отяжении двух  недель  он  практически  не
спал и не ел, находясь как бы в постоянном бреду. Будучи сильным  человеком,
повидавшим многое в свои молодые годы, Феликс получил от судьбы роковой удар
такой колоссальной силы, что не знал, сможет ли от него  оправиться.  Он  не
знал, за что мог получить такое жестокое наказание. И  во  всем  происшедшем
почему-то винил только самого себя. Чем же он так жестоко  провинился  перед
Создателем, что Тот решил безжалостно наказать его?
   Но, увы, на все воля Господня. Феликс не отрекся от  веры  в  Бога,  даже
наоборот, стал веровать еще больше, но с тех пор  в  его  сердце  поселилась
злость. Та самая злость, которая стала постоянной спутницей его жизни.
   Все дело в бороде
   В десять часов утра Герман и Феликс  приехали  в  Пятигорск.  Встретиться
договорились в открытой  шашлычной,  которая  находилась  на  самой  вершине
Машука, куда их пригласил гостеприимный Хан. Туда можно  было  подняться  на
машине  по  дороге,   серпантином   обвивающей   всю   гору.   Но   приятели
воспользовались канатной дорогой, которая была построена так,  что  одна  ее
станция находилась в курортной зоне у подножия Машука, а  другая  -  на  его
вершине. Между ними постоянно циркулировали два  вагончика  вместимостью  по
десять - пятнадцать человек. Припарковав машину  у  нижней  станции,  друзья
купили билеты и зашли в готовый к отправке фуникулер.
   Когда вагончик тронулся, Герман  поглядел  на  Феликса.  Тот  внимательно
смотрел вниз, а лицо его принимало каменное выражение. Герман  проследил  за
взглядом Феликса и увидел, как прямо под  ними  в  подъехавший  микроавтобус
садился крупный бородатый человек.
   Он водрузил свое тело на переднее сиденье, захлопнул дверь, и  автомобиль
тронулся.
   - Что с тобой, Фил? - поинтересовался Герман.
   - Слушай, я точно не уверен, но, по-моему,  это  он,  -  прищурив  глаза,
медленно проговорил Феликс.
   - Кто он? - не понял Герман.
   - Человек, севший в микроавтобус, похож на Черепа. Только с бородой.
   - Да брось ты! Тебе он уже везде мерещится. Таких совпадений не бывает.
   - Если бы не борода, я бы руку отдал на отсечение. Когда я его видел,  он
был без бороды. Вырастить ее  он  бы  не  успел.  Но  ведь  бороду  легко  и
наклеить. И если это на самом деле он, то понятно, почему местные пацаны  не
смогли опознать его по фотографиям.
   - Ну прямо-таки детектив какой-то, в  натуре.  Триллер.  Надеюсь,  ты  не
будешь, как Джеймс  Бонд,  тормозить  вагончик  и  прыгать  вниз,  преследуя
объект? К тому же наверняка воображаемый, - язвительно пошутил Герман.
   - Нет. Не буду, - серьезным тоном ответил Феликс. - Сейчас мы  не  сможем
его догнать, но мое чутье подсказывает, что это был именно он.
   С вершины Машука, увенчанной шпилем телевизионной башни,  весь  Пятигорск
был как на ладони. Вот виден изгиб  реки  Подкумок,  а  вот  старинный  парк
"Цветник", заложенный еще во времена Лермонтова. А там - курортная  зона  со
множеством  санаториев.  Вот  новые  жилые  районы,  а   вдалеке   маленьким
серебряным пятном виднеется Новопятигорское озеро.
   Пройдя  двести-триста  метров  вправо  от  станции,  приятели  подошли  к
шашлычной, где на столах и стульях, которыми служили большие и малые пеньки,
гостей поджидали Витя Хан и несколько боевиков  из  его  бригады.  Присев  с
Ханом втроем за один крупный пень, служащий  столом,  пообщавшись,  выпив  и
отведав отменного шашлыка, перешли к главному вопросу.
   - Витя, -  обратился  к  Хану  Феликс.  -  Герман  раздал  твоим  пацанам
фотографии Черепа?
   - Да. Каждый из моих ребят по фотографии в лицо знает этого мерзавца,  но
пока, увы... Сам знаешь. А что?
   - А вот что, братела. Слушай меня  внимательно.  Измени  установку  своим
парням. Пусть ищут того же, но с бородой.
   - Нет проблем, братуха. Как скажешь.  Я  майкану  им,  чтобы  они  заново
прошерстили всю округу. Они у меня все вверх дном перевернут, но  того,  кто
тебе нужен, отыщут.
