оручусь.

Они сердечно распрощались. Аслан ушел, зная, что скоро вернется. Он не
собирался ждать милостей от природы. Если нет свободных вакансий - значит,
нужно сделать так, чтобы они появились.

* * *

Петра Акимова он выбрал неслучайно. Этот парень производил впечатление
недалекого малого с большими амбициями и предсказуемыми желаниями. Впрочем,
Аслан понимал, что первое впечатление бывает обманчивым, а потому для
начала решил познакомиться с кандидатом "на выбывание" поближе.

Знакомство состоялось в стенах ресторана "Айсберг". Здесь Акимов ужинал -
иногда один, чаще - с девочкой, "снятой" тут же на улице. На этот раз
девочку Акимову поставил никто иной, как Аслан Чахкиев. В нужный момент она
должна была без скандала покинуть теплую компанию, и Аслан не мог
полагаться на случай, потому выплатил ей гонорар заранее и сполна. Девочка
легко согласилась на поставленное условие, тем более что ей это было более
чем выгодно.

Когда парочка в составе Акимова и девчонки расположилась за столиком и
ничего не подозревающий Петр принял на грудь первые сто грамм, Аслан,
сидевший в глубине зала, подозвал к себе официанта и попросил его отправить
бутылку наилучшего шампанского "во-он тем ребятам". Официант услужливо
поклонился, и через минуту бутылка "Вдовы Клико" уже стояла на столике, за
которым сидел Акимов. Тот, конечно, удивился.

- От кого? - спросил он у официанта, цепко ухватив его за рукав.

Официант указал на Аслана. Заметив, что привлек всеобщее внимание, Аслан
встал и подошел к столику Акимова.

- Это я прислал шампанское, - сообщил он.

Акимов оценивающе оглядел его.

- Спасибо, - поблагодарил Акимов. - Но в чем прикол?

Аслан улыбнулся.

- Мне понравилась ваша жена, - объяснил он.

- Жена?! - Акимов захохотал. - Садись, друг, - предложил он.

Поблагодарив, Аслан сел за столик. Всђ шло по плану. Акимов был расслаблен
после долгого рабочего дня в охране городской администрации и утратил
бдительность.

Познакомились (Аслан назвался другим именем и представился как частный
предприниматель), выпили за знакомство.

- Не жена она мне, - проинформировал Акимов, юмористически подмигивая.-
Нравится? Забирай. Я себе другую кралю найду - вечер длинный. А то хочешь,
на пару ее попользуем? Групповушку, а?

Девочка опустила глаза и густо покраснела.

- Да ладно тебе, - сказал ей Акимов. - Не изображай скромницу. Ну так что,
согласен на групповуху? - снова обратился он к Аслану.

- Почему нет? - сдержанно отвечал тот. Тем временем принесли горячее.
Официант быстро сориентировался и пересервировал столик.

А Аслан не забывал подливать.

- Ты кавказец? - спросил его Акимов; он несколько осоловел, и даже горячее
мясо с большим количеством специй не могло уже поправить положение.

Аслан отнекиваться не стал.

- Люблю кавказцев, - сообщил Акимов доверительно. - Никто вас не любит, а я
люблю. За широту вашу, за умение красиво жить. Вот мы, русские, разве
умеем? - вопросил он, с вызовом оглядываясь вокруг, словно рассчитывая
найти среди посетителей русофила-оппонента и тут же дать ему в зубы. -
Ничего не умеем, - подытожил он, не встретив возражений с чьей-либо
стороны.- Гостей принимать не умеем, гулять не умеем, пить даже не умеем -
только напиваться.

Элитное шампанское давно закончилось, и Акимов налегал на водочку. Аслан
понял, что наступил решающий момент. Исподтишка он сделал девице знак
удалиться, и та, извинившись, отправилась в сторону дамской комнаты. Акимов
отвлекся, наблюдая ее уход, и Аслан сыпанул ему клофелина в рюмку. Засек
время. Через десять минут Акимов должен был вырубиться.

