Ну что сегодня за напасть!
   Дорогу перебегала со скоростью  чуть  больше,  чем  у  черепахи,  древняя
старушка. Бабушка-камикадзе. И что за  зловредная  сущность  у  такого  рода
старух? Ну  ладно  себе  смерти  ищет,  видно,  отжила  свое,  но  зачем  же
несчастных водителей пускать под косорезку? Да еще  проходя  в  неположенном
месте, клюкой грозит водителям, ругается о чем-то, бубня себе под нос.
   Гоша, притормозив, обогнул  неожиданное  сквернословящее  препятствие  и,
избежав неминуемого наезда, продолжил путь, упрямо набирая скорость.
   Настроение  у  Феликса  достигало  критической  точки.  Злость  ощущалась
физически, напряжение было во всем, даже в будто наэлектризованном воздухе.
   Кромешная тоска. Тоскливо все и внутри Феликса, и вокруг него. Он так  не
любил пасмурную погоду. Еще бы хоть  несколько  золотых  осенних  деньков  в
качестве финального аккорда перед надвигающейся зимой.
   Метаморфоза настроения
   На место встречи прибыли минут за двадцать до намеченного времени.
   Феликс вышел из машины, потянулся и направился  к  коммерческому  ларьку.
Купив небольшой пакетик вишневого сока  и  проткнув  его  трубочкой,  Феликс
утолил  жажду.  Облокотившись  о  ствол  дерева,  он  поднял  глаза  на  его
пожелтевшую  крону.  Сквозь  нее,  прорвав  серую  пелену  пасмурного  неба,
пробились  солнечные  лучи.  Это  было  так  приятно  и  неожиданно  и   так
удивительно, что Феликс невольно улыбнулся.
   Из неподалеку стоящего киоска донеслись звуки до боли знакомой мелодии  -
это  звучала  композиция  Энио  Мариконе  "Одинокий   пастух"   из   некогда
популярного французского фильма "Профессионал".
   С его душой стала происходить какая-то метаморфоза. Еще  несколько  минут
назад она  была  заполнена  мутной,  черной  злостью,  а  теперь  как  будто
впитывала свет и очищалась. Буквально только что Феликс был готов  разорвать
любого,  оказавшегося  на  его  пути.  Неужели  глобальная  перемена  в  его
настроении связана всего  лишь  с  солнечным  лучом  и  волшебной  мелодией,
которая разливаясь проникала в самые сокровенные уголки сознания? Да, бывает
и такое.
   По телу Феликса пробежала  сладостная  дрожь.  Ему  очень  нравилась  эта
музыка. С ней его связывало много радостных и счастливых мгновений.
   Он вспоминал времена, когда на самом деле был счастлив, хотя в  то  время
он не до конца осознавал это. Как гласит народная мудрость: "Счастье ценишь,
когда его нет рядом".
   На сердце потеплело,  лед  стал  оттаивать.  В  глазах  появился  добрый,
ласковый огонек. Музыка фантастических  сфер,  музыка  иллюзий  и  ликований
полностью овладела им.
   Феликс залюбовался игрой солнечного света. На его слегка отрешенном  лице
вновь появилась добрая и задумчивая улыбка. Он пребывал  в  состоянии  грез,
порожденных цепью дорогих и приятных воспоминаний.
   Достигшая своего апогея злость ослабевала и растворялась. Как горка песка
смывается соленой волной океана, так и злость Феликса отступала под натиском
радостных воспоминаний юности.
   Ему грезились далекое  весеннее  утро,  яркое  солнце,  заливающее  своим
светом горные вершины, молодая  зелень  деревьев  и  нежная  зеленая  трава.
Феликсу вспоминалось благоухание ярко-желтых весенних  цветов,  именуемых  в
народе "баранчиками", распространяющих аромат по всей округе.
   Главное, Феликсу вспоминалось ощущение радости, наполняющей его  ликующую
душу состоянием влюбленности. И именно сейчас в его сознании возродились эти
воспоминания и душа наполнилась безмятежным покоем.
   Значит, жизнь далеко еще не так грустна, значит, все  еще  не  так  уж  и
плохо. Значит, может еще что-то его радовать.
   - Внучек, купи, родненький, яблок, - услышал он невдалеке тихий голос.  -
Они с виду неказистые, а так вкусные, сладкие.
   Возле ящика, покрытого газетой, на котором теснились маленькие, на  самом
деле невзрачные яблоки, стояла сгорбленная под тяжестью лет старушка. На вид
лет семидесяти, а то и больше.  Лицо  покрыто  сеткой  морщин  и  напоминало
чем-то ее же яблоки.
