памятовал.
   Валентин стиснул руль. Может быть, это и к лучшему. Тем более что его
пассажиры ни сном ни духом не ведают о своем прикрытии. Иначе  не  стали
бы так трястись после его слов. По  крайней  мере  тот,  что  тыкал  ему
"пушкой" в  затылок,  вибрировал  точно.  Пистолет  он  убрал  и  теперь
напряженно следил за дорогой.
   Бледное прыщеватое лицо, классический ежик на голове, в глазах огонек
настороженности. И замечательно! Надо только продолжать в том  же  духе.
Когда нужно собраться с мыслями, взвесить возможности и  силенки,  самое
паскудное дело - слушать чужой треп. Валентин с готовностью обернулся:
   - Ничего, парни! Если разом да с "пушками", мы их прищучим.  Стрелять
днем они побоятся. На это нервы нужны. А откуда у них нервы? Они ж  юнцы
сопливые, вчерашние пэтэушники.
   - А ты часом не продался им, ботало? - это спросил  второй  пассажир,
сытый краснощекий увалень. До сих пор он не обмолвился ни словом  и  вел
себя вполне сдержанно. Но вода камень точит - подал свой голосок и он.
   - Сдурел, да? - С гримасой деревенского  простачка  Валентин  пальцем
повертел у виска. Увалень недобро осклабился:
   - Гляди на дорогу, водила! А то в этом месте я тебе и впрямь проверчу
дыру. Только не грязным пальцем, не заблуждайся!
   Валентин изобразил на лице обиду:
   - Чего ты в бочку полез? Я ведь ничего...
   - Вот и рули молча!
   "УАЗ" лихо одолел проспект,  на  минуту  застрял  под  светофором  и,
попетляв по переулкам, свернул на  Белинского.  До  площади  было  рукой
подать.
   Светло-зеленая  машина  шла  за  ними  как  привязанная.  Валентин  с
робостью прикашлянул.
   - Будь у меня серьезное оружие - ствол,  к  примеру,  я  бы  сам  все
сладил. А так... Кто их знает? Один в поле не воин. Другое дело - трое!
   - Ты заткнешься или нет?! - взорвался прыщавый.
   Увалень одобрительно хмыкнул. В этом дуэте  он,  по  всей  видимости,
играл роль куратора и наставника.
   Валентин отметил про себя, что в следующий раз ему попросту  засветят
в ухо.
   - Ладно,  молчу...  Хотя  все  равно  приехали.  -  Валентин  сбросил
скорость  и  медленно  вкатил  во  двор  к  Николаю.  Теперь   следовало
соображать так же быстро, как и действовать.
   Детская игровая площадка, песочница и насквозь  проржавевшие  брусья.
Справа и слева - пятиэтажки из кирпича, вблизи залитого водой  котлована
- "Соболь" с затемненными стеклами.  Собственно  говоря,  вычислять  тут
было нечего. Валентин обернулся к своим напарникам:
   - Охрана вон в "Соболе". Делаем так, в натуре:  один  выходит  здесь,
второй у подъезда. Держите этих мушкетеров под прицелом, а я  забегаю  в
дом и возвращаюсь с этим типом.
   На этот раз занервничали оба.  Затаившийся  возле  дома  микроавтобус
напугал их. Оно и понятно. В салоне могло находиться и трое, и  четверо,
и шестеро. На это они не рассчитывали, и Валентин не  замедлил  укрепить
их тревогу:
   - Хрен знает, сколько их там. Наверное,  режутся  в  карты.  Так  что
нужно обтяпать все быстро. За меня не беспокойтесь,  я  со  своим  делом
справлюсь. Лишь бы этих удержать на дистанции.  Главное  -  не  дать  им
вылезти, а через стекло они стрелять не станут.
   - Может, все-таки сообщить Алоису? Пусть подошлет бригаду.
   - Ага, а за это время они смоются! И кому,  интересно,  перепадет  за
это? Я же говорю, он удочки сматывает. Собрались ребятки в путь-дорожку.
