грозил Алексею пальцем:

- Не коси. Эзотерические теории - мое хобби. Это было правдой. Командир
части 461-13 "бис" был известен не только своими подвигами на поприще
военно-воздушных сил, благодаря чему сделал быструю карьеру, но и
совершенно ребяческим увлечением, основанном на интересе к разного рода
тайным учениям. Он на полном серьезе изучал труды Кастанеды и Гурджиева,
Штайнера и Блаватской[8], собрал большую библиотеку, в которой можно было
найти книги по истории тайных оккультных обществ, по буддизму, по суфийской
традиции, по мифологиям древнего Востока и средневекового Запада. Кроме
массивных фолиантов коллекционировал майор Громов и вырезки из сомнительных
газет и журналов. Сообщениями о доморощенных колдунах и пророках он
брезговал, но, например, информация об аномальных зонах и древних капищах
всегда вызывала у него живейшее любопытство. Дело дошло до того, что
однажды майор в положенный летний отпуск отправился не как все нормальные
люди на юг, а, наоборот, пошел с экспедицией на Ловозеро, что на Кольском
полуострове, рассчитывая найти там развалины легендарной страны Гипербореи.
Вернулся он через две недели - немало разочарованный, но увлечению своему
не изменивший.

Во всем остальном Константин Громов, командир части 461-13 "бис", был
вполне здравомыслящим и где-то даже циничным человеком. А эта причуда... У
кого их не бывает? Старые приятели относились к увлечению майора
снисходительно и лишь иногда подтрунивали над ним. Громов как мог
отшучивался.

- Если живы, вылазьте, - сказал майор. - Это конечная остановка.

В этот момент к ним подкатился местный охранник, одетый в цивильное, но
вполне быкообразный. От охранника сильно пахло мужским одеколоном
неизвестной Громову марки.

- Значит так, парни, - начал он без предисловий, - свою рухлядь отсюда
убрать, понятно?.. И если вы в администрацию, то сегодня уже поздно,
понятно?..

"Ну-ну, - подумал Лукашевич, спрыгивая на асфальт,- гостеприимен Мурманск,
нечего сказать".

Громов повернулся к охраннику. У того на груди имелся бедж - маленькая
пластиковая карточка, посмотрев на которую любой желающий мог узнать, что
перед ним никто иной, как Джимов Петр Николаевич, служащий охраны.

- Вот что, Петя, - сказал Громов, - мы приехали по делу. По очень
серьезному делу. И не к тебе, а к губернатору. Так что расслабься и дай
пройти.

Охранник явно не привык к подобному обращению. Он даже сразу не нашелся,
что ответить. А когда ответил, голос его приобрел отчетливо угрожающие
интонации.

- Права качаем? - осведомился Петр Николаевич. - Не много ли на себя
берешь, майор?

- Беру, сколько могу, - сказал Громов просто. Стуколин выглядел
невозмутимым, но потирал кулак. И Громов, и Лукашевич помнили, что, когда
Алексей Стуколин вот так с безразличным видом потирает кулак, - быть драке.
А подраться Стуколин любил.

Охранник этого не знал, но численный перевес произвел на него впечатление.
Он отступил назад, вытащил из кармана телефон мобильной связи и
скороговоркой забормотал в микрофон:

- Вторая стоянка. Три офицера и водитель. Возможно, вооружены.

- Чего ты мелешь? - Стуколину активность охранника не понравилась, и он
начал потирать кулак заметно интенсивнее. - Нет у нас никакого оружия. Мы
поговорить приехали.

Однако дело было сделано, и через четверть минуты у грузовика стало тесно.
К уже присутствующим добавились двое в гражданском, но с укороченными
автоматами АКС-74У, один милиционер при "Макарове" в кобуре и в довершение
- военный патруль, состоящий по мурманской традиции из мичмана и двух
рядовых матросов, эти были вооружены штык-ножами.

Увидев, что дело пахнет жареным, сверхсрочник Женя Яровенко не стал
отсиживаться за рулем, а полез из кабины, не забыв прихватить монтировку.
Все-таки он был отчаянный парень. И в результате стал единственным реально
пострадавшим в этой истории. Охранники в гражданском, расценив появление
бойца с монтировкой как акт агрессии, направленный против них, сработали
быстро и вполне профессионально. Офицеры части 461-13 "бис" не успели
глазом моргнуть, как Яровенко уже лежал носом в землю, руки его были
заломлены, а монтировка, звеня, отлетела под грузовик.

