и была мечтой всей его жизни, но внешне это  никак
не выражалось. Я посмотрела на Руслана с некоторой опаской и перевела взгляд
на Юрика. Тот отвлекся от созерцания стакана, поднял голову и улыбнулся.
   Вполне по-человечески.
   Почему-то неожиданное вторжение Руслана меня  напугало  и  вместе  с  тем
обрадовало.  Тут  я  посмотрела  на  него  и  поняла,  что  радовалась  зря.
Сегодняшний Руслан  заметно  отличался  от  вчерашнего.  Вчера  он  выглядел
обыденно и потому безопасно, а сегодня хоть и не был обвешан с ног до головы
оружием, но излучал вполне реальную угрозу. Глаза его скрывали темные  очки,
отчего Руслан казался незнакомцем.  Голливудский  вариант  профессионального
убийцы (я так говорю, потому что до сей  поры  с  другими  вариантами  была,
слава Богу, незнакома). Но, когда он очки снял, у  меня  по  спине  побежали
мурашки: холодный взгляд не обещал ничего хорошего.
   - Привет, - сказал Руслан, и Юрик ответил:
   - Привет. Хочешь выпить? Возьми стакан и наливай. Давно  мы  с  тобой  не
пили.
   - Давно.
   Каток засмеялся, потом взглянул на меня и нахмурился. Я подумала, что они
могли бы выпить, разговориться, а я, возможно, незаметно удалиться, то  есть
выйти через дверь. На худой конец было окно, но  думать  о  нем  всерьез  не
хотелось.
   Размышляя, я на время позабыла о мужчинах в комнате. Юрик вдруг захохотал
так, что я невольно вздрогнула. Как у большинства пьяных, настроение у Катка
быстро менялось. Минуту назад он хохотал, а теперь хмурился.
   - Я тебя уважаю, - сказал он Руслану. - Но иногда ты  действуешь  мне  на
нервы. Вот как сейчас...
   - Я просто спросил, где твой брат, - пожал тот плечами. - Говорят, у него
рожа разбита. А еще говорят, что ты к этому руки приложил, точнее,  ноги.  Я
могу поверить?
   - Плевать, чего ты можешь.
   - Не пойдет. - Руслан повертел в руках пустой стакан Я поставил на  стол.
- Не пойдет, Юра.
   - Ты наглый сукин сын, - рявкнул тот, впрочем, не слишком  грозно.  -  Ты
заврался. Решил, что очень крутой, да? - Руслан  тяжко  вздохнул,  в  глазах
появилась тоска, Юрик обиженно махнул рукой. - А...  кругом  одно  дерьмо...
никому нельзя верить.
   - Куда ты дел своего придурка брата? - спросил Руслан, не  очень  обращая
внимание на реплики хозяина.
   - Это мое дело. И мой брат.  Мой.  Возможно,  он  придурок.  А  может,  и
похуже. Но он мой брат.
   - Ясно, - кивнул Руслан. - Кровные узы, конечно, дорогого стоят, но  вряд
ли это понравится твоим хозяевам.
   Юрик подумал, положил ноги на стол, закурил и  сказал,  глядя  куда-то  в
сторону:
   - Тебе только кажется, что ты держишь меня за горло. У меня тоже  кое-что
есть...
   - Да ну? - заинтересовался Руслан.
   - Самый умный, да? - хмыкнул Юрик.  -  Самый  умный...  Хочешь,  расскажу
забавную историю? Два года назад двое ребят убили одного человека. И ты  его
знал, и я его знал. Золотой был мужик... во всех  смыслах.  Большие  деньги.
Очень.. Конечно, ребят нашли. С дырками в голове. Но без денег.
   - Ну и что в этой истории интересного? - удивился Руслан. - Эту историю в
городе всякий дурак знает.
   - Конечно, - Юрик хихикнул. - Только ребят было трое...