   - Базара нет. Спасибо, Хан. Буду ждать твоего звонка.
   Долго  ждать  не  пришлось.  Пятигорский  авторитет  позвонил  Феликсу  в
одиннадцать часов следующего дня и  заявил,  что  человек,  по  всем  данным
похожий на разыскиваемого Антона Шабалова, обнаружен  в  санатории  "Горячий
ключ".
   Казнь Черепа
   Люди Хана не ошиблись. Не обознался и Чикаго. Замеченный им из  вагончика
канатной дороги человек был именно Антоном Черепом.
   Устранив, как он думал, своего  главного  преследователя,  Новокурданский
лидер посчитал, что оставаться в Москве все равно чрезвычайно рискованно.  И
хоть, по его мнению,  главный  охотник  был  убит,  Шабалов  осознавал,  что
российская братва все равно до него доберется. Чтобы  как-то  продлить  свое
существование, Антон  под  чужим  именем  вылетел  в  Мин-Воды  и  также  по
подложным  документам  снял  двухкомнатный  номер  в  пятигорском  санатории
"Горячий ключ".
   Еще в Москве, перестраховавшись, он обзавелся накладной бородой и  усами.
Несмотря на измененную внешность, ему редко  удавалось  выходить  из  номера
днем, лишь в случае особой необходимости. И тем более по воле Его Величества
Случая, а это был шанс  один  на  миллион,  он  попался  на  глаза  случайно
выжившему охотнику.
   В большинстве случаев Антон Шабалов покидал свое убежище лишь только  под
покровом  ночи,  когда  его  наклеенная   борода   даже   при   внимательном
рассмотрении не могла вызвать ненужных подозрений.
   Вернувшись с очередной вечерней прогулки по "Цветнику", он  первым  делом
зашел в ванную комнату и отклеил опостылевшие бороду и усы. Сняв  их,  отмыл
неприятно зудящее лицо от гримерного клея.  Затем,  переодевшись  и  накинув
полосатый махровый халат, вышел из ванной комнаты.
   Подойдя к письменному столу, Череп присел на кресло с высокой  деревянной
спинкой и зажег настольную лампу.
   Как только свет лампы озарил письменный стол и разбросанные на нем газеты
и журналы, его внимание привлекла лежащая на столе игральная карта. Она была
повернута рубашкой, с изображенным на ней  Пятигорским  орлом.  "Откуда  она
здесь оказалась? Может быть, уронила горничная? Но горничная по его  просьбе
убирает всего лишь два раза в неделю. Откуда  же  могла  взяться  карта?"  -
Мысли беспокойным роем промелькнули в его голове.
   Сквозящий поток мыслей был нарушен затянутым на  шее  капроновым  шнуром.
Череп захрипел и попытался схватиться  руками  за  удавку.  Но  в  намерения
обладателя сильных рук, сжимающих капроновый  шнур,  по  какой-то  известной
лишь ему причине не входило мгновенное удушение Новокурданского лидера.
   - Сидеть, падаль! - услышал он сзади твердый приказной тон. - И ни звука!
А то сейчас враз башку отсоединю от туловища!
   Натяжение шнура слегка ослабло.
   Только сейчас Череп заметил в полумраке человека. Человек, стоящий сзади,
еще  несколько  ослабил  натяжение  капроновой   удавки.   Глаза   Шабалова,
постепенно привыкающие к свету зажженной  лампы,  не  могли  в  полной  мере
рассмотреть стоящего перед ним человека.
   Как бы  догадавшись  об  этом,  тот  сделал  шаг  вперед.  И  когда  свет
настольной лампы озарил  лицо  неизвестного,  из  сдавленной  глотки  Черепа
раздался  хриплый  стон.  Это  был  стон  ужаса  и   удивления.   Призраком,
вернувшимся из царства теней, перед ним стоял Феликс.
   - Что узнал, сучара?! Да, правильно. Это я - твой ангел смерти,  вернулся
за тобой из преисподней. Не ожидал, гнида? А вот и  орудие  возмездия,  -  с
этими словами Феликс взял на изготовку стальной арбалет. - Сэмэн мог бы тебя
просто придушить, но мне почему-то очень хочется тебя кончить именно так.  Я
думаю, гнида, что будет символично,  если  ты  сдохнешь  именно  от  стрелы.
Считай, что она белого цвета. А это привет тебе от крестовой  масти.  Возьми
карту.
   Череп дрожащей рукой приподнял карту, с которой  ему  улыбался  крестовый
туз.
