Уезжают только со  знакомыми  клиентами.  Говорят,  эта  мразь  находится  в
следственном изоляторе "Лефортово". Там он, в больнице, косит под  психа.  Я
бы в такую мразь зубами вцепилась. Вырвала бы каждую его жилу. Мразь,  какая
мразь! - уже не сдерживаясь, зарыдала Лолита.
   - Да... мразь... - задумчиво произнес Герман.
   Он  пододвинул  девушке  стакан   воды,   рассчитался   с   барменом   и,
попрощавшись, вышел из клуба.
   О чем думал Герман, догадаться было сложно. В голове его  царил  сплошной
бардак. Ему было безумно жаль Маргариту. Она явно чем-то затронула его душу.
Сейчас это ощущалось неоспоримо сильней.
   Он винил себя за то, что мог бы без труда помочь девушке как-то  устроить
свою жизнь, но вместо этого прочитал ей высокоморальную проповедь. А если бы
он помог ей, то ничего бы этого не произошло и она осталась жива. Но кто  же
знал!
   А эта гнида, эта садистская мразь,  валяется  себе  уютно  на  больничной
койке.
   Вот кем должны заниматься компетентные органы. Именно им следует  бросить
все силы и использовать все возможности на  поимку  и  уничтожение  подобных
оборотней. Их нужно на месте рвать на куски. Убивать мучительно  и  жестоко,
без всякого суда и следствия, а не заниматься всякой чепухой и  формализмом.
А тут еще ввели мораторий на смертную казнь...
   И эта мразь жива...

   Прошло два дня, а Герман не мог найти себе покоя.  Что-то  мучило  его  и
терзало. Не выдержав, он набрал телефон Феликса и сказал, что им  необходимо
повидать друг друга.
   - Слушай, старик. У тебя есть люди, которые могли бы помочь проникнуть  в
"Лефортово", за любые деньги? - спросил Герман у Феликса при встрече.
   - Ну, брат, ты загнул, - удивился Феликс. - Ладно бы в "Бутырку"... Но  в
"Лефортово"... Это, братуха, задача из разряда научной фантастики.
   - Старик,  безвыходных  ситуаций  не  бывает.  Всегда  есть  какой-нибудь
вариант... Тем более, я же сказал, любые деньги.
   - Деньги... Деньги... Человек в "Лефортово", - задумался Феликс. - Есть у
меня кое-кто на примете. Надо хорошенько подумать...
   - Так давай же думать! Есть одна мразь, это...

   Утром следующего дня медсестра открыла дверь  одиночной  палаты  больницы
следственного изолятора.  За  ней  вошел  вертухай.  Приблизившись  к  койке
пациента,  она  издала  ужасающий  крик.  На   койке   лежало,   прикованное
наручниками за руки и за ноги  к  кровати,  бездыханное  тело  маньяка.  Его
гениталии были отрезаны и запихнуты  в  полость  его  же  рта,  а  на  груди
виднелась отчетливо вырезанная надпись. Это  было  всего  лишь  одно  слово:
"Мразь"!



   Дыхание Парижа
   Вид с Эйфелевой башни поражал красотой открывающегося ландшафта.  Залитый
солнцем Париж с высоты птичьего полета был отчетливо виден как на ладони.
   Башня,  построенная  знаменитым  инженером  Гюставом   Эйфелем,   некогда
поражавшая воображение конструкторским размахом,  авангардно  выделялась  на
фоне  окружающего  ее  архитектурного  ансамбля.  В  свое  время  сама  идея
строительства башни вызывала  бурные  протесты  парижан,  не  без  основания
считавших, что она не  вписывается  в  складывавшийся  веками  силуэт  этого
древнего и прекрасного  города.  Особенно  протестовали  выдающиеся  деятели
искусств - писатели, художники,  поэты.  Директору  выставки  они  выдвинули
категоричный  манифест:  "Работники  искусств  против  башни  Эйфеля!"   Но,
несмотря на ярые протесты французской богемы, башня все же была построена.
   Украсившее Марсово Поле ажурно-металлическое  трехсотметровое  сооружение
постепенно покорило людские сердца. Она утвердилась  как  незыблемый  символ
Парижа наряду с  Лувром,  Нотр-Дамом  и  Триумфальной  аркой.  Даже  старина
Мопассан, будучи одним из самых  ее  ярых  противников,  нашел  оригинальную
возможность обедать, не видя из окна этого,  по  его  словам,  "безобразного
скелета". Он попросту решил трапезничать в ресторане... на  самой  Эйфелевой
башне.
