а между ними не водилось и раньше, он  все-таки хотел потолковать с
Львом  Сергеевичем  о делах.  Не верилось,  что бывалый  торгаш сидит дома и
выращивает помидо- 'Ф pы...
     Дом утопал в зелени. Бетонные  дорожки аккуратно  расчерчивали  двор. В
глубине двора за домом был еще один, поменьше, нечто вроде флигеля. Во дворе
Павла Петровича никто не встретил,  даже собаки не было видно. Он постучал и
косяк открытой настежь  двери. Из глубины дома послышались шаги и на веранду
вышла девушка.
     -- Здравствуйте, вы к папе, наверно?
     -- Да,да, Лев Сергеевич дома?
     -- Дома, только  он  в бане.  Да вы проходите туда,-- и она показала  в
сторону сада. В это время во флигеле приоткрылось окошко  и вместе с клубами
пара оттуда донесся знакомый голос самого Льва Сергеевича.
     -- Софочка, кто к нам пришел? Позови его сюда...
     -- Это я, Лев Сергеевич. Лемешонок. Узнаете?
     --  Ха,  Павел Алексеевич,  вы хоть и редкий  гость,  но старый Лев все
помнит. Софочка,  дай тапочки и свежее полотенце гостю. Идите ко  мне, слава
Богу, пришел человек, который кое-что понимает в бане...
     Улыбающаяся  Соня  подала  Павлу  полотенце и тапочки,  он  переобулся,
сбросил куртку.
     -- Идите в ту дверь...
     Баня  не уступала  тем  персональным, в которых Павлу случалось бывать.
Дерево, кафель... Из парной вывалился распаренный Лев  Сергеевич, завернулся
в простыню и застонал от удовольствия.
     --  Хорошо! И скажите, каким счастливым ветром вас  занесло ко мне,  да
еще в такой момент? Я же говорю, сам Бог послал вас.  Я помню, как мы с вами
однажды парились в Беловежской пуще, помните?
     Павел Андреевич помнил, как  они оказались вместе  в какой-то  дурацкой
делегации по не  менее дурацкому обмену  опытом,  который свелся к выяснению
того, кто больше выпьет... У Льва Сергеевича свои люди были везде и эти люди
отвезли их в Беловежу попариться  в бане, привести  здоровье в порядок перед
отъездом домой. Он рассмеялся.
     --  Помню,   Лев  Сергеевич...   Да  и  у  вас  банька  не   хуже   той
правительственной.
     -- Лучше, потому что  в  эту баньку только  хорошие люди ходят.  А туда
разные...  Моя Маша уехала в  город,  а  меня и попарить  некому. Раньше сын
парил, теперь Маша...
     Павел разделся,  натянул  на голову вязаную шапочку и шагнул в  парную.
Посидел  на  полке,  оглядывая интерьер.  Да,  славная получилась  банька, в
отличие от других --  очень  уютная. Приятно  попариться в  такой... Он  был
слегка  озадачен,  к  чему  бы  такая  приветливость  Льва Сергеевича,  ведь
близкими  друзьями  они  никогда  не  были? Ладно, разберемся...  Думать  не
хотелось,  приятная истома  охватывала  тело,  расслабленность  всех  мышц и
мыслей отодвигала все проблемы куда-то далеко-далеко...
     После  парной  Павел  пил  чай с Львом Сергеевичем в  предбаннике. Соня
принесла самовар, тарелку печенья, свежую клубнику...
     --  Маша, вы же знаете мою Машу, женщина не слабая, ей  пятьдесят лет и
девяносто  килограммов, но это женщина... И париться она тоже любит, но  это
все не то, как говорил покойный Аркадий Исаакович.
     -- Какой Аркадий Исаакович? -- не понял Лемешонок.
     Лев Сергеевич снисходительно покосился на него.
     -- Аркадий Исаакович Райкин, великий артист.
     Лемешонок слегка смутился.