   - А это тебе лично от меня! - провозгласил приговор  Феликс  и  нажал  на
спусковой крючок арбалета.
   Прозвучал резкий  звон  тетивы,  и  тонкая  стальная  стрела  со  свистом
вонзилась в грудь Черепа, пробив ее насквозь и пригвоздив  тело  Шабалова  к
деревянной спинке кресла. Семен убрал удавку, и лысая голова Новокурданского
отморозка безжизненно упала на грудь, пробитую арбалетной стрелой.
   Карта с изображением крестового туза упала к его ногам. Она  олицетворяла
возмездие над главарем одной из самых кровавых и беспредельных  группировок,
когда-либо существовавших в криминальном мире России. Банда,  значившаяся  в
секретных  документах  спецслужб  под  кодовым  названием  "Белая   стрела",
прекратила свое существование.
   Воровской презент
   Вернувшихся в столицу Феликса,  Германа  и  Семена  в  аэропорту  Внуково
встречала  внушительная  делегация  из  представителей   элиты   преступного
сообщества России. Возглавлял встречавших Паша Бес.
   Выйдя  из  здания  аэропорта,  приятели  увидели  сверкающий  на   солнце
восьмиметровый лимузин "Линкольн" цвета темно-синий металлик.
   -  Ну  как   тачка?   -   поинтересовался   Бес.   -   Бронированный,   с
пуленепробиваемыми стеклами. Внутри бар, видик, телевизор.
   - Классный лайнер, - улыбнулся Феликс. - Чей он?
   - Твой, братуха! - засмеялся Павел Георгиевич и протянул Чикаго  пакет  с
документами на машину. - Твой, твой...
   - Да ладно! По какому такому случаю? - удивился Феликс
   - А ты не знаешь. Это, мой дорогой, тебе премия от воровского  круга.  За
то, что миссию,  возложенную  на  тебя,  исполнил  козырно.  Эту  доляну  ты
конкретно заработал. Так что, братуха, не оскорбляй Воров отказом,  принимай
во владение, пользуйся. Но  и  как-нибудь  старика  покатаешь,  чтобы  понты
навести, - радостно улыбался Бес.
   - Ну коли Воры просят, в отказ не  пойду.  Спасибо,  дорогие,  за  добрый
подарок.
   Феликс с друзьями забрался в просторный салон, и кавалькада из нескольких
иномарок направилась в  ресторан  "Прага"  праздновать  успешное  завершение
проведенной кампании.
   Господи, прости
   Прошло полтора месяца. Феликс снова посетил город Пятигорск.  Криминологи
утверждают,  что   человека,   совершившего   убийство,   тянет   на   место
преступления. В данном  случае  все  было  совершенно  иначе.  Иное  чувство
притягивало Феликса к здешним местам. Ему  не  хотелось,  чтобы  этот  город
отождествлялся в его памяти хоть и со справедливой, но  все  же  казнью.  Он
осознавал, что, совершив суд над Черепом, он  избавил  мир  от  кровожадного
монстра. Очистил его еще от одного  негодяя.  В  своих  размышлениях  Чикаго
считал, что его руками была осуществлена кара Господня.
   Феликс верил в Бога. Верил глубоко, но  по-своему.  Православных  канонов
христианской церкви он придерживался в  силу  исторической  традиции  и  еще
потому, что именно эту веру  исповедовали  его  предки.  Но  как  человек  с
пытливым умом и  развитым  интеллектом,  он  трактовал  для  себя  Священное
Писание несколько иначе,  чем  сказано  в  проповедях,  невзирая  на  нудные
замечания церковных служителей.
   Феликс считал, что разная  общепринятая  мишура  только  мешает  истинной
вере. Что многие общепринятые правила и обычаи  существуют  для  тех  людей,
которые, что греха таить, не отличаются особым проблеском интеллекта,  и  их
немало. Для них, по разумению Феликса, и существуют правила  типа:  девушкам
не положено посещать церковь в брюках, с  непокрытой  головой,  пользоваться
косметикой и т. д. Какая разница, в какой  одежде  человек  решит  прийти  к
Богу? Лишь бы шел он с чистыми помыслами и с желанием очистить свою  грешную
душу. И гнать надо палкой тех,  кто  пытается  назидательным  тоном  поучать
молодежь соблюдать эти нелепые формальности.