   Герману нравилось это место. Он любил долго стоять на  третьем,  верхнем,
ярусе, любуясь французской столицей, и  размышлять  о  разных  важных  и  не
очень, а то и вовсе пустяковых вещах. Он обожал Париж. Его особую атмосферу,
его особый дух, пропитанный историей, временем и романтикой.
   В последнее время Герман посещал  столицу  Франции  довольно  часто.  Его
французские деловые партнеры, открывшие в Москве  филиал  своей  корпорации,
приглашали Германа для решения тех или иных вопросов. Эти поездки  были  для
него не в  тягость,  и  он  редко  от  них  отказывался.  Французская  фирма
занималась  продажей  одежды,  парфюмерии  и  косметики  некоторых   ведущих
производителей и являлась крупнейшим поставщиком этих товаров на  российский
рынок.
   В компетенцию Германа входили прежде всего вопросы безопасности  бизнеса.
Увы,  безопасность  -  это  основная  проблема  иностранных  бизнесменов   -
инвесторов и импортеров в страны СНГ. Многим из  них  на  собственной  шкуре
пришлось  убедиться,  что  бизнес  по-русски  имеет   весьма   специфические
особенности: чреват различными форс-мажорами и всевозможными  мошенническими
вариантами, так называемым кидалом.
   Однако  российский  рынок  продолжал  притягивать  их   как   магнит,   и
неудивительно.  Только  здесь,  по  западным  меркам,  они  могут   получить
баснословные прибыли. Жадность и тяга к наживе во все времена  шли  с  родом
людским нога в ногу.
   И именно они являются тем естественным  стимулом,  заставляющим  западных
капиталистов, спотыкаясь и набивая  шишки,  по-прежнему  стремиться  в  наши
чертоги. И зачастую они становятся потенциальными жертвами наших хитромудрых
и  закаленных  жизненными  трудностями  соотечественников.  Если,   конечно,
иностранные буржуины  не  успеют  вовремя  и  удачно  позаботиться  о  своей
безопасности.
   Не секрет, что имеется  в  виду,  когда  речь  идет  о  защите  интересов
бизнесмена,  -  известное  понятие  "крыша".  В  основном  ее   обеспечивали
криминальные структуры.
   Но все чаще и  чаще  в  этот  "охранный"  бизнес  стали  вмешиваться  так
называемые "мусорские крыши". Состояли  они,  как  правило,  из  сотрудников
правоохранительных  органов,  которые  по   своей   сути   были   наглее   и
беспредельнее, чем российская братва. Используя доверие страны, вложившей  в
их руки оружие и власть, они чувствовали  за  своей  спиной  гарантированную
защиту.
   Повязанные  между  собой  круговой  порукой  в  своей   среде,   лишенной
каких-либо правил и законов морали, которая  в  определенной  форме  все  же
имелась у их оппонентов, то есть у преступных группировок, "мусорские крыши"
бесчинствовали вовсю.
   Преступная среда хоть не маскируется - преступная она и есть  преступная.
Там правит достаточно простая жизненная формула, диктуемая капризами  судьбы
- либо пан, либо пропал. Либо сорвал куш, либо сел в тюрьму, а то и попросту
пулю проглотил.
   У милицейских же "блатняг" все совершенно иначе. Задница со  всех  сторон
прикрыта погонами, от чего и рождается чувство безнаказанности. А  вслед  за
ней уверенной поступью шагает беспредел.
   Как грибы после дождя, появились многочисленные охранные  структуры.  Они
по роду своей деятельности,  помимо  официально  зарегистрированной  охраны,
осуществляли, разумеется, за дополнительную плату в виде черного нала услуги
иного характера. Эти услуги именовались "крышевыми".
   Таким образом, прекрасно закамуфлированные структуры все  равно  так  или
иначе  находились  под  полным  контролем  либо   криминальных   сил,   либо
ментовских.
   О Германе
   От правоохранительных органов Герман был далек. Но и  матерым  уркой  его
назвать было нельзя. Хоть он неплохо шарил по понятиям и развести рамсы  мог
не хуже любого прожженного жулика, но все же идти по чисто блатной стезе ему
было сложно. Грязных пятен в биографии и косяков, с точки зрения понятий, за
ним не значилось. Но тюремного прошлого тоже. Что весьма  немаловажно  среди
сиделого братства, арестантов.