Упустим его - Алоиса за жабры возьмут. А значит, и нас.
   Валентин вопросительно смотрел на своих пассажиров:
   - Или что, очко заиграло? Тут  делов-то  на  копейку.  Мне  страховка
только и нужна была. План-то - проще некуда!
   Однако пассажирам план его явно не нравился. Они хмурились и косились
по сторонам, лихорадочно приглядываясь к окружающему, но ничего  другого
вот так с бухты-барахты предложить не могли. Даже позвонить боссу сейчас
не было выходом.
   Позвонишь, и что? Беспомощных дурачков не любят. Задание  дано,  надо
делать, и, поскрипев мозгами, оба вынуждены были согласиться.
   - Только бы он на месте оказался, -  привычно  забубнил  Валентин.  -
Упустим - Алоис на кол посадит. Этот гад ему позарез нужен!
   - В господа и в душеньку! - заругался тот, что  вибрировал  с  самого
начала.
   - Стратег хренов! Без языка хочешь остаться?!
   - Вылазь, - вместо ответа скомандовал Валентин.
   Прыщавый  захлопнул  рот  и,  сердито  сопя,  вылез.  Валентин  выжал
сцепление и даванул на  газ.  Увальня  он  высадил  у  подъезда.  Вместо
напутствия сообщил:
   - За этим вожачком машина должна подъехать. "Нива"  салатного  цвета.
Если что, будь начеку.
   "Напарник"  сузившимися  глазами  поглядел   на   него.   С   видимым
спокойствием обошел "УАЗ", хозяйственно пнул по скатам,  рукой  пройдясь
по брезентовому верху, закурил. Руки у  него  чуть  дрожали.  Но  не  от
страха - от бешенства.
   - Чего медлишь, мурло? - прошипел он. - Дуй в подъезд!
   - Ага, я быстро! - Валентин выскочил из автомобиля, бегом бросился  к
подъезду.
   Взлетев на этаж, первым  делом  выглянул  в  желтое  от  грязи  окно.
"Соболь" оставался на месте, светло-зеленой  "Нивы"  тоже  еще  не  было
видно. Вот и славно!
   Куда нам торопиться?..
   Валентин поднялся еще на этаж и позвонил в обитую  дерматином  дверь.
Было отлично слышно, как заливается в квартире звонок, однако  никто  не
подходил.
   Валентин нервно притопнул каблуком. Плохо.  А  главное  -  непонятно.
Если Яшины соколы  здесь,  значит,  Николай  все  еще  дома...  Валентин
позвонил повторно, прижавшись ухом к двери, прислушался.
   Ему почудилось, что где-то наверху кто-то переступил с ноги на ногу.
   Здесь, в подъезде... Он мысленно ругнулся. Еще одна двойка в зачетку!
Сразу  надо  было  подумать!  Одного  наблюдателя  всегда  оставляют  на
лестничной площадке.
   Для надежности.
   Стараясь  двигаться  бесшумно,  Валентин  стал  подниматься.  Пролет,
второй...
   На площадке  четвертого  этажа  курил  парень.  Рослый,  в  джинсовом
костюме. Увидев Валентина, он ничуть  не  смутился.  Валентин  же  стоял
молча, разглядывая "часового" с пристальностью бывалого зэка.
   - Ну? Чего зенки вылупил? -  Парень  неуютно  шевельнул  плечом.  Под
курткой угадывался мускулистый торс. Именно таких ребятишек и штамповали
на стадионе.
   Для ратных подвигов, для буйных дел.
   - Нравишься, - признался  Валентин.  -  Как  мужчина...  Не  угостишь
сигареткой?
   - Отваливай. - Бесцветные глаза парня смотрели холодно.
   - Я что, я ничего. Не  нравлюсь  -  пожалуйста!  -  Валентин  покорно
развернулся.
   - Стоять!..
