од зеленым сукном, с бронзовой
чернильницей и пресс-папье, которыми явно никогда не пользовались. Кроме
стола, неизгладимое впечатление производила картина чудовищных размеров в
золоченой раме, она изображала батальную сцену. Кони, люди смешались в
кучу, как и положено на таких полотнах, но что за историческое событие оно
запечатлело, осталось для меня загадкой. Антон с тяжким вздохом взглянул
на чужое богатство и спросил не очень уверенно:
  - Ну?
  Ответить я не успела, в следующую секунду я просто похолодела от
ужаса: ушей моих достиг чей-то отчаянный крик, длинное "а-а-а" неожиданно
перешло в хрип. Антон кинулся вон из кабинета, а я понеслась за ним, хотя
было это крайне неосмотрительно. В доме только мы и хозяин, следовательно,
кричал он. Может, его раздражало, что мы так долго не покидали его дом, и
таким образом он решил выразить свой протест? Не очень-то я в это верила,
оттого, хоть и бежала за Антоном, костерила себя на чем свет стоит. Если
дядька вздумал голосить, то уж явно неспроста, и вот так глупо подставлять
свою голову....
  Антон ворвался в спальню и замер, от неожиданности я налетела на
него, охнула и осторожно выглянула из-за его плеча. В спальне горел свет,
хотя, когда мы ее покидали, он был потушен, но не это обстоятельство
произвело на Антона такое впечатление. Хозяин по-прежнему находился в
постели, не кричал и не хрипел, только странно дергал левой рукой, чуть
приподняв ее над грудью. И тут я заметила рукоятку ножа, отчетливо
выделяющуюся на фоне пижамы, и этот самый нож, вне всякого сомнения,
торчал из горла хозяина дома. Антон, придя в себя, кинулся к постели.
  - Вызови врача! - крикнул он мне.
  Я подскочила к телефону, трубка ответила молчанием, и я только через
полминуты сообразила, что провод перерезан.
  - Где еще телефон? - взвизгнула я.
  - В холле... в кабинете... не знаю. Указания я получила весьма
расплывчатые и бросилась в холл, боясь, что в таком состоянии попросту не
смогу отыскать кабинет при фантастическом обилии дверей и коридоров. Мне
казалось, им не будет конца, я выбежала в холл и в темноте увидела
спасительный огонек, указывающий на то, что автоответчик на телефонном
аппарате включен. Я схватила трубку и вот тогда почувствовала, что в холле
я не одна.
  В огромное окно с трудом пробивался свет фонаря с улицы, я медленно
повернула голову и увидела тень, бесшумно скользнувшую к двери. Я
продолжала держать в руках трубку, начисто забыв, куда собралась звонить,
тень приблизилась, и я заметила нечто чрезвычайно материальное - пистолет,
ствол которого был нацелен мне в живот. Вот тут я соединила несколько
картинок в одну, и общий вид показался мне отвратительным: Сажина пытались
убить, и убийца стоял передо мной.
  Я потянулась за оружием, но, услышав, как щелкнул предохранитель,
замерла, ожидая выстрела, при этом совершенно не желая верить, что пришел
мой смертный час. "Никто не верит", - прошелестело в мозгу.
  - Чтоб ты сдох, урод, - громко сказала я. Это все, на что я оказалась
способна в последнюю минуту. И тут произошло нечто совершенно неожиданное:
призрак осторожно попятился к двери, а я смотрела на него во все глаза,
еще не веря в то, что мне дарована жизнь. Но чудеса на этом не
закончились, парень с пистолетом достиг входной двери и на долю секунды
оказался в полоске света от окна, а челюсть у меня буквально отвалилась,
зато входная дверь захлопнулась, а на ум пришел дурацкий стишок: "В
потолке открылся люк, ты не бойся - это глюк".
  - С ума сойти, - пробормотала я и перевела взгляд на телефонную
трубку, которую все еще сжимала в руках, и попыталась вспомнить номер
"Скорой помощи". Но позвонить так и не удалось.
  - Лариса! - крикнул Антон, появляясь в холле. - Ты звонила?
  - Нет, - ответила я и не узнала своего голоса.
  - Не звони. Он умер. Надо сматываться отсюда.
  Последнее показалось очень разумным. Мы покинули дом и припустили к
"Москвичу". Антон, несмотря на испытанное им потрясение, все-таки заметил
во мне некую отрешенность и спросил:
  - Что с тобой?
  - Кажется, я видела привидение.
