рами, Сань! Ты прям как с Луны...
   Боксов мог себе позволить такой тон, так как вышестоящий дежурный был
его постоянным собутыльником и партнером по домино.
   Кроме того, Боксов  вообще  дежурил  по  16-му  последний  раз  -  он
дождался-таки давно обещанного повышения по службе.
   В  дверь  камеры  для  задержанных  снова  застучали.   Старшина   из
прибывшего наряда решил поинтересоваться и сунул голову в узилище.
   - Я офицер, хамье мусорское! - донеслось оттуда.
   - Товарись, товарись, звонить послу! Товарись! Я просу...
   - ...Последнего слова!  -  закончил  за  негра  старшина,  захлопывая
дверь. - М-да, ну и народец вы подобрали!
   - Вах! - гордо отозвался Мтишашвили, пытавшийся починить сломанную во
время свалки фирменную авторучку с раздевающейся женщиной. - Такие кадры
на дороге не валяются.
   Тут Боксов всех перебил, дублируя поступившую по городскому  телефону
информацию:
   - Большой, 16, квартира 3 - через окно выносят вещи!
   Мигом!!!
   Полетели на заявку, Артур, естественно, примкнул к экипажу.
   Когда долетели - разобрались. Оказалось, что вещи не вытаскивают,  а,
наоборот, втаскивают - хозяева приехали с дачи и потеряли ключи.  Оттуда
прямиком рванули на 21-ю линию, там в коммуналке зарезали наркомана. Его
приятель, он же свидетель поножовщины, еле дышал от  принятого  в  вену.
Артур попытался из него  хоть  что-то  вытрясти,  но  вытряс  лишь  пару
фуфыриков из-под ангидридного  раствора  да  перочинный  ножик...  Потом
долго ждали прокурорского следака, разводя тары-бары с соседями: "Мы  же
сто раз предупреждали - у них тут целая банда..." В общем,  в  отделение
вернулись лишь под утро.
   Притихший негр, освобожденный от пут, смирно сидел за столом, руки  у
него были сложены, как у примерного первоклашки.
   Он искательно улыбался и всем подобострастно кивал.
   - Ну что, Лумумба?! - обратился Тульский к подданному джунглей.
   Африканец заулыбался еще шире и развел руками:
   - Был Германия - полисия бьет! Приехал Союз - милисия бьет!
   - Понимаю,  дружище,  -  апартеид!  -  согласился  Артур.  -  Нам  на
политинформациях про это даже слайды показывали...
   Его внимание  привлекла  группа  совещающихся  в  погонах.  На  общем
мышином фоне красиво выделялась черная  военно-морская  форма.  Тульский
тихонько подобрался к ним - Боксов, Мтишашвили и старший сержант Лебедев
увлеченно "разводили" красу и гордость атомного подводного флота.
   -  Мужики,  вы  уж  не  серчайте...  Накатило  что-то  на   меня!   -
оправдывался капитан первого ранга, потирая запястья и крутя шеей. Вид у
него был... сутулый и какой-то неловкий.
   - Да мы все понять можем! Ты взгляни на мою рожу! -  подсовывал  свою
распухшую губу, как аргумент, алчный Лебедев.
   Его, чуть не всхлипывая, поддерживал Боксов:
   - А мне что - штаны снять? Яйца - как арбузы, наверное!
   - И кто заплатит за банкет?! -  поворачивал  беседу  "ближе  к  телу"
Мтишашвили.  Троица  давно  уже  распределила  между  собой  роли,  цена
"банкета" тоже была вчерне обсуждена, страшились продешевить...
   - А  про  мой  лоб,  конечно,  никто  и  не  вспомнил?!  -  встрял  в
увлекательную беседу Артур, возмущенный  тем,  что  коллеги  начали  без
согласования с ним заминать побоище, учиненное моряком.
   - Сынок, все будет красиво! Капитана  первого  ранга  Удравова  знают
все! - несколько неопределенно пообещал подводник.
   - Не сомневаюсь! - язвительно хмыкнул Тульский.
   ...Сошлись на ящике коньяка (минимум - грузинский, "три  звездочки"),
приличном закусоне (минимум - тяжелая сетка с рынка) и четырех шерстяных
тельняшках. Мтишашвили выторговал себе еще зачем-то нагрудный  знак  "За
дальний поход".
 
