оты, но ознакомившись с ними,  он  больше  узнал  о
Ширли.
   Ей было двадцать три года. Отец умер, а мать жила  со  второй  дочерью  и
зятем. Ширли обожала Баха и до этой ночи была девственна.
   Джерри сел на кровать, застеленную лоскутным одеялом, и закурил сигарету.
Он понимал, что Ширли достаточно искренняя и чистая девушка, чтобы всю  свою
привязанность отдать ему. Это налагает на него определенную ответственность.
Жизнь есть жизнь, рано или поздно он захочет  освободиться,  и  сделать  это
будет скорее всего нетрудно. Но лучше все-таки поостеречься  и  посоветовать
ей принимать таблетки.
   Джерри подошел к окну и выглянул  на  улицу.  День  выдался  пасмурный  и
прохладный. Джерри потер ладонью подбородок - надо бы побриться. Он прошел в
ванную, ополоснул  лицо  холодной  водой  и  вернулся  в  спальню.  Поставил
будильник на двенадцать и, не раздеваясь, лег  на  кровать.  В  час  дня  он
зайдет к Фрею и расскажет о том немногом, что ему удалось узнать вчера.

***

   Арнольда Ходкисса разбудил телефон. Услышав звонок, он  с  трудом  открыл
глаза и поморщился от боли. Голова раскалывалась. Мэвис лежала рядом носом к
стене и похрапывала. Ходкисс взял трубку.
   - Мистер Ходкисс? - спросил мужской голос.
   - Да...
   Ходкисс протер глаза, зевнул и опять поморщился.
   - Вчера мы виделись с вами в ресторане...  А  потом  произошло  небольшое
недоразумение.
   - Ах, да... - пробормотал Ходкисс. - Это, значит, вы... Ну, выкладывайте,
чего вам надо!
   Ходкисс рассеянно обвел взглядом комнату. Не  может  быть,  чтобы  они  с
Мэвис| устроили ночью такой погром. Ящики выдвинуты, одежда на  полу...  Как
бы там ни было вчера, он помнит, что, вернувшись,  они,  не  включая  света,
упали на кровать.
   - Скажите, мистер Ходкисс, вы не были вчера в Тауэре?
   - Ну, был... - буркнул  Ходкисс  и  осекся,  ругнувшись  про  себя.  Черт
побери! Пакет! Кто-то вчера был здесь и пытался найти пакет!
   -  Дело  в  том,  мистер  Ходкисс,  что,  как   мы   полагаем,   кое-что,
принадлежащее нам, попало к вам...
   - Ах, вы полагаете! - вспылил Ходкисс. -  И  потому  вы  перевернули  все
вверх дном в моем номере, пока меня не было в отеле?!
   - Мистер Ходкисс, мы готовы вам заплатить...
   - Вы на кого работаете, ребята?
   - Вас это не касается, мистер Ходкисс. Пакет у вас?
   - Может, у меня, а может быть, и нет! -  рявкнул  Ходкисс.  -  А  вам  не
терпится наложить на него свою красную  лапу,  да?  Дудки!  -  Задыхаясь  от
злости, он швырнул трубку.
   Чего особенного в этой стране? Почему его здесь все  раздражает?  Ходкисс
подумал, что судьбе, вероятно, захотелось наказать его.  Может,  арестуют  в
конце концов?
   Ходкисс вздохнул и, с трудом поднявшись, ушел в  ванную.  Когда  холодные
струи немного освежили его, он попытался собраться с мыслями.
   Самый разумный выход - отдать  бумаги  первому  встречному  полицейскому,
сесть на первый же самолет и поскорее очутиться  в  Нью-Йорке.  Вляпаться  с
поличным - только этого еще не хватало! Звонят тебе по утрам разные  мерзкие
типы, предлагают грязные сделки... Теперь  наверняка  попытаются  прикончить
где-нибудь.