   Феликса поразили ее глаза. Они светились  какой-то  вселенской  добротой.
Видавшие виды натруженные руки теребили дряхлый, весь заплатанный  передник.
Сердце Феликса защемило. Видно, не до конца еще покрылось  каменной  коркой.
Видно, не до конца еще охладело оно из-за банальной  и  скорбной  реальности
бытия.
   Сколько развелось сейчас вездесущих попрошаек?
   Не так давно Феликс имел христианскую привычку  подавать  нищим  по  мере
возможности. Но в последние годы их стало буквально немерено и вели себя они
все наглей и надоедливей. Их поведение его бесило, и, изменив своей  прошлой
привычке, он часто ограничивался грубым, медвежьим  рыком  или  пресловутым:
"По пятницам не подаю!"
   Феликс понимал, что не всем удалось "вписаться" в новую действительность.
Он читал о смерти  замечательного  актера  Владимира  Ивашова,  который,  не
получая ролей, был вынужден  работать  на  стройке  и  от  тяжелой  нагрузки
надорвался. Слышал и  о  трагической  истории  не  менее  известного  актера
Георгия  Юматова.  Многим,  в  прошлом  знаменитым  и  уважаемым  людям,   в
современной России не нашлось места. Но это были проблемы государства и  его
руководителей... Феликс при всем  своем  желании  не  мог  помочь  тем,  кто
бедствовал.
   Самое глубокое отвращение вызывали у него личности с  опухшими,  грязными
физиономиями, красными после пьянки носами и ничего не выражающими  глазами.
С каждым днем  их  становилось  все  больше  и  больше.  Утратившие  стыд  и
человеческий облик, они назойливо пристают  к  прохожим,  требуя  деньги  на
очередную порцию бормотухи, ради которой готовы на любое унижение.
   Феликс не терпел людей без чувства собственного достоинства и  считал  их
хуже животных. Особенно возмущали малолетки, стайками снующие на вокзалах  и
в переходах, в метро. Эти с детства  привыкшие  попрошайничать  существа  не
имели элементарной гордости и были готовы на любую низость,  лишь  бы  вести
паразитический образ жизни...
   В данном случае все выглядело совершенно иначе. Повидавшая буквально  все
на своем  веку  старушка  вызывала  у  Феликса  какое-то  доброе,  глубинное
сострадание. То ли натруженными руками, то ли добрыми уставшими глазами,  то
ли тем, что, несмотря на свою до боли скудную пенсию, она не пополнила  ряды
просящих, не утратила свою человеческую гордость, а собрала в своем таком же
древнем и забытом, как и она сама, садике упавшие с дерева поздние яблоки  и
пытается продать их за копейки, чтобы была хоть какая-то возможность  купить
простую незатейливую пищу.
   Но ее неказистый товар  смехотворно  смотрелся  на  фоне  стоящего  рядом
фруктового прилавка, где красивыми рядами располагались экзотические фрукты,
привезенные   из   разных   стран.   Над   ними   радушно   улыбалось   лицо
азербайджанского торговца. Проходившие мимо люди, естественно,  не  обращали
никакого внимания ни на саму старушку, ни на ее яблоки.
   Что-то переломилось в душе Феликса. Комок подступил к горлу. Не осознавая
конкретного смысла своих действий, он направился в  ее  сторону.  Подойдя  к
ней, Феликс, недолго постояв и о чем-то отрешенно задумавшись, сунул руку  в
карман брюк, вытащил оттуда горсть бумажных купюр и уложил сей ворох в  руку
оторопевшей старушки.
   - Что это, внучек? - с испугом спросила она.
   - Это деньги,  бабушка...  Возьми,  тебе  нужнее.  А  яблочками  угостишь
кого...  -  улыбнувшись,  сказал  Феликс  и,  подумав,  добавил:  -  А  это,
пожалуйста, сделай милость, в церковь снеси, пусть праведным делам послужит.
- С этими словами он положил на купюры сорванную с  дорожного  хама  золотую
цепь, развернулся и, ни слова не говоря, направился к машине.
   - Как величать-то тебя, внучек? - На  глаза  растерянной,  обескураженной
старушки навернулись слезы.
   Но Феликс уже ее не слышал.