   Копий не снимать, аннотаций не составлять
 
   Мтишашвили.
 
   СЕКРЕТНО
 
   УПРАВЛЕНИЕ КГБ СССР
   ПО ЛЕНИНГРАДСКОЙ ОБЛАСТИ
 
   " "Василеостровский отдел
   Отделение
 
   АГЕНТУРНОЕ СООБЩЕНИЕ № 7991
 
   По делу
   ИСТОЧНИК ХУДОЙ
   Принял Король
   "___" 19 г.
 
   Источник сообщает, что от  своего  знакомого,  занимающего  должность
директора трестаресторанов истоловых Василеостровского района,  узнал  в
доверительной беседе о  том,  что  участковый  16-го  отделения  милиции
Мтишашвили  постоянно  приходит  к  нему   за   продуктовыми   наборами,
дефицитной едой, за которые не платит.
   Это началось,  когда  начальник  отделения  милиции  попросил  помочь
директора  "в   проведении   праздника   Дня   милиции",   а   последний
неосмотрительно отказал. После этого Мтишашвили при  "случайном"  обходе
территории выявил грубейшие нарушения на вверенных ему объектах  и  стал
буквально  ежедневно  и  "ревностно"  следить  за  соблюдением  десятков
ведомственных инструкций.
   После этого знакомый источника "сдался"  и  сам  теперь  интересуется
нуждами сотрудников к каждой мало-мальски значимой дате.
   Источник сообщает, что эта практика распространена во всех отделениях
Василеостровского РУВД, и налицо "круговая порука".
 
   Справка: фигурант Мтишашвили ранее проходил по сообщениям.
 
   Задание:  выясните  у  Вашего  знакомого  -  готов  ли  он  письменно
подтвердить указанную информацию.
 
   Мероприятия: с информацией, без расшифровки источника  и  его  связи,
ознакомьте начальника РУВД.
 
   Оперуполномоченный ОКГБ
   Василеостровского района
   Капитан
   Король
 
   Тут Артур вдруг вспомнил об оставленной в кабинете Регине и  заспешил
было к себе, но его задержал Боксов:
   - Кстати, а мужик-то твой - оклемался!
   - Ну?! - Тульский остановился и искренне поинтересовался. - И как  он
к нам заполз?
   - А это Сидачев Паша с управы, с разбойного отдела...
   Перебрал чуток, а удостоверение у него замполит отобрал до утра.
   Вот он, видать, из его кабинета выплыл, а до раковины не  дотянул,  -
смеясь, обрисовал ситуацию Мтишашвили.
   - Хоть извинился? - наивно спросил Артур.
   - Ага... извинился... Так орал тут, когда очухался... "Я -  сотрудник
главка!.. Что вы себе позволяете?!.. Немедленно!.." В общем, убедительно
верещал, - усмехнулся Лебедев.
   Тульский снова подумал о Регине, махнул рукой и рванул к себе.
 
*** 
 
   ...В кабинете, разумеется, уже никого не было. Пустая бутылка  из-под
шампанского сиротливо стояла посреди стола. Под  ней  лежало  древнее  и
никому  уже  не  нужное   объяснение   продавщицы   молочного   магазина
Корзинкиной. На этом  объяснении  дорогой  помадой  нервным  размашистым
почерком  было  написано:  "Вино  я  вылила".  Под  этим   криком   души
прочитывались вымученные когда-то  заверения  Корзинкиной:  "...ущербдля
себясчитаю незначительным... в милицию обратилась с целью  информации...
претензий ни к кому не  имею..."  В  каждой  фразе  на  листке  (включая
написанную помадой) чувствовались напряжение и обида.
   С набережной послышалось уханье первого трамвая.  Тульский,  несмотря
на усталость, вдруг широко улыбнулся.  Что-то  произошло  за  эту  ночь.
Артур больше не хотел уходить из  ментовки.  Ему  начала  нравиться  его
работа...
 
