Татьяна ПОЛЯКОВА
   Я - ВАШИ НЕПРИЯТНОСТИ



   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru


   - Осень в Италии, - заливалась соловьем  тетка  Серафима,  -  Рим,  собор
святого Марка, Колизей...
   - Пизанская башня, - подсказала я.
   - Точно. А она где?
   - Должна быть в Пизе. Хотя, может, и нет.
   - А в Париже какая?
   - Эйфелева.
   - Тоже неплохо. Но я хочу в Италию. Осень в Италии - это так  романтично.
- Она мечтательно вздохнула, а потом добавила:
   - Ну?
   - Что "ну"? - Я сделала вид, что не понимаю, куда она клонит.
   - Мы едем в Италию? - капризно спросила тетка Серафима.
   С моей точки зрения, делать в Италии мне совершенно нечего.  Я  с  трудом
переношу самолеты, не говорю по-итальянски  и  ненавижу  экскурсии.  У  меня
друзья в Тбилиси, а мама в Риге, чем не заграница?
   - Далась тебе Италия, - робко начала я, заведомо зная, что  против  тетки
мне не устоять. - Я вообще-то к своим думала...
   - Ты ж в июне была, на мамулин день рождения.
   - Ну и что? Я скучаю. К тому же, Рига - красивый город.
   - Подумаешь, Рига. Только и хорошего в этом городе то, что  там  родились
два замечательных человека.
   - Первый - это я. А кто второй?
   - Второй, деточка, твоя тетя.
   - Такого счастья город не выдержит...
   - Подожди, они мне еще памятник поставят, - уверенно заявила тетка.
   - За что? -  хмыкнула  я,  прикидывая,  как  бы  половчее  отделаться  от
Серафимы.
   Каждый год я пытаюсь проделать этот фокус, впрочем, без  особого  успеха.
Сколько, себя помню, отпуск, а раньше - каникулы мы проводили вместе. Боюсь,
это стало незыблемой традицией. Тетка Серафима - младшая сестра  моей  мамы,
разница  в  возрасте  у  них  исчисляется  пятнадцатью  годами.  Когда  маме
исполнилось восемнадцать, а Серафиме соответственно три,  они  осиротели,  в
один день лишившись отца, матери и бабушки  в  результате  дорожной  аварии.
Маме пришлось заменить Серафиме родителей. Я же  воспринимала  Серафиму  как
старшую сестру, разница в возрасте  была  невелика,  а  теткой  называла  из
вредности. Мы дружим с детства, и я ее очень люблю. Беда в том, что Серафима
вечно  что-нибудь  выдумывает.  То  потащит  меня  на  Камчатку,  любоваться
гейзерами и вулканами, то на Алтай конным маршрутом (об этом  отпуске  я  по
сию пору вспоминаю с душевным  трепетом),  то  ей  позарез  нужна  Сибирь  и
Саянские столпы. Конечно, все это очень здорово, но все дело в  том,  что  я
ужасно ленива. Лучший отдых для меня - валяться на диване с хорошей  книгой,
пить чай с лимоном и воображать себя в роли Марии Стюарт. Шиллера наш  театр
не ставит, но я не теряю надежды.
   - Ну? - повторила Серафима сурово. Я вздохнула и ответила:
   - Поехали. - Голос звучал жалко, я в  очередной  раз  мысленно  упрекнула
себя в отсутствии характера. Не мечтать мне о Марии Стюарт.
   - Чего-то я энтузиазма не наблюдаю, - еще больше посуровела Серафима.
   - Я пока не осознала всей прелести, - попробовала я оправдаться.
   - Осознаешь. Мы тебя там замуж выдадим за итальянского графа или герцога.
Будешь играть в "Ла Скала".
   - В "Ла Скала" поют.
   - А ты сыграешь. Знаешь, что все в жизни решает? Правильно,  деньги.  Так
что сыграешь.