Так и произошло. Взгляд Акимова остановился, глаза закатились, и он
откинулся на спинку кресла. Аслан изобразил веселое недоумение по поводу
внезапной слабости собутыльника, расплатился с официантом и буквально
выволок Акимова из ресторана. Девица, как и было обговорено, больше не
показывалась. Зато нарисовались два милиционера, и Аслану пришлось
остановиться и лезть за кошельком. Получив мзду, милиционеры пожелали
спокойной ночи, и Аслан в обнимку с похрапывающим Акимовым двинулся к
автомобильной стоянке. Машину Акимова он, разумеется, знал и нашел очень
быстро. Вытащить ключ из кармана собутыльника также не составило труда.

Аслан сел за руль, а Акимова посадил рядом, пристегнув привязным ремнем.
Теперь нужно было подготовить машину. Проехав почти через весь город, с
севера на юг, Аслан добрался до Ледового озера. Здесь на автозаправочной
станции он заправил машину и купил еще канистру 98-го бензина. С полчаса
покружив по Мурманску, Аслан отыскал темный переулок, остановил автомобиль,
достал канистру и обильно полил бензином кресла и диван. Плеснул он и на
похрапывающего Акимова.

Закончив с этим делом, Аслан осторожно выехал из переулка и повел машину по
Кольскому проспекту, где есть довольно опасный участок - дорога идет как бы
по склону сопки: с одной стороны - гранитная возвышенность, к склону
которой прилепились многоэтажные дома брежневской постройки, с другой -
резкий спуск в заболоченную низину - часть так называемой Долины Уюта. То,
что собирался сделать Аслан, было рискованным предприятием, но бывший
сержант ВДВ любил риск. Когда до Долины Уюта оставалось менее ста метров,
Аслан отстегнул Акимова, приоткрыл дверцу со своей стороны и вжал педаль
газа до упора, одновременно выворачивая руль вправо. За мгновение до того,
как колеса разогнавшейся машины оторвались от мокрого асфальта проспекта,
Аслан выпрыгнул из нее. В прыжке он сгруппировался, но всђ равно удар о
землю был весьма сильным и болезненным. Тем не менее Аслан почти сразу
вскочил на ноги. На секунду он задержался на краю, над низиной. Машина
падала, передняя часть ударилась о гранит, с громким скрежетом смялась, от
этого удара машина перевернулась на крышу и разом вспыхнула. Дело было
сделано, и Аслан, прихрамывая, побежал прочь. На пустом по ночному времени
проспекте его никто не заметил. Первый гаишный "уаз" появился на месте
катастрофы только через двадцать минут.

* * *

На следующий день в гостиничном номере "Полярных зорь", в котором поселился
Аслан, прозвучал телефонный звонок. Подняв трубку, Аслан услышал голос
Валентина Кагарлицкого.

- Тебе везет, Аслан, - порадовал старый приятель. - У нас в охране
освободилась вакансия.

- Кто-то уволился? - спокойно поинтересовался Аслан.

- Можно сказать и так,- Кагарлицкому явно не хотелось посвящать старого
приятеля в подробности этого "увольнения". - Записывай адрес отдела кадров,
- Кагарлицкий продиктовал адрес. - Чем раньше оформишься, тем лучше.

- Понял, - сказал Аслан. В отделе кадров его ждали, и все формальности были
улажены в течение нескольких минут. Однако в телохранители Маканина Аслан
не попал. Впрочем, он на это и не рассчитывал: всему свое время. Аслан
проработал в охране администрации неделю. Пару раз он видел Маканина и даже
разговаривал с ним. В воскресенье он снова встретился с Валентином
Кагарлицким и в дружеской обстановке изложил ему соображения по поводу
"дыр" в системе охраны высокопоставленных чиновников администрации.
Кагарлицкий принял его слова к сведению и попросил составить докладную
записку для советника по безопасности. Аслан составил. Прошло еще три дня,
и Маканин самолично пригласил Аслана на собеседование.

- Это вы написали? - осведомился он благожелательно, демонстрируя Аслану
листки с докладной запиской.

- Да.

- Очень хорошо. Валентин говорил мне, что вы очень способный молодой
человек. Я думаю, вы заслуживаете большего, чем работа в наружной охране.
Пойдете ко мне в команду?

- Почему нет?

Так Аслан за полторы недели сделал карьеру. Теперь он был при Маканине, и
они стали встречаться намного чаще. Проблема выполнения задачи,
поставленной перед Асланом, упростилась до предела. Но он не спешил. Ведь
нужно не только разобраться с Маканиным, нужно выполнить одно маленькое
условие и уйти живым.