   Рядом с джипом остановилась  синяя  "Вольво".  Из  нее  вышел  невысокий,
полный человек в бежевом плаще и мелкими шагами  засеменил  к  джипу.  Робко
присев на заднее сиденье, он быстро заговорил:
   - Феликс, ради бога, умоляю, оттяните срок отдачи денег еще  немного.  Вы
же знаете о моих проблемах. Я рассчитаюсь, честное слово, рассчитаюсь. Дайте
только еще немного времени... Не губите! Я же сам так глупо влетел.  У  меня
же супруга сердечница. Того и гляди инфаркт случится. И младшей  дочке  моей
все нездоровится, все болеет. Я вас очень прошу...
   - Стоп! Стоп! Не лепечи так быстро! Погоди! - оборвал его словесный поток
Феликс и задумался о чем-то своем, далеком от реалий настоящего момента.
   Постепенно его мысли вернулись в русло происходящих событий.  В  той  или
иной мере Феликс научился разбираться в людях. Видя перед  собой  испуганное
лицо коммерсанта, он осознавал, что тот не врет, что он на самом деле  попал
в форс-мажорную ситуацию. Феликс понимал, что было бы более выгодно в данном
случае отобрать у несчастного его имущество. По большому счету, он за этим и
приехал. Тем не менее что-то переломилось в его зачерствевшей душе.
   Подумав, он неожиданно для себя подвел  радикально  противоположный  итог
этой короткой встречи.
   - Хорошо... Я верю, что в скором времени ты  сможешь  взять  кредит.  Даю
тебе еще полмесяца. Больше не могу. Не подведи меня и не забудь:  с  долгами
нужно рассчитываться. Ступай. Тебя никто не тронет. Привет семье...
   Удивленный  таким  неожиданным   поворотом,   коммерсант   рассыпался   в
благодарностях и  искренних  заверениях  своей  преданности.  Подобострастно
попрощавшись с Феликсом, он мгновенно ретировался в пространстве.
   Внимательно слушавший все это Гоша заметил:
   - Фил, извини, но  мне  кажется,  возможны  неприятности.  Кузьмич  будет
недоволен твоим добрым поступком.
   - Это его проблемы, - отрезал Феликс. - Поехали.
   Машина  тронулась.  Настроение  стало  безмятежным  и  радостным.  Злость
куда-то исчезла, растворилась без следа. На лице Феликса блуждала задумчивая
улыбка... Он думал о чем-то давно забытом и трепетно-приятном.
   Солнце светило все ярче и ярче,  пробиваясь  среди  хмурых  облаков.  Его
ласковые теплые лучи как бы на прощанье в преддверии зимы обогревали осенний
город.
   Разбор "полета"
   Вечером того же дня Феликс встретился с  Крестом  в  ресторане  "Арагви".
Коля Крест уже сидел за столом  небольшого  банкетного  зала  и  пил  крепко
заваренный чай. Увидев вошедшего молодого человека, он мрачно поздоровался с
Феликсом и молча указал на стул. Когда тот присел, ему тут же принесли чашку
чая.
   Крест молчал. Молчал и Феликс. Они медленно  попивали  чай,  стараясь  не
смотреть друг на друга. Наконец тишину нарушил Николай Кузьмич:
   - Феликс, дорогой, я столько лет тебя знаю,  но  такой  сердобольности  в
тебе не замечал. Почему ты отпустил Сидоренко? Почто не отписал его  хату  и
машину?
   - Кузьмич, я посчитал, что так нужно. Это  было  мое  решение,  -  твердо
ответил Феликс.
   - А на мое решение тебе наплевать? - поднял глаза вор.
   - Нет, не наплевать. Но я принял свое, как считаю, правильное решение.  Я
не хочу, чтобы о тебе и обо мне ходили слухи как  о  рвачах.  Что  якобы  мы
готовы с любого фраера последнюю рубаху сорвать. Я продлил ему  срок  отдачи
до определенного дня. И в этот день  я  положу  перед  тобой  всю  требуемую
сумму. Если чего-то будет не хватать - возьмешь с моей доли.
   Крест  внимательно  посмотрел  на  Феликса.  Аргументы,  приведенные  его
молодым приятелем,  показались  ему  убедительными.  Сделав  паузу,  Николай
Кузьмич сказал:
   - Фил, друг мой, может, ты во многом прав, например в том, что имя  нужно
беречь от разных там кривых слухов. Но  скажу  тебе,  братуха,  как  старый,
опытный жулик. От добра добра не ищут. Ты пожалел сегодня этого лоха, а  он,
паскудник, продаст квартиру и все, что можно, да  сквозанет  куда  подальше.
