подтверждение его слов, в хвосте транспорта раздались новые выстрелы.

Обзор с того места, где находился Стуколин, был не ахти, но все же часть
проема грузового отсека он видел. Там за ящиками с натовскими пайками
перемещались какие-то фигуры. Выходить наружу они явно не собирались,
дожидаясь, когда пираты сами придут к ним.

Парень, прятавшийся под колесами грузовика, вдруг бросил пистолет, встал на
четвереньки и, пятясь, как рак, быстро-быстро пополз прочь.

- Вот и война началась, старший, - прошептал Женя; дурацкая улыбка не
сходила с его лица. - Настоящая война!

- Чему ты-то радуешься, идиот? - озлился на него Стуколин. - Война? Одного
из наших уже убили, вот тебе и вся война.

- Эй, лейтенант! - окликнул Стриженый. - Что делать будем? Идеи
какие-нибудь есть?

Пока Алексей прикидывал, как бы ответить помягче, свое слово решили
высказать те, кто засел в "Геркулесе".

- Русские! - воззвал сильный мужской голос. - Убирайтесь, русские! Вы
ничего не получите! Убирайтесь, пока мы не пустили вам кровь!

- Дурачье! - проревел в ответ Стриженый. - Чтобы вас всех грохнуть, нам
достаточно одной гранаты!

Он был прав. Если в грузовой отсек транспортного самолета забросить хотя бы
одну осколочную гранату, будет такое... месиво. Но от этого крайнего во
всех смыслах поступка не выигрывал никто: ни боевики, засевшие в
транспорте, ни пираты. Патовая ситуация. Боевики, кажется, это прекрасно
понимали.

Владелец сильного голоса и Стриженый принялись переругиваться, поминая
матушек. Боевики с транспорта явно тянули время.

"Зачем им это?" - спросил себя Стуколин и вдруг понял зачем.

- Сиди здесь, - приказал он Жене Яровенко, - и не вздумай высовываться.
Понял меня?

- Так точно, старший, - по-прежнему весело откликнулся Женя.

- Смотри у меня, - утвердил напоследок серьезность своего приказа Алексей и
по-пластунски пополз туда, где лежал и ругался Стриженый.

Добравшись до него, старший лейтенант притянул Стриженого к себе и зашептал
ему на ухо:

- Это пора кончать. Они тянут время. Они ждут подмогу.

- Почему ты так решил? - спросил Стриженый тоже шепотом.

- В Заполярье у них есть свои агенты. Об этом нас предупреждали. Пилоты не
могли быть уверены в том, что их и во второй раз будут сажать на ту же
самую полосу. Но подготовиться к такому варианту они могли.

- Ты хочешь сказать, что сейчас сюда едут их бойцы? - Стриженый нахмурился.
- А сколько их будет? И чем они будут вооружены?

Стуколин пожал плечами:

- Этого я не знаю.

- У меня двадцать четыре пацана... точнее, двадцать два... - Стриженый
напряженно думал, движение мысли прямо-таки отражалось на его лице. - У
всех легкое стрелковое оружие... Мы не знаем, сколько бойцов в самолете и
сколько еще прибудет... Нужно уходить! - сделал он вывод.

- Уходить?! - Стуколин даже повысил голос. - Ты собираешься всђ бросить и
уйти?

- Да, - Стриженый опустил глаза, но от решения своего не отказался. - Они
перестреляют нас, как... как кроликов.

- Мы не имеем права отпустить их! - заявил Стуколин.

- За всех не выступай, - огрызнулся Стриженый, он продолжал прятать глаза и
говорил без свойственной ему уверенности, что, конечно, выдавало его
душевное смятение. - Меня подрядили забрать груз... Забрать груз, и только!
Я - перекупщик, понятно? Я - коммерсант...

- Коммерсант, - с невыразимым презрением произнес Стуколин. - То-то ты с
пушкой ходишь.

- В наше время коммерсанту без пушки нельзя, - охотно сменил тему
Стриженый. - В наше время без пушки тебя и за человека никто не примет.

Перевалившись на бок, Стуколин почесал кулак.

- Да тебя и с пушкой за человека никто не примет. Еще только стрелять
начали, он уже обгадился. Родину, говорит, люблю. О детях, говорит, думаю.
Защитник Отечества, блин.

Стриженый побагровел.

- Ты много о себе думаешь, лейтенант, - сказал он злым голосом. - Я ведь и
обидеться могу.