   - Брехня, - отмахнулся Руслан. - Может, ты обидишься  на  меня,  Юра,  но
совершенно ничего интересного я в  твоей  истории  не  вижу.  -  Юрик  опять
хохотнул, а Руслан продолжил:
   - Меня ж трясли, как веник в бане. И менты, и ребятки  Кочуя.  Я  полгода
зубы  не  вставлял,  чтоб  зря  не  тратиться,  так  и  шепелявил,  пока  им
развлекаться со мной до смерти не надоело. Ну и что, много вытрясли?  Да  ты
сам все знаешь...
   Юрик закивал с заметным энтузиазмом.
   - Удачливый ты мужик, Русланчик. Иногда я тебе завидую, вот ей-Богу... Но
об меня ты последние зубы обломаешь. И за горло меня не держи.  Не  советую.
Ты в дерьме по самые уши. Про меня можно сказать все что угодно, но крови на
мне нет. А ты про себя такое скажешь, а?
   - Ну, - запечалился  Руслан.  -  Обижаешь,  Юра.  Я  и  поклясться  могу.
Здоровьем папули. Я его в глаза не видел.
   - Ага, - кивнул Юрик,  нахмурился  и  рукой  махнул.  -  Надоел  ты  мне.
Проваливай.
   - Как скажешь, - поднялся Руслан. -  Потом  не  говори:  не  зайдешь,  не
выпьешь с другом... Девку чего держишь? - без перехода спросил он. Ну вот  и
обо мне вспомнили.
   - Девка - мое дело. Тебе что?
   - Так. Забавно. Думаю, лучше тебе ее отпустить.
   - Да? А я так не думаю.
   - У нее мент в друзьях ходит. Девка давным-давно все менту растрезвонила.
Так что твои секреты уже не секреты.
   - Катись, - сказал Юрик. Руслан опустился в свое кресло.
   - Давай в картишки? - предложил он.
   - Дурак я, что ли, с тобой в карты играть? - обиделся Юрик.
   - Брось. Вспомни нашу золотую юность. Тебе всегда везло... Прикажи колоду
принести.
   Юрик засмеялся, открыл сейф рядом со столом и извлек запечатанную  колоду
карт. Руслан, насвистывая, придвинулся ближе. Юрик продолжал  веселиться.  -
Девка понравилась? Вижу... Только она не для нас с тобой. Хлопотная очень. И
стерва, хоть с виду дура дурой. Вспомни,  что  умные  люди  говорят:  хочешь
потерять все, свяжись с бабой.
   Мне было не до его высказываний, хотя в других обстоятельствах я нашла бы
что ответить. Теперь же сидела очень тихо,  стараясь  слиться  со  стеной  и
обходиться без кислорода. Юрик успел сказать достаточно для того,  чтобы  от
моего худосочного оптимизма не осталось и следа.
   Я попробовала следить за игрой, смутно понимая, что от ее исхода  зависит
моя жизнь. Беда в том, что азартные  игры  составляют  белое  пятно  в  моем
образовании.  Взгляд  метался  с  одного  лица  на  другое,  но   они   были
непроницаемы.
   Оставалось молиться. С перепугу в мыслях всплыла и прочно  засела  только
одна фраза: иже херувимы...
   Все кончилось совершенно неожиданно. Руслан поднялся,  а  Юрик  отшвырнул
карты, впрочем, без особой свирепости.
   - Пошли, - позвал Руслан.
   Я с готовностью метнулась к двери.
   - Увидимся, - с акульей улыбкой сказал Юрик, я решила не прощаться.
   Выходя из комнаты, Руслан повернулся к хозяину, сказал:
   - Передай привет брату. - И  сделал  очень  примечательный  жест:  провел
большим пальцем по горлу. Юрик запустил в него стакан, но опоздал: дверь уже
закрылась. - Шевелись, - бросил Руслан, улыбка с его лица исчезла.  Он  взял
меня за руку и торопливо вывел из  казино.  Конечно,  он  не  был  идеальным
спасителем,  как  я  его  себе  представляла,  но  все  равно  вызвал  поток
положительных эмоций. Однако очень быстро он иссяк. Руслан остановил машину,
не очень вежливо впихнул меня на заднее сиденье и сказал:
   - Я ведь уже говорил: мотай из города. Юрик быстро оклемается.  И  вообще
завязывай путаться под ногами.