   А это мы уже проходили! Нормальный  павловский  рефлекс  -  удержать,
когда убегают,  вырваться,  когда  пытаются  схватить.  Как  у  толстого
Бени-Сережи. Жизнь повторяла одни и те же кульбиты, парень,  стоящий  на
стреме, теорией  рефлексов,  по-видимому,  не  интересовался.  Иначе  не
шагнул бы с такой опрометчивой поспешностью вслед за Валентином.  Только
это  и  нужно  было  последнему  -  усыпить  бдительность  и   сократить
дистанцию. Валентин,  чуть  повернув  голову,  резко  лягнул  ногой.  От
точного удара под ложечку у бедолаги перехватило дыхание. Джеб в челюсть
посадил его  на  заплеванный  кафель.  Выхватив  "ТТ",  Валентин  мазнул
стволом по губам парня.
   - Где твой клиент?
   - К-ка... Какой клиент?
   - Тот, которого пасешь. В квартире?
   По лицу парня было видно,  что  он  лихорадочно  соображает,  как  бы
увильнуть от ответа.
   - Не слышу! -  Дуло  "ТТ"  уткнулось  в  переносицу  шпика,  вплотную
притиснув голову к стене. - Считаю до трех, герой! Где он? В квартире?
   Парень странно задергался, и Валентин  не  сразу  сообразил,  что  он
пытается кивнуть. Ему мешал пистолет.
   - Один или с кем-то?
   - В-вроде один...
   - Что ж, живи. - Валентин мазнул качка кулаком  в  челюсть,  заставив
повалиться на пол. - И молчок мне! Рыпнешься - прикончу!
   Сбежав вниз, он снова принялся давить пуговку  звонка.  Убедившись  в
полной  безрезультатности  подобных  действий,  примерился  к  замку  и,
отступив, с силой ударил ступней. Дверь сочно хрупнула,  но  устояла.  С
разбега  он  повторил  атаку,  и,  протаранив  препятствие,  ворвался  в
квартиру. Ни в гостиной, ни в прихожей никого. Странно!.. Не выпуская из
рук оружия, Валентин заглянул в  туалет,  в  ванную,  торопливо  обшарил
кухню и некое подобие чуланной комнатки. Николай оказался в  спальне  за
массивным старым комодом. В пальцах он сжимал нож, в лице его не было ни
кровинки.
   - Коля! Ты слышишь меня? Коля!.. Это я, Валька. Пришел помочь тебе. -
Шагнув вперед, Валентин осторожно отобрал у Николая нож, ласково взял за
плечи.
   - Очнись, Николай! Надо идти.
   Хозяин  квартиры  медленно  приходил  в  себя.  Краем   пододеяльника
Валентин вытер стекающую у Николая по подбородку слюну.
   -  Пойдем,  Коля.  Надо  торопиться.  -  Валентин   с   беспокойством
прислушался к доносящимся  с  лестничной  площадки  голосам.  Кто-то  из
соседей спрашивал,  что  случилось.  Кажется,  заметили  и  того  парня.
Разумеется, предлагали вызвать милицию.
   - Коля, - он пытался говорить внятно и убедительно, - все хорошо, все
позади, успокойся. Я ведь твой друг, правда? Вставай и пойдем.
   - Да. Надо идти...
   Мало-помалу в глазах Николая появлялось осмысленное выражение.  Цепко
он ухватился за локоть Валентина.
   - Тебя я не боюсь...
   - Правильно, потому что я друг и пришел помочь тебе.  Держи  меня  за
руку и пошли.
   Выбравшись на лестничную площадку, они задержались возле  изувеченной
двери. Кое-как Валентин прикрыл ее за собой.
   Стоило им показаться в подъезде, как соседи немедленно попрятались по
квартирам. С металлическим лязгом тут и там перещелкивали  замки.  Самые
храбрые уже трезвонили, должно быть, в милицию. А  может,  совещались  с
домашними  -  звонить  или  не  звонить,  геройствовать  или   умудренно
выжидать. Почти как  у  Гамлета,  но  с  российскими  оговорками.  Носа,
однако, никто пока не показывал.