     -- Да я никогда  его отчества  и не знал -- Аркадий Райкин,  и все... В
общем,  и театром-то  никогда не  увлекался, даже  в  студенческие годы, все
больше в  кино... Потом  и совсем некогда стало,  сами знаете,  а  сейчас  и
вовсе...
     -- Бычков надо растить, мясо сдавать по хорошей цене, так?
     -- Нет, Лев Сергеевич, для вас секретов нет, вы такой же, как и раньше.
     -- Лучше. Раньше мне работа мешала все знать, все-таки какое-то время я
был  в магазине... А теперь я свободный человек и свое природное любопытство
удовлетворяю полностью.  Знаю, почем мясо сдали  и кому, -- сразу скажу,  не
советую больше, -- и  что скоро вас душить начнут, тоже  знаю. И не говорите
мне, что вы приехали к  Льву только затем, чтобы попарить его старые кости н
попить чайку.
     -- Не  буду,  Лев  Сергеевич, не  буду. Хочу еще  партию бычков  взять,
побольше -- теперь  сын и  жена со  мной работать будут, а вот куда сбывать,
чтоб повыгодней -- к вам приехал.
     Морщинистое лицо Льва Сергеевича расплылось в довольной улыбке -- нужен
еще старик, никуда вы без меня не денетесь... Он хорошо помнил Павла по  его
старой работе,  уважал  в нем неподдельную любовь к хорошему делу, его порой
излишнюю щепетильность, даже бескомпромиссность.
     --  Я знаю  , Паша, вас  и ценю,  что  вы хороший  работник, но  плохой
коммерсант. Вы потеряли на своих бычках, я вам скажу, тысяч пять зеленых...
     -- Ну и черт с ними...
     --  Нет, Паша,  с ними теперь не  черт, а тот  человек, кому  вы  сдали
бычков. Это же дважды два -- у вас нет пяти тысяч, у  кого-то они есть! И вы
поедете  к нему еще раз и снова будет так. Вы хорошо сделали, что  пришли ко
мне. Кстати, вы были  на базаре?  Вы поняли, что вам туда  нечего лезть  без
хорошей руки?  Вы  поняли? Так эта  рука -- я. Да, старый Лев еще  пока царь
зверей, а  это же звери, эти  самые  молодые предприниматели,  они делают на
грош, а хотят получить три рубля. Мне за них стыдно, Паша... Они думают, что
открыли Америку,  куда им так  хочется поскорее уехать... Я  вам помогу,  не
будем больше говорить за пустое -- как я скажу, так и будет на рынке.
     Лемешонок слушал и понимал, что каждое слово этого старика сущая правда
и лучше иметь его другом, чем врагом. Друг, это, конечно, сильно сказано, но
воевать с ним нет никакого резона, это уж однозначно...
     Лев Сергеевич некоторое время пил чай молча, потом неожиданно продолжил
с глубокой горечью:
     --  Скоро  останемся с Машей  вдвоем.  Сын уезжает, увозит моих  внуков
навсегда...  Дочь  тоже не  удержишь,  говорит,  Миша устроится и  мне вызов
пришлет.
     -- А вы почему не поедете с сыном, сейчас многие так делают?
     --  Куда мне ехать,  Паша? Кому я там нужен? Детям? Для того, чтобы они
могли получить на меня пособие? Скажите,  кому нужна в Израиле или в Америке
моя Маша, если  я, не дай Бог, конечно, умру?  Не потому я  не  еду, что моя
Маша русская, просто я не хочу быть голым королем на  чужой свадьбе. А может
быть  у человека  две родины, скажите, Паша? Если у человека душа не душа, а
постоялый  двор, может, таки да. Но я останусь тут. Я  как  тот Беня Крик --
мне другой Одессы не надо. Ведь-таки верно?
