с женой и  девочка.  Неужели
забыл, Шайтан? Тот кивнул:
   - Да. Было. Я не знал.
   - Не знал, да.
   - Не знал.
   - За что вы их?
   -  Заказ  был.  Я  понял,  что  через  фирму  того,  кого  нам  заказали,
прогоняются за бугор деньги. Очень большие  деньги.  В  курсе  операции  был
только этот человек. Если что-то выплывает - он крайний. А ему крайним  быть
не захочется. И он заложит... А тут как раз прокуратура проявила  интерес  к
этой сделке. И  решено  было  ликвидировать  его.  И  зачистить  все  следы.
Художник взялся... Я ему говорил, что зря суемся.  Там  слишком  круто  все.
Когда убираешь крутых  людей,  всегда  есть  возможность  стать  свидетелем,
которого уберут.
   - Кто заказывал?
   - Деньги шли от компании "Голд-Анд". Мы встречались  с  каким-то  лощеным
гаденышем - то ли адвокатом, то ли юристом. Язык без  костей.  Умный  такой.
Деньги предложил хорошие.
   - Кто за ним стоит?
   - Я не знаю, - поморщился Шайтан. - Я не вру. Зачем мне врать?
   Действительно, врать ему было бессмысленно.
   Шайтан знал, что этот деревенского вида здоровяк пришел за его жизнью. Не
будет комедии со следствием, судом. Такие люди не забивают голову  подобными
тонкостями. Они делают дело, притом максимально эффективными  средствами.  И
Шайтан знал, что шансов не имеет никаких. И резона что-то  скрывать,  щадить
Художника у него не было. И  заказчика  тоже.  На  него  накатило  привычное
равнодушие. Он жил по принципу -  пусть  будет,  как  будет.  И  сейчас  все
получалось не в его пользу...
   Но все же шанс был. Это винтовка, на которой все еще лежала  его  ладонь.
Заряженная, готовая к бою. Надо только заболтать  собеседника,  вывалить  на
него информацию, чтобы он хотя бы немного  притупил  бдительность.  И  тогда
посмотрим.
   Шайтан ответил еще на много вопросов, время тянулось медленно. И он  ждал
своей секунды.
   - Сегодня разбор с Киборгом, так? - спросил Гурьянов.
   - Верно.
   - Что ты должен сделать?
   - Снять самого Киборга. И по возможности как можно больше его людей.
   - Связь с твоими?
   Шайтан показал глазами на рацию у себя в кармане.
   - Они запросят меня о готовности, - пояснил он. -  Я  скажу,  что  готов.
Потом по длинному тоновому сигналу я жму на крючок. И начинается.
   Гурьянов еще порасспрашивал о деталях. Наконец Шайтан грустно произнес:
   - Мне жалко, что это были твои родные.
   - Тебе жалко, - кивнул Гурьянов.
   - Судьба. Кто сможет ее постичь. Это судьба, командир. Судьба.
   Гурьянов наконец опустил пистолет напряженно глядя на Шайтана.
   - А теперь опять судьба? - спросил Гурьянов. - На чьей стороне  она,  как
ты думаешь?
   - На твоей.
   Гурьянов  задумчиво  посмотрел  куда-то  вдаль,  в  голубое  марево,   на
расстилающиеся поля.
   Вот  он,  тот  шанс,  решил  Шайтан.  Надо  только  действовать   быстро,
экономично, четко. Лишнее движение - и все.
   Он повернул винтовку, не снимая с парапета, в сторону  полковника.  Могло
получиться. Он нажимает на спусковой крючок. Отдачей винтовку вынесет  вниз.
Но это неважно. Пуля настигнет этого человека.
   Гурьянов улыбнулся с пониманием. И  нажал  на  спусковой  крючок  на  миг
раньше.
   Бывший спецназовец имел шанс, который предоставил, ему полковник.  Но  не
смог им воспользоваться.