   - А я где-то читала, что итальянские  аристократы  бедны,  как  церковные
мыши.
   - А мы миллионера отыщем, он купит титул и сделает  тебя  графиней.  Один
свободный миллионер в Италии найдется, страна немаленькая.  Считай,  ты  уже
аристократка. С такой-то красотищей это плевое дело.
   - Конечно, - лениво согласилась я. По мне, так лучше выглядеть как  Фаина
Раневская, само собой, при этом имея ее талант. Думаю, талант у  меня  есть,
жаль  только,  не  многие  стремятся  его  лицезреть.  Конечно,   мне   грех
жаловаться, в родном театре я  занята  почти  во  всех  спектаклях.  Но  это
благодаря тому, что оба наших режиссера просто поглупели,  изо  дня  в  день
лицезрея мои небесные черты. Подозреваю, что в глубине души они считают меня
бездарной. Одно хорошо: оба уже в весьма почтенном возрасте, и их интерес ко
мне носит чисто эстетический характер.
   - Хорошо, я выйду замуж за герцога, - сказала я. - Если ты настаиваешь...
   - Я беспокоюсь о близком существе.
   - Это я существо?
   - А о ком мы говорим?
   - Слушай, ты уже наговорила на сотню.  Может,  простимся?  -  без  особой
надежды спросила я.
   - Ну и манеры у тебя, нет чтобы тетке "спасибо" сказать...
   - Спасибо, - промямлила я. - Только за что?
   - За заботу. Решено, в отпуск едем в Италию. Ты, я и вечный город. Скажи,
класс?
   Я сказала.

***

   А через две недели  я  выгружалась  из  автобуса,  нервно  поглядывая  по
сторонам в поисках любимой тетушки. Ее нигде не наблюдалось. На Серафиму это
не похоже. Три дня назад я отбила  телеграмму,  указав  дату  и  час  своего
прибытия. И хотя на оркестр и ковровую дорожку я не рассчитывала, но надежды
питала, что меня  все-таки  встретят  и  стоять  в  обществе  трех  огромных
чемоданов не придется.
   С трудом оттащив багаж в сторонку, я тосковала, продолжая высматривать  в
толпе тетушку. Через полчаса  я  стала  злиться,  повторяя:  "Где  ее  черти
носят?",  потом,  оставив  чемоданы  под  присмотром  старушки,  торговавшей
семечками, И бросилась к телефону. Он не работал, так же как и  два  других,
обнаруженных мной на вокзале. Прошел час. Для конца августа было  невыносимо
жарко, я то и дело вытирала лицо платком и уже начинала  проклинать  все  на
свете. Надо что - то решать. Или тетка не получила мою телеграмму, или  дела
чрезвычайной важности помешали ей встретить  дорогую  племянницу.  По  моему
мнению, таких дел у тетки быть не  могло.  Значит,  все-таки  виновата  была
телеграмма. Ждать далее не имело смысла. Я взглянула на свой багаж и,  вновь
препоручив его заботам старушки, побрела к стоянке такси.  Длинная  вереница
машин предстала моим глазам, в первой сидели два мордастых парня и  резались
в карты.
   - Извините, вы свободны? - жалобно спросила я: день  начался  неудачно  и
ничего хорошего я уже не ждала.
   - Свободен, - ответил хозяин такси, не удостоив меня взглядом.
   - Вы не могли бы подъехать за моим багажом, вон туда?
   - А там "кирпич", - злорадно сообщил таксист, собирая карты.
   Его приятель оказался человеколюбивее,  увлеченно  меня  разглядывая,  он
сказал:
   - Наплюй на "кирпич", Вася. Помоги девушке.
   Теперь на меня уставился и Вася, а потом милостиво кивнул:
   - Садитесь.
   Через минуту он забросил мои чемоданы в багажник, я назвала адрес,  и  мы
отправились к Серафиме. - Из отпуска? - спросил он. - Нет, в отпуск.
   - А сами откуда?
   Я ответила.