Токарев 
10 апреля 1985 г. 
 
Ленинград 
 
   Артем  вышел  из  здания  Двенадцати  Коллегий   на   Университетскую
набережную и, прищурившись, посмотрел на солнце. Настроение было хорошее
- подстать погоде. Только что он получил от руководителя своей дипломной
работы последние незначительные замечания, через три  недели  -  защита,
потом - "госы", а  там...  Правда,  что  "там"  -  думать  не  хотелось.
Работать по специальности, указанной в дипломе? Тоска...  Стоять  дальше
"на воротах" в "Пушке"? Тоже,  в  общем-то,  не  особо  весело.  И  куда
податься бедному биологу?
   Токарев досадливо тряхнул головой и потер ноющее плечо.  Накануне  на
тренировке он "взял на буксир" молодого  боксера,  который  попадать  по
"лапам", мягко говоря, не старался. Артем начал нервничать.
   - Так, хорош, - объявил он, скидывая накладки. - Сейчас  будешь  бить
по моему плечу. Считай, что это подбородок. Нырнул, выныривая,  -  удар.
Руку мигом к подбородку обратно. И - швыряй корпус. Понял?
   Тот понял и лупил что было сил. Плечо немедленно заныло,  но  Токарев
выдумал специальную гипотезу, что это и есть силовой массаж, и терпел. К
утру плечо заныло сильнее...
   Артем  быстрым  шагом  направился  через   дорогу   к   троллейбусной
остановке, но тут его подрезала, тормозя, светлая "Волга" с таксистскими
"шашечками". Токарев шарахнулся, но потом, удивленно поняв, что  это  "к
нему" - остановился.
   Передняя дверь такси распахнулась, и оттуда наполовину высунулся  Юра
Шатов. Шатов также занимался у Юрия Евгеньевича (тренера Артема), но был
постарше, потяжелее и пошустрее, если что-то требовалось достать.  Часто
Юра повторял советскую поговорку: "Если в России не украдешь, то  в  рай
не примут", - она, похоже, была его  жизненным  кредо.  Многие  в  клубе
знали о водившихся за Шатовым "грешках" - они ощущались по его  туманным
рассказам, по вырывающимся словечкам и по появляющимся  у  него  дорогим
вещицам. Отца у Юры не было, а мать  работала  укладчицей  на  конфетной
фабрике, так что мармеладу в доме хватало, хотя ели в основном  картошку
и макароны - как и все.
   - Артем, нужен! Живо! - глаза Шатова возбужденно блестели.
   Токарев шагнул к такси, оперся левой рукой на крышу, а правую сунул в
клешню Юрику, одновременно с интересом заглядывая вглубь машины.  Внутри
было густо и душно, так как на заднем сиденье уместились шестеро  парней
- все знакомые по клубу. Самый младший и легкий,  Рустик,  работавший  в
весе "мухи", вообще лежал у остальных на коленях, и у  него  было  самое
хорошее настроение. Все лыбились.
   - Залезай! - потянул Артема за руку Юрик.
   - Да погоди  ты!  -  попробовал  возразить  Токарев,  улыбаясь  лихой
гоп-компании:
   - Что за хипеж? Немцы бомбят Киев?
   - Если бы! - дернул уголком рта Шатов. - Пашу-"Лихо" знаешь?
   - Ну, - кивнул Артем, выезжавший с Пашей не раз  и  на  сборы,  и  на
соревнования.
   - Ему полспины бритвой срезали! Давай залезай!
   Артем нахмурился и, не спрашивая больше  ничего,  полез  на  переднее
сиденье на колени к Юрику. Дверца такси упорно не хотела  закрываться  -
мешало колено Токарева.
   - Чего ждем? - рявкнул Шатов на водителя.
   - Когда дверь закроете, - со вздохом  ответил  таксист,  видимо,  уже