   - Мы увидимся? - пролепетала я.
   - Котеночек, ты не поверишь, но у  мужиков  иногда  бывают  очень  важные
дела.
   Он захлопнул дверь, а я, кажется, заревела: пренебрежение  ранит  больнее
всего.
   - Куда едем? - вернул меня к действительности мужчина за рулем.
   Интересный вопрос.  Надо  было  на  что-то  решаться.  Ехать  на  вокзал,
по-моему  мнению,  затея  пустая.  Я  знала  только  одно  более  или  менее
безопасное место и отправилась к Тарханову.
   Тетушка, к моей великой радости, сидела в его кабинете.  Как  выяснилось,
заехала проститься.
   - Дела, - сказала она вместо приветствия, завидев меня. - Где чемоданы?
   - Дома.
   - И то слава Богу. Не скажу, что нам  везет,  -  заметила  она,  выслушав
отчет о моих приключениях. - Хотя, наверное, а бывает хуже.
   - Вот что, - хмуро сказал Илья Сергеевич. - Будете  жить  под  охраной  в
моем доме, пока не разберемся, что происходит.
   - А чего не понять, - вздохнула. Серафима. - Этот Руслан, кто  бы  он  ни
был, безусловно, прав: Юрик придет в себя,  простит  братца  и  перестреляет
всех свидетелей к чертям собачьим. И заживет  лучше  прежнего.  Одно  плохо:
свидетели-то как раз мы.
   - У меня вы в безопасности, - заверил Илья. Бог  знает,  был  ли  он  сам
уверен в этом. Но выбирать не приходилось. Как  долго  мы  будем  прятаться,
виделось смутно. Я решила так: переждать пару дней и обратиться к  Владимиру
Петровичу с просьбой вывезти нас из города. Какими бы сумасшедшими  ни  были
Юрик и вся эта компания, но отдел по борьбе с  организованной  преступностью
они должны уважать.
   А между тем к офису подъехал микроавтобус, в  него  сели  мы  с  Ильей  и
Серафимой, три охранника и шофер. Впереди и сзади - машины с охраной. У меня
засосало под ложечкой.
   Возле дома Ильи из первой  машины  высыпала  охрана  и  рассредоточилась.
Подъехав почти вплотную к входной двери, мы вышли  и  торопливо  скрылись  в
доме. Я поняла, как неудобно быть президентом.
   В доме была очень сложная для моего понимания система охраны, но и  этого
оказалось мало: в холле расположились двое ребят очень  внушительного  вида.
По всему выходило: надолго. Я  пацифист  по  натуре,  даже  играть  в  войну
никогда не любила, а тут вдруг оказалась  в  центре  предполагаемых  военных
действий. Было от чего  загрустить.  Я  отбыла  в  отведенную  мне  комнату,
оставив  Тарханова  наедине  с  тетушкой.  Их  настроение  вызывало   легкое
недоумение: казалось, они не особенно горевали, что проведут несколько  дней
в добровольном заключении. Впрочем, Тарханов собирался каждый день ездить на
работу. И правильно: весь российский бизнес непременно развалится, устрой он
себе отпуск. Так что Серафима радовалась зря.
   Я легла спать. А проснувшись, услышала знакомый голос,  он  доносился  из
кухни. С радостно бьющимся сердцем  я  бросилась  туда,  чтобы  заключить  в
объятия верного друга и  укрепить  свой  пошатнувшийся  оптимизм.  По  моему
мнению, органы просто обязаны внушать оптимизм.
   Беседа шла на повышенных тонах. Я имею в виду  тетушку.  До  сей  поры  к
милиции она относилась с некой брезгливостью, а вот теперь требовала  защиты
и возмущалась бездеятельностью. Причем, как удалось мне выяснить в первые же
пять минут, по-прежнему темнила и недоговаривала.