   Феликс верил в глубине души, что Бог - это высшее мерило  справедливости,
он велик и милосерден. Он и есть та самая гармония, та всеобъемлющая  любовь
и то совершенство, к которому должен стремиться человек  в  своих  мыслях  и
поступках. И если бы существовало утопическое общество  из  людей  добрых  и
честных, то разве стал бы он, Феликс, на путь  преступлений?  Но,  увы,  мир
далек от совершенства, и в нем есть два пути: либо уйти от мирской  жизни  и
посвятить себя служению Богу, либо оставаться в  миру  и  жить  по  правилам
этого грешного мира.
   Наш герой далеко не считал  себя  безгрешным  аскетом  и  выработал  свои
личные понятия о  добре  и  зле,  основанные  на  субъективной  морали,  шел
выбранным им путем, не нарушая свой личный кодекс чести.  Ему  не  нравилось
быть преступником, но  так  уж  было  угодно  судьбе.  Он  не  смог  вовремя
реализовать свою силу в другом направлении. Реализуя  свои  амбиции,  Феликс
попал в среду российской преступности. Он понимал,  что  это  нехорошо,  но,
преступая некоторые юридические законы, Феликс никогда не преступал  законов
своей совести.
   Одним  из  первых  преступников,  судя  по  легенде  из   древнегреческой
мифологии, стал Прометей, похитивший у богов огонь и подаривший  его  людям.
Но разве потомки вспоминают его дурным словом? Нет, они чтут его как  героя.
Помимо всего прочего, Феликсу больше нравилось Ветхозаветное "око  за  око",
чем та заповедь, олицетворяющая суть христианского смирения, в которой  было
сказано про правую и левую щеки.
   Размышляя на эти духовно-философские темы, наш герой бродил по живописной
курортной зоне. Здесь, по соседству с  современными  зданиями  санаториев  и
домов отдыха, располагались  старые  пансионаты,  построенные  архитекторами
прошлого века еще во времена описанного в "Герое  нашего  времени"  "водного
общества". Вокруг  пышным  цветом  цвели  фруктовые  деревья,  распространяя
аромат благоухающих, белоснежных и розовых соцветий.
   Феликсу все здесь было до боли знакомо. Он посетил "Провал", где  некогда
смекалистый  Остап  Бендер  продавал  любознательным  ротозеям   билеты   по
пятнадцать копеек. Потом,  совершив  трехкилометровую  пешеходную  прогулку,
зашел в Питьевую галерею и отведал целебной минеральной воды.
   Недалеко от  Питьевой  галереи,  прямо  у  подножия  Машука,  возвышалась
красивая церковь с синими куполами. Войдя в нее, Феликс купил свечи и  зажег
их у разных святых ликов. Он любил эту церковь, с  ней  было  связано  много
будоражащих душу воспоминаний о его любимой Кате.  Здесь  Феликс  чувствовал
особую ауру. Она вызывала в нем прилив энергии и покой. Он поставил свечу  у
святого распятия и помянул всех близких, покинувших этот бренный мир.
   Феликс просил у Бога прощения за ту кровь, которую ему пришлось  пролить,
нарушив заповедь "не убий".  Ему  казалось,  что  он  вел  священную  войну,
совершая справедливое возмездие, и надеялся, что Господь простит  его.  Ведь
Бог справедлив и милосерден.



   Разборка
   Разборка для российской братвы - дело привычное.  Она  не  всегда  бывает
кровавой, в большинстве случаев криминальные объединения,  будь  то  бригады
или целые группировки, стараются решить вопросы путем  мирного  диалога.  Но
"демонстрировать мускулы" все же приходится.
   В начале девяностых  эта  демонстрация  приобрела  наиболее  внушительные
размеры. Тогда на  стрелку  -  оговоренную  встречу  в  преступной  среде  -
собиралось  огромное  количество  боевиков.  Наибольшие  трепет  и  уважение
вызывала  та  группировка,  которая  сумела  выставить  большее   количество
боевиков. Доходило до того, что вереница автомобилей, выстроившихся в ряд на
Кольцевой дороге, составляла чуть ли не километр.
   Но бурные девяностые подходили к концу,  и  мода  на  гигантские  стрелки
прошла. Они уже считались дурным тоном и излишними понтами. При разборе  тех
или иных вопросов стали все больше цениться изворотливый ум и смекалка.
   Феликс ехал на встречу в один из московских ресторанов, захватив с  собой
Германа, Сему Комода и еще четверых надежных  парней  из  своей  бригады.  В
разборке его попросил принять  участие  хороший  знакомый  Жора  Люберецкий,
зная, что встреча обещает быть не из легких.