   Стараясь не разбудить Мэвис, он быстро оделся, спустился вниз и забрал  у
портье свой пакет. Тот, не колеблясь, вернул его.
   Ходкисс сунул сверток в карман и отправился в бар позавтракать. Через час
он вышел из бара, поднялся  к  себе  и  написал  Мэвис  записку,  что  скоро
вернется.
   На улице уже было довольно тепло, облака развеялись, небо стало  голубым.
Посмотрев вдоль Оксфорд-стрит, Ходкисс не  увидел  ни  одного  полицейского.
Тогда он отправился в парк. Уж там-то копы наверняка дежурят днем  и  ночью.
Да и прогулка на свежем воздухе ему не помешает.

***

   Преисполненный  решимости  отомстить  проклятому  янки,  расквитаться  за
оскорбление и вчерашнюю сцену в  ресторане,  Канг-Фу-Цу  вышел  из  лифта  и
направился к номеру американца.
   Теперь "Конфуций" был уверен, что пакет у Ходкисса или тому известно, где
находятся бумаги. А раздобыть их надо во что бы то ни стало. Он уже  доложил
в Центр, что пакет на пути в Пекин. Отступать  некуда,  если  даже  придется
убрать Ходкисса.
   Приблизившись к нужной двери, Канг осторожно постучал.  Никакого  ответа.
Он постучал сильнее. Скрипнула внутренняя дверь, и перед ним возникла  Мэвис
Минг.  Она   уставилась   на   "Конфуция"   затуманенным   взглядом,   долго
рассматривала и наконец узнала.
   - А, это вы, наглый китайский приставака из "Голубого дракона"! -  сонным
голосом пробормотала она.
   Это была последняя капля. "Конфуций" глухо  зарычал  и  толкнул  Мэвис  в
грудь, загоняя обратно в комнату. Другой  рукой  он  попытался  вытащить  из
кармана внушительный кольт, но тот зацепился мушкой  за  подкладку  дешевого
пиджака и разорвал ее.
   Лицо китайца исказилось от ярости.  Он  направил  кольт  на  перепуганную
насмерть девушку.
   - О... о... о... - повторяла она, пятясь назад.
   - Мое терпение лопнуло, мадам! - прошипел "Конфуций", и глаза  его  стали
еще уже, хотя это и казалось невозможным. - Где ваш приятель Ходкисс?
   От пережитых эмоций Мэвис потеряла сознание и рухнула на кровать.

ГЛАВА 9
ЗЛОВЕЩЕЕ РАЗВИТИЕ СОБЫТИИ

   Подобное с Мэвис  Минг  случалось  нечасто,  но  если  уж  случалось,  то
надолго.
   Не  помогли  ни  три  стакана  холодной  воды,  выплеснутые  в  лицо,  ни
энергичные шлепки по щекам и другим частям  тела,  хотя  последние  возымели
некоторое воздействие на товарища Канга.
   Растормошить Мэвис тоже не удалось.  Смирившись  с  этой  неудачей,  Канг
растерянно смотрел на распростертое перед ним неподвижное тело.
   Наконец он решил на всякий случай проверить комнату, хотя почти наверняка
знал, что Ходкисс держит чертежи где-нибудь в другом месте. А может,  вообще
передал их кому-нибудь. Что же делать?
   Сейчас у него было единственное преимущество над Ходкиссом: в  его  руках
Мэвис. Если удастся как-нибудь вынести ее из отеля, спрятать, то можно будет
поторговаться с американцем и попытаться выменять  у  него  чертежи  на  эту
рыжую красотку.
   Но как все организовать? Подобный вариант был весьма эффективен в похожих
ситуациях. Правда, в последнее время случались осечки и вспыхнуло  несколько
скандалов. Не всегда обмен проходит гладко. Но попробовать  стоит.  Сказать,
что это его  племянница,  которую  он  обнаружил  пьяной  в  чужой  постели,
разыграть сценку. Пока служащие будут суетиться,  выяснять,  что,  когда,  у
кого, он выберется из отеля, поймает  такси,  и,  если  повезет,  еще  нынче
вечером чертежи будут у него. А тогда вместо неудовольствия Центра и разноса
он, возможно, получит орден. Да, но сперва надо бы ее одеть...