уставший от беспокойных пассажиров.
   - Я сейчас ее вообще отломаю, понял? - вспыхнул Юрик и оскалился.
   - Чего уж тут не понять, - снова вздохнул шеф  и  потянулся  к  ручке
переключения передач. Со скрипом тронулись.
   - А... а кто его порезал-то? - опомнился сложенный втрое Артем.
   - Паша хотел кольцо продать по-быстрому, - закряхтел под ним Шатов, -
капуста нужна была. А там - спекули окопались...
   Дескать, все только через них... Мол, их место... Ну, ты про Пашу все
сам знаешь - за словом в карман не полезет. Короче,  одному  в  челюсть,
второму - хрясть, хрясть! На следующий день пришел снова...
   - Зачем? - удивился Токарев.
   - Ну, еще одно кольцо продать, да какая разница! А  те  -  встретили.
Точно не знаем, но, похоже, кто-то из жуликов, которые их  прикрывают...
И - спину ему, как шашкой - о-па!
   Артем завозился, хотел было вставить, что, мол, может  быть,  сначала
узнать, - но замялся, не ложились эти слова в общее настроение. Неудобно
ему  стало  -  товарища  порезали,  а  он   со   своими   сомнениями   и
колебаниями...
   Не доезжая до угла улицы Ленина и  Большого  проспекта  Петроградской
стороны, Шатов распорядился:
   - Тпру-у! Швартуемся!
   Высадив из машины Артема, Юрик широким жестом, не глядя  на  счетчик,
протянул таксисту пятерку. Тот со вздохом принял купюру -  на  счетчике,
кстати, было в два раза меньше набито.
   - Так, орлы! - начал немедленно распоряжаться Шатов. - Рустик!  Ты  -
десантируешься!
   - А?
   - Бэ! Атакуем, рассыпаемся по дворам. Встречаемся около Зоопарка!
   Токарев чуть вздрогнул, но промолчал. Это "у Зоопарка" напомнило  ему
ни много, ни мало - о судимости. Но как и кому сказать в такой  ситуации
о своих ассоциациях? Артем промолчал - потому что ему было не сорок лет,
и разговор шел не за чашкой кофе в надраенном "Гранд-отеле Европа".
   Рустик между тем юрко засеменил к магазину "Аметист", возле  которого
прохаживались двое крупных и сытых мужчин - они  и  не  поняли,  как  он
умело задел плечами одновременно обоих.
   - Маленького обидеть всякий может! - высказал ехидно  сакраментальное
утверждение Рустик, по-балетному поворачиваясь вокруг своей оси.
   - Вот щенок! - больше  удивился,  чем  разозлился  один  из  мужиков,
одетый в короткую легкую  дубленку,  и  попытался  ухватить  Рустика  за
плечо, но тот легко увернулся и влепил второму пендель.
   Оба мужика ринулись на него, но Рустик снова  бабочкой  выпорхнул  из
протянувшихся к нему ручищ, боковым зрением наблюдая за подтягивавшимися
к месту действия товарищами. Конечно, со стороны отчетливо виделось, что
парень провоцирует скандал с последствиями, но Рустик и не  пытался  это
скрыть - а для чего еще и нужна была его роль?
   Происходило все достаточно быстро, но Артем, перебегая улицу, все  же
успел поинтересоваться:
   - За что воюем-то? Только за Пашу?
   Шатов уловил в его вопросе нотки сомнения  и  обрушился  на  Токарева
своей правдой, одновременно косясь в сторону противников  и  контролируя
ситуацию:
   - Ну не  одно  колечко,  а  три-четыре-пять  Пашка  продал...  В  чем
дело-то, я не понимаю!? Этим мопсам годами тут стоять можно, всю лягавку
на корню скупили, а нам - кроссовки не достать!