  - Кончай болтать чепуху, - разозлился он.
  - Я видела убийцу Сажина. Он вошел в холл, когда я пыталась позвонить
по телефону, а потом смылся через парадное.
  - Убийца был в холле?
  - Естественно, - поразилась я чужой бестолковости. - Ты ведь сам
слышал крик Сажина. Совсем недавно дядька был жив-здоров, а потом
заработал нож в горло.
  - Я не то хотел сказать, - встряхнул головой Антон. - Ты видела его,
а он тебя?
  - Конечно, он меня видел, но стрелять не стал. Видно, исчерпал лимит
на убийства в эту ночь.
  Антон завел машину, извлек из кармана лист бумаги и протянул его мне.
  - Это было на постели Сажина. Печатными буквами на листе значилось:
"Привет".
  - Урод, - стиснув зубы, промычала я.
  - Что ты об этом думаешь? - спросил Антон, спросил серьезно, видно, в
самом деле интересовался моим мнением.
  - Это Щербатый, дураку ясно. Он обожает такие штучки. Тебя выследили
и послали киллера. Мы вновь одни-одинешеньки, и со старым недругом Гришка
наконец разделался.
  - А те типы в Лаврушенском? - усомнился он.
  - Ты слишком многого от меня хочешь, я ведь не ясновидящая.
  - Если в Лаврушенском переулке нас решили кокнуть, отчего не сделали
это сейчас?
  - Киллер был один и не хотел рисковать.
  - Оттого и не пристрелил тебя?
  - Слушай, догони его и задай свои вопросы, - не выдержала я.
  - Сдается мне, все не так просто, - пробормотал Антон. Если честно, я
придерживалась того же мнения. Сплошные нестыковки, а тут еще и глюки.
Конечно, освещение ни к черту, и лицо его я как следует не разглядела, и
все же...
  Мы бросили "Москвич" на стоянке и вошли в гостиницу. Точнее, вошла я,
Антон в нее проскользнул, встретились мы возле моего номера. Спать решили
по очереди, я не очень верила, что это нас спасет, но коль Антону пришла
охота поиграть в бойскаутов, ради бога. Я вызвалась дежурить первой, все
равно не уснуть. Антон лег на кровати (которая, разумеется, была одна, так
как номер одноместный), а я устроилась в кресле и три часа исправно
пялилась в потолок.
  Будить Антона не пришлось, он поднял голову, взглянул на часы и
сказал, потягиваясь:
  - Смена караула.
  Я отвернулась, дожидаясь, когда он оденется, и заняла его место.
Только я начала засыпать, как он вдруг спросил:
  - Я тебе нравлюсь?
  - Нет, - поспешно ответила я.
  - Почему это? - вроде бы обиделся он.
  - Мне мужчины вообще не нравятся. Издержки профессии. Привыкаешь
видеть в них только клиентов.
  - Ни одному твоему слову я не верю.
  - Что касается того пункта, где говорится о тебе, все чистая правда,
- зевая, сказала я и почти мгновенно уснула.
  Когда я вновь открыла глаза, Антона в комнате не было. Я вскочила и
увидела на столе салфетку, которую Антон за неимением бумаги использовал
для своего послания. "Вернусь часа через два. Из номера не выходи". Ниже -
время написания записки. Ушел он полтора часа назад. Рядом с запиской
стояла бутылка минералки и тарелка с двумя бутербродами с сыром. Забота о
моем желудке тронула, я съела бутерброды, приняла душ, заправила постель и
решила посмотреть телевизор, благо делать мне все равно нечего. Я
перещелкивала каналы, пока не остановила свой выбор на мультиках. Вот тут
дверь открылась, я обернулась с намерением приветствовать Антона, но
вместо этого сказала:
  - Чтоб вам пропасть.
  Передо мной предстали рослые молодые люди с очень суровыми лицами.
Один взирал на меня сквозь темные очки, другой жевал спичку. Вне всякого
сомнения, я видела его в подворотне "Астры", а еще в "БМВ" возле дома
Сажина. Именно жующий предложил мне дружески:
  - Потопали.
  - А я не хочу, - с улыбкой ответила я и заработала подзатыльник. Я со
вздохом поднялась и направилась к двери. Один из парней шел впереди,
другой сзади, едва не наступая мне на пятки. - Чего-то я вас раньше не
видела, ребята, - сказала я, потому что чувствовала себя неуютно, а данная
фраза представлялась мне неплохим началом для дружеской беседы. Но ответом
меня не удостоили.