   Канг озабоченно оглядел беспорядочно  сваленную  у  кровати  кучу  белья,
смятое платье, потом посмотрел на неподвижное обнаженное  тело  и  вздохнул.
Кажется, это легче себе представить, чем сделать...
   "Конфуций"  наклонился,  осторожно  подхватил  двумя   пальцами   красные
кружевные трусики, а другой рукой - черный чулок. С чего начать?..

***

   Зайдя в Национальное страхование",  Корнелл  рассказал  шефу  о  событиях
вчерашнего вечера,  не  упомянув,  однако,  о  том,  как  далеко  зашло  его
сотрудничество с мисс Уотерс.
   - Значит, ты  думаешь,  что  чертежи  каким-то  образом  попали  к  этому
американскому китайцу? - задумчиво проговорил Фрей. - Хотел бы я знать,  как
они у него оказались...
   -  Собственно  говоря,  это  лишь  мое  предположение,  сэр,  -   заметил
Корнелл... - Максвелл отправился в Тауэр, зная, что должен встретиться там с
китайцем. Вот он и передал пакет  первому,  кто  показался  ему  похожим  на
связника.  Этим  человеком  оказался  Ходкисс.  Если  чертежи  у  него,   то
"Конфуций" наверняка попробует заполучить их или договориться с американцем.
Если Ходкисс не знает, что попало к нему в руки,  он  вполне  может  принять
предложение и продаст бумаги, даже не подозревая, что имеет дело  с  красным
агентом. Полагаю, сэр, надо поскорее ввести Ходкисса  в  курс  дела,  покуда
"Конфуций" нас не опередил.
   - Согласен, - кивнул Рональд Фрей. - Ладно, вот и  займись  этим.  Только
вот что, Джерри...
   - Да, сэр...
   -  В  кассе  отдела  пусто.  Требуется  какое-то  время,  чтобы  получить
средства. Сам знаешь, как у нас утрясаются такие дела.  Весь  бюджет  нашего
отдела съела сделка с Петровым, мы купили секретные документы...
   - Которые, как потом оказалось, гроша ломаного не стоили, -  не  преминул
позлорадствовать над шефом Корнелл.
   - Без ошибок в нашей работе не обойтись, - назидательным  тоном  произнес
Рональд Фрей. - Одним  словом,  так,  Джерри.  Если  тебе  удастся  получить
документы без денег, я буду тебе весьма признателен...  Попробуй  сойтись  с
этим американцем...
   Корнелл усмехнулся.
   - Мы уже почти друзья. - Немного помолчав, Джерри добавил:
   - Очень кстати мне встретилась вчера мисс Уотерс. Короче,  нынче  вечером
мы условились увидеться у него в номере в "Ройял-отеле". Вы  не  возражаете,
сэр, если  мисс  Уотерс  уйдет  сегодня  пораньше?  Может  быть,  мы  успеем
опередить "Конфуция"?
   Рональд Фрей задумчиво потер рукой подбородок.
   - Чем скорее вы там окажетесь, тем лучше, - согласился он. - Да только  я
не уверен, что мы тут сумеем обойтись без Ширли...
   - В приемной могла бы посидеть  какая-нибудь  девушка  из  вашего  штата,
сэр... - подсказал Джерри.
   - Пожалуй, так и придется сделать, - согласился Фрей.
   - И не стоит вам, сэр, обхаживать Бисли, - быстро  добавил  Джерри.  -  У
меня есть соображения, как лучше обыграть эту партию с Ходкиссом...