Удобный момент выдался на семнадцатый день службы в охране мурманской
администрации. Вечером Аслан заступил на суточное дежурство в приемной
Маканина - дежурство входило в список обязанностей всех членов команды
Маканина, за единственным исключением в лице заместителя и "правой руки"
Валентина Кагарлицкого. В тот день Лев Максимович задержался в своем
кабинете дольше обычного, работал с бумагами. Пару раз просил Аслана
принести ему "белого" тонизирующего чаю. Аслан послушно приносил. Когда
здание администрации опустело, Аслан вытащил из своей сумки длинноствольный
пистолет системы "парабеллум", навинтил глушитель - не самоделка,
настоящий, заводского изготовления. Потом подумал и, расстегнув запонки,
закатал левый рукав. Вслед за пистолетом Аслан извлек из сумки хитроумную
перевязь с длинным тонким кинжалом без рукояти. Закрепив перевязь на
предплечье и проверив, насколько свободно движется клинок, Аслан закатал
рукав. После чего взял "парабеллум" в правую руку и, не постучав, распахнул
дверь кабинета Маканина. И остановился, замер, увидев направленное прямо
ему в лицо дуло пистолета.

* * *

- Оружие на пол, - приказал Маканин. Аслан наклонился и положил пистолет с
глушителем на пол.

- Оружие - ногой ко мне, - последовал новый приказ.

Аслан шаркнул ногой. Вращаясь, "парабеллум" отлетел к столу, за которым
сидел Маканин.

- Отлично, - сказал советник. - Теперь заложи руки за голову и отойди к
стене.

И снова Аслан выполнил приказ. Даже сейчас из этого более чем невыигрышного
положения он мог бы расправиться с Маканиным в один момент, но тогда не
была бы выполнена программа-максимум. Молча Аслан ждал продолжения.

- Теперь поговорим, - советник не опустил пистолет, удерживая Аслана на
мушке и разумно полагая, что противник может выкинуть какой-нибудь фортель.
- Я не знаю точно, кто прислал вас убить меня. Есть несколько версий, и все
они равнозначны. Но это меня и не интересует. Перед тем как вас уведут
отсюда, я хотел бы знать ответ только на один вопрос. Почему вы не убили
меня сразу? Вы показали себя великолепным профессионалом, вы обнаружили
массу "дыр" в нашей системе охраны - зачем вам понадобилось идти на прямой
контакт со мной, внедряться, убивать Акимова? Не проще ли было бы
ликвидировать меня на расстоянии - снайперским выстрелом? Аслан сразу
понял, где прокололся. Он ожидал, что расследование гибели Акимова будет
проведено со всей тщательностью, но не думал, что смерть охранника,
разбившегося "по пьяни" в Долине Уюта, так быстро увяжут с ним - Асланом.
Но чем-либо смутить бывшего сержанта ВДВ, а ныне - профессионального
киллера было трудно. На слова Маканина он лишь презрительно усмехнулся.

- Так поступили бы вы,- ответил он надменно.- Но так никогда не поступаем
мы. Наш враг должен знать, за что он приговорен к смерти.

- Это входит в ваше задание? - изумился Маканин. Пистолет дрогнул в его
руке. - Невероятно!

Аслан пожал плечами. Сделать это с заложенными за голову руками довольно
сложно, но он справился.

- Тогда новый вопрос, - продолжал советник. - Что именно вы должны были
сказать мне, перед тем как убить?

- Не сказать. Показать.

- Показать?! Очень интересно. Что же вы должны были мне показать?

- Одну фотографию. Она у меня с собой. Маканин воспринимал ситуацию скорее
юмористически, чем серьезно. Он переиграл киллера, взял его на мушку в
самый опасный момент и теперь явно хотел насладиться моментом. Тщеславие
его и погубило.

- Где конкретно находится фотография?

- Здесь. В моем внутреннем кармане. В правом, - добавил Аслан, чтобы у
Маканина не было нужды задавать еще один вопрос.

- Медленно сними левую руку с затылка...- распорядился Маканин.

Аслан так и поступил. Но только снял он ее не медленно, а резко выкинул
вперед, будто в нацистском приветствии. Тонкий кинжал без рукояти за долю
секунды преодолел расстояние между стеной и столом и пробил грудную клетку
Маканина, войдя между ребрами с левой стороны.