Потом рыскай, ищи иголку в стогу сена. Что на это скажешь?
   - А то скажу, что в назначенный срок деньги будут лежать у тебя на столе.
Чувствую, что коммерсант не врет. Но  если,  не  дай  бог,  я  ошибаюсь,  то
достану его из-под земли. Найду и разберусь по полной программе! Деньги  же,
как и обещал, будут на твоем столе в намеченный день. Это моя проблема.
   - Да, Фил, ты все же красавчик. Уважаю таких, как ты. По рукам. Проблем у
нас с тобой больше нет, ты по-прежнему остаешься моим кентом и братом.
   Крест вышел из-за стола, подошел к Феликсу и крепко обнял его.
   - Все же хорошо, что есть такие люди в нашей среде, в нашем мире!
   - Спасибо, Кузьмич, на добром слове...

   Точно в обещанное время Феликс положил перед Крестом полиэтиленовый пакет
с возвращенными деньгами. Сидоренко уложился в поставленный перед ним  срок.
Вернул всю сумму сполна, даже с лихвой. Феликс не ошибся в  нем,  давая  ему
оттяжку во времени. Но не это было главное. Главное было то, что  наш  герой
при  выборе  из  таких  понятий,  как  выгода  и  милосердие,  смог  выбрать
последнее.
   Феликс никогда не изменял своим правилам. Правилам своей морали. Несмотря
на то что эта мораль  и  принадлежала  преступнику.  Преступник  преступнику
рознь, а человек должен всегда оставаться человеком.

   Прошло  два  года.  Авторитет  Феликса  в  преступной  среде,  и  даже  в
воровской, рос как на дрожжах. Но никогда наш герой не шел на компромиссы со
своей совестью. Он строго следовал заповедям, которые сам для себя придумал.
В процессе  переоценки  ценностей  заповеди  иногда  трансформировались,  но
основная линия его морали была неизменной.
   За Феликсом прочно закрепилась преступная кличка Чикаго. Он получил ее за
увлечение  гангстерскими  боевиками.  Ему  нравились  времена  гангстерского
рассвета в Америке, времена "сухого закона" и великой  депрессии.  Эти  годы
чем-то напоминали начало девяностых в России.
   В  это  время  в  стране  шли  большие  перемены.  Преступный  мир   тоже
видоизменялся. С первого взгляда казалось, что сферы  влияния  криминалитета
были все уже поделены, но то здесь, то там  возникали  очаги  напряженности.
Погибали одни лидеры преступного мира, на их место сразу  приходили  другие.
Свято место пусто не бывает. И опять  передел.  Опять  новый  дележ.  Стоило
одному авторитету возвыситься или перейти  дорогу  другому,  а,  возвышаясь,
переход дороги был неизбежен, как тут же его  настигала  пуля  киллера.  Или
нож. Или взрывчатка.
   На этом поприще  особенно  преуспели  группировки  нового  типа.  Они  не
признавали никаких понятий и законов. Главными их аргументами  были  сила  и
жестокость. Называли их беспредельщиками. Или еще чаще - отморозками.
   Сходка
   Феликс не  был  вором.  В  смысле  "вором  в  законе".  И  хотя  он  имел
неоспоримый авторитет в криминальной среде, приглашение на крупную воровскую
сходку было весьма неожиданным.
   Группировка, которую возглавлял Феликс, считалась одной из самых мощных и
мобильных в Москве, несмотря на свою скромную  численность.  В  его  бригаде
было около двадцати человек, но каждый из них по  своим  профессиональным  и
бойцовским качествам стоил двух, а то и трех боевиков из других криминальных
структур.
   Все члены  его  клана,  его  "семьи",  как  он  называл  свою  группу  на
сицилийский манер, были взрослыми и опытными, многие из  них  оттянули  свой
срок в местах, как говорится, не столь отдаленных. Ведь, как гласит народная
мудрость, "от тюрьмы и от сумы не зарекайся". Все  хорошо  владели  оружием,
многие были мастерами и кандидатами в  мастера  спорта  по  различным  видам
единоборств. А главное, в бригаде была четко отлаженная  дисциплина.  Феликс
был бесспорным лидером. Его уважали и его решения редко обсуждались.
   Сейчас с двумя отчаянными  сорвиголовами  на  джипе  "Ленд-Крузер"  цвета
черный металлик с тонированными  стеклами  он  направлялся  по  Кольцевой  в
Долгопрудный, где в одном из строго законспирированных мест  и  должна  была
произойти важная сходка.