   Это была уже вторая встреча  по  одному  и  тому  же  вопросу.  Отбивался
достаточно внушительный  долг  банка,  находящегося  под  крышей  Люберецкой
группировки. На первую стрелку Жора пригласил с собой  молодого  грузинского
вора Зураба Кика. Тот, хотя и коронован был сравнительно недавно, бахвалился
тем, что состоял в близком  родстве  со  старым  грузинским  вором  Робертом
Такиладзе.
   На встречу с противоположной стороны тоже подтянулся грузинский вор Леван
Седой. Разобравшись в сути вопроса и не вступая в долгий спор из уважения  к
имени  старого  грузинского  законника  Такиладзе,   Леван   Седой   признал
необходимость возвращения долга. Оговорили сроки отдачи.
   Жора Люберецкий потирал руки в предвкушении немалой премиальной  доли  за
успешное решение проблемы. Зураб самодовольно  хвалился  сравнительно  легко
одержанной победой.
   Но оказалось, что радовались они преждевременно. Буквально  за  несколько
дней до срока  возврата  первой  суммы  произошло  несколько  событий,  враз
спутавших карты.
   Во-первых, от рака скончался старый грузинский вор Роберт Такиладзе.
   Во-вторых, Леван Седой, совершая уже шестую  свою  ходку,  снова  сел  на
нары.
   Ну, а в-третьих, Кика упорол  косяк,  то  есть  допустил  непростительный
поступок, и братья воры раскороновали его.
   Узнав об этом, должники пошли в отказ от принятого на  последней  встрече
решения и потребовали нового разбирательства.
   На этот раз качать приехал подельник Левана Седого - Гия Потийский.
   Жора же пригласил для поддержки Феликса, а тот в  свою  очередь  подтянул
Германа.
   Когда сели за большой круглый стол, слово взял близкий друг Левана и  Гии
Тимур, невысокий лысоватый грузин  в  черном  двубортном  пиджаке  и  черной
шелковой рубашке с воротником-стойкой.
   - Ну что, братки, делать будем?  Ваш  Зурабчик  косяков  напорол  хренову
кучу. Вряд ли ему отмыться. Мы-то уши ему  отшлифовали,  но  и  вашу  делюгу
заново обкумекать придется. Прошлый  раз  мы  на  уступки  пошли  и  сделали
скачюху из-за уважения к  Роберту  Такиладзе.  А  он,  оказывается,  как  мы
разобрались, даже  родственником  ему  не  приходится.  Короче,  Кика  фуфло
прогнал, а мы, поверив ему и уважая названного им старого  законника,  пошли
вам на слишком добрые уступки. - Тимур хитро посмотрел на  гостей.  -  Могли
ведь обосновать, что честное кидало сработали с уделением на общак. И  тогда
какая может быть к нам предъява?
   - Нет, братан, не горячись.  Тормози,  -  уверенным  тоном  возразил  ему
Феликс. - Может, наш общий знакомый и упорол косяк...  Но  кто  сказал,  что
из-за этого должен страдать наш человек? Или ты думаешь,  что  за  нас  мало
воров доброе слово скажут?
   - Да нет, биджо. Я не ставлю под сомнение, что вы люди уважаемые и водите
дружбу со многими  законниками.  Но  их  в  тот  раз  на  встрече  не  было.
Присутствовал Кика. Так что давайте заново перетрем насчет этого долга.
   - Угомонись, Тимур. По второму кругу "терки" не будет. И почему  ты  весь
базар сам ведешь? Вот присутствует вор. - Феликс указал на подельника Седого
- Гию. - Хотелось бы знать, что он думает по этому поводу?
   Гия - высокий грузин с седой бородой, окинул всех  спокойным  взглядом  и
произнес:
   - Я не присутствовал на первом разборе,  но  со  слов  Тимура  знаю,  что
оговоренная  на  прошлой  встрече  сумма  денег  завышена.  Сейчас  я  готов
выслушать две стороны,  и  порешаем  все  по  справедливости.  Вы  готовы  к
базару?
   - Мы-то к нему всегда готовы, - неожиданно взял слово Герман. -  Но  вот,
уважаемый, в чем я вижу неувязочку. По этому вопросу в любом случае была уже
разборка и твой брат и подельник Леван Седой уже принял решение. Обе стороны
ударили по рукам. Неужели ты,  уважаемый  вор,  пойдешь  поперек  своего  же
брата? И если...
   - Э, геноцвали, но ведь с вашей  стороны  Кика  был!  -  перебил  Германа
Тимур. - А ему ведь по ушам надавали! А потому...
   Но тут его осек Феликс:
   - Тимур, когда