   Гурьянов оттащил тело в сторону, забросал мусором. И  стал  ждать.  Ждать
надо было еще долгие часы.
   В назначенное время рация Шайтана зашуршала.
   - Ястреб говорит. Как ты там? - донесся голос.
   - Орел в полном порядке, - произнес Гурьянов, зная, что рация  скрадывает
тембр голоса.
   Орел - позывной  Шайтана.  Так  что  сомнений  у  спрашивавшего  не  было
никаких, что говорит он именно с ним.
   Гурьянов поглядел в бинокль. От разбитой,  кривой,  извилистой  дороги  к
развалинам свинарника потянулись машины. Несколько иномарок.
   - Сюда, голуби, - прошептал Гурьянов.
   У него была своя куперовская винтовка. Пристрелянная. И знал, что она  не
подведет...

***

   Голова у Киборга гудела. Вчера он перебрал марихуаны. В последние  месяцы
он пристрастился к этой дряни. Говорят, что привыкания к ней  не  возникает.
Действительно, ломки не было, но было желание снова и снова испытывать кайф.
И башка после этого пустая. Как один черт черный говаривал:
   "Сначала после травки мыслей в голове много-много, а потом мало-мало".
   Кроме того, он был зол как черт. Сегодня предстояла стрелка. Эх,  стрелки
- сколько он их пережил. Бывало, выезжал  на  стрелку,  выходил  один  перед
черными и предлагал -  ну,  давай,  кто  сможет  меня  одолеть.  Первобытный
принцип - кто на поединщика. Если желающие находились, то Киборг  срубал  их
одним-двумя ударами. Но драться с мастером спорта международного  класса  по
боксу желающих было мало.
   Только Художник вряд ли будет с ним мериться силами. Поскольку знает, что
в этом поединке его соплей перепишут. Художник - скотина  хитрая.  Наверняка
учудит какую-то подлость.
   Обычно давил Киборг количеством. С черными  мерились  толпой  по  полторы
сотни человек с каждой стороны. Да, были времена. Сегодня хватило и полсотни
быков. Все равно выглядело круто. Они ехали на стрелу на четырнадцати тачках
- сплошь иномарки. И рать - красавцы. Художник еще чего-то не понял, хоть  в
Москве и не первый год. А суть проста - кто со стволом на Киборга пойдет, от
ствола и погибнет.
   Хотя обычно на таких стрелках до стрельбы не доходило. Добазаривались  до
решения вопроса и расходились.
   Чего Художник хотел добиться?  -  этого  Киборг  понять  не  мог.  Вопрос
поставить  о  тех  бабках?  Так  не  один  год  прошел.  А  украв   банкира,
беспокойного Муху, он взял на себя слишком много.
   Киборг был уверен, что Художник даст обратный ход. Уже давал не раз, даст
и теперь. Поскольку с Киборгом мериться в Москве силами  -  дело  дохлое.  А
если у тебя другое мнение - пойдет мочилово и взрывы  по  всей  Москве.  Это
раньше были одинокие волки, которые рыскали  везде,  не  имея  ни  дома,  ни
пристанища, не дорожившие ничем. Сегодня у любого братана и  семья  есть,  и
десять фирм под ним ходит, и любовница -  ну  все  как  у  людей.  Есть  что
терять. А значит, есть чего бояться. Правда, плохо,  что  Киборг  не  совсем
представлял, чего боится Художник, поскольку эта  фигура,  несмотря  на  его
бурные  похождения  в  Москве,  достаточно  темная.  Но  у  него  достаточно
привязок, по которым можно бить очень больно.
   Киборг свернул с дороги, остановился. Вот и условленное место. Он высылал
сюда разведчика, и тот убедился, что подвохов никаких нет.