   Давно не было воровских сходок такого масштаба на  территории  Московской
области. Должно было съехаться  порядка  шестидесяти  "воров  в  законе"  из
различных  регионов  России  и  ближнего  зарубежья.  Да  и  не  только   из
ближнего...  Из  далекой  заграницы  тоже  обещали   подтянуться   несколько
проживающих там жуликов. Из Америки, Франции, Германии, а также  из  Греции,
Израиля и многих других стран приняли малявы с подтверждением приезда  наших
соотечественников - авторитетов российского преступного братства.
   Подготовку  и  безопасность  встречи  взяли   на   себя   Солнцевская   и
Долгопрудненская группировки.
   Феликс иногда присутствовал на сходках, но не часто.  Ведь  каким  бы  ты
уважаемым преступником ни был, на сходках, как правило, могут присутствовать
только коронованные "воры в  законе".  А  Феликс,  как  было  сказано  выше,
"вором" не являлся. И хоть среди воров он был в большом почете, короноваться
он не мог по двум  элементарным  причинам.  Во-первых,  Феликс  имел  высшее
образование, а во-вторых, прошел срочную службу в Советской армии. Что одно,
что другое "вору" по понятиям не полагалось. Следовательно, несмотря на  все
его "преступные достижения" и  поддержку  правильного  воровского  движения,
короновать его не могли. Не имели права. Ну, в общем-то, ему это было и  без
надобности.
   Сейчас  он  размышлял,  по  какому  такому  поводу  его  так   настойчиво
приглашали на этот сходняк.
   Вроде косяков за ним не числилось, дорогу  жуликам  не  переходил.  Да  и
пригласили его приехать два близких "законника". Знаком он с  ними  был  лет
эдак десять. Это были грузинские воры - Гия  Черный  и  Дато  Сухумский.  На
вопрос о причине его приглашения Дато  таинственно  заметил,  что,  дескать,
есть у воров к нему некая очень важная просьба, но подробно о ней  они  пока
распространяться не могут.
   Не только заверения близких друзей давали возможность Феликсу чувствовать
себя спокойно. Он был уверен в себе и своих жизненных принципах.
   Но, как известно, в жизни все бывает, и перед отъездом на  всякий  случай
были даны необходимые команды и распоряжения. Так что чему быть  -  того  не
миновать. А наш герой был не робкого десятка.
   Подъехав к условленному месту, где его ждала синяя "БМВ", он  проследовал
за ней.
   Машины  долго  петляли,  поворачивая  то  направо,  то  налево.   Миновав
несколько  специально  выставленных  в  дозор  автомобилей,  где  на  случай
ментовской облавы сидели пацаны  с  мобильными  телефонами  и  рациями,  они
подъехали к большому особняку.
   Перед ним во дворе, как на авторынке,  стояло  множество  иномарок.  Если
собрать воедино несколько автосалонов Москвы,  то  наверняка  они  могли  бы
позавидовать большому  ассортименту  предоставленных  автоэкспонатов.  Одних
шестисотых "мерседесов" здесь было не менее десятка. А джипов,  минивенов  и
дорогих спортивных машин было и того больше.
   "Да и впрямь нехило живет босота", - улыбнулся про себя Феликс.
   Встречать его вышел один из друзей, молодой, но весьма влиятельный вор  -
Дато  Сухумский.  Они  обменялись  приветствиями.  По-братски   обнялись   и
расцеловались. Много фартовых дел  они  провернули  вместе.  Много  разборок
совместно провели. Во многих переделках побывали.
   - Как поживаешь, братишка? Как здоровье? Как здоровье  твоих  близких?  -
поинтересовался молодой вор.
   - Спасибо, дорогой. Все хорошо. Твоими молитвами. Как сам?
   - Живу понемногу. Несу свой крест. Пойдем вовнутрь. Братья мои  ждут  уже
тебя. Дело у них к тебе важное.
   - Какое? - поинтересовался Феликс.
   - Не торопись, браток.  Скоро  все  узнаешь.  Хорошее  дело.  Правильное.
Обожди чуток...
   Через прихожую и уютный холл приятели вошли в гостиный зал.  Зал  поражал
своими габаритами. На глаз  он  был  эдак  сто  квадратных  метров.  Занимая
практически всю площадь зала, посередине его буквой "П" стоял большой  стол,
заставленный напитками и легкими закусками.
   С внешней и внутренней его стороны сидели люди. Они были разного