   - Это было бы просто  замечательно!  Но  ты  все-таки  будь  поэкономнее,
Джерри. У нас сейчас действительно крайне сложно  со  средствами.  Парламент
урезает бюджет, комиссии копаются в финансовой отчетности, плюс неизбежные в
нашей работе потери... Одним словом, работать стало трудно...
   - Я сделаю все, что смогу, сэр...
   - Ты отличный парень, Джерри! А сейчас давай пригласим сюда Ширли. Боюсь,
она будет недовольна, что ее переводят на "активную работу". Как ты думаешь?
   - Полагаю, сэр, что она будет очень недовольна, - согласился Джерри.
   Рональд Фрей нажал кнопку, вызывая секретаршу в кабинет.

ГЛАВА 10
ВО ЧРЕВЕ ЧУДОВИЩА

   В парке было так хорошо, день оказался настолько приятно теплым, а  после
бурной ночи мир выглядел настолько волшебно-нереальным, что Арнольд Ходкисс,
погрузившись в себя, почти бездумно брел по аллее куда глаза глядят.
   Наконец он вышел из парка у Кенсингтонского дворца  и  направился  дальше
вперед вдоль Бейсуотер-стрит, а затем по неширокой спокойной улице, на одной
стороне которой стояли аккуратные одноэтажные коттеджи, а по другой  тянулся
бесконечный    многоквартирный    блок.    Ходкисс     осмотрелся,     чтобы
сориентироваться, куда же он попал,  и  взглянул  на  табличку  с  названием
улицы. Это была Портобелло-стрит.
   Он вспомнил, что Портобелло-стрит -  это  торговая  улица  со  множеством
больших магазинов и магазинчиков, лавок и уличных лотков. Он давно собирался
побывать здесь, и вот теперь ноги, казалось, сами привели его сюда.  Но  где
же воспетое в путеводителях знаменитое торжище?
   Наверно, где-то впереди. Как-никак Портобелло-стрит протянулась почти  на
милю.
   И Ходкисс зашагал дальше вдоль зеленой изгороди, мимо ухоженных газонов и
клумб. Ему казалось, что он  находится  где-нибудь  в  Новой  Англии  или  в
спокойном старом районе Сан-Франциско. На мгновение ему вдруг взгрустнулось.
   Наконец вот он - первый антикварный магазин. Ходкисс  остановился,  чтобы
поглазеть на витрину. Его не интересовали старинная  мебель,  картины,  часы
или умывальники в викторианском стиле. По пятьдесят  фунтов  за  штуку.  Его
всегда и неизменно снедала одна неутолимая страсть - благородные  металлы  и
драгоценные камни. Опытным  взгляд  дом  он  окинул  витрину,  но  почти  не
обнаружил того, что хотел увидеть. Похоже,  здесь  торгуют  лишь  никому  не
нужными сломанными револьверами да источенными шашелем комодами.
   Дальше улица спускалась с пригорка заворачивала. Там за  углом  наверняка
есть ювелирные лавки. Сейчас он мог думать только об этом. Ничего  другое  в
голову не лезло.  Вокруг  становилось  все  больше  людей,  рядами  тянулись
ларьки, лотки, торгующие всем, что только можно  себе  представить.  Повсюду
толпились туристы разных национальностей, но, как правило,  по  преимуществу
среднего возраста. Особенно много их собралось  вокруг  высоких,  излучающих
олимпийское спокойствие девушек в самых причудливых туалетах. Все  они  -  и
шатенки, и блондинки, и брюнетки - были одинаково неотразимо прекрасны. Само
их появление в том или  ином  месте,  казалось,  раздвигало  толпу.  Девушек
сопровождал эскорт из молодых людей в широкополых шляпах и богатых костюмах,
украшенных драгоценностями. Прямо живая картинка из модного  журнала.  Здесь
можно было увидеть и лучшие образчики светских  туалетов  прошлого  века,  и
моду будущего. Глядя на эту безудержную оргию красок, стилей, линий и  форм,
невозможно было представить, что простые смертные могут одеваться во  что-то
подобное.