   Валентин невесело усмехнулся. Затюкали народ. Ох, затюкали! А  то  ли
еще будет!.. Так что счастья и успехов вам! Никто не остановит вас в миг
убийства, не станет роптать, когда  вы  залезете  в  чужой  карман.  Век
Ланцелотов, увы, миновал...
   Николай внезапно дернул его за рукав:
   - Нож! Мы оставили его там! Они найдут его, найдут мои следы.
   - Успокойся, я захватил его.  -  Валентин  не  забывал  озираться.  -
Поторопись, и все будет в порядке.
   Николай  двигался  за  ним  подобно  сомнамбуле.  В  таком  состоянии
Валентин видел его впервые. То есть что-то похожее иногда случалось, но,
как правило, Николай приходил в себя довольно быстро.
   - Коля! Слушай меня внимательно! Сейчас мы выберемся на улицу, и надо
будет пробежать шагов двадцать до машины. Помнишь тот военный "УАЗ"? Так
вот, надо успеть добраться до него. Чем быстрее, тем лучше.
   К облегчению Валентина, Николай кивнул. Во всякому случае, кое-что он
уже соображал.
   - И прапорщика, - шепнул он. - Прапорщика тоже помню.  Я  его  ударил
сюда, - рука Николая показала на грудь, - он упал и захрипел.  Он  долго
хрипел, страшно.
   А потом попытался встать, но я опять ударил...
   - Не думай о нем! Сейчас нам нужно поскорее сесть в машину.  Очень  и
очень быстро, Коля!
   - Да, я могу быстро, я могу...
   - Тогда двигаем!
   Все  вышло  удачнее,   чем   он   ожидал.   Двор   не   встретил   их
пиротехническими  неожиданностями.   Совершенно   беспрепятственно   они
добежали до машины, и Валентин распахнул дверцу. Только впихнув приятеля
в салон, он улучил мгновение и взглянул в сторону "Соболя". Из него  уже
выскакивали встревоженные "мальчики".
   Но и другие "мальчики"  стояли  наготове.  Гулкие  выстрелы  разнесли
стекло фургона,  заставив  выскочивших  залечь.  С  ответным  огнем  они
медлили - вероятно, шарили по карманам и  выгребали  из  кожаной  упряжи
вороненую сталь. Еще пара  выстрелов  подбила  передний  скат  "Соболя".
Валентин мысленно поставил своим  недавним  пассажирам  высшую  отметку.
Главное, ребятки, не суетитесь, цельтесь получше!
   Он  уже  сидел  за  рулем,   когда   из-за   угла   дома   показалась
светло-зеленая "Нива". Видимо, заслышав стрельбу, резервисты решили, что
пришел и их черед пошуметь. Валентин переключил передачу на задний  ход,
и, дернувшись, автомобиль пошел набирать скорость.
   - Держись, Коля!
   Чего-чего, а этого водитель "Нивы" от  них  никак  не  ждал.  Тяжелый
"УАЗ", как рассерженный бычок, боднул его с разгона, разбив фары и  смяв
решетку  радиатора.  Светло-зеленый  преследователь  немедленно  заглох.
Валентин рванул рычаг передачи.  Откуда-то  сбоку,  размахивая  наганом,
выскочил один из недавних пассажиров. Вильнув рулем, Валентин ударил его
бортом, отбросив в заросли акации. "УАЗ"  в  самом  деле  превратился  в
разъяренное  парнокопытное.  Ну,  кто  там   еще   попробует,   пикадоры
задрипанные! Нет желающих?.. Тогда догоняйте!.. Уносясь от беспорядочной
стрельбы, Валентин вдавил педаль газа в пол до упора.

Глава 22

   Всем хорош  "УАЗ-469"  -  и  прожорливостью,  и  нравом  козлиным,  и
проходимостью, но - вот  закавыка!  -  нет  в  нем  настоящей  резвости!