   - Значит, отдыхать к нам?
   - Решила навестить тетю. Дала ей телеграмму, а она меня не встретила.
   - Бывает. У меня один  раз  так  вышло:  послал  телеграмму  жене,  домой
приехал, а телеграмма к вечеру прибыла вслед за мной.
   - Я три дня назад посылала...
   - А, бардак кругом, - махнул он рукой.
   Мы въехали во двор теткиного дома и затормозили у подъезда.  Я  вышла  из
машины, подняла голову и посмотрела на Серафимины окна. Никто оттуда мне  не
улыбался и не размахивал руками.
   - Какая квартира? - спросил таксист.
   - Спасибо большое, я сама как-нибудь...
   - Донесу, мне нетрудно.
   - Третий этаж... - усомнилась я.
   - Ерунда, идемте.
   Мы поднялись на третий этаж: я с одним чемоданом, а "добрый  самаритянин"
с двумя. Я нажала на кнопку звонка - он не работал. Тогда  постучала.  Дверь
открылась, и я увидела тетю Веру, соседку Серафимы из одиннадцатой квартиры.
   - Лика, - ахнула та. - Лика,  милая,  приехала...  а  что  ж  Серафима-то
ничего мне не сказала? Или ты сюрпризом?
   - Телеграмму посылала... - с некоторой обидой ответила я.
   - Бог с ней, с телеграммой. Вот тетка-то обрадуется...
   Мы обнялись и облобызались. Тетя Вера - добрая душа и  одинокая  женщина,
Серафима ей как родная.
   - Вот видите, - сказал таксист. - А вы  переживали.  Говорил,  телеграмма
запоздала, так и есть.
   Раз пять сказав ему "спасибо", я распрощалась и вошла в квартиру.
   - А Серафима где? - спросила на ходу.
   - Дома. Голова у нее с утра  болит.  Тут  я  увидела  свою  тетушку.  Она
возлежала на диване, вытянув ноги в туфлях на устрашающей  высоты  каблуках.
Голова ее была обмотана полотенцем, в левой руке чашка, а в правой сигарета.
   - Привет, - сказала я. Серафима на меня посмотрела и закатила глаза.
   - О Господи... Я про тебя забыла.
   - Приятно слышать. Между прочим, я час прождала на вокзале.  У  меня  три
чемодана, и все тяжелые. Я выхожу замуж за графа или уже нет?
   - Иди я тебя поцелую, дитятко.
   - Ты свинья, Серафима.
   - Да ладно, не злись...
   Мы поцеловались, и я села рядом, подозрительно ее разглядывая.
   - Что-нибудь не так? - спросила я через минуту.
   - Прости меня, убогую. Я должна была предупредить, чтобы ты не приезжала.
   - С чего это вдруг? - удивилась я.
   - Неприятности. И весьма крупные.
   - Что еще за неприятности? Влюбилась?
   Тетушка махнула рукой.
   - Работа...
   Я нахмурилась. Ее работа с самого начала не вызывала у меня  доверия.  То
есть не сама по себе  (работала  она  бухгалтером),  а  место,  где  тетушка
прикладывала свои недюжинные способности.  Местом  этим  было  казино.  А  я
являюсь убежденным противником азартных игр.
   - Развалилась ваша контора? - задала я наводящий вопрос.
   Тетка разглядывала потолок, я тоже подняла голову и с готовностью на него
воззрилась. Ничего интересного обнаружить не удалось.
   - Говорю, контора ваша развалилась? - напомнила я о своем  существовании,
повышая голос.
   - Контора процветает, - хмыкнула в ответ Серафима. - А я, судя по  всему,
скоро накроюсь.
   - Что? - не поняла я.
   - Повесили на твою тетушку восемьдесят семь  миллионов.  Отдать  нужно  в
недельный срок. Со вторника включат "счетчик".
   Я вытаращила глаза и попыталась переварить информацию.
   - Что значит "повесили"?