   Среди уличных торговцев было много молодых мужчин и женщин. Но и  старые,
и молодые, все были в столь  же  эксцентричных  костюмах,  словно  во  время
карнавала.
   Узкий тротуар по обеим сторонам улицы был запружен людьми. Впрочем, народ
разгуливал и  по  мостовой,  так  что  проезжающие  машины  двигались  очень
медленно, часто останавливаясь и отчаянно сигналя.
   В воздухе причудливо смешались десятки разных звуков - гудки автомобилей,
крики торговцев, зазывающих в свои лавки, приглушенный гул толпы. Допотопный
граммофон хрипло наяривал старый шлягер  "Не  сменить  ли  тебе  партнера?",
бренчал на гитаре бродячий певец, живописный старец в белом плаще  наигрывал
на банджо...
   Но Арнольд Ходкисс ничего этого не слышал и не видел. Он как  раз  набрел
на лоток торговца, продававшего дешевые украшения.  Его  внимание  привлекла
брошь в виде павлина, который залюбовался бабочкой, сидящей на цветке. Кроме
нее он ничего больше не замечал.
   Эта брошь просто не могла лежать в окружении дешевых поделок. Как  нежная
роза среди чертополоха. Торговец, наверно, не знал ее настоящей цены. Должно
быть, он был новичком в своем деле и считал, что  брошка  украшена  простыми
стекляшками, как остальной его товар, хотя на самом деле она была  буквально
усыпана изумрудами, рубинами, сапфирами... Ходкисс  заметил  даже  несколько
небольших бриллиантов. Большая, овальная, явно старинной  работы...  Ходкисс
не мог оторвать от  нее  взгляда,  хотя  покупать  брошь  он  не  собирался.
Покупать драгоценности было  не  в  его  правилах.  Будучи  первым  в  своем
ремесле, он никогда не приобретал за плату то, что можно было заполучить без
денег.
   Из любопытства он все же  поднял  глаза  на  продавца  и  поинтересовался
ценой.
   - Пять тысяч фунтов, - не моргнув глазом, ответила сидевшая за  прилавком
женщина неопрятного вида.
   Ходкисс от изумления рот разинул.
   - Это всего двенадцать  тысяч  долларов,  сэр,  -  с  надеждой  в  голосе
добавила она.
   Брошь стоила раз в десять больше. Уж не краденая ли она? Впрочем, едва ли
краденую вещь станут продавать так открыто. Не исключено, что  драгоценность
украдена много лет назад, но лишь  теперь  попала  на  рынок.  Такие  случаи
известны. Какой-нибудь любитель раритетов когда-то украл  брошку,  долго  ее
прятал и тайком любовался, а когда умер, вещица угодила в продажу.
   Ходкисс  не  собирался  платить  двенадцать  тысяч  долларов,  но  твердо
вознамерился заполучить брошку. Он приехал сюда, чтобы завладеть сокровищами
британской короны, но дело,  кажется,  сорвалось.  Что  ж,  пусть  хоть  эта
безделка послужит компенсацией... Прелестнейшая штучка!
   Торговка явная дура, иначе не выставила бы  открыто  столь  ценную  вещь.
Любой уличный воришка может запросто подойти и прикарманить украшение.  Нет,
она не имеет права владеть этим маленьким чудом!
   Ходкисс дождался, пока продавщицу  отвлекли  другие  покупатели,  схватил
брошь и опустил в карман. Но он не знал Портобелло-стрит!
   Он не знал, что это удивительно сплоченный  союз  торговцев,  лавочников,
уличных продавцов. Конечно, они соперничали друг  с  другом,  конкурировали,
дрались из-за покупателей, но было и нечто такое, что в определенные моменты
превращало их в единое, удивительно отлаженное целое.
   Всех их объединял общий враг, которым был отнюдь не закон. И не вор.
   Их общим врагом были все, кто не торговал на  Портобелло-стрит.  Публика.