     -- Не  знаю, Лев Сергеевич, не  судья  я вам... Согласен  с  вами, двух
родин  не бывает,  но только  здесь как-то уж больно хитро  накручено.  Одна
родина  -- нормальная, где родился  и жил,  другая  --  историческая.  Какая
важнее, роднее? Не берусь судить, не знаю.
     --  Вы  умный  человек,  Паша. Вы не  беретесь  судить и  если  бы  так
поступали все!  А то: евреи осуждают меня за то,  что я не еду никуда и сижу
дома,  как будто сидеть в  таком доме это уже плохо! Русские называют  моего
сына  чуть  ли  не предателем, а за  что? Он хочет жить там, а не здесь, это
что, тоже плохо? Так скажите мне, где теперь хорошо? Я  думаю -- дома, он --
в гостях: кто прав?
     Лемешонок поднял шутливо руки вверх.
     -- Сдаюсь, Лев Сергеевич. Вы  настоящий  философ, и как философ знаете:
есть  проблемы  вечные и пусть вечность их и решает, а мы снова в парную, не
возражаете?
     -- Ох, умный вы человек, Паша. Еще бы я возражал!

     "Девятка" медленно  скатилась к берегу озера, еще  немного попылила  по
прибрежной дороге и подъехала  дому  Лемешонков. Первым  из  машины выскочил
Стас,  сделал  несколько  энергичных  приседаний,  разминая  затекшие  ноги.
Алексей повернулся к Семену и весело сказал:
     -- Приехали, ребята. Вот и наше поместье.
     Шварц спросонок соображал  плохо, но  Семен преобразился. Куда девались
его   расслабленность  и   благодушное   настроение:  сейчас   он  напоминал
небольшого, но опасного зверька, который ищет случая напасть и выбирает, как
это сделать выгоднее.
     Светлана  вышла   из   дверей  сарая  с  ведром  в  руке   и  удивленно
рассматривала незнакомых мужчин. Алексей заметил ее удивленное лицо.
     -- Светлана, не волнуйся, это мои друзья. Ребята,  познакомьтесь с моей
мачехой. Прошу любить и жаловать -- Светлана Ивановна.
     Удивление  Светланы  при  виде незнакомцев перешло в смущение  за  свой
рабочий  наряд. Она  кивнула всем, быстро  прошла  в  дом и поманила к  себе
Алексея.
     -- Ты что ж, привозишь гостей, не предупреждаешь... И отца дома нет, он
тебя встречать поехал, думал, что ты на автобусе... Кто такие?
     --  Я  же  сказал, друзья. Они видик завтра достанут  и пленки, поняла?
Ребята что надо, знаешь, как меня встретили!
     -- Знаю, до сих пор сивухой несет. Ох, смотри, отец узнает...
     --  Ничего,  он поймет  -- это же в последний  раз,  на  прощанье можно
гульнуть. Даже  перед смертью исполняют  последнее  желание,  а  мы  ведь не
помираем, а?
     Алексей  подмигнул  Светлане  и  выскочил  во двор.  Семен встретил его
вопросом:
     -- Она что, одна дома? А где отец?
     --  Поехал  меня встречать с  автобуса. Так, автобус приходит через два
часа, значит, отец будет через два с половиной. Ну, как у меня мачеха?
     Шварц рассмеялся.
     -- Ну и батя у тебя: что ни жена, то красавица. Видать и сам мужик будь
здоров?
     -- Да, отец у меня...
     Стас  припомнил  разговор  с  Алексеем  в  машине,  о  том,  что  забыл
рассказать о нем Семену и Шварцу, хотел было исправить ошибку, но  почему-то
расхотел. Сейчас, когда они  были в гостях у человека, которого через два  с
половиной часа они собирались ограбить, Стасу снова стало не по себе, словно
какая-то невидимая пропасть легла сейчас между ним и этим симпатичным мирным
деревенским домом.
     -- Ребята, может на озеро махнем, искупнемся?