   У Германа за  плечами  было  высшее  образование.  Он  окончил  факультет
психологии, очень хорошо разбирался в  истории  и  философии,  и  поэтому  в
большинстве спорных вопросов ему удавалось  беспроигрышно  одерживать  верх.
Все это, дополненное талантливой феней, производило неизгладимое впечатление
на друзей и оппонентов.
   Жаргон Герман изучил и освоил давно, еще в юношеские годы. Тогда, молодым
пацаном, благодаря своим боксерским навыкам, а боксу он посвятил шесть  лет,
был приглашен в ватагу  отчаянных  дворовых  босяков,  промышлявших  уличным
гоп-стопом в темных улицах города.  Трусили  всяких  барыг.  Выслеживали  по
наводке в ресторанах, барах  или  других  злачных  местах.  Прослеживали  до
подходящего  места,  технично  налетали,  вырубали.  Затем,  профессионально
обшмонав карманы, сняв котлы и рыжье, то бишь  часы  и  золото,  молниеносно
растворялись в пространстве.
   Деля между собой добычу, считали себя справедливыми грабителями. Они были
уверены в том, что всего-навсего экспроприируют  экспроприируемое,  отбирают
нажитое нечестным путем, да к тому  же  тянула  пацанов  блатная  романтика,
чувство опасности приятно щекотало нервы.
   Но все эти  иллюзии  молодого  сорвиголовы  о  справедливых  приключениях
однажды растаяли в один миг  как  утренний  туман.  Темным  поздним  вечером
прижали они  в  подворотне  слегка  подвыпившего  типа,  по  предварительной
наводке работника торговой базы. Мелькнул жесткий хук справа,  и  ондатровая
шапка слетела с седой головы потерпевшего. Сам он рухнул в снег. В то  время
когда разъяренные подельники Германа дорабатывали  его  ногами  в  ответ  на
неловкие  попытки  отбиться  тростью,  Геша,  отойдя  в   сторону,   заметил
оголившийся  под  штаниной  протез.  От  какого-то  омерзительно   склизкого
ощущения у нашего героя перехватило дыхание. Щемящее чувство совести сдавило
горло. Это ощущение еще больше усилилось, когда  в  лунном  свете  мелькнули
планки боевых наград. Сначала Герман оцепенел  и  растерялся.  Но  мгновение
спустя уже распихивал своих товарищей, самозабвенно обирающих жертву.
   - Назад! Тормоза, я сказал!
   - Ты че! В чем дело? Ты че  погнал,  браток?!  -  недоумевали  удивленные
подельники.
   - Я сказал! Назад! Он же фронтовик! Он же воевал! У  него  же  нет  ноги!
Что, совсем озверели? Отвалите от него!
   - Ну, браток, ты точно погнал! Что, в натуре,  самый  милосердный?  Ну  и
что, что воевал? Он же барыга. Нам же наколку дали. Да и при капусте он.
   - Слышь! Барыга или не барыга, я не знаю. А то, что воевал, вижу. Трусить
этого деда никто не будет! Усекли?
   Усекли то они, конечно, вряд  ли.  Но,  посмотрев  на  сжатые  бойцовские
кулаки своего товарища, спорить не стали.  Выражая  негодование,  недовольно
бубня себе что-то под нос и вяло матеря Германа, они  растворились  с  места
происшествия во тьме закоулка. Герман, подняв с земли старика  и  подав  ему
трость и шапку, вслед за кентами покинул подворотню.
   С этого злополучного дня  наш  герой  полностью  разочаровался  в  мнимой
справедливости и романтике подобных акций. Как ни подходи, с  какой  стороны
ни посмотри, все это -  грязь  и  корысть.  Разочаровавшись,  он  отошел  от
шальных похождений и грабежей. Многие приятели его попали кто  в  малолетку,
кто, в зависимости от возраста, на взрослую  зону,  и  тянули  свой  срок  в
местах не столь отдаленных.
   Потом была армия. Служба десантником в группе советских войск в Германии.
Затем  университет  параллельно  со  спортивной  карьерой.  Потом   открытие
хозрасчетного спортивного клуба, где он - мастер спорта по боксу и  неплохой
специалист по ушу - организует секцию модного тогда кикбоксинга.