   Выйдя из салона, облокотившись о машину, Киборг вытащил сигарету, щелкнул
зажигалкой, глубоко затянулся и пустил дым  кольцом,  которое  тут  же  унес
ветер.  Он  поглядел  на  приближавшиеся  машины.  Немного.  Три   "жигуля",
раздолбанный внедорожник "Опель-Фронтеро", которому красная цена на толкучке
пять тысяч зеленью.
   - Рухлядь какая, - сказал  участковый  с  Балашихи  по  прозвищу  Красная
Шапочка. Киборг обычно брал на разбор ментов. Хоть те и форму  серую  носят,
но свои, из братвы, так что должны отрабатывать по полной программе.
   - Да, на  свалке  подобрали,  -  кивнул  Киборг,  презрительно  глядя  на
колонну. Художник скупердяй. Не может прикупить  себе  и  братве  нормальные
тачки. Несолидно. При стрелках на тачки сразу первое  внимание.  Смотришь  -
если на рухляди прикатили, значит, и разговор несерьезный. А если "Чероки" с
тонированными стеклами, да пара "Паджеро", да "Форд"  с  "мерином"  новяк  -
значит, башли у пацанов ломовые. Значит, на мякине их не проведешь.
   - Бомжи какие-то, - усмехнулся Красная Шапочка.
   - Ничего. Они у нас на место быстро встанут, - сказал Киборг.
   Из остановившейся машины вышел Армен и направился к Киборгу.
   - А где Художник? - прищурился тот.
   - Ногу сломал.
   - Ха, - усмехнулся Киборг. - Ногу, да...
   - Ногу.
   - А ты за бугра теперь?
   - А я за бугра, - кивнул Армеи.
   - Тогда слушай, бугор. Я пятьсот штыков поставить могу.  Даже  если  меня
грохнут, мои псы всю землю перевернут, но каждого из твоих достанут.  У  нас
организация потому что. У нас и менты  купленные  потому  что.  И  судьи,  и
прокурор с моей ладони ест потому что.
   Армен  скучающе  слушал  эту  пространную  косноязычную  речь.  А  Киборг
завелся:
   - У нас в команде каждый своей работой  занят.  И  если  на  кого  приказ
"фас!" - мне того сильно жалко становится. Художник наглый, но не больше.  А
здесь, - он повернулся, махнул рукой на своих ребят, - сила.
   - Ну и что? - спросил Армен.
   - Поэтому расходимся по-хорошему. Ты возвращаешь  нам  Муху.  Считай,  на
первый раз простили.
   - Чего? Муху? Банкира твоего?
   - Да. Вы его прибрали.
   - Мы? Ты перегрелся?
   - Так, - набычился Киборг.
   - Теперь наше мнение. Ты возвращаешь бабки,  тогда  тебя  на  счетчик  не
поставим. И расходимся...
   - Какие бабки? - не понял Киборг.
   - Свердловские. Которые вы в Марьине взяли.
   - Ты чего порешь?
   - Только не надо, Киборг.
   - Тупой базар, Армен. Тупой...
   Армен пожал плечами. Провел ладонью по голове -  это  бы  условный  знак.
Один из братанов нажал кнопку рации. Сигнал полетел на рацию Шайтана.
   Отдаленный щелчок выстрела...
   Армен качнулся. И упал лицом в траву. В спине его была дырка.
   Киборг на миг опешил.  Огляделся.  И  вдруг  его  повело  в  сторону.  Он
почувствовал, что де владеет собой.  Что  трава  вдруг  приближается,  и  он
утопает в ней лицом. Он улегся рядом с Арменом. Пуля вошла ему в шею.
   И начался ад. Автоматные  очереди.  Боевики  рассыпались.  Укрывались  за
машинами. И уничтожали друг друга.
   С мрачным удовлетворением Гурьянов одну за другой посылал  пули,  которые
настигали свои цели. Отстреляв  из  своей  винтовки,  он  расстрелял  быстро
магазин винтовки Шайтана.
