.
   - О тебе, о себе, о жизни. - Ресницы ее дрогнули. - А еще я  думаю  о
небе.
   - Хорошенькое небо! Простыни да носки!
   - Все оттого, что ты не умеешь смотреть.
   - Вот уж не согласен. - Он продолжал разглядывать девушку. - Что-что,
а смотреть я умею.
   Она была укутана в одеяло с головой. Все, что он видел, - это бледный
овал лица с ярко сияющими глазами. Вполне достаточно, чтобы не  скучать.
Не выдержав, он притянул ее к себе и чмокнул в нос.
   - Еще!..
   Он поцеловал ее в висок, в щеку, и все вновь завершилось тем, что она
чуть было не задохнулась.
   - Валька! - Она уперлась ему в грудь ладонями. - Дай же отдышаться!
   Задушишь!
   - Но ты совсем замерзла, - вяло попробовал он оправдаться. И  все  же
выпустил ее из рук.
   - Нет, мне хорошо. Ты даже представить себе не можешь, как мне сейчас
хорошо!
   - Куда уж мне!
   - Не шути! Я говорю серьезно. - Она сдвинула брови. - Это походило на
бросок в бездну. Сначала вниз, а потом вверх. Я как  будто  сорвалась  с
утеса и летела, летела... Даже сейчас, если  закрыть  глаза,  все  снова
повторяется.
   Правда, правда! Чему ты улыбаешься?
   - А чему я могу улыбаться?
   Виктория смерила его пытливым взглядом.
   - Не хочешь - не буду. - Валентин насупился. - Так лучше?
   - Хуже. - Она вздохнула. - Ты сильный и глупый. А мне вот  приходится
думать за двоих.
   - Бедная девочка. - Он погладил ее по голове. Она не отстранилась.
   - Валь, скажи... Это всегда так будет?  Каждый  раз?  То  есть  чтобы
точно так же - утес, бездна, полет?
   - Точь-в-точь не обещаю, но нечто похожее могу гарантировать.
   - Снова смеешься?
   - Но ты же сама назвала меня глупым. Наверное, ты права.
   Она улыбнулась.
   - Между прочим, очень легко  проверяется.  Вот  угадай,  почему  небо
отчаянно голубое?
   - Голубое? Что-то не вижу. Чернущее, как сажа.
   - Жалко, что нет звезд. Я бы рассказала тебе о  знаках  зодиака.  Это
такая прекрасная тайна! - Глаза ее вновь устремились к небу.  -  Дело  в
том, что когда человек рождается на свет, сверху на него смотрит кусочек
неба. Но это не просто частица неба, это космический  глаз,  за  которым
прячутся миллионы звезд и галактик. Немудрено, что  это  определяет  всю
нашу жизнь. Ты можешь стать Львом, Скорпионом  или  Быком.  Да,  да!  От
этого никуда не деться. Космос всегда вокруг нас, и от  него  невозможно
уберечься.
   - Ты действительно веришь в это?
   - Конечно. - Она кивнула. - Это тайна, а в нее нельзя не верить. Все,
что нам неизвестно, - это тайна. А мы не знаем почти ничего.
   -  Почти  ничего,  -  эхом  откликнулся  он  и  отчего-то   при