     Шварц было откликнулся, но Семен взглядом приказал помалкивать и громко
сказал:
     --  Да  нет, мы лучше  тут посидим,  на свежем  воздухе,  может хозяйка
угостит чем-нибудь...
     -- Конечно, Семен, угостим... Не каждый день такие гости у нас бывают.
     -- Точно, не каждый... А  было б неплохо каждый день,  да в такой  дом,
как ты думаешь, Шварц!
     Шварц  заржал,  у  Стаса  непроизвольно  дернулись  плечи  от  циничной
двусмысленности Семена. Алексей снова побежал в дом, а Семен, от которого не
укрылось движение Стаса, зло и негромко произнес:
     -- Что,  шмаровоз,  дергаешься? Не нравится тебе, я  вижу...Это тебе не
б..дей возить, тут ручки придется запачкать, если скажу...
     Стас  не ожидал такой проницательности от этого тщедушного  уголовника,
как он в душе не переставал звать Семена, и снова пожал плечами:
     -- Я так, ничего... Мое дело машина и я свое дело делаю.
     -- Ишь  ты какой,  машина... Нет уж, ты  с  нами на всю катушку  мотать
будешь. Сделаешь все, что скажу.
     И опять Стас пожал плечами, теперь уже,  как согласие со словами Семена
-- а что ж, сделаю...
     Семен повернулся к Шварцу.
     --  Так, теперь достань  коньяк, пошли в дои. Много не  пить, к бабе не
приставать. Тебе, Стас,  "кока-кола", сегодня хоть  ночью, но уходить будем.
Дорогу запомнил до райцентра?
     Они вошли в дом. Светлана давно переоделась и собирала на стол снедь из
холодильника. Алексей шарил  н погребе, доставая соления  для закусок. Шварц
нарочито  бодрым  тоном  стал  восхищаться  увиденным  на  столе.  Светлане,
чувствовалось,   это  было   приятно.  Семен   зорко  оглядывал   помещение,
прикидывая,  где могут быть  спрятаны  деньги: так, значит, стенка,  шкаф --
сюда часто  эти  идиоты и  кладут свои трудовые, под  белье засовывают, так,
комод старый -- здесь тоже могут быть... Если очень хитрый, может и в погреб
засунуть,  хотя  вряд  ли:  они  ему  скоро  понадобятся,  так  что  поближе
положил... Ха, понадобятся, да поздно будет... Семен  снял куртку и  повесил
на вешалку  в прихожей поверх синей спортивной сумки. Шварц тоже разделся и,
потирая руки, ходил вокруг стола.
     Семен обратил внимание на шкуры кабанов и лосей на полу и на стенах.
     -- А что, хозяин охотник?
     -- Да, каждый год новые шкуры, скоро уж не знаю и куда девать будем...
     -- Как эта куда --  продавать  надо. Такие шкуры в  городе, если  не на
стенку, так на сиденья в машины  идут -- большие деньги за них люди  платят,
правда, Стас? -- он подмигнул Стасу и жестом показал -- забрать надо...
     Шварц  посмотрел,  что   хозяева  заняты   и  не   обращают  на  гостей
пристального  внимания, проскользнул  в  спальню  и через  несколько  секунд
появился в проеме  двери, держа  в руках  ружье и знаками  указывая  на него
Семену.  Тот,  продолжая болтать  со  Светланой, огляделся  и  тоже  знаками
показал: надо спрятать ружье с привычного места. Посмотрел еще раз на Шварца
и снова жестом спросил где патроны? Шварц развел руками -- нету! Тогда Семен
ткнул рукой в сторону комода -- засунь туда...
     Светлана поставила  последние блюда на стол, Алексей мыл руки  на кухне
-- все было готово для дорогих гостей. Шварц, как обычно, занялся  бутылкой,
налил Семену,  себе, Светлане... Алексей неожиданно отодвинул стопку и налил
себе "кока-колы'".
     -- Мы со Стасом беэалкогольные.