   У команды Киборга было численное превосходство. Руднянские  надеялись  на
внезапность. Но первая пуля настигла не Киборга, а Армена. Они  решили,  что
Шайтан сошел с ума и шпарит с колокольни по своим.
   Пара руднянских дернули в сторону. Но их прострочили очередями.  "Жигуль"
пятой  модели  с  руднянскими  взвыл  мотором  и  устремился  прочь.  Следом
пристроилась вторая машина. Забарабанили очереди, разнося стекла  "пятерки",
но она ехала вперед, разбрызгивая грязь, по  лужам  и  скрылась  за  холмом,
выйдя из сектора обстрела. Вторая машина тоже сумела уйти из-под обстрела.
   Влад, распластавшийся в полосе зеленки на  пути  отступления  руднянских,
нажал на кнопку дистанционного  взрывателя,  и  "пятерка"  приподнялась  над
землей и рухнула пылающими обломками.
   Потом Влад аккуратно уложил очередь во вторую машину, которую  развернуло
взрывной волной. Он работал  экономично,  четко,  как  когда-то  работал  по
душманским караванам.
   - Все, отход, - сказал полковник по рации. Он уже спустился с  колокольни
и уходил, пользуясь неразберихой. - Пока им хватит.
   Руднянских додавили двумя выстрелами из  гранатомета,  Все-таки  человека
три сумели добраться до леса и уйти.  Но  и  команде  Киборга  битва  дорого
стоила.
   Гурьянов нажал на кнопку.
   Шайтан был не дурак. Он все просчитал. Перед этим они заложили в  зарытую
в землю цистерну сотни полторы килограммов тротила.  Цистерна  располагалась
как раз в том месте, где, как надеялись, остановится караван Киборга. Расчет
был, как и на стрелке с Гибоном, - Киборг получает пулю.  Армен  кидается  в
укрытие. Цистерна взрывается и  сметает  противника.  После  этого  остается
только подработать автоматами. Но первая пуля настигла самого Армена.  Взрыв
не произошел. И руднянских просто уничтожили.
   Гурьянов нажал на кнопку.  Сработал  радиовзрыватель.  Цистерна  все-таки
рванула, сметая  киборговскую  команду,  которая  расслабилась,  решив,  что
победила.
   Гурьянов как-то  в  шутку  сказал  Вике,  что  иногда  ему  хочется  быть
инквизитором.  Он  себя  сейчас  и  ощущал  инквизитором,  священным   огнем
сметающим  с  лица  земли  нечисть.  Да,  он  ощущал   плещущуюся   боль   и
растерянность умиравших. И вместе с тем знал, что это нечисть и жить  ей  не
положено вообще...
   Вечером Влад и Гурьянов  смотрели  новости  о  беспрецедентной  мафиозной
битве.
   - Количество погибших достигло тридцати человек.  Чеченская  война  может
поблекнуть  перед  бойней  в  Мытищинском   районе,   -   радостно   сообщил
обозреватель телевидения.
   На следующий день Влад, наведя справки по своим каналам, сообщил:
   - Художника там не было. Погиб его первый помощник.
   - А где он сам? - неприятно удивился Гурьянов.
   - Черт его знает...

***

   Прошел месяц после того, как руднянская команда перестала существовать, а
бригада Киборга, оставшаяся без лидера и самых активных бойцов, развалилась,
погрязла во внутренних разборках.
   - Да, вспомнили мы с тобой молодость, - улыбнулся Влад.
   Они сидели все  в  той  же  квартире  уехавшего  в  Америку  театрального
режиссера и коротали вечер за бутылкой водки.
   - Фейерверк был яркий, - кивнул Гурьянов. - Что ты теперь будешь делать?
   - Восстановлюсь, наверное, в органах, - сказал Влад.
   - Каким образом?
   - Политик поможет.
   - Добровольно, - хмыкнул Гурьянов.