Скорости  гоночной  нет.  Машина  с  ревом  мчалась  по  шоссе.  Стрелка
спидометра отплясывала горячечный танец возле  стокилометровой  отметки.
Большего Валентин выжать из своего зверя не мог. Хотя и этого было  пока
достаточно. Девяти-и пятиэтажные застройки кончились, город сгорбился до
деревянных хибарок, а вскоре пропал и вовсе. Справа тянулась  широченная
труба газопровода, слева  за  мелькающими  тополями  проплывали  некогда
колхозные, а ныне буйно заросшие сорняком поля. Они  продолжали  мчаться
на  пределе  возможностей  машины.  Взгляд  не  успевал  проследить   за
окружающим. Единственное, что оставалось незыблемым, было бездонное небо
- гигантское голубое лицо, со скукой взирающее  на  землю,  на  паутинку
дорог, на копошащиеся точечки машин. Вот уж  действительно  суета  сует!
Если смотреть на мир с такой высоты.
   - Коля! Зачем ты это делал? - Валентин на секунду обернулся. -  Зачем
ты убивал их всех? Что на тебя нашло?
   - Армия!.. - Николай выплюнул слово, точно  грязное  ругательство.  -
Они все были со мной в армии.
   - Армия? - Валентин удивленно замолчал. - Ты служил в армии?
   - Служил... - Николай  хмыкнул.  -  Отбывал!..  Это  они  меня  таким
сделали.
   Все было бы иначе, если б не эти скоты.
   Валентин нахмурился:
   - Значит, ты мстил?
   - Мстил? - Брови Николая полезли вверх, словно он  впервые  задумался
над тем, что творил. - Я... Я искал себя. В каждом из них. По кусочкам.
   - Но ведь все в прошлом, пойми!
   - В прошлом. - Голова Николая вяло кивнула. - А прошлое - все тут.  -
Он пристукнул себя по груди. - Все до крупиночки.
   - Неужели ты специально разыскивал каждого?
   - Я нашел ротного писаря. - На губах Николая вновь показалась пена.
   Дрожащей ладонью он вытер ее  и  зябко  поежился.  -  Он  дал  адреса
остальных. Я просил будто бы для переписки, и он дал. А потом...
   Потом я стал ходить  за  ними,  некоторых  поджидал  в  подъездах.  И
ножом... С рубчатой рукояткой. Ты сам сказал: так безопаснее.
   - И скольких ты уже?.. - Валентин не договорил.
   - Пятерых. А всего одиннадцать адресов. Шестеро ходят по земле... Еще
живы.
   Еще живы...
   Валентин содрогнулся. За что же нам все это, Господи!
   - Они забрали мою жизнь, - лепетал Николай. - Поделили на одиннадцать
частей и забрали.
   - А теперь? Теперь тебе легче? После того, что ты сделал с ними?
   - Легче!
   Николай произнес это с такой убежденностью, что  Валентину  сделалось
не по себе. Вот и попеняй такому! Да и поздно уже пенять. Все худшее уже
сделано.
   Пять трупов  -  это  не  пять  украденных  карамелек,  которые  можно
вернуть, - это пять жизней, за которые общество готово распять на кресте
и сжечь. Без напутственных речей, без малейшего содрогания.  Потому  что
жизнь провинившегося - не в счет. Не тот  баланс  и  не  та  арифметика.
Николай жив, но кому какое дело до его армейских ужасов.
   На короткий миг  Валентину  стало  страшно.  С  кем  же  он  едет?  С
монстром, ведущим кропотливый счет своим жертвам? А  сам  он?  Разве  не
такой же монстр, который всего час назад подвел под монастырь нескольких
человек? Николай был болен, за плечами Николая стояла месть  -  аргумент
жуткий, но убеждающий. А что стояло за плечами Валентина? Робингудовское
желание поживиться напоследок? Две жизни в обмен  на  сто  кусков?  Ведь
"жучки"  и  прочие  премудрости  -  все   делалось   для   того,   чтобы
основательнее выдоить бандитскую кассу. Вот и получается,  что  не  ему,
Валентину, пенять и взывать к раскаянию!