   - Ты деньги отдала? - рычал Владимир Петрович.
   - Отдала.
   - Чего ж ему надо?
   - Откуда мне знать? Грозится.
   -  Врешь  ты  все,  Серафима.  Каток  правила  знает.  А  беды  ваши   от
самонадеянности. Откуда деньги?
   - От верблюда.
   - Правильно. Говорил: покайтесь, легче станет. Так ведь нет.  Все  хотите
своим умом жить. Вот сами и расхлебывайте.
   - До чего ж вы, менты, народ зловредный. Человеку тяжко, а вам непременно
еще воспитывать надо.
   - А как же? На то поставлены. Ладно, мое  последнее  слово:  завтра  рано
утречком я с приятелем на машине подъеду и отвезу вас к Лике  домой.  У  нее
лучше тоже не задерживаться, а отправиться в отпуск. Ненадолго. Все  ж  таки
не думаю, чтоб вы успели сотворить нечто такое, за что вас долгие годы будут
по свету гонять. - Он сделал паузу и добавил:
   - Кстати, меня сегодня к начальству вызывали. Очень  интересовались,  что
за частное расследование я затеял.
   - И что ты затеял? - нахмурилась тетушка.
   - Откуда ж мне знать? С вами это никак не связано?
   Мы переглянулись, я вздохнула, а Серафима головой покачала.
   - Да что спрашивали-то?
   - А ничего. Пожурили, что, мол, есть сведения, что вы, Владимир Петрович,
занялись частным сыском. Я поклялся как на духу, и разошлись по-доброму.
   - Вовка,  ты  бы  поосторожнее,  -  заныла  Серафима.  -  Ведь  неспроста
вызывали. Слышишь? Кому-то ты ненароком дорогу перешел.
   - Я не переходил, а вот вы туда-сюда мечетесь, и добра от этого не будет.
Уяснили? Допрашивать я вас не собираюсь, а предупредить должен.
   - Опять завелся, - разозлилась тетушка. - Давай о деле. Во  сколько  тебя
завтра ждать?
   - В пять утра будьте у дверей в полной боевой готовности.
   Владимир Петрович отбыл к семье, а мы с  Серафимой  начали  готовиться  к
отъезду. Впрочем, подготовка ограничилась разговорами: чемоданов  и  тех  на
сей раз не было.
   - Циркач меня тревожит, - заметила тетушка. - Звонил?
   - Откуда мне знать? Телефон ведь у тебя в квартире лежит. Да и не хочется
мне с ним разговаривать, если честно.
   Опасное это занятие: мужиков за нос водить.
   - Твоя правда, - вздохнула Серафима.  -  За  нами  бы  не  помчался.  Как
думаешь?
   - Не знаю. Ты у нас великий стратег  и  мыслитель,  а  я  все  больше  по
заданному сценарию... Давай-ка спать, - внесла  я  разумное  предложение.  -
Подниматься чуть свет. Одно хорошо: завтра мы будем в трехстах километрах от
всего этого...
   - Если повезет, - кивнула тетушка, как видно, желая меня утешить.
   Уже в половине пятого мы  стали  то  и  дело  поглядывать  в  окно.  Илья
Сергеевич был грустен. После того как часы в холле пробили шесть,  мы  могли
смотреть только на минутную стрелку, сохраняя тревожное молчание. Еще  через
пятнадцать минут тетушка потянулась к телефону, сказав испуганно:
   - На Вовку это не похоже.
   Тут  я  вспомнила  слова  Руслана,  сказанные  Катку:  "Она  давно  менту
проболталась".  Вызов  Владимира  Петровича  к  начальству   и   сегодняшнее
опоздание... Неужто у Юрика нашлись друзья в том самом  отделе,  где  с  ним
усердно боролись? Судьба верного друга начинала всерьез тревожить.
   Серафима дозвонилась до его квартиры, трубку сняла жена.