   -  То  и  значит.  Подставили,  прокатили,  объегорили.  Короче,  у  меня
неприятности и головная боль.
   - Ничего себе неприятности. Неприятность - это когда каблук  сломаешь,  а
здесь восемьдесят семь миллионов... Это же... Ты ведь этих денег не брала? -
строго спросила я.
   - Само собой.
   - Так чего ж на диване лежишь? Надо идти в милицию, в  прокуратуру...  не
знаю, какие еще органы этим занимаются.
   - Ты, деточка, часом не спятила? Какие органы тебе привиделись?
   - Местные.
   Серафима свистнула и даже пальцем у виска покрутила, так ее потрясла  моя
крайняя отсталость.
   - Послушай, ты ведь не собираешься их отдавать? - ужаснулась я. - Где  ты
возьмешь такие деньги?
   - Продам квартиру, машину, гараж...
   - А также мебель, одежду и обувь, - подсказала я, тетка нахмурилась. - Не
можешь ты серьезно говорить подобную чепуху. Постой, а этот, как  его,  Петр
Сергеевич, твой директор. Ты утверждала, что он сказочной доброты мужик.  Он
что говорит?
   - Во-первых, оказалось, что не только доброты, но и простоты.  Во-вторых,
он уже десять дней где-то отдыхает, и найти его возможным не представляется.
   - Ты ходила к юристу, консультировалась?
   Тетка опять выразительно покрутила пальцем у виска.
   - Молчи лучше, не тревожь меня.
   - Что-то я не понимаю, - стала я гневаться. - Странно ты себя ведешь.  Ни
за что ни про что с нее требуют огромные деньги, а она  на  диване  лежит  и
потолок разглядывает.
   - Я не просто разглядываю, я думаю.
   - И что надумала? Тетушка тяжко вздохнула.
   - Придется платить. Ох, все-то нам по грехам нашим!
   - Какие грехи? Ты брала эти  деньги  или  нет?  Изъясняешься  чрезвычайно
туманно, это меня тревожит...
   Я не успела до конца высказать свою мысль, как хлопнула входная дверь,  и
в комнату бесцеремонно ввалились две личности  мужского  пола  и  совершенно
непотребного вида. То есть вид  сам  по  себе  был  довольно  обыденным,  но
подобных манер мне никогда раньше наблюдать не приходилось. Поэтому в первую
минуту я растерялась, а потом и вовсе лишилась дара речи. Эти типы вломились
в квартиру, не дав  себе  труда  постучать  или  каким-то  иным  тривиальным
способом  оповестить  о  своем  появлении  пнули   ногами   дверь   комнаты,
насвистывая и на ходу засовывая руки в карманы давно не стиранных штанов.  У
одного из них недоставало половины передних зубов, у другого левое веко было
как-то странно прикрыто.  В  общем,  они  производили  впечатление  немытых,
ущербных и совершенно неуместных в Серафиминой квартире личностей.
   Тетушка не проявила по поводу их появления ни ужаса, ни удивления.
   - Привет, Серафима, - сказал беззубый.
   - Привет, - ответила она равнодушно и продолжила разглядывать потолок.
   - Ну и как там  наши  денежки?  -  ухмыльнулся  беззубый,  вслед  за  ним
ухмыльнулся и его приятель.
   - Как в банке, - серьезно ответила Серафима. - Надежно, выгодно, удобно.
   - Может, тебе какой намек  дать?  -  не  унимался  парень.  -  Может,  ты
шевелиться начнешь...
   - Я шевелюсь. Продаю квартиру. Юрик в курсе, я ему звонила.
   - А это кто? - подал голос второй тип, кивнув в мою сторону.
   С момента появления  они  поглядывали  на  меня  с  интересом,  а  теперь
пялились откровенно и нагло.
   - Племянница. Слюни-то подбери, придурок, не для тебя припасли.
   - Чей-то я  не  понял,  чей-то  ты  пасть  пазеваешь?  -  пропел  парень,
стремительно выбрасывая вперед руку.