- Да плевать я хотел на твои обиды! Мы здесь треплемся, а время идет. Нужно
что-то делать, иначе нас и вправду всех перестреляют!

Стриженый задышал носом и сразу чихнул. Выругавшись, он посмотрел на
Стуколина более трезвым взглядом.

- Ты что-то придумал, лейтенант? Или, может, все-таки гранатой? Но у меня
гранат нет.

- Гранаты и у меня нет, - признался Стуколин. - Но граната нам не нужна. Мы
их выкурим без всякой гранаты.

- Это как?

- Дым. Хороший едкий дым. Мы их выкурим.

- Дымовой шашки у меня тоже нет.

- Узко мыслишь, Павел! - Стуколин был отходчив, а потому раздражение,
вызванное нерешительностью Стриженого, проявившейся в самый ответственный
момент, сразу прошло. - Для дыма шашка не нужна. Достаточно ветоши, сырых
веток, бутылки автомобильного масла и канистры бензина.

- Идея! - одобрил Стриженый с горячим энтузиазмом; он уже улыбался. - Ох
как они побегут!

Повернувшись, он свистнул и замахал рукой, призывая своих "пацанов". Те
зашевелились и поползли со всех сторон. Боевики, засевшие в грузовом отсеке
"Геркулеса", обнаружив активность в стане противника, открыли беспорядочную
стрельбу. Это, впрочем, не помешало Стриженому провести военный совет и
отдать подчиненным соответствующие распоряжения. Когда парни отправились
готовить наполнители для дымовых шашек, Стриженый снова обратился к
Стуколину:

- Минут пятнадцать, лейтенант, у нас на это уйдет. А потом... как "груз"
доставлять будем? Мелкими порциями? Или одной большой?

- Мелкими удобнее. Но есть риск, что кого-нибудь подстрелят...

- Кого-нибудь подстрелят в любом случае, - пообещал Стриженый.

- Понятно, но риск можно свести к минимуму, - ответил Стуколин и изложил
свой план.

- А кто в кузов полезет? - уточнил Стриженый, выслушав старшего лейтенанта.

- Я полезу, - браво отвечал Стуколин. - Я предложил, я и полезу.

- Что ж, - резюмировал Стриженый, помолчав, - никто тебя за язык не тянул.

Ветки валежника, сырые от дождя, обмотали ветошью, обильно политую машинным
маслом и бензином. Получившуюся "куклу" укрепили куском бечевки. Работы
велись в кузове "ЗИЛа", принадлежащего воинской части 461-13 "бис". Затем
"куклу" прислонили к заднему борту, поставив на попа, а в специально
проделанную в ветоши дыру впихнули бутылку с бензином, в горлышко которой
насовали сухой бумаги - это запал. Поджечь его и собирался старший
лейтенант Стуколин, расположившийся на полу кузова таким образом, чтобы не
попасть под обстрел и не пострадать при ударе. Каблуками сапог старший
лейтенант упирался в скамейку по правому борту, в левой руке он держал
зажигалку, которую ему отдал Стриженый, правая была свободна, но в любой
момент могла выхватить пистолет "ТТ", засунутый в карман куртки.

- Готов, старший? - спросил Женя, показав над задним бортом свое чумазое от
грязи лицо.

- Всегда готов, - буркнул Стуколин; он немного нервничал.

Яровенко занял место в кабине, развернулся и врубил передачу заднего хода.
Как и следовало ожидать, боевики на транспорте, едва завидев приближающийся
грузовик, открыли по нему беглый огонь. "Пацаны" Стриженого не остались в
долгу, но, по настоянию Стуколина, они стреляли в воздух: Алексей опасался,
что какая-нибудь шальная пуля нанесет непоправимый вред "Геркулесу" и он
загорится или не сможет потом взлететь.

Старший лейтенант лежал на полу кузова и наблюдал, как пули рвут натянутый
брезент над его головой. В этот момент он старался ни о чем не думать;
посторонние мысли, как Алексею казалось, могли помешать ему быстро и точно
привести в действие намеченный план.