- Да всђ уже, всђ! - завыл Женя.

- Прекратите немедленно! - крикнул Громов, шагнув к охранникам.

В поясницу ему уперся ствол.

- Стоять, майор, - сказал Петр Николаевич. - Еще движение - и стреляю.

Офицеры замерли в нелепых позах. Разгром был полный.

"Посмотрел бы я на этих козлов, - подумал Лукашевич с ненавистью, - если бы
мы сюда не на грузовичке и не в парадках, а на Дбичах[9]" с боевой
подвеской. Разбегались бы, небось, быстрее собственного визга".

Обстановку несколько разрядил мичман из патруля. Подойдя к Громову, он
козырнул и сказал спокойным тихим голосом:

- Ваши документы, пожалуйста... А вы уберите оружие, - приказал он Петру
Николаевичу.

Тот недовольно засопел: будут тут еще всякие мичманы распоряжаться - но
послушался, спрятал пистолет в подплечную кобуру. Вздохнув свободнее,
Громов предъявил военный билет.

- Очень хорошо, товарищ майор, - сказал мичман, ознакомившись с документом.
- Цель вашего визита в город?

- Пусть солдата освободят, - попросил Громов, кивая на скрученного
Яровенко. - Он ни в чем не виновен.

Мичман, повернув голову, посмотрел на Женю и удерживающих его охранников:

- Отпустите рядового.

Те сами уже поняли нелепость происходящего и без возражения выполнили
приказ. Матросы из патруля заулыбались, переглядываясь. Их мичман набирал
очки. Лукашевич подумал, что сегодня вечером весь сторожевик (или на чем
там они еще плавают?) будет гудеть, обсуждая это нетипичное для заурядного
патрульного выхода в город приключение. А уж какими подробностями инцидент
обрастет - страшно представить!

Выпущенный из захвата Яровенко поднялся на ноги. Тихо матерясь, стал
отряхиваться.

- Итак, цель вашего визита?

- Мы прибыли для встречи с представителями администрации города, - сказал
Громов.

- По приглашению?

- Нет. Но это срочное и конфиденциальное дело.

- Я же тебе сказал, сегодня поздно, - вставил словечко Петр Николаевич.

Мичман, судя по всему, сочувствовал Громову и его офицерам. Однако не в его
компетенции было решать такие вопросы, и, вернув военный билет, он сказал
только:

- Все в порядке, товарищ майор. У нас к вам никаких претензий.

- Так нам дадут встретиться с губернатором? - спросил Громов.

- Ага, размечтался, - охранник Петр Николаевич после слов мичмана нисколько
не подобрел.

Он чувствовал себя оскорбленным и не собирался уступать ни на йоту. В конце
концов, он был здесь хозяин, царь и бог, а не эти нелепые вояки. Он должен
был поставить их на место, преподать урок, чтобы неповадно им было, чтобы в
следующий раз знали, чего они стоят на самом деле. Но, к счастью, охранник
заблуждался. Он не был здесь хозяином. И это выяснилось сразу, как только
на сцене появился хозяин настоящий.

- Что происходит?

Охранник Петр Николаевич оглянулся, открыл рот и тут же закрыл его.

- Я спрашиваю, что происходит?

Перед офицерами части 461-13 "бис" и охраной мурманской администрации стоял
плотный и невысокий господин в хорошем костюме и с длинной сигарой в зубах.
Для полноты картины не хватало только котелка, иначе получился бы вылитый
буржуин - именно такой, какими изображали их на советских карикатурах 30-х
годов. Однако вместо котелка господин имел обширную лысину.

- Извините, Лев Максимович, - промямлил охранник Петр Николаевич, в один
момент растеряв всю свою нахрапистость. - Эти офицеры... они...

- Да? Что "эти офицеры"?

- Мы хотели бы встретиться с губернатором Мурманска, - сказал быстро
Громов, сообразивший, что такую возможность упускать нельзя; этот господин,
кто бы он ни был, имеет здесь большой вес и явно заинтересован в том, чтобы
разобраться в происходящем.

Лев Максимович тихо рассмеялся. Он вынул сигару изо рта и спросил, ткнув ей
в сторону Громова:

- А вы знаете, что губернатора нет в городе?