   Автомобиль вновь тряхнуло,  и  это  вывело  его  из  задумчивости.  С
запозданием  он  обратил  внимание  на  то,   что   Николай   о   чем-то
рассказывает.
   - ...После этого все и началось. Каждый день отбивали грудь, гоняли в
наряды. Зимой в сапоги воды наливали и заставляли маршировать по  плацу,
за ноги подвешивали к потолку, назначали тараканьим  надсмотрщиком...  А
однажды в наряд я не пошел. У меня уже тогда  сознание  мутилось.  Почти
месяц - на кухне и в туалетах без сна. Ходил, ничего не понимая,  команд
не слышал. Я отказался.
   Устал. И они вызвали меня из казармы ночью.  В  уборную.  Там  горела
всего одна лампа, это я хорошо запомнил, и стоял запах  хлорки.  Костыль
спросил, передумал ли я. Но это он так спросил - для проформы.  Я  знал,
что будут бить, и заранее подложил под гимнастерку кусочки фанеры. А они
сообразили и вконец обозлились.
   Они все там были психи. С утра и до вечера только и искали повод  для
зуботычин.
   Не так шагнешь, не то скажешь... А просто бить им  было  неинтересно.
Придумывали наказания. Каждую неделю - новое. Мы изображали голых девиц,
носили их на кроватях, воровали сладкое в  буфетах,  вылизывали  языками
пол  в  каптерке....  -  Николай  уставился  в  окошко   на   размашисто
вышагивающие телеграфные столбы. После минутной паузы продолжил с той же
самой фразы:
   - ...Пол в каптерке. Языками...
   Но последний раз это было в уборной, потому что я лежал  на  бетонном
полу.
   Костыль первый ударил меня, я сразу упал, и они  взбесились.  Они  не
любили, когда падали сразу. И набросились со всех сторон...
   - Не  надо,  Коль.  -  Валентин,  прищурившись,  смотрел  на  бегущее
навстречу шоссе. Временами ему начинало казаться, что  машина  стоит  на
месте, а огромный ленточный зверь, забавляясь, скользит и  скользит  под
колесами, подбрасывая машину, колотя по днищу мелким щебнем.
   - Где теперь этот Костыль?
   - Я убил его. Вчера. Ножом с рубчатой рукояткой. Ты говорил, что  так
не останется отпечатков. Ты это  говорил,  а  я  запомнил.  Я  не  хотел
оставлять следов... Их ведь там не осталось, правда?
   - Правда. - Валентин с раздражением ощутил, что у него вновь начинает
подергиваться щека. Этого еще не хватало!
   - Давай-ка, Николай, договоримся. Твари они подколодные, согласен. Но
ты уже наказал виновных. Вот  и  забудь  о  них.  Они  получили  свое  и
исчезли. Все разом. А ты вновь свободен и здоров...  Сейчас  мы  едем  в
Липецк. Там у меня есть знакомые. Денег я тебе дам, а они  помогут  тебе
обустроиться. Только никому ни о чем  не  рассказывай.  Ни  одной  живой
душе!.. Кстати, сестра знает про армию?
   Николай помотал головой:
   - Она догадывается... Я же совсем  другим  был.  Веселым,  затейничал
вечно.
   Паять любил. Приемнички, радиоуправляемые модели...
   - Ладно, Коль, все еще впереди. И паять снова станешь,  и  веселиться
научишься. Дай срок! Все обязательно наладится. Тебе сейчас надо  только
отсидеться. Самую малость. А для начала постарайся поставить точку. Было
прошлое - и нет его...
   Чертыхнувшись,  Валентин  даванул  тормоз,  сбрасывая   скорость   до
предписанной знаком.  Впереди  остекленной  башенкой  маячил  пост  ГАИ.
Протянув руку, Валентин нашарил в бардачке документы,  бегло  просмотр