   Тетушка извинилась  медовым  голосом,  а  потом  начала  бледнеть.  Мы  с
Тархановым переглянулись: рыдания, доносившиеся из  трубки,  достигли  наших
ушей. Серафима разговаривала минут десять, дала отбой и сказала:
   - Вовка в больнице. Вчера возле собственного подъезда какой-то тип ударил
его по голове чем-то тупым и тяжелым. На счастье, сосед с первого этажа  все
это видел и закричал. Неизвестный с  места  преступления  скрылся,  а  Вовка
скорее всего только благодаря соседу жив остался.
   - Как он? - пролепетала я.
   - Более или менее... Катерина всю ночь была  с  ним  в  больнице,  только
сейчас вернулась. Голова пробита, но отделался сотрясением мозга.
   - Слава Богу, - вздохнула я. Серафима моей радости не разделила, молча  с
Тархановым переглянулась. Тот был бледен, кусал губы и не замечал этого.
   - Что? - испугалась я.
   - Хреновые дела, племяшка. Если решили Вовку убить...
   - Как убить?
   - Что ж они, ты думаешь, просто так напали?
   - Может, и не Каток это вовсе, а, Серафима? Может, ограбить хотели? Шпана
какая-нибудь.
   - И не мечтай. Вся шпана в районе  Вовку  знает  лучше  отца  родного.  С
отцами, сама знаешь, как бывает, а Вовка двадцать лет на одном месте. Едем в
больницу.
   - Шесть утра, там все закрыто, и нас не пустят.
   - Нас пустят, - заверила тетушка. И была права.
   Владимир Петрович лежал бледно-зеленый  и  улыбчивый.  Спросил,  едва  не
смеясь:
   - Что глаза как блюдца? Проняло наконец?
   Серафима заревела с порога.
   - Вовка, прости ради Христа... Да разве ж я могла помыслить, что  они  на
такое отважатся?
   - Могла,  не  могла...  умных  людей  слушать  надо.  Пристраивайтесь.  И
рассказывайте.
   Я покосилась на тетушку, та вздохнула и начала излагать.  Рассказ  мне  в
целом понравился. Мы по всем статьям выглядели несчастными жертвами.  Однако
Владимир Петрович придерживался другого мнения.
   - Дуры вы, прости Господи. А у тебя, Илья, где мозги были? - Тарханов  за
свои мозги обиделся и стал в окно смотреть. - Что ж с вами делать-то?
   - Не знаю, - честно ответила тетушка. - Скажешь, в милицию идти - пойдем,
хоть и не хочется.
   - В милицию теперь не резон. На Юрика компромата нет, а  вы  выглядите  -
хуже  не  бывает.  С  бандитами  якшались,  деньги  стибрили,   вещественные
доказательства уничтожили. Тюрьма по вам плачет, честно скажу.
   - Ладно хохмить, не до этого, - обиделась тетушка.
   - Я себе настроение  поднимаю,  потому  как  дрянь  дело.  А  вы  хоть  и
сомнительного поведения, но люди мне не чужие. Я через пару  деньков  отсюда
сбегу, а до той поры вам лучше на дно лечь. Если Циркач  объявится  и  решит
вас укрыть в надежном месте, соглашайтесь. И глаза таращить ни к чему. Лучше
его вас сейчас никто защитить не сможет. Пару дней перебьетесь, а там  мы  с
Катком разберемся.
   - Сомнения у меня, - вздохнула Серафима. - Ты  в  больнице  валяешься,  а
Каток по городу гуляет. Есть время концы в  воду  спрятать.  Я  вот  грешным
делом думаю, может, и Жорки в живых уж нет?
   - Чего ему сделается? Жив.  Сидит  на  даче  в  Красном.  Такой  шикарный
особняк, виден со всех точек. Братишки привыкли быть  мудрее  всех,  думают,
если и дом на неизвестную тетку оформлен, так никто и не хватится.
   - Откуда ты про Жорку знаешь? - удивилась тетушка.