   Старшие пацаны для страны все мозги на ринге оставили,  Пашка  -  под
гимном стоял! И весь зал тогда в Испании стоял под тем же гимном! Мы пот
проливаем, а эти тут!!! Пусть делятся!!! А кто с бритвой ходит -  пальцы
сломаем... пока... В чем я не прав?!
   И снова Артем не нашелся что сказать - и не то чтобы совсем  слов  не
находил или со  всем  уж  так  согласен  был  -  а  просто  ситуация  не
позволяла. Не  располагал  расклад  к  долгим  диспутам,  к  копаниям  в
нюансах... Семь человек одновременно подскочили к входу  в  "Аметист"  и
выщелкнули обидчиков Рустика в пару секунд.
   Спекулянт в дорогой дубленке (апрель на дворе  -  а  он  в  дубленке,
потому как вещь дорогая и  престижная  -  через  нее  свой  статус  миру
предъявить можно) оседал у водосточной  трубы.  Его  левая  бровь  стала
разбухать на глазах, превращаясь в какой-то  неестественный  нарост-шар.
Артем остановился, как вкопанный, и  зачарованно  уставился  на  мужика.
Откуда-то вывернулся Генка Иматри, сморщил лоб и съязвил, склоняясь  над
"дубленкой":
   - Ой, прилег! Барыжничать устал?!
   Между тем  события  продолжали  разворачиваться.  К  магазину,  визжа
тормозами,  подлетела  ярко-красная  "семерка",  из  нее  выскочили  три
крепких парня. Один из них держал в руках арматурину, обмотанную грязным
бинтом. Шатов тихо попер  ему  навстречу,  раскинув  руки  в  стороны  и
крикнув:
   - Стоять!
   Противник Юрика оказался парнем с  характером  и  постарался  ударить
по-настоящему - Артем в  ужасе  увидел,  как  железная  палка  пролетела
совсем рядом с головой лишь ухмыльнувшегося на это Шатова.
   Токарев как-то очень  по-взрослому  вдруг  понял,  что  сейчас  может
произойти: если арматурина все же коснется Юркиной головы, то  будет  не
только  кровь,  но  и  необратимое  изменение  всех  жизней,  начиная  с
оборвавшейся...
   Тем временем двое из  выскочившей  из  "семерки"  троицы  уже  успели
упасть, не  нанеся  спортсменам  серьезного  урона  -  если  не  считать
вздувшееся уха Борьки Карпова...
   ...Артем  с  левой  стороны  начал  полукругом  подбегать  к   парню,
вооруженному железной палкой. Токарев хотел напасть на  него  сзади  или
сбоку и лишить возможности размахивать арматуриной. Главное - быстрота и
четкость  действий,  но...  Подсознанием   Артем   чувствовал   какую-то
искусственность происходящего, что-то явно укрывалось от него, о  чем-то
он не договорил с Юрой... Токарев не верил, что его приятели нападают на
спекулянтов зря, но и не считал себя и их безусловно правыми... Вот  эти
сомнения и лишили  грамотные  маневры  Артема  той  энергетики,  которая
зачастую решает все - злой резкости не хватило...
   Парень сделал вид, что пытается подловить пританцовывавшего перед ним
Шатова,  а  сам  наотмашь  вдруг  резанул  прутом  в  сторону  Токарева.
Увернуться Артем не успел, арматурина врезалась  ему  в  плечо  -  в  то
самое, куда накануне молотил молодой боксер. Разницу между его  кулаками
и железом Токарев ощутил моментально -  его  как  будто  копытом  лошадь
ударила. Артем грохнулся на асфальт, как деревянный  Буратино,  озираясь
на случайных  прохожих,  мелко  семенящих  в  разные  стороны  с  быстро