Яровенко предстояло выполнить ювелирную работу. На заднем ходу он объехал
грузовик, стоявший пустым у рампы, и буквально впритирку к нему - борт к
борту - подал "ЗИЛ" к норвежскому транспорту. Пули продолжали свистеть.
Одна из них выбила щепку из доски заднего борта, другая зацепила "куклу".
Старший лейтенант продолжал оставаться безучастным и неподвижным. Но когда
"ЗИЛ" остановился, Стуколин начал действовать. Он чиркнул кремнием
зажигалки. Импровизированный фитиль занялся, и Алексей, приподнявшись,
ухватился руками за "куклу" с очевидным намерением толкнуть ее так, чтобы
она перевалилась через борт и упала на рампу грузового отсека. Стрельба
стихла: видимо, боевики обалдели, не понимая, что этот грузовик-камикадзе
собирается сделать. Фитиль горел бойко, а Стуколин напрягал все силы,
пытаясь из полулежачего положения выпихнуть вонючую "куклу" за борт.
"Кукла" не поддавалась. Скорее всего, ветошь за что-то там зацепилась, и
старший лейтенант сообразил, что еще секунда-другая и будет поздно: "кукла"
останется в грузовике и зачадит.

И тогда Алексей встал. Он поднялся в полный рост и, даже не глядя в сторону
"Геркулеса", дернул "куклу" вверх, одновременно толкая ее вперед. С треском
рвущейся ткани "кукла" поддалась и вывалилась за борт. Разлетелись осколки
бутылки с бензином. Почти сразу пошел дым. Старший лейтенант отпрянул в
глубь кузова, но уйти с линии огня не успел. Пятимиллиметровая пуля,
выпущенная из винтовки "Имбел" MD2 (производство Бразилия), пробила ему
грудь.

Стуколина швырнуло на пол грузовика, и на секунду от сильной боли он
потерял сознание. Когда старший лейтенант очнулся, грузовик уже несся по
бетону, подскакивая на стыках, Алексея бросало от борта к борту; ему
казалось, что он вдруг попал в недра адской машины - то ли центрифуги, то
ли бетономешалки. Перед глазами всђ плыло, дышать было больно и трудно. Он
решил, что умирает и это первый круг ада. Но потом тряска прекратилась,
рядом появился кто-то, и Стуколин понял, что ничего еще не кончилось, что
люди, стрелявшие в него, пришли завершить начатое и что их нужно встретить
достойно.

Старший лейтенант потянулся за пистолетом. "Хоть одного, да с собой
заберу",- мелькнуло в затуманенном сознании. Он нащупал рукоятку, но
вытащить пистолет из кармана не хватило сил.

- Убили, сволочи! - протяжно закричал Женя Яровенко. - Старшего убили!

Глава одиннадцатая. ГЕРОЙСКИЙ "ЗАПОРОЖЕЦ".

(Мурманск, сентябрь 1998 года)

В бокс они вошли по очереди. Впереди с улыбкой до ушей и с цветочками в
выставленной руке шел Лукашевич. За ним с некоторой заминкой переступил
через порог Громов, этот нес пакет с фруктами. Оба были в белых халатах,
накинутых поверх "парадок".

- Привет! - громко и радостно сказал Лукашевич.

Стуколин, бледный и обмотанный бинтами, возлежал на кровати и слабо
улыбался. При появлении друзей он попытался приподняться на локте и сделать
приветственный жест.

- Лежи, лежи, - испугался за него Лукашевич. - Швы разойдутся.

- Если бы могли, уже разошлись бы, - отвечал Стуколин.

Офицеры присели на табуретки, разглядывая друга.

- Вот тебе цветочки, - сообщил Лукашевич, протягивая цветы. - Вот тебе
фрукты. Питайся.

- Чем питаться? - с иронией переспросил Стуколин. - Фруктами или
цветочками?

- Молодец, Леха, - вставил слово Громов. - Вижу, что выздоравливаешь.

- Как вы там, ребята? - поинтересовался старший лейтенант.- Кто сейчас на
дежурстве?

- Беленков сейчас на дежурстве, - сообщил Громов. - А мы - как обычно.

- Мы-то что... - вставил словечко Лукашевич. - У нас всђ по-старому. Служба
идет, границы на замке, "Геркулесы" больше не роятся.

- Что?! Совсем прекратили полеты?!

- Как отрезало. Наверное, перекинули трассу на другой воздушный коридор,
летают над Европой.

- А чем все закончилось тогда?

- Ты что, ничего об этом не знаешь? - удивились Громов и Лукашевич в
унисон.- Тебе никто не рассказывал?

- Здесь же одни врачи и медсестры, - объяснил Стуколин. - Не могу же я у
них спрашивать, чем кончилась заварушка у транспорта.

- Логично, - заметил Громов. - А Женя перед нами отчитался. Рассказывал,
что был вне себя, когда увидел, что тебя подстрелили. Хотел даже на
грузовике в "Геркулес" по рампе въехать, но этот твой деятель ему не дал.