   - За  что  мне,  по-твоему,  зарплату  платят?  Жив  Жора  и  умирать  не
собирается. Он крутого только корчит,  а  потрясем  малость,  и  расколется.
Тогда и Юрика пристроим туда, где его давно и с нетерпением ждут. Задача  на
два ближайших дня ясна? Затаиться и ждать. А теперь топайте, мне спать надо.
   Мы распрощались. Однако далеко  уйти  не  смогли.  Вышли  из  больницы  в
сопровождении дежурной медсестры  и  замерли  в  полном  недоумении:  охрана
отсутствовала. "Мечта бандита" на месте, но выглядит сиротливо: никого  тебе
ни  спереди,  ни  сзади,  шофер  и  тот  куда-то  запропастился.  Мы  дружно
попятились к двери, но медсестра уже  успела  запереть  ее  и  удалиться.  В
общем, нам осталось только одно: ждать, что будет дальше.
   Ждать пришлось недолго. Справа к нам направлялись очень серьезные  ребята
в количестве трех человек и к нам  ринулись.  Я  подумала,  что  неплохо  бы
упасть в обморок, но смогла только побледнеть. И то на троечку: по сравнению
с землистой бледностью Ильи и сероватым цветом лица Серафимы моя в расчет не
принималась.
   Парень, тот, что был впереди, приблизился ко мне почти вплотную.  Я  едва
не завизжала, лицо у него было как у каменных скульптур на острове Пасхи.  Я
ясно сознавала: такому ничего не стоит перерезать мне горло. Я открыла рот с
намерением что-нибудь сказать напоследок, все забыла и рот закрыла. А парень
взял меня за руку. Я сжалась, когда мою беззащитную ладонь  сграбастала  эта
звериная лапа.
   Он заговорил низким и хриплым голосом:
   - Анжелика Станиславна... Да вы не бойтесь...
   Как бы не так. Первой опомнилась Серафима.
   - Вы кто? - рявкнула она. - Нас Сергей послал, - игнорируя тетку,  сказал
мне парень. Я взглянула на свою руку. Ощущение такое, словно  она  попала  в
тиски, но, когда он мне ее вернул, все пальцы  оказались  на  месте.  Слегка
помяты, но все же на месте... В порыве благодарности я пропищала:
   - Да? А где Сережа?
   - Поехали, по дороге все узнаете. Илья Сергеевич поспешил прийти в себя и
поинтересовался, куда запропастилась его охрана. Отвечать никто и не  думал.
Парни взяли меня в плотное кольцо, я припала к Серафиме, а Илью  ненавязчиво
оттеснили. Как видно, встречи с ним Циркач не искал.
   - Я позвоню, - торопливо заверила его  тетушка  и  зашагала  по-солдатски
быстро.
   Мы свернули за угол и оказались перед голубым  микроавтобусом,  торопливо
устроились и покатили по улице. Накрапывал дождь, было тоскливо и неуютно.
   - Извините, - обратилась я к точной копии каменной глыбы острова Пасхи. -
Куда мы едем?
   К моей великой радости,  он  ответил  охотно,  назвал  один  из  районных
центров, до которого было километров тридцать. Пояснил,  что  там  мы  будем
жить в частном  доме  под  надежной  охраной,  а  в  городе  сейчас  опасно.
Беспокоиться, по его словам, совершенно не о чем, с Сергеем  я  увижусь  уже
сегодня, И вообяце на свете стоит жить. В заключение он протянул  телефон  и
предложил позвонить Сереже. Я позвонила и  услышала  все  те  же  заверения.
Телефон вернула и нерешительно улыбнулась.  После  этого  мы  познакомились.
Твердокаменного звали Саша, того, что за рулем. Гена, а молчуна со шрамом на
шее - Андрей.
   Дом, куда нас привезли, стоял на окраине небольшого  фабричного  городка.
Дома здесь в большинстве своем деревянные, и  этот  ничем  не  отличался  от
сотни других. Мы прошли к кали