Советник все же успел выстрелить, но его пуля не достигла цели. Кинжал еще
был в воздухе, а Аслан отпрыгнул в сторону и вниз, упал на четвереньки,
перекатился. Потом медленно встал. Лев Максимович хрипел в кресле. Он был
жив, и это тоже входило в планы Аслана.

Киллер подошел к столу. Он склонился над Маканиным, приблизил свое лицо к
его лицу. - Наш враг должен знать, за что он приговорен к смерти, -
повторил Аслан ранее сказанную фразу.

Он все-таки полез во внутренний карман и достал из него фотографию. Это был
снимок очень хорошего качества, словно вырезанный из рекламного проспекта -
изображение взлетающего над полосой военно-транспортного самолета С-130Н
"Геркулес" с норвежскими опознавательными знаками.

Аслан поднес фотографию к самым глазам Льва Максимовича.

- Смотри, - сказал Аслан. - Ты узнаешь этот самолет?

Маканин булькнул. Он сфокусировал зрение на фотоснимке. Потом с большим
трудом выговорил несколько слов. Это были его последние слова.

- Чурки... - сказал советник губернатора, - чурки... вы... все...

- Узнал, - подытожил Аслан удовлетворенно. Последние слова Маканина,
оскорбительно вызывающие, не произвели на него ровно никакого впечатления.
Программа-максимум была выполнена. Он положил пальцы на шею советника,
туда, где находилось так называемое плечевое сплетение нервов, и с силой
нажал. Через минуту Лев Максимович Маканин был мертв. Уходя, Аслан забрал
"парабеллум" и фотографию. Извлекать кинжал из остывающего тела он
побрезговал.

Глава третья. "СТАРШИЙ, Я ГОРЮ!"

(Кольский полуостров, декабрь 1998 года)

Майор Громов не любил ночных вылетов. А кто их любит? При ночных вылетах
совершенно утрачивается ощущение истинного полета. Да, приборов в кабине
более чем достаточно для того, чтобы взлететь, выполнить задание и посадить
истребитель, ни разу не взглянув на небо и землю. Да, в программу обучения
пилотов входит полет при нулевой видимости, а чтобы он был действительно
"слепым", без обмана, на фонарь кабины надевается специальный колпак. Да,
со временем любой способный пилот отрабатывает свои действия в воздухе до
автоматизма, начинает чувствовать скорость печенкой, а высоту - мозжечком.
Тем не менее пилот остается человеком и чисто инстинктивно доверяет своим
глазам больше, чем показаниям приборов. А ночью - какие тут глаза?

Но как бы ни относился Громов к ночным полетам, тревожный сигнал заставил
его вскочить и, застегивая на ходу ремешки подшлемника, побежать к выходу.

- Майор Громов, лейтенант Беленков, готовность номер один, - услышал он уже
на бегу.

Следом за Громовым к выходу устремился лейтенант Беленков.

"Если пойдем парой, значит, дело серьезное",- подумал майор.

Через десять минут оба пилота уже сидели пристегнутыми в кабинах своих
истребителей. Метеосводка в этот день была не ахти. Облачность - десять
баллов. Снег. Полетная видимость - триста метров. Ветер - норд-ост,
пятнадцать метров в секунду. Температура воздуха у земли - минус двадцать.

Все эти прелести зимы в Заполярье Громов мог наблюдать через фонарь кабины.
Снежные хлопья летели наискось, заслоняя обзор, но полоса была ярко
освещена, и майор видел, как в ледяном сумраке медленно движется по ней
снегоочиститель - тягач с авиационным двигателем на подвеске, реактивная
струя из двигателя бьет под наклоном вниз, в один миг сметая сугробы. К
истребителю подбежал, пряча лицо от ветра, кто-то из дежурных механиков,
расторопно убрал стремянку и колодки. Снегоочиститель повернулся и ушел с
полосы.

"Сейчас начнется", - подумал Громов.

Глядя на светящиеся шкалы приборов, он вспомнил вдруг, как сын Кирюша играл
в "F-117", довольно примитивную игрушку для персонального компьютера.
Громов не знал схемы расположения приборов в кабине "Найтхока[9]", а потому
не мог оценить по достоинству качество имитатора, однако ощущение полета
"вслепую" воспроизводилось очень точно: чтобы выиграть в этой игре, все
внимание следовало отдавать многочисленным шкалам, и только. Бездушная
механика ночного боя.