   Удар пришелся Серафиме по лицу. Я обомлела,  вытаращила  глаза,  а  потом
попыталась подняться.  Тетка  больно  пнула  меня  в  бок  каблуком,  сурово
нахмурившись, вытерла кровь с разбитой губы и спокойно сказала:
   - Витенька, дерганый ты мой, повторяю специально  для  слабослышащих:  не
для тебя припасено. Понял?
   - Ага, - ответил беззубый, продолжая меня разглядывать.
   На всякий случай я уставилась в потолок. Потосковав немного  в  молчании,
парни, не сговариваясь, направились к двери.
   - Ну, бывай, - кивнул беззубый. - Увидимся. Племянница, говоришь?
   Как только хлопнула входная дверь, я, выскочив в прихожую, заперла ее  на
и оба замка.
   - Дверь  лучше  держать  открытой,  -  философски  заметила  Серафима.  -
Вышибут. Хлопотно, и соседям беспокойство.
   - Это что же такое? - ахнула я, как только смогла отдышаться. -  Это  уму
непостижимо...
   - Кончай тарахтеть, - усмехнулась тетушка, поднимаясь с дивана. - Пойдем,
хоть чаю выпьем.
   - Какой, к черту, чай! Этот негодяй  тебя  ударил.  Немедленно,  слышишь,
немедленно звони в милицию! Нет, лучше я позвоню...
   - Ты, племяшка, у меня вовсе дурочка, -  загрустила  тетка.  -  Не  пойму
только в кого.
   - Ты что же, хочешь, чтобы этим подонкам их гнусная выходка с рук сошла?
   - Брось. Витька - не самое плохое, что есть в подлунном мире. А по  фейсу
я схлопотала по твоей  милости.  Мужики  при  виде  небесных  черт  впали  в
буйство. Надеялись, что ты на месте не усидишь  и  глупость  сделаешь:  звук
какой  издашь  или  того  хуже,  на  выручку  кинешься.  Вот  тут   бы   они
потешились... Слава Богу, хватило ума сообразить, чего хочет  от  тебя  твоя
старая мудрая тетка.
   - Ты хочешь сказать... - начала я.
   - Я хочу сказать: с первым автобусом - домой. Италия отменяется, и  здесь
тебе не место.
   - Господи, да что же это?
   - Ты сейчас на курицу похожа, - с усмешкой заметила Серафима.
   - Это чудовищно, - твердо сказала я. - Как  в  кино:  Германия,  тридцать
девятый год, два эсэсовца на отдыхе, и я - несчастная еврейка.
   Серафима хохотнула, ставя на плиту чайник:
   - Конечно, не Германия, не СС, и ты не еврейка, а православная христианка
беспримесно русская на обозримые поколения... Но суть ты ухватила.
   - Я звоню в милицию. Тетка махнула рукой:
   - Много пользы!
   - От милиции много пользы?
   - В моем случае - никакой, -  очень  серьезно  сказала  Серафима  и  даже
вздохнула. Тут я испугалась по-настоящему.
   - Серафима, ты должна немедленно уехать. Конечно,  я  не  планировала  до
конца дней жить с тобой  под  одной  крышей,  но  у  меня  вполне  приличная
квартира, и мы  в  ней  как-нибудь  разместимся.  График  работы  у  нас  не
совпадает, так что мы даже не сумеем как следует надоедать друг другу...
   - Возможно, так оно и будет, - загрустила Серафима еще больше.
   - А кто эти типы? - спросила я, разливая чай.
   - Так, мелочь...
   - Ничего себе, мелочь.
   - Пугают. Что б я прочувствовала.
   - А кто их послал? Директор в отпуске прохлаждается, так кому какое  дело
до пропавших денег?
   - Юрке Каткову дело. Директор ведь так, для виду. Хозяин Каток,  это  его
ребята были.