- Я им говорил, Лев Максимович, но они...- собрался наконец с мыслями
охранник.

- Да, да, - покивал Лев Максимович, - я видел, как вы ему говорили.

Охранник вдруг густо покраснел. Это было настолько неожиданно, что
Лукашевич едва сдержал смех. Стуколин снова потирал кулак, но вид теперь
имел не безразличный, как обычно перед дракой, а заинтересованный - как в
преддверии мирного разрешения кризисной ситуации.

- Вам нужен именно губернатор? - Лев Максимович снова обратился к Громову.

- Желательно, - ответил майор. - Но если его нет в городе, мы, наверное,
могли бы уладить дело с кем-нибудь из советников?

- Здравая мысль, - оценил Лев Максимович.- Что ж, идемте. Я - советник
губернатора Маканин.

Охранники расступились, и советник повел офицеров к парадной лестнице,
ведущей в здание мурманской администрации.

- Лев Максимович! - позвал охранник Петр Николаевич. - Пусть они хоть
грузовик свой вонючий уберут.

Казалось, он сейчас расплачется от обиды. Маканин приостановился и
проникновенно спросил:

- Он вам мешает? - и, не дожидаясь ответа, сказал; - Мне - нет.

Так, благодаря вмешательству господина советника, инцидент был полностью
исчерпан.

Впоследствии майор Громов и его друзья много спорили по поводу того,
насколько случайным было это вмешательство. Перебирались самые различные
варианты: от чистого совпадения до заранее спланированного и
срежиссированного спектакля. К единому мнению они так и не пришли. В
реальности же, как и всегда, имела место "золотая середина", а еще точнее -
импровизация. Лев Максимович Маканин импровизировал. И как показало
дальнейшее развитие событий, его импровизация удалась.

Глава четвертая. СОВЕТНИК.

(Мурманск, август 1998 года)

- Проходите, - предложил Маканин, собственноручно распахивая дверь своего
кабинета на третьем этаже здания городской администрации. - Устраивайтесь,
как вам будет удобно.

Кивнув с достоинством, Константин Громов первым вошел в кабинет. Как и
любое другое помещение в этом здании, кабинет советника губернатора
Маканина вызывал у стороннего посетителя самые противоречивые чувства. С
одной стороны, он мог преисполниться гордостью за свою родную страну,
которая наконец достигла такого уровня благосостояния, что даже в самом
заурядном кабинете сделан евроремонт высочайшего качества, стоит дорогая
офисная мебель, имеется и самая современная техника: компьютер, телефон,
факс; с другой стороны - зная, какая нищета царит по долам и весям родной
страны, этот посетитель мог затаить обиду (а то и преисполниться самой
настоящей ненавистью) на тех, кто купается в роскоши в то время, как где-то
от голода и холода умирают люди и все катится в тартарары. Впрочем, офицеры
части 461-13 "бис" к таким контрастам давно привыкли, поэтому вид кабинета
советника не произвел на них какого-то особенного впечатления.

Поскрипывая ботинками, Громов прошел по начищенному до блеска паркету, к
поставленному у стены кожаному дивану, плюхнулся на него и вытянул ноги.
Остальные "ходоки" последовали его примеру: Лукашевич сел справа от майора,
а Стуколин - слева. Присаживаясь на этот образчик финской
деревообрабатывающей промышленности, Лукашевич с ухмылкой представил себе,
как господин советник в перерыве на обед и дабы отдохнуть от трудов
праведных по управлению городом раскладывает на диване длинноногую
блондинистую секретутку, снимает штаны и... Тут старший лейтенант вспомнил,
что в приемной они были встречены не длинноногой блондинистой секретуткой,
а очередным запакованным в тесное ему штатское бугаем, на карточке которого
значилось, что он-то, бугай, и есть настоящий секретарь господина советника
Маканина. Представить, как на этом диване господин советник раскладывает
бугая из приемной, у Лукашевича не хватило воображения.

Пропустив своих нежданных гостей в кабинет, Лев Максимович закрыл дверь и
спросил, посмотрев на Громова:

- Что будете пить? Чай? Кофе? Что-нибудь покрепче?

Майор оглянулся на спутников. Те своих пожеланий не высказали, и тогда он
ответил за всех:

- Три кофе, пожалуйста.