- Никакой он не мой деятель, - пробурчал Алексей, вспомнив Стриженого.- Он
свой собственный деятель.

- Ну-ну, - сказал Громов. - В общем, Жене въехать в "Геркулес" не дали, но
этого и не потребовалось. Дым от твоей самодельной шашки быстро заполнил
грузовой отсек транспорта, и скоро боевики побежали, подняв лапки. В общем,
второй груз мы тоже взяли.

- Отлично! - Стуколин был явно доволен тем, что его решительные действия
привели к такому результату. А Громов, помолчав, сказал:

- Все-таки ты зря туда сунулся. Зря полез на рожон.

- А что еще я мог сделать? - старший лейтенант даже фыркнул от возмущения.
- Я действовал по обстановке.

- Ну ладно, - Громов махнул рукой, - победителей не судят.

Пока они так беседовали, Лукашевич осмотрел палату. Интерьер здесь был
скромный, как и полагается в военном госпитале, но в углу на подставке
стоял телевизор.

- Чем развлекаешься, Алексей? - спросил Лукашевич. - Телевизор дают
смотреть?

- Дают, - признал Стуколин, - но строго по часам. И только первый канал. А
книг не дают совсем. Так что скучаю.

- Книг не дают? - поразился Лукашевич. - Тогда держи.

Он полез в карман форменных брюк и достал маленькую, но толстую книжечку в
мягкой обложке. Эту книгу старший лейтенант купил два часа назад на развале
у вокзала, чтобы было что почитать в городском транспорте и на обратном
пути в часть. На обложке книги был изображен молодой человек в
высотно-компенсирующем костюме и в летном шлеме, лишенном почему-то
ремешков с ларингофонами[51]. Само по себе наличие этих двух предметов
летного туалета на одном человеке уже вызывало вопросы: как известно
всякому, кто хоть раз имел дело с современной авиацией, к
высотно-компенсирующему костюму прилагается гермошлем, а к обычному летному
шлему - обычный противоперегрузочный костюм. В руках молодой человек держал
какое-то невообразимое крупнокалиберное устройство, которое Стуколин с ходу
опознать не смог - возможно, этого устройства не существовало в природе. На
заднем плане художник нарисовал самолет, очень похожий на "МиГ-29М", но
таковым не являющийся. Книга называлась "Истребители".

- Ого! - вырвалось у Стуколина, разглядывающего подарок.- Это о нас, о
пилотах?

- Описано достоверно, - высказал свое мнение Лукашевич.- Вот только
ситуация фантастическая.

- Как это?

- Ну там, понимаешь, американцы воюют с сербами, а наши добровольцы-пилоты
помогают братьям-славянам вынести агрессора.

- Ага, - кивнул Стуколин, который с реальной политической обстановкой был
знаком. - Действительно фантастика. Амы никогда не полезут в Сербию - они
что, идиоты?

- Литература, - Лукашевич с улыбкой подмигнул. Стуколин завозился и спрятал
книгу под подушку.

- Вечерком почитаю,- пообещал он друзьям. - А пока рассказали бы что-нибудь
интересное, а? Вот ты, Костя, какую-нибудь из своих историй рассказал бы.

У Громова всегда имелось в запасе несколько интересных историй, которые он
приберегал до особого случая. Часть из этих историй случилась с ним самим,
когда он в составе "Русских витязей" объехал пол-Европы. Другие истории он
или где-то услышал, или, что тоже вероятно, сам сочинил. Проверять
достоверность его рассказов никто из друзей и не думал: как говорится, не
любо - не слушай, а врать не мешай.

Громов задумался, потом в глазах его зажглись озорные искорки, и он
спросил:

- О своем деде я вам уже рассказывал? О его геройском "Запорожце"?

- Нет, - друзья оживились. - Давай излагай. Майор помолчал, собираясь с
мыслями, и принялся излагать.

История о геройском "Запорожце", рассказанная майором Громовым в палате ‘ 7
военного госпиталя города Мурманска

...Дед у меня был когда-то совершенно бесстрашный малый. Во время войны
служил он под Ленинградом, в 191-м истребительном авиационном полку. Летал
он с тридцать седьмого года, начав в аэроклубе, но о карьере военного
летчика не помышлял, поскольку собирался пойти по стопам своего отца, то
есть моего прадеда, профессора Политехнического института и известного
аэродинамика. Дед сдавал экзамены за первый курс, когда началась война.