     Шварц покосился на Семена, а тот равнодушно бросил:
     -- Как хотят, нам больше будет...

     Лев  Сергеевич  провожал   гостя.   Павел,  распаренный   и   довольный
разговором, был в редком для него в последнее время хорошем настроении. Толи
под  влиянием  отличной бани, толи от  чего другого,  или  всего вместе,  но
будущее в этот вечер пpедставлялось ему просто радужным...
     -- Лев Сергеевич, последняя просьба: надо бы хорошей водки купить, мало
ли зачем понадобится.
     -- И опять  вы смотрите в корень, Паша, то есть, как это  мало ли зачем
понадобится? Это же  настоящая валюта,  без подделок, Паша! Покрепче  любого
доллара.  Ладно,  дам  я вам писулечку  в  магазин, там  меня еще  помнят  и
уважают. Сколько?
     -- Бутылок пять-десять...
     -- Паша, бросьте ваши колхозные  штучки --  вы  теперь  бизнесмен,  вас
должны здесь знать  и знать с хорошей стороны, как подпоpучика Дуба. Напишем
--  три ящика.  Вам трех  хватит? Очень хорошо. И не вздуиайте давать за эту
водку что-нибудь  лишнее,  Паша, не позорьте мои  седины. Они получат  все с
меня, если получат, конечно...
     Павел долго  прощался со  словоохотливым  стариком, заскочил в магазин.
Записка  сотвоpила  в  магазине  маленькое чудо --  обслуживание  прошло  по
высшему разряду.  Павел  только  заплатил  деньги,  все  остальное,  включая
погрузку аккуратно упакованных ящиков в  машину, произошло без  его участия.
Павел крякнул, увидав впервые своими глазами, как это все делается,  сунулся
было в карман,  но  вспомнил  последние  слова старика и  сдержался,  только
поблагодарил.
     К  автостанции  Павел   подкатил  как  раз  вовремя,  "Икарус"  начинал
выпускать  из  своего чрева пассажиров. Алексея среди  них  не  было. Увидев
машину Лемешонка, какой-то пьяненький мужичок подскочил, размахивая трешкой:
     -- В Карзюки не подвезешь?
     Озабоченный  отсутствием сына, Павел коротко отказал и включил стартер.
Машина выбралась из узеньких улиц райцентра и  понеслась по знакомой  дороге
домой.

     Веселья  за  столом не получалось. Светлана вела себя сдержанно,  как и
подобает хозяйке  дома, Алексей  пил  только "кока-колу" и ощущал неприятный
холодок  внутри,  ожидая  отца, --  скажет или  нет Светлана о  том,  что он
приехал  выпивши?  Семен пил мало и молча, поглядывая  на часы.  Один  Шварц
веселился, как обычно. Ему не надо было  ни  о  чем  думать, все уже за него
придумали, а теперь эти умники  посмотрят на его работу,  он покажет им, что
такое Шварц. Потом можно будет погладить и  эту недотрогу, плевать он хотел,
если Семен будет возражать. Предвкушая все эти удовольствия, он и веселился.
Стас помалкивал, его  напугала догадливость  Семена. Яснее ясного  он понял,
что с этой поездкой и закончится его прежняя беззаботная жизнь...
     Павел еще от озера заметил, что в доме светятся все комнаты и удивился:
обычно  Светлана сидит, ожидая  его,  перед телевизором,  иногда  и засыпает
даже, не дождавшись. Приехал Алексей,  наверно  на  попутке, решил  Павел  и
прибавил гаэу. Во двор  машина влетела непривычно быстро -- Павел едва успел
затормозить:  на стоянке находилась незнакомая "девятка". Он  вышел, в свете
фар посмотрел на номер -- городской,  потушил фары и  пошел в дом. На пороге
остановился,   разглядывая   неожиданное  застолье:  стол  был  выдвинут  на
середину, вокруг стола -- незнакомые люди. Светлана встала ему навстречу.