Каждый, толкающийся здесь, мог оказаться нечистым на руку.
   Ходкисс не знал, что, оказавшись на этой невинной с виду улице, он  попал
в утробу чудовища. И если оно обратит на  него  внимание,  ему  не  позволят
выбраться отсюда.
   - Вот он! Держи вора! - завопила торговка, но Ходкисс уже успел отойти от
лотка.
   Впереди был оживленный перекресток, где можно было поймать такси. Ходкисс
про себя усмехнулся. Главное, добраться до стоянки, пока они тут кудахчут от
обалдения. Увы, растерянности и смятения не было. Была погоня!
   Женщина кричала,  размахивала  руками.  Взглянув  вперед,  Ходкисс  вдруг
увидел  человек  шесть  угрюмых  мужчин,  преградивших  ему  путь.  Сработал
невидимый механизм. Чудовище ожило.
   Ходкисс оглянулся. Его очень даже  профессионально  брали  в  кольцо.  Он
начал понимать, что ситуация складывается не в его пользу. Он знал, чем  это
может кончиться, и ему стало страшно.
   Ходкисс ринулся бежать туда,  где,  как  ему  казалось,  еще  можно  было
проскочить, но это было то самое направление, где чудовище ждало его.
   Ходкисс забежал в  тесный  дворик  и  понял,  что  это  тупик.  Он  снова
оглянулся. Ловушка захлопнулась. Впереди объединенного отряда  лавочников  и
лоточников, словно главнокомандующий, стояла потерпевшая  торговка.  Ходкисс
инстинктивно попятился назад, пока не уперся спиной в стену.
   - Отдай вещичку, которую спер! -  грубым  голосом  приказала  торговка  и
протянула к нему толстую землисто-серую руку с растопыренными пальцами.
   Ходкисс задрожал от страха и, пошарив рукой по стене, нащупал трубу.
   Вот он, шанс!
   - Вещицу? - запинаясь, переспросил Ходкисс.
   - Да!
   - Это была брошь, Этель, - подсказал мужчина в мягкой широкополой  шляпе,
заслонявшей лицо. Один глаз у него был закрыт черной повязкой,  а  на  плече
сидел черный ворон. Этот тип кого-то напоминал Ходкиссу.
   - Спер?
   Он решил тянуть время, сколько удастся. Преследователи стояли  на  месте,
мрачно поглядывая на него.
   - Украл, - поправил его маленький человечек в потертом сером пиджаке и  с
тонкими губами. Изъяснялся он подчеркнуто официально:
   - То есть присвоил незаконным путем, верно, Этель?
   - Украл, - подтвердила она, переминаясь с ноги на ногу.
   - Кто украл, брошь? - пытался протестовать Ходкисс.
   - Ты украл брошь! - дружным хором вскричали преследователи.
   Ходкисс почувствовал, что в животе у него стало противно. Он казался себе
кроликом, которого вот-вот проглотит удав.
   - Вы... - он судорожно сглотнул слюну,  -  вы  что  собираетесь  сделать?
Полицию позвать?
   Высокий человек в старом военном френче презрительно сплюнул.
   - А зачем нам полиция? - спросил он.
   - Не нужна нам твоя полиция! - поддержала его Этель.  -  Отдай  брошку  и
проваливай ко всем чертям! И чтоб духу твоего здесь больше не было!
   Вот и все,  что  требовалось  сделать.  Человек,  знающий  Портобелло,  с
благодарностью принял бы эти условия.
   Но Ходкисс решил еще раз искусить судьбу. Больше того,  он  бросил  вызов
Портобелло.
   Ходкисс решил попытать счастья.  Он  подпрыгнул,  покрепче  ухватился  за
трубу и полез наверх.
   - Эй,  приятель,  не  шути!  -  донесся  снизу  хриплый  голос  Этель,  а
преследователи ринулись вперед. - Вернись и отдай брошку, пока не поздно!
   Ходкисс тем временем добрался до откры