   Тренером  Герман   был   толковым.   Ученики   его   уважали.   Он   умел
профессионально  влиять  на  людей,  а  посему  подопечные   слушались   его
беспрекословно,  в  точности  соблюдали  все  предписанные  им  правила.   А
вследствие этого и упорного труда не  замедлили  сказаться  и  положительные
результаты. Многие его бойцы стали с лета брать еще  кустарные  в  то  время
чемпионаты по кикбоксингу. А заодно и по некоторым восточным единоборствам.
   Одновременно   с   тренерскими   успехами   Герман   обрастал   полезными
знакомствами.  Перестройка  неслась  быстрой  рысью.  Прошли  восьмидесятые,
начались тревожные девяностые.
   Преступность приобретала новые, зловещие по  масштабу  размеры  и  формы.
Стали появляться большие  преступные  группировки,  многочисленные  банды  и
бригады. Произошло разделение криминалитета на два лагеря. С одной  стороны,
приверженцы   старой   воровской   идеи,   с   другой   -    новоиспеченные,
спортивно-бандитские формирования. Появились новые лидеры, новые авторитеты.
   Чтобы утвердиться в мире жесткой конкуренции, им требовалось периодически
демонстрировать свои силы, для чего  необходимо  было  иметь  в  группировке
достаточное количество бойцов или, проще говоря, быков. А где черпать  самые
качественные ресурсы? Ну,  разумеется,  в  спорте  -  в  спортивных  клубах,
школах, секциях.
   Автоматически, можно сказать, помимо своей воли, Герман снова вошел в мир
криминальных  конфликтов  и  противостояний.  Учеников  его  клуба  уже   не
прельщала перспектива работать на заводе или стройке. Хотелось проявить себя
в более мужском, достойном спортивной подготовки деле. А куда им податься? В
дискредитированные Вооруженные силы? Или в еще  более  дискредитированные  и
деградирующие органы внутренних дел? Нет уж!  Фиг  вам!  Лучше  в  "братву".
Престижней да и денег значительно больше.
   Своего сэнсея бойцы  уважали  и,  прежде  чем  примкнуть  к  какой-нибудь
группировке, во всем с ним советовались. Зная это, многие лидеры  преступных
сообществ искали знакомства и предпочитали вести переговоры именно с ним. Он
же,  в  свою  очередь,  тщательно  взвешивал  предложение  и,  учитывая  его
реальность и  перспективу,  а  также  наличность  приглашающего  его  ребят,
выносил свой вердикт.  Когда  предложение  не  противоречило  его  моральным
принципам, Герман принимал положительное решение. В итоге он снискал большое
уважение среди преступных авторитетов.
   Параллельно к нему стали часто  обращаться  новоявленные  бизнесмены,  то
есть новые русские - с  просьбами  о  защите,  о  возврате  долгов,  которые
законными способами вернуть  было  невозможно  из-за  глупой,  бессмысленной
волокиты с судебными тяжбами, дававшими,  как  правило,  нулевой  результат.
Герман в просьбах не отказывал. Должники, зачастую слышавшие о нем, не желая
навлечь на себя крупные неприятности, стремились побыстрее  рассчитаться  со
своими кредиторами.
   Герман старался не применять  грубую  физическую  силу.  Он  пытался  все
объяснить словами и своим пронизывающим взглядом. Почти так же получалось  и
с теми, кто пытался наехать на бизнесменов, обратившихся к нему за помощью.
   Когда французская фирма появилась в Москве, российскую сторону в  которой
представлял один толковый коммерсант, то Герману  по  его  просьбе  пришлось
заняться вопросами безопасности этого проекта.
   Командировки  во  Францию  не   часто   были   вызваны   производственной
необходимостью, а скорее служили знаком уважения и признательности  русскому
партнеру,  поскольку  вояжи  финансировались  французами.  Их  замечательная
столица Герману очень нравилась, и  он  старался  не  обижать  гостеприимных
месье и наведывался в Париж достаточно часто.
   Вот и сейчас, стоя  на  смотровой  площадке  Эйфелевой  башни  и  любуясь
открывающейся панорамой, он дожидался, когда в три часа  дня  к  центральной
смотровой террасе возле дворца Шайо должен  подъехать  Пьер  Болуа,  длинный
сухопарый  француз  со  своей  постоянной  мультипликационной  улыбкой.  Они
планировали поехать на Монмартр, чтобы отобедать в одном из старых  богемных
ресторанчиков с превосходной морской кухней.
   Знакомство на Монмартре
   Подойдя  к   назначенному   месту,   Герман   убедился   в   скрупулезной
пунктуальности своего иноземного товарища. Ровно в пятнадцать часов  к  нему
подкатил полуспортивный "Мерседес".