  По пожарной лестнице мы спустились на первый этаж и вышли через
дверь, снабженную табличкой "Посторонним вход воспрещен". Прямо на
тротуаре в нескольких метрах от двери стоял знакомый мне "БМВ", а я
нахмурилась, потому что в голову с большим опозданием пришла весьма
любопытная мысль: что-то я не припомню, чтобы Гришкины ребята разъезжали
на таких тачках. Я почувствовала нечто, подозрительно напоминающее панику.
Не оттого даже, что вляпалась по полной программе, а потому что ничего не
понимала: все происходящее казалось не правильным. Последующие события
лишь укрепили мои подозрения. Парень, не расстающийся со спичкой, открыл
багажник и лениво предложил:
  - Залазь.
  - Да пошел ты... - ответила я, он толкнул меня кулаком в грудь, я
налетела на второго парня, получила еще один тумак и завалилась в
багажник, крышка тут же захлопнулась, я едва успела подобрать ноги и с
остервенением подумала: "Если это все-таки Гришка, я его убью". Но сердце
беспокойно ныло, и в то, что в этом лучшем из миров все хорошо, я как-то
сразу верить перестала.
  Заработал двигатель, и мы тронулись с места. Ранее путешествовать в
багажниках мне не приходилось, возможно, по этой причине путешествие
показалось долгим, а когда оно закончилось, я глазам своим не поверила: мы
находились в уже знакомом мне Лаврушенском переулке, во дворе мастерской
по изготовлению памятников. Тут выяснилось, что от мастерской остались
только вывеска, куча щебня во дворе и метровый слой белой пыли, должно
быть, люди в данном районе были выдающимися долгожителями и бизнес пришел
в упадок. Лично я об этом очень сожалела, потому что рассчитывать на то,
что какой-нибудь случайный прохожий, заподозрив неладное, вызовет милицию,
не приходилось. Пристрастие ребят к данному конкретному переулку тоже
внушало тревогу. Меня в прошлый раз здесь едва не укокошили, и если эти
двое друзья тех двоих, очень вероятно, что они исправят ошибку своих
товарищей.
  Между тем меня сопроводили в дом, весь первый этаж которого недавно
занимала мастерская. Деревянные столы вдоль стен, лавки, два стула,
деревянная перегородка, за ней крохотная каморка в одно оконце,
продавленный диван без спинки и стол. На столе пустая поллитровка, два
стакана и остатки закуски на газете. Чтоб мне пропасть, если это Гришкины
парни. Господи, во что же угораздило вляпаться? Может, он окончательно
рехнулся и решил таким образом произвести впечатление? Он обожает все
запутывать и всех водить за нос. Ладно, посмотрим, что из этого выйдет.
"Спокойствие, - посоветовала я себе. - Ни в коем случае не поддавайся
панике". Но на деле получалось это неважно. Парень опять толкнул меня, и я
приземлилась на диван. Наконец-то выплюнув свою дурацкую спичку, он достал
из кармана телефон и протянул мне.
  - Звони.
  - Кому? - нахмурившись, задала я, с моей точки зрения, очень
своевременный вопрос и получила по зубам.
  - Звони, сучка, - начал злиться парень.
  - Я ж не отказываюсь, - заныла я. - Вы скажите, кому звонить-то.
  - Своему хахалю, - ответил второй парень, пристраивая свой широкий
зад на подоконнике. Вопрос поставил меня в тупик. Я перевела взгляд с
одного сурового лица на другое и уточнила:
  - Антону?
  - Ты долго будешь дурой прикидываться? - зарычал парень, лучше бы он
продолжал грызть спичку, может, его это успокаивает. - Звони Гришке.
  Вот тут я уверилась, что по-настоящему влипла, облизнула губы и
поинтересовалась:
  - Что я должна ему сказать?
  - Скажешь, чтоб сюда приехал, сейчас. И вот что, в твоих интересах,
чтоб он не мудрил и явился один. Если нам что-то не понравится, а нам
многое не нравится в этой жизни, смерть у тебя будет такой хреновой, что я
уже заранее лью слезы.
  - Давайте-ка уточним, - вздохнула я. - Я правильно поняла задание:
Гришка должен приехать один и о своем путешествии помалкивать. Так?
  - Так, - кивнул тип на подоконнике.
  - В противном случае мне мало не покажется.
  - Что верно, то верно.
  - А как только он приедет, вы меня отпустите?