Двадцать второго июня утром он был уже у дверей военкомата, требуя, чтобы
его отправили на фронт. Но таких желающих в первые дни было очень много, и
студента-комсомольца Громова, учитывая его успехи в аэроклубе и не забывая
о высоком положении его отца, отправили не на передовую, а в тыл, в летную
школу. Там его наскоро обучили тактике воздушного боя, присвоили звание
лейтенанта, и в конце концов мой дед оказался там, куда стремился попасть с
лета сорок первого года.

Наступила первая военная зима. Гитлеровцы окопались вокруг Ленинграда, и
бои за превосходство в воздухе шли над всей территорией города и области.
Летчикам 191-го истребительного авиационного полка приходилось воевать с
лучшими асами Третьего рейха - пилотами элитной истребительной эскадры JG54
"Grunherz" ("Зеленое сердце"). Эта эскадра прославилась тем, что закончила
войну, имея самый низкий уровень потерь в личном составе. Однако потери
все-таки были. В бою над замерзшей Ладогой юный лейтенант Громов сбил
"мессер" командира 1-й группы эскадры хауптмана[52] Феликса Штайнера.

Получилось это, скорее, случайно. Перед встречей с моим дедом хауптман имел
на своем счету пятнадцать побед и, конечно, не позволил бы просто так
завалить себя лейтенанту, у которого "молоко на губах не обсохло". Тем
более что лейтенант этот летал на тихоходном и неповоротливом
"харрикейне[53]".

Вечерело, и "мессершмитт" Штайнера шел низко, над лесом. Хауптман
высматривал наземные цели и совершенно не заметил появившийся со стороны
заходящего солнца истребитель лейтенанта Громова. Зато уж мой дед медлить
не стал и с ходу расстрелял "мессер" из 22-миллиметровой пушки.

Хауптман выпрыгнул из горящей машины, упал на заснеженное колхозное поле,
после чего сдался в плен. На допросе в штабе Ленинградского Военного округа
Штайнер вел себя странно, говорил о какой-то особой значимости пилота, его
сбившего, о знаках судьбы, о "колесе мира" и каком-то "небесном резце".
Генерал Новиков, допрашивавший хауптмана, провел очень веселый день. Под
конец беседы Феликс Штайнер попросил передать летчику, сбившему его, свое
личное оружие - пистолет Вальтера, модель "Армее". Между прочим, очень
редкое оружие. За всю историю существования пистолета Вальтера было
выпущено всего двести штук этой модели. Генерал подивился необычной просьбе
хауптмана, но углядел в этом хорошую тему для "фронтовой" прессы, и на
следующий день в присутствии специально приглашенных газетчиков из "Красной
Звезды" Штайнер передал моему деду свой "вальтер" и пожал руку. При этом он
заявил, что будет рад их будущей встрече, которая обязательно состоится
после войны[54]. Газетчики, одетые в красноармейскую форму, лихорадочно
строчили в блокнотах; фотограф возился со вспышкой, чтобы запечатлеть
исторический момент, а Штайнер вдруг наклонился к моему деду и тихо-тихо
произнес всего два слова:

- Neun zwei[55],- сказал он.

Во второй раз мой дед и хауптман Феликс Штайнер встретились в сорок седьмом
году в степях Средней Азии. И, что удивительно, именно "вальтер" Штайнера
стал причиной этой новой встречи.

В последние годы войны и по ее окончании начались массовые посадки тех, кто
побывал в плену, был не по своей воле угнан в Германию или, наоборот,
сознательно помогал нацистам. С последними всђ ясно, но и многих других
Отец всех детей, лучший друг физкультурников, сталеваров и авиаторов по
правилам своей извращенной логики полагал "предателями", и сотни тысяч их
вновь оказались за колючей проволокой. Мой дед в плену не был, хотя один
раз ему и пришлось покинуть подбитый истребитель над территорией
противника, после чего он трое суток пробирался к своим. Но этот факт
биографии он от оперативных работников "Смерша" благополучно скрыл, а
потому причин арестовывать его вроде бы не было. Однако где-то кто-то
сказал: "Надо!" и где-то кто-то ответил: "Есть!" А уж причину придумать -
плевое дело. Это что, именное оружие? Нет. Кто вам его выдал? Может быть,
маршал Советского Союза? Нет? Пилот Люфтваффе? Нацистский преступник? Вы
принимаете подарки от нацистского преступника? Очень интересно... А ну
гово