Маканин наклонился над письменным столом и ткнул кнопку селектора:

- Гриша, три чашки кофе для гостей, а мне - белого чаю. Если будут звонки,
переадресовывай их, как обычно, - Кагарлицкому.

- Слушаюсь, Лев Максимович, - откликнулся бугай из приемной.

Господин советник обошел стол и, вздохнув, опустился в большое офисное
кресло.

В ожидании напитков хозяин кабинета и гости молча рассматривали друг друга.
Лукашевич вдруг подумал, что в позиции сидя советник Маканин напоминает не
просто абстрактного "буржуина", а "буржуина" вполне конкретного -
премьер-министра Уинстона Черчилля в период Второй мировой войны: та же
блестящая в свете ламп лысина, те же отвисающие бульдожьи щеки, тот же
недобрый, но умный взгляд.

Через минуту в кабинете появился Гриша с подносом. Офицеры получили по
миниатюрной чашечке с ароматным горячим кофе, Маканин же предпочел "белый"
чай в высоком стакане с подстаканником из тех, которые подаются в поездах
дальнего следования. Когда Гриша, исполнив свои обязанности, удалился,
Громов отпил кофе и спросил Ма-канина:

- А что, Лев Максимович, у вас в администрации всегда были армейские
порядки? Или только теперь?

- Не понял вопроса, - господин советник нахмурился недоуменно. - Что вы
имеете в виду?

- Вообще-то, я привык видеть в качестве секретарей симпатичных девушек, -
пояснил свой вопрос майор. - А у вас - Гриша. С выправкой бывшего военного.

Маканин улыбнулся, - улыбка у него получилась скупая.

- Положение обязывает, - сказал он. - Ведь я - советник губернатора по
вопросам безопасности.

Лукашевич мысленно присвистнул: вот так дела, это нам подфартило.

- Позвольте тогда спросить, - продолжал "светскую" беседу Громов, - вы
имеете какое-то звание?

- Да, - не стал скрывать Маканин. - Я подполковник. Подполковник
госбезопасности.

Лукашевич и Стуколин переглянулись. Громов же никак не выразил своих
чувств. С задумчивым и несколько отстраненным видом он допивал свой кофе.

- Еще вопросы? - Маканин выдержал паузу. - Ну что ж, будем считать, что вы
меня знаете. Теперь я хотел бы познакомиться с вами. Кто вы и какая
надобность привела вас к губернатору?

Громов в двух словах обрисовал ситуацию:

- Мы - офицеры войсковой части 461-13 "бис", четвертой эскадрильи авиаполка
"Заполярье". Моя фамилия - Громов. Я командир части. Со мной - летающие
офицеры Лукашевич и Стуколин. Мы прибыли в Мурманск, чтобы просить
губернатора выделить средства на поддержание личного состава нашей части.
Мы находимся в чрезвычайно бедственном положение, довольствие
задерживается, и вскоре в части может начаться голод...

Господин советник, наклонив лысую голову, выслушал Громова. Потом помолчал,
отхлебнул чаю и сказал так:

- Я не спрашиваю, обращались ли вы по своим инстанциям - наверняка
обращались. Я не спрашиваю, нет ли у вас других способов заработать себе на
хлеб - наверняка таких способов нет. Меня в этой истории интересует другое.
Вы понимаете, что, придя сюда, фактически выступаете в роли попрошаек?..

Стуколин хотел вскочить, но Громов, выставив руку, толкнул его на место.
Лукашевич собрался было обидеться по примеру друга, но тут перехватил
острый, испытующий взгляд, с которым Маканин наблюдал за Громовым, и
сообразил, что не для унижений привел их сюда господин советник, и если бы
дело ограничивалось только этим, то все их знакомство с ним закончилось бы
еще внизу, на лестнице, пятнадцать минут назад.

- Да, - произнес Громов недрогнувшим голосом, - мы это понимаем. Но кто
сделал нас попрошайками? Кто довел одну из самых сильных армий в мире до
такого состояния, что ее офицеры вынуждены побираться, лишь бы не умереть с
голоду? Вы сказали, что имеете звание подполковника госбезопасности? Куда
вы смотрели, подполковник, когда разномастные нувориши грабили армию и всю
страну? Или вас это устраивало? Тогда к чему ваш пафос?

Маканин, не перебивая, выслушал и эту отповедь.