     --  Наконец-то,  а  то  тебя  гости  заждались. Знакомьтесь,  это Павел
Алексеевич.
     Алексей тоже сорвался с места.
     -- Отец, это мои друзья. Я с ними приехал, так что извини...
     Павел похлопал  сына по плечу, незаметно втянул воздух -- нет, спиртным
вроде от него не пахло, бросил взгляд на стол -- вместо рюмки стоял  фужер с
чем-то явно беэакогольным, на душе полегчало...
     -- Друзья моего сына? Рад, душевно рад... Давайте знакомиться.
     Семен, весь подобравшийся при виде Павла, процедил:
     -- Сейчас познакомимся. Вот он у нас всегда первый руку подает...
     Шварц  вытер  губы  скатертью,  вяло  поднялся  из-за  стола,  медленно
повернулся. Павел  успел  заметить  радостно-жестокие  глаза и  в  следующий
момент  в его животе разорвалась  бомба: Шварц ударил правой снизу... Черная
боль заставила  Павла  согнуться  и  следующий  удар  показался не  таким уж
сильным, но он отбросил Павла снова назад. Шварц ударил в грудь, в сердце...
Павел стал хватать воздух раскрытым ртом,  нечем стало дышать. От следующего
удара в челюсть он, все еще  держась обеими руками за живот, отлетел к стене
и медленно сполз вниз. Из разбитой губы потекла кровь...
     Шварц размахнулся для удара ногой, но Семен остановил его.
     -- Хватит. Для знакомства хватит, пусть очухается...
     Светлана за эти короткие секунды не могла сдвинуться с места от ужаса и
только  зажала  кончик полотенца в зубах, сдерживая  готовый вырваться крик.
Алексей тоже в оцепенении наблюдал за всем происходящим, но когда отец упал,
рванулся  к  нему.  Схватив  за  руки, Стас попытался его  удержать. Алексей
вывернулся  и  бросился к  отцу,  но на полпути его встретил  железный кулак
Шварца... Светлана, наконец, пришла в себя и закричала. Семен повернулся.
     -- Стас, заткни ей глотку.
     Стас вырвал из рук Светланы  полотенце,  скомкал его и  зажал  кричащий
рот.  Семен  выразительно покачал  большим кухонным ножом  перед испуганными
глазами   Светланы.  Она  вдруг   ощутила   весь   кошмар   происходящего  и
почувствовала,  что теряет сознание...  Стас едва удержал ее  вдруг обмякшее
тело,  подтащил  к  дивану,  бросил...  Шварц  заржал,  глядя  на  некрасиво
задравшееся платье, обнажившее светланины ноги.
     --  Потом,  Шварц.  Все  твое  будет,  а  сейчас  займись  этим.  Шварц
перешагнул через лежащего на полу Алексея  и пошел на кухню. Стас, повинуясь
команде Семена, подхватил Алексея и оттащил  к  дивану.  Шварц принес кружку
воды и стал медленно лить на голову Павлу Алексеевичу. Но это было излишним,
Павел   не  потерял  сознания,  он  все  слышал,  только  вот  не  мог  даже
пошевелиться, боль  в  животе  отняла  все силы. Он открыл  глаза,  стараясь
повернуть голову в  сторону дивана. Это ему  удалось. Светлана полулежала на
диване, сын был рядом. На какое-то мгновенье ему показалось, что они  мертвы
и он застонал от бессилия. Шварц снова заржал.
     --  Ты гляди, какой живучий. А ты боялся... Его ломом  не убъешь.  Одно
слово -- мужик.
     Семен подошел к Павлу, наклонился.
     -- Где деньги,  дядя?  Давай побыстрее, а то мы  торопимся, да  и  тебе
легче будет, меньше мучиться...
     Павел постепенно приходил в себя, боль медленно отступала, на  ее место
в  животе приход