"Кого бомбишь?" - поинтересовался тогда Константин у сына.

"Мурманск",- ответил Кирюша, нетерпеливо дернув плечом: отец ему явно мешал
одним своим присутствием.

"Ну ты и сволочь,- сказал Громов без малейшей, впрочем, угрозы в голосе. -
Наших бомбить?"

"А кого мне еще бомбить? - резонно вопросил сын.- Это же F-117. Белый дом
они в опциях не предложат".

Громов подивился чудному слову "опция", прозвучавшему из уст шестилетнего
ребенка, а про себя решил найти в обязательном порядке для Кирюши игру
более патриотической направленности - под названием "МиГ-23", например.

- Двести тридцать первый, запуск! - распорядился дежурный по КДП.

"Всђ это игра, - подумал Громов, выводя двигатель ДМиГа" на рабочие
обороты. - А в опциях у нас сегодня нарушитель".

Еще майор вспомнил, что, как-то разговорившись, Кирюша признался: после
выполнения очередного задания он никогда не сажает свой "Найтхок" на
аэродром, предпочитает катапультироваться, не долетев милю. На удивленный
вопрос отца, почему Кирюша гробит дорогостоящий бомбардировщик, даже если у
бомбардировщика этого минимум повреждений, сын безапелляционно заявил, что
так проще, а на количестве заработанных очков это не сказывается. "Во-от
как? - протянул Громов, немало удивленный странной логикой заокеанской
игры.- Если б ты знал, мальчик, что такое катапультирование".

Майор представил себе, каково катапультироваться в такую вот зимнюю
заполярную темень над заснеженным лесом, и его пробрал озноб.

Пока Громов предавался воспоминаниям, дежурный согласовал программу вылета
с коллегами в Оленегорске и отдал приказ на перехват:

- Цель следует вдоль государственной границы. Идентифицирована как самолет
радиоэлектронной разведки "Nimrod R.MK1[10]". Задача - выйти на цель и
сопровождать ее, не допуская нарушения государственной границы Российской
Федерации.

- Вас понял, база, - откликнулся Громов. - Задача - выйти на цель и
сопровождать ее, не допуская нарушения государственной границы.

- Взлет разрешаю.

Ведущим снова стал Громов. Беленков пристроился в полукилометре,
благоразумно держась в стороне от спутной струи*. Штурман наведения,
сидящий в Оленегорске, дал целеуказание, перехватчики развернулись в
воздухе и легли на юго-западный курс.

Прошло две минуты полета в полной темноте, и наконец бортовая РЛС "Сапфир"
обнаружила цель. Самолет-разведчик действительно шел вдоль
российско-норвежской границы, старательно следуя всем ее прихотливым
изгибам.

- База, цель обнаружена, - доложился Громов. - Ведем ее.

- Так держать, - откликнулся штурман. Тут на рабочей частоте вдруг появился
посторонний.

- Good morning, Костьйя! - услышали пилоты веселый голос с хрипотцой.- How
are your? Jour wife and son[11]?

Это был кто-то из экипажа "Нимрода". Командир или второй пилот. Он знал о
присутствии двух истребителей, и ему, очевидно, захотелось поразвлечься.

- Факал я тебя, - ответил Громов беззлобно. Беленков засмеялся.

- Так их, командир! - поддержал он с задором.

Спутная струя - турбулентный поток, оставляемый самолетом; представляет
опасность для ведомого, так как может вызвать срыв на плоскостях его
крыльев.

- Костьйя, - укоризненно сказал безымянный пилот британского разведчика.-
Speak English, please[12]!

- Учи русский,- буркнул майор.

(В том, что экипаж "Нимрода" столь хорошо осведомлен о подробностях жизни
Константина Громова, не было ничего удивительного. Службы радиотехнической
разведки НАТО отслеживали все вылеты российских перехватчиков, а в базы
данных были занесены все пилоты и работоспособные машины. Сложить один и
один несложно, а потому под каким бы позывным ни прятался русский пилот,
для "потенциального противника" секрета это не представляло. Именно для
того, чтобы сбить с толку радиоразведку НАТО, и была придумана в свое время
игра в "плановые учения", послужившая прикрытием для операции "Испаньола".)

Истребители следовали за разведчиком, удерживая его в радиусе
дальнодействия своих ракет. Громов знал, что комполка Александр Свир