- Что ж, - подытожил он, - каков вопрос, таков и ответ. Спасибо, майор, за
прямоту.

- Пожалуйста, - ответил Громов не без сарказма. - Всегда готов помочь.

- Я рад, товарищи офицеры, - продолжил Маканин как ни в чем не бывало, -
что вы достаточно трезво оцениваете ситуацию. Это сейчас большая редкость.
Большинство из тех, кто еще вчера мог похвастаться высокими аналитическими
способностями, в условиях кризиса совсем потеряли голову. Чего не скажешь о
вас...

Лукашевич подумал, что вряд ли яростное высказывание Кости можно назвать
"трезвой оценкой", однако заметил, что между майором и советником
установилось некое взаимопонимание, словно эти двое знали какой-то секрет и
вели беседу на основании этого знания. Потом Лукашевича осенило:

"Да он же нас просто-напросто проверяет! Проверяет, насколько наши взгляды
соответствуют его собственным... И мы... Кажется, мы выдержали проверку!"

По крайней мере, друг Костя выглядел вполне удовлетворенным.

- Что же касается вашей просьбы... - Маканин выдержал длинную паузу, в
течение которой извлек из стола сигару в золотистом футляре, вытащил ее, с
помощью специальной машинки обрезал кончики. - Что касается вашей просьбы,
то сейчас, немедленно, я вряд ли чем-нибудь смогу вам помочь.

- Мы и не ждем немедленного ответа, - вставил словечко вежливый Громов. -
Но настаиваем на том, чтобы этот вопрос был решен в самое ближайшее время.

- Я это понял, - сказал Маканин; он повозился с зажигалкой, раскуривая свою
чудовищную сигару. - И мы решим его в самое ближайшее время. Однако вы
должны помнить, что сейчас не только вам тяжело. Обвал рубля, приостановка
банковских операций, ажиотаж на биржах ударили не только по нашим
финансовым воротилам, но и по малоимущим слоям. Ситуация крайне сложная,
администрация завалена просьбами, воззваниями, обращениями. Ваша проблема -
лишь еще одна в ряду многих. И не самая первоочередная.

- Да вы не должны забывать, что мы представляем боевую часть. Если у нас
начнется голод, я как командир части не могу гарантировать соблюдения
воинской дисциплины, - Громов не давал себя ни запутать, ни разжалобить.

Маканин пыхнул сигарой.

- Да, - сказал он, - голодная боевая часть - это не только ваша проблема.
Это и наша проблема. Однако чтобы принять решение, администрация должна
сначала убедиться в серьезности вашего положения.

- Инспекция? - вскинулся Громов.

- Если это возможно...

- Возможно. И мы будем рады принять комиссию. Единственное ограничение -
это допуск. Наша часть - это режимный объект.

Маканин покивал:

- Разумеется, все те, кто войдет в комиссию, будут иметь соответствующий
допуск.

- Тогда я не вижу никаких препятствий для проведения инспекции,- сказал
Громов.- Когда вас ждать?

- Думаю, мы навестим вас...- советник полистал настольный календарь, - в
пятницу. То есть через три дня. Устроит?

- Вполне.

Маканин вдруг улыбнулся:

- И не вздумайте газоны красить. Наводить "потемкинскую деревню" не в ваших
интересах,

- А у нас нет газонов, - с такой же широкой улыбкой отвечал ему Громов. -
Только камень и мох.

На этом они закончили беседу и распрощались с советником Маканиным. Выходя
из здания администрации и спускаясь уже по парадной лестнице, Лукашевич
наконец-то собрался спросить у Громова:

- Ну и как ты считаешь, Костя, поможет он нам?

- Мне кажется, он еще не решил...

- В каком смысле? - заволновался Стуколин, вполне уже удовлетворенный тем,
чего в ходе переговоров с Маканиным удалось достигнуть.

- У меня сложилось впечатление, что этот Лев Максимович присматривался к
нам, - пояснил свою мысль майор.- Может быть, у него есть какие-то идеи на
наш счет. Может быть, никаких идей у него нет. Не знаю. Но он явно хотел
убедиться, что мы - те люди, за которых себя выдаем...

- Во-во, - подтвердил Лукашевич, - совершенно точно. Мне тоже так
показалось.

- Чего-то вы мудрите, ребята, - сказал Стуколин. - За кого же мы можем себя