   - Да. Он записался добровольцем, - кивнул Влад. - Что  по  бумагам?  Дали
твои коллеги заключение?
   - Вчера закончили работу. Шайтан  сказал  правду  -  действительно  имела
место многоступенчатая афера по перекачке крупных денежных сумм  сначала  на
Кипр, потом в Африку, ну а дальше - Швейцария.
   - И что?
   - Все сходится к фирме "Амстан".
   - Как мы и думали - Лупаченко? - спросил Влад.
   - Он, голубчик, - сказал Гурьянов.
   Лупаченко - председатель совета директоров компании "Амстан". Да, да, тот
самый друг Кости, который клялся ему в верности. Который помогал Гурьянову с
похоронами. Это он организовал аферу с переброской  денег,  предложив  Косте
легко заколотить приличную сумму. А когда почва  загорелась  .под  ногами  и
встал вопрос - что дороже, дружба или деньги,  ответ  был  прост  -  деньги.
Предательство, ты многолико...
   - И что дальше? - осведомился Влад. ,
   - Дело не закончено, - сказал Гурьянов.
   - Что ты с ним делать будешь?
   - Председатель совета  директоров  "Амстана"  -  большая  шишка.  У  него
бронированный "Мерседес", машина с охраной, притом весьма  профессиональной.
Его сильно берегут. В Кремле ногой кабинеты открывает.
   - Да, тяжелый случай, - вздохнул Влад.
   - И все равно - такие долго не живут.
   Полковник осунулся в последние дни. Он устал. И все равно - дело было  не
завершено. Художник исчез, но он где-то на свободе. И  Лупаченко,  наверное,
обдумывает новую аферу, и снова будет перекидывать деньги куда-то,  и  снова
будет жертвовать людьми. Это непорядок. А непорядок надлежит устранить.

***

   - Интересно, почему Художник не пришел на стрелку? -  задумчиво  произнес
Влад. - Не в его привычке прятаться за чужие спины.
   - Ты знаешь статистику - на самолеты,  которые  разбились,  опаздывали  в
среднем в три-четыре раза больше народу, чем на  обычные  рейсы.  Люди  чуют
запах гибели. Скорее всего Художник тоже почувствовал.
   - Достанем его?
   -  Достанем.  Ребята  в   Службе   пошустрили,   обнаружили   следы   его
недвижимости.
   - Вилла на Сейшелах? - усмехнулся Влад.
   - В Испании. Всего лишь в Испании.  В  окрестностях  Валенсии.  Сказочное
место. Чистый воздух. Средиземное море. Покой и воля.
   - Красота.
   - Я люблю Испанию, - сказал Гурьянов. - Прекрасная консервативная страна.
Очень маленькая преступность. Даже разборок не было, пока наши братаны у них
недвижимость не стали скупать.
   - И что?
   - Ну, русская мафия не спит. И разборки там  еще  случаются,  -  произнес
Гурьянов.

***

   В Москве уже холод. Слякотная осень, простуды. Серый город. Давящее небо.
Просто мерзость.
   Тут же - солнечно, тепло. Фрукты,  хорошее  вино,  которое  испанцы  пьют
вместо воды. И главное - ощущение, будто улетел на другую планету,  вырвался
из притяжения того самого мира, отбросив за собой, как отработанные ступени,
все заботы, проблемы, своих корешей.
   В Москве пока ловить нечего. Команда практически уничтожена. Армен мертв.
Шайтан мертв. Еще многие мертвы. К Политику хода нет - там могут ждать.
   Художник ощущал не разочарование и  раскаяние,  а  какое-то  отупение.  И
жизнь его вся представлялась странной компьютерной  игрой,  где  приходилось
проходить разные  уровни  сложности,  где  вокруг  сыпались  замертво  толпы
компьютерных врагов. Вот только компьютерную игру можно загрузить  заново  и
начать сначала. А удастся ли ему начать  сначала  сейчас?  Вряд  ли.  Что-то
сломалось в нем... Хотя  время  лечит.  Отлежаться  здесь,  на  дне,  и  все
начинать сначала. Вернуться в Россию, где имя Художника еще  что-то  значит.