   - Боже мой, куда ты изловчилась вляпаться? И  на  что  тебе  сдалось  это
казино? Шла бы в детский сад или вон в зоопарк.
   - Так ведь денег хотелось. Люди гибнут за металл. Ты наверное,  голодная,
сейчас пельменей отварю...
   - Какие пельмени? У меня кусок в горле застрянет.
   - Очень ты у меня впечатлительная. Творческая натура, тонкая душа...
   - Прекрати, ничего забавного я в этой ситуации не вижу.
   - Я тоже, - охотно согласилась Серафима.
   - Постой-ка, - всполошилась я. - У тебя же был знакомый, Володя,  он  как
будто трудился в каком-то отделе... не помню, как правильно, но точно помню,
что по борьбе с бандитизмом.
   - Не был, а есть. Ну и что?
   - Как что? Звони ему, он должен помочь.
   - Чем, интересно? Денег в долг дать? Так у него их сроду не было.  Он  же
юродивый,  сиречь  честный.  Оттого  и  оклад   мизерный,   приработков   не
наблюдается, жена зануда и две  девки-акселератки  на  папу  дуются,  тряпки
новые хотят. От Вовки толку,  как  от  козла  молока.  Он  жутко  скучный  и
обременительный для природы тип.
   - Он представитель правопорядка, - назидательно заметила я, - и он должен
знать, как поступить в подобном случае.
   - Собирать бабки и отдавать, пока "счетчик" не включен. Это я тебе и  без
Вовки скажу.
   - Мне нужен номер его телефона,  -  очень  грозно  сказала  я.  -  И  без
глупостей. Если нет способа доказать свою правоту и противостоять  бандитам,
пусть он мне сам об этом скажет.
   - Охота тебе над человеком  измываться?  -  сокрушенно  покачала  головой
Серафима, но, взглянув на меня, телефон дала.
   Застать Владимира Петровича в кабинете оказалось  делом  нелегким,  но  с
четвертой  попытки  это  удалось.  Я  услышала  очень  приятный,  с  усталой
интонацией мужской голос, что меня в данных обстоятельствах не порадовало.
   - Здравствуйте, Владимир Петрович, - бодро  начала  я.  -  Вас  беспокоит
племянница Серафимы Павловны.
   - Лика? - Голос зазвучал бодрее. - Приехала в  гости?  Рад...  -  Тут  до
него, как видно, дошло, что звонить мне ему вроде бы без  надобности,  и  он
насторожился:
   - А что случилось? Как дела у тетушки?
   - Скверные дела у  тетушки.  Володя,  ты  можешь  приехать?  Лучше  прямо
сейчас.
   После трехсекундной паузы он сказал:
   - Хорошо. - И повесил трубку.
   Я вернулась в кухню. Серафимы там уже не было, она перебралась на диван и
с прежним энтузиазмом разглядывала потолок.
   - Он приедет, - сообщила я, на что Серафима только криво усмехнулась.
   Однако появился Владимир Петрович только через час, извинился,  прошел  в
комнату и сел в кресло рядом с Серафимой.
   -  Вижу:  жива,  здорова,  значит,  все  не   так   скверно,   -   вместо
"здравствуйте" сказал он. - Хотя здоровье и прочее - категории временные.
   - Утешитель, - фыркнула Серафима.
   - Помнится, я тебя полгода назад предупреждал! Предупреждал?
   - Ну...
   - Гну. Сколько они хотят?
   - Восемьдесят семь миллионов. Владимир Петрович присвистнул.
   - Да-а, такие деньги в три дня не соберешь...
   Я взирала на него  в  крайнем  негодовании.  С  момента  нашей  последней
встречи он заметно постарел, потускнел и осунулся. И не имел ничего общего с
бравым защитником правопорядка. На Владимире  Петровиче  был  неновый  серый
костюм, подозреваю, единственный. Манжеты рубашки заметно обтрепаны,  волосы
давно требовали стрижки. А в целом  он  вы