  - Отпустим, - не очень убедительно кивнул любитель спичек.
  - А Гришка?
  - Не твое дело.
  - Если вы решили его укокошить, я вам с удовольствием помогу, -
затараторила я. - Только отпустите меня. Вы обещаете?
  - Обещаем, - хмыкнул тип на подоконнике.
  - Ага, тогда все отлично, - кивнула я. - Ребята, у меня еще вопрос:
вы знаете, кто он такой? Сдается мне, вы не местные. Прежде чем укокошить
этого придурка, не худо бы вам знать, с кем придется иметь дело. Я могу
вас с удовольствием просветить.
  - Заткнись, - начал злиться любитель спичек. Вот уж воистину иногда
лучше жевать, чем говорить. - Звони.
  - Я же как лучше хотела. Чувствую, вы о нем ничего не знаете, а я его
знаю ох как хорошо, а так как вы прозрачно намекнули, что моя жизнь
целиком и полностью зависит от того, явится он или нет, я хотела бы
выполнить задание со всем усердием. Лучше нам спокойно все обсудить, чтоб
не возникло накладок. Знаете, Гришка способен поднять в воздух ВВС России.
Конечно, укокошить меня вы успеете, но вам-то от этого какая радость?
  Не меняя позы, парень пнул меня ногой, я взвыла, а он сказал:
  - Звони. - Стало ясно, звонить все-таки придется.
  - Ребята, а вы, случайно, не из Казани? - вздохнула я. Парень
попытался пнуть меня еще разок, но я смогла увернуться. Второй, услышав
вопрос, нахмурился и недовольно покосился на дружка. - Я так сразу и
поняла, что вы из Казани, - зачастила я. - Казань далеко, а Гришка рядом.
Давайте я о нем все-таки немножко расскажу. Если что-то не заладится,
совесть моя будет чиста: я сделала для вас все, что могла.
  - Слушай меня, - едва сдерживая бешенство, рявкнул парень, вынул из
кармана нож и приблизил к моему лицу. - Хочешь остаться без глаза? Дело
двух минут. Звони.
  - Я ж не отказываюсь, - испугалась я. О том, чтобы удрать, и речи
быть не могло, один придурок загородил окно, другой дверь, а тягаться с
ними силой дело зряшное, и я набрала номер.
  - Да. - Голос звучал недовольно, не иначе как отвлекла от важных дел.
  - Эй, - позвала я. - Какие-то психи хотят, чтоб ты приехал.
Мастерская по изготовлению памятников в Лаврушенском. Сейчас. Один. Они
придурки и явно не местные. - На этот раз, занятая тем, чтоб донести до
Гришки необходимую информацию, избежать удара я не смогла, как будто все
громы небесные обрушились на мою голову, я слабо пискнула и отключилась.
  Сколько времени я пролежала в отключке, судить не берусь, но, должно
быть, никак не меньше часа, потому что события к этому моменту развивались
полным ходом. Я приподняла голову и застонала, ее разламывало от
невыносимой боли в затылке, хотя стукнули меня вроде бы по виску. Я
поморщилась, поморгала и тут сообразила, что нахожусь в комнате одна, но
радость моя была преждевременной - из-за перегородки слышались возня,
шлепки, как будто кто-то готовил отбивные, и вроде бы даже голоса. Понять,
что говорили, я не могла, потому что пока еще туго соображала, однако
нашла в себе силы подняться и шмыгнула к окну. Парни, конечно, не совсем
придурки: окно было заколочено. Прислушиваясь к возне за перегородкой, я
немного посидела, тряся головой, и пыталась прийти в себя. Довольно скоро
мне это удалось. Теперь слова я разобрала, на боль перестала обращать
внимание и готова была узнать, что там происходит. С этой целью я
поднялась и сделала несколько шагов.
  Картина, представшая моим глазам, в любое другое время вызвала бы у
меня бурный восторг. Гришка сидел привязанный к стулу и плевался
собственными зубами, двое моих недавних знакомых усиленно молотили его. Но
сейчас мне это не понравилось. Я по-прежнему не понимала, что происходит,
одного этого вполне достаточно, чтобы испортить любое зрелище. То есть я
понимала, что этот псих в самом деле явился один, а парни страшно на него
сердиты. Я могла с ходу назвать по именам десяток людей, которые отдали бы
несколько лет жизни, чтобы увидеть, как Гришка будет загибаться под
чьими-то ударами, но не смогла назвать ни одного, кто на такое отважился
бы, не в мечтах, разумеется, а в действительности. Но ведь нашлись же... и
что-то подсказывало мне, что знакомство с этими типами не приведет ни к
чему хорошему. Парни либо вовсе не соображают, что делают, либо у них в
родне сплошные камикадзе. Чего у них точно не было, так это ума. У меня
накопились вполне конкретные замечания по ведению дела.