пустеющей улицы. Боль сначала  Токарев  не  почувствовал,  ее  вытеснила
растерянность вперемешку  со  стыдом...  Через  несколько  секунд  время
потекло  с  прежней  скоростью,  и  Артем  увидел,  как  над  упавшим  и
выронившим  железный  прут  мужиком  склонился  Шатов.   Юрик   поднимал
лежавшего за грудки и жестко отбивал правые боковые.  Парень  уже  после
второго удара потерял сознание, но Шатов все бил и бил, размалывая  лицо
в месиво...
   Недалеко от них еще один мужик стоял на четвереньках и трогал себя за
раскроенную губу. С лица у него большими  кляксами  капала  кровь.  Все,
столь мгновенно начавшееся, так же быстро и закончилось -  в  мгновенных
скользящих движениях трудно было даже уловить драку. Спортивная выучка и
реакция моментально поставили "точку". В ударах боксеров не было уличной
лютости и перебора.
   Вот если бы на "Аметист" набегал не Шатов со спортсменами, а  Сибиряк
или Вата с Кренделем, то тогда  представление  бы  шло  подольше,  да  и
результаты бы больше походили на побоище, поскольку травмы были  бы  уже
не от кулаков, а от цепей и отверток...
   Ребята приподняли  Артема  с  асфальта,  и  он  сам  смог  убежать  в
проходные   дворы.   Осматривать   себя   спортсмены   начали   уже    в
Александровском садике - с хохотом тыкали в слоновое ухо Бори,  пытались
подергать за руку Токарева.
   - Опа!!! - вдруг выкрикнул Рустик,  продемонстрировав  компании  свою
ладошку, на которой лежал полиэтиленовый прозрачный мешочек с деньгами и
золотыми кольцами.
   - Когда это ты успел?! - перехватило дух у  Шатова,  и  он  попытался
окровавленным кулаком сбить себе мешочек.
   - Опа! - Рустика реакция не подвела, он успел сжать кулачок...
   В мешочке оказалось тысяча пятьсот семьдесят три рубля и золота  эдак
на тысячу с гаком. Это была первая большая сумма, которую Артем видел за
свою жизнь с расстояния метра...
   ...Пятьсот рублей тут же решили отнести Паше Лихо в больницу. Пятьсот
- чтобы для круглого счета. Остальным выходило где-то по  сто  пятьдесят
на рыло.
   - В пять минут зарплата итээра <ИТР - инженерно-технический работник>
за месяц! - подвел итог Боря, ухо которого отливало уже синевой. - Вот и
заканчивай  институты.  Моя  мать  после  Горного  проводку   в   шахтах
рассчитывает. Недавно десятку прибавили - стало сто тридцать пять!
   Токарев  чувствовал  себя  очень  неуютно,  прекрасно  понимая,   что
участвовал  в  банальном  разбое.  И  если  карта  ляжет  -  то  мотивы,
вдохновившие его на этот подвиг,  не  очень  изменят  отношение  к  нему
следователя. Единственное, что немного успокаивало,  -  это  надежда  на
ребят, которые вроде бы "протечь" или тем более заложить не должны. Лица
и повадки у ребят из  клуба  внушали  такой  оптимизм,  потому  что  при
взгляде на них,  невольно  вспоминались  строчки  из  песни:  "В  тюрьме
таганской легавых нету, но есть такие - невзвидишь свету!"
   В больницу к Паше решили ехать сразу и всем скопом, но  уже  на  двух
машинах. В такси Артем немного отошел, хотя, конечно,  мысли  продолжали
донимать. Его спрашивали:
   - Ну, как ты, Темка?
   - "Это не горе, если болит нога!" - отшучивался Токарев,  хотя  плечо
ныло и ломило.
   ...Больницу  гоп-шарага  тут  же  поставила   на