Набрать команду. И начать опять завоевывать сферы влияния...  Если  удастся.
Тогда, десять лет назад,  начинать  все  было  проще.  Тогда  он  не  ощущал
опасности. И не слишком дорожил собой. А сегодня, после всего, он  все  чаще
просыпался ночью и ощущал, что панически боится смерти. Потом это проходило,
и он снова погружался в сонное, бесцельное времяпровождение. Море,  бассейн,
вино, русские девахи, которые околачивались в Валенсии в поисках заработка.
   Он сидел  в  надувном  кресле  на  краю  бассейна  и  посасывал  холодный
апельсиновый сок. В бокале позвякивали кусочки льда. Рядом на столике стояло
блюдо с яблоками и персиками и лежал любимый нож с выкидными лезвиями.
   Все-таки  как  шустро  их  сделали.  Художник  не  мог  понять,  как  все
получилось. Их будто преследовал  злой  рок.  О  происшедшем  в  Мытищинском
районе он имел самые смутные представления, пользовался в основном  скудными
сообщениями из СМИ. С оставшимися в живых руднянскими выходить на  связь  он
боялся.
   Как-то все развалилось мгновенно. Началось с того  заказа  на  устранение
фирмача и с погони за бумагами. Тогда  он  начал  одного  за  другим  терять
людей. И те загадочные фигуры - бывший опер и еще какой-то менеджер.  Не  от
них ли  все  шло?  Но  чтобы  двое  уничтожили  такую  бригаду?  Это  просто
невозможно! Невозможно!
   - Ну что. Художник, перекинемся  словечком?  -  услышал  Художник  позади
себя.
   Он медленно повернул голову. И увидел того  самого  типа  -  родственника
погибшего фирмача. И воспринял это как-то без удивления.
   - Ты кто? - для порядка спросил Художник.
   - Я? Человек, которому плюнули в душу, - полковник  подошел  к  владельцу
виллы и остановился от него метрах в трех.
   - Ты родственник того придурка, которого мы... -  Художник  улыбнулся.  -
Точно. И что тебе надо?
   - Ты же знаешь, Художник, зачем я здесь.
   - Да. Ты пришел за мной. Правильно?
   - Правильно.
   - Такой ангел смерти, да?
   - Нет. Просто советский офицер.
   - Ну да. Голубые береты? Рыцари плаща и кинжала? Это ты с моими ребятками
разобрался?
   - Можно сказать так.
   - Понятно... Круто. Уважаю, - без эмоций произнес Художник.
   Неожиданно резко он схватил кнопочный нож и вскочил на ноги.
   Гурьянов улыбнулся. Это уже было лучше. Он знал, что так будет. И это его
устраивало.
   - Когда это волк просто так сдавался? - воскликнул  Художник.  -  Мы  еще
побьемся...
   Ножом он владел виртуозно.  Лезвие  мелькало,  рукоятка  скользила  между
пальцами. Художник сделал выпад, лезвие прочертило дугу.
   Гурьянов ушел с линии атаки. Художник опять бросился на него.  Нож  летал
как заговоренный, но Гурьянов опять уклонился.
   - Умеешь, - оценил полковник.
   Художник перевел дыхание и вдруг с диким воплем,  вырвавшимся  из  глубин
его существа, рванулся в последнюю атаку, решив, что  или  убьет  противника
сейчас, или умрет сам.
   Но рука с ножом попала в жесткий  блок,  хрустнула.  Нож  выпал  из  нее.
Гурьянов зажал его в мертвой хватке.
   - Больно, - прошептал Художник.
   - А им больно не было?
   - Мне больно... Ну давай. Не тяни, - прохрипел атаман руднянеких.