  Прежде всего колотить Гришку бесполезно и даже вредно: если они
всерьез хотели от него избавиться, так надо было сразу его пристрелить, и
дело с концом, и уж ни в коем случае не связывать руки за спиной, а
держать их все время на виду. Он совершенный неандерталец:
малочувствителен к боли, зато инстинкты развиты гораздо лучше, чем у
любого другого человека. А какой у нас основной инстинкт? Правильно, жажда
жизни. Правда, в его случае я бы назвала сразу два основных инстинкта...
  Очень занятый общением с ребятами, Гришка все-таки изыскал
возможность заметить меня и заявил:
  - Привет, дорогая.
  Парни к этому моменту изрядно выдохлись и решили сделать перерыв.
Тоже никуда не годится, с Гришкой расслабляться нельзя.
  - Привет, - вяло ответила я. Он усмехнулся разбитыми губами и
продолжил:
  - Ты выглядишь немного заспанной.
  - Вздремнула чуток, - вздохнула я и добавила:
  - Ума у тебя нет вовсе.
  - Ты ведь этого хотела, да, детка? Где ты нашла таких придурков? - За
придурков он, конечно тут же схлопотал, а я поморщилась. - Ну вот, -
отдышавшись, заявил Гришка. - Надеюсь, теперь ты довольна. Должен все-таки
заметить, ты нарушаешь правила. Разве нет? Ты меня огорчаешь.
  - Кому бы говорить, - хмыкнула я.
  - Ты просто чудо, - заявил Гришка. - Я обожаю тебя. Скажи честно, ты
ведь скучала? На самом деле ты жить без меня не можешь. Правда, детка?
  - Почему бы вам его не пристрелить? - обратилась я к парням, которые
прислушивались к нашему диалогу с заметным интересом.
  - Тебя забыли спросить, - нахмурился любитель спичек, рукава его
рубашки были закатаны выше локтей, но, несмотря на этакую подготовку к
ратному подвигу, Гришку он колотил в основном ногами.
  - Ты мне ребра сломал, паскуда, - заметил Гришка без всякой злости, а
парень пошел пятнами, нервы у него никуда не годились, это я еще раньше
заметила.
  - Ты, умник! - рявкнул он. - Завязывай зубы скалить (зубов у Гришки к
этому моменту осталось немного, так что скалить их он при всем желании не
мог). Нам заплатили за то, чтоб ты подох не скоро, слышишь, урод, чтоб ты
помучился. Мы тебя до смерти забьем. Понял, гад? С перерывами на обед.
  - Спасибо, детка, - продолжил паясничать Гришка. - Помучиться я
всегда рад и этим доставить тебе удовольствие.
  - До чего ж ты тупой, - вздохнула я. - Я здесь совершенно ни при чем.
  - Топай отсюда! - рявкнул на меня второй парень.
  - Вы меня отпускаете? - удивилась я. Парень сгреб меня за шиворот с
намерением определить за перегородку. Это Гришке очень не понравилось, а
мне тем более, и я попросила жалобно:
  - Можно мне здесь постоять? У нас старые счеты, хотелось бы
поприсутствовать.
  Он убрал руку, не дойдя до перегородки несколько шагов, я расценила
это как приглашение остаться. Тут Гришка вновь принялся ораторствовать.
  - Так кто ж вас нанял, ребята? - спросил он. - Я все равно сдохну,
отчего бы вам не сказать?
  Мой провожатый развернулся к нему, и теперь оба парня стояли в метре
от стула, на котором восседал Гришка, спиной ко мне. У одного придурка
из-за пояса джинсов торчал пистолет. "Они точно ненормальные", - мысленно
вздохнула я и покосилась на дверь, после чего едва устояла на ногах от
неожиданности: дверь была прикрыта неплотно и уж точно не заперта.
Интересно, они хоть додумались запереть вторую дверь, выходящую на улицу?
Стараясь не привлекать к себе внимания (этому очень способствовал Гришка,
который продолжал ораторствовать), я еще немного переместилась вправо и
оказалась как раз на уровне двери, а парень с пушкой прямо перед моим
носом. На м