   - Привет, Герман! -  с  легким  приятным  акцентом  поприветствовал  Пьер
своего русского компаньона. - Ну что, опять через  Елисейские  поля?  Делать
небольшой круг? Уи. Вперед.
   Они тронулись. В сторону Монмартра вели более короткие  пути,  но  Герман
предпочитал пересекать Елисейские поля. Машина миновала Триумфальную арку  и
устремилась по широкой улице, где располагались  дорогие  бутики  престижных
французских фирм. Дабы не  нарушать  архитектурный  стиль,  мэрия  запретила
здесь яркие вывески и афиши.
   Даже долгая тяжба со всемирной сетью ресторанов "Макдональдс" закончилась
в пользу градоначальства, и знаменитая эмблема в виде буквы  "М"  окрасилась
не в традиционно желтый, а в белый цвет.  Вокруг  сновали,  нарушая  строгую
цветовую  гамму,  пестро  одетые  туристы  и  весело  мчались   разноцветные
автомобили, в большинстве своем компактные малолитражки. Экономия бензина  и
сложности с парковкой приучили парижан к миниатюрным транспортным средствам.
Впрочем, так почти везде в Европе. А в Америке, теперь уже  и  в  России,  в
моде большие  автомобили.  Сказывается  разница  в  менталитете  и  душевном
размахе.
   В автомобиле Пьера с компакт-диска звучали песни Джо Дассена.  Компаньоны
вели непринужденную беседу. Настроение у обоих было приподнятое.
   Впереди показались белоснежные купола храма Сакре-Кер, венчающего вершину
холма Монмартр. И уже через пять минут друзья входили в уютное кафе...
   Расположившись   за   столиком,   они   подозвали   официанта,   молодого
черноглазого парня с красной косынкой на шее и беретом на  голове.  Пьер  на
французском заказал ему блюда из  морских  продуктов  и  бутылочку  красного
"Бордо".
   Спустя несколько минут перед Германом появились устрицы и салат из мидий.
Пьер  лакомился   какой-то   морской   рыбой   и   улитками,   поданными   в
полусферическом глиняном сосуде с выемками под каждую отдельную улитку.
   Подняв бокал  темно-рубинового  цвета  с  сухим,  слегка  терпким  вином,
француз провозгласил:
   - За Россию!
   - За Россию и Францию! - развил его тост Герман. - Чертовски люблю я  эти
страны!
   Продолжив трапезу и отдав должное  национальному  кулинарному  искусству,
они опустошили блюда с морепродуктами. Осушив бутылочку  вина  за  несколько
тостов, друзья заказали официанту  еще  одну,  которую  тот  незамедлительно
принес, обернутую накрахмаленной салфеткой, и наполнил бокалы.
   - А теперь предлагаю выпить за женщин! За очаровательных дам, ибо  они  в
нашей жизни всё или почти все  и  вся.  Если  вдуматься,  что  мы  делаем  и
совершаем, в конечном счете мы все делаем и совершаем ради них!
   - С удовольствием присоединяюсь к твоим словам и хочу заметить,  что  все
же самые красивые девушки -  русские  девушки.  Это  точно.  Это  не  просто
общепринятое мнение. Это лично мое мнение. Самые красивые девушки - русские.
Трэ бэль. Прожив полтора года в Москве, я в этом абсолютно убедился.  У  нас
тоже есть красивые женщины, но на общее число  их  гораздо  меньше.  Увы,  -
высказал свое мнение француз.
   - Спорить не  буду.  Россиянки  вне  конкуренции.  Но  и  во  Франции  не
перевелись еще красавицы. Посмотри, какая прелесть сидит справа  от  тебя  у
стойки  бара,  -  с  этими  словами  Герман  улыбнулся  смотрящей  на   него
очаровательной голубоглазой шатенке. Демонстративно подняв в ее честь бокал,
он достаточно громко провозгласил: - За  вас,  мадемуазель,  вы  чрезвычайно
привлекательны!
   - Спасибо. А вы, в свою очередь, чрезвычайно любезны, - на чисто  русском
языке ответила незнакомка и мило улыбнулась ошарашенному Герману. -  Спасибо
за комплимент. Приятно слышать родную речь.
   Не то чтобы русские люди были на Монмартре в диковинку,  но  все  же  наш
друг был приятно удивлен и слегка обескуражен. Но моментально придя в  себя,
он пригласил очаровательную с