ю. Просто у меня задержанных больше, чем ответственных документов...
Вот я дело и делаю... Очень хорошо, приезжайте, нам поможете... Есть!
   Дежурный положил трубку на  рычаг  и  тут  же  схватился  за  местный
телефон, набрал номер оперчасти.
   - Але, Гусев? Слышь, тут такое чудо звонило! Из обкома! Ну по  поводу
этих, гопников, - кричит: "Бандитская акция!" Я,  конечно,  корректно...
Но, чую, он приедет. Я не знаю - чую.
   Наверное, через городскую дежурку. Я предупредил - подметайте...
   А все  было  просто.  Звонило  в  дежурку  никакое  не  чудо,  звонил
ответственный дежурный административного отдела  обкома  партии  товарищ
Лампов, прибывший в ГУВД с внезапным запланированным визитом. Ну, прибыл
и прибыл - получал, как обычно, пространные ответы на дурацкие  вопросы.
И тут - бац, когда он выпятил живот посреди гувэдэшной дежурки,  -  один
из помощников выяснял по прямому с Петроградским РУВД:
   - Беспорядки? Сколько их? Все несовершеннолетние...
   И понеслось. Потому что накануне было совещание в  обкоме  по  поводу
предстоящей Олимпиады и чистки города от деклассированных элементов.  На
совещании  срочно  потребовали  усилить,  углубить  и  немедленно   дать
результаты... В общем - все в один кулек. А тут Лампов как раз и  увидел
возможность отрапортовать о результатах.
   Лично отрапортовать - это важно. Для тех, кто  понимает.  В  общем  -
пошло-поехало... Лампов перехватил трубку у помощника дежурного по ГУВД,
нарвался на иронично-усталого  дежурного  в  районе,  его  зацепило,  он
позвонил  своим  в  обком,  потом  в   прокуратуру,   потом   начальнику
Петроградского УВД, потом начальнику районного  следствия  -  тот  начал
объяснять, что следственной перспективы нет, и вызвал этим  лишь  звонок
начальнику Следственного управления...  Потом  очень  много  начальников
сразу поехали в Петроградское РУВД  -  а  там:  пацаны  друг  на  дружку
объяснения и заявления не пишут, рапортов сержантов для возбуждения дела
по  массовому  хулиганству  недостаточно,  а  дело  уже  просто  позарез
необходимо. В общем - картина маслом, сотрудникам-то милиции  весь  этот
геморрой и на хрен не нужен, а машина запустилась... Тут и разбитая губа
у сержанта выплыла - хоть что-то, сержанту орут:
   "Немедленно в травмпункт", - он пытается вяло отбояриваться (оно  ему
сто лет не надо, в омутах моченному из-за  губы  по  кабинетам  терпилой
болтаться) - а с начальством, как известно, особо не поспоришь, особенно
когда начальство это само в  полузадроченном  состоянии  находится...  В
общем, в оконцовке - возбуждение уголовного дела на  несовершеннолетнего
Токарева А.В. по родной 191-й статье.
 
   Статья 191 УК РСФСР
   "Сопротивление работнику милиции или народному дружиннику".
 
   Оказание сопротивления работнику милиции или народному дружиннику при
исполнении этими  лицами  возложенных  на  них  обязанностей  по  охране
общественного порядка - наказывается лишением свободы на срок до  одного
года, или исправительными работами на тот же срок, или  штрафом  до  ста
рублей. Те же действия, сопряженные с насилием  или  угрозой  применения
насилия,  а  равно  принуждение  этих  лиц  путем  насилия  или   угрозы
применения насилия к выполнению явно незаконных действий -  наказываются
лишением свободы на срок от одного года до пяти лет или  исправительными
работами на срок от одного года до двух лет (введена Законом РСФСР от 25
июля 1962 г.; в ред. Указов Президиума  Верховного  Совета  РСФСР  от  3
декабря 1982 г. и от 29 июля  1988  г.  -  Ведомости  Верховного  Совета
РСФСР, 1962, № 29, ст.
   449; 1982, № 49, ст. 1821; 1988, № 31, ст. 1005).
 
   К утру обо всем этом  балагане  узнал  Токарев-старший,  естественно,
примчался в Петроградское РУВД, говорил с матерившимся и плевавшимся  от
злости начальником, со старым приятелем - начальником  розыска  -  но...
Следствие  кивало  на  коллег  из  управления,  мол,  "они  -   мудаки",
управление советовало улаживать все "наверху" ("А нам - по  барабану!"),
одуревший сержант вообще орал: дескать, может сказать, что пошутил...
   Однако дело-то взял на контроль обком партии, а это в те времена было
круче, чем когда  сегодня  полпред  на  свой  личный  контроль  берет...
Короче, все вышло ужасно справедливо,  даже  не  ужасно,  а  кошмарно  -
виноватых нет, все старались, помогали, всех понять можно -  но  жопа-то
полная... К полудню праздничного дня 7 ноября отец и сын Токаревы пришли
домой с чугунными головами и  осознали,  что,  похоже,  -  "приплыли"...
Разговор отца и сына был суровый, жесткий,  но  честный.  Сначала  долго
молчали, а потом Артем не выдержал:
   - Отец, я в чем-то не прав?
   - Не прав! - отрезал Василий Павлович.
   - В чем?!
   Токарев-старший угрюмо  глянул  на  сына  (а  угрюмо-то  потому,  что
оперативная чуйка подсказывала перспективы - и от них сердце стискивало,
так  жаль  было  свою  кровиночку,  своего  мальчика  чудесного  -  а  и
показывать этого никак нельзя было) и катнул желваки по скулам:
   - Уж если понеслось - то бил бы по-настоящему - и ноги в руки...
   - Но я же...
   - Ты! - Токарев-старший махнул рукой и вздохнул. - Ты, Тема, на улице
проигрываешь, потому что надеешься на благородство.  Вот  и  здесь  тебя
подвел твой характер  -  а  еще  интуитивная  вера  в  справедливость...
Знаешь, когда все действия и поступки правильные - тогда  не  бывает  не
правильного результата. А у нас результат  пока...  М-да...  Знаешь,  мы
устанем от обсуждения. Не надо мне ничего  объяснять.  Мне  за  тебя  не
стыдно, мне за тебя очень обидно.  Я  и  мои  товарищи  -  мы  попробуем
переломить мир в твою сторону. Шансов мало. Если тебе  дадут  условно  -
будем дальше жить. Когда-нибудь ты все это вспомнишь с улыбкой.
   ...Артему было так плохо, как, наверное, никогда в жизни, и держаться
ему помогало лишь твердо усвоенное правило, что  мужчина  даже  подыхать
должен достойно -  без  соплей  и  воя.  А  завыть  хотелось  -  завыть,
зарыдать,  заплакать   по-детски...   Реальная   перспектива   судимости
разбивала его мечту - стать оперуполномоченным уголовного розыска, стать
таким, как отец. А еще... А еще -  Аня  не  встретила  его  у  отделения
милиции. Она даже не торопилась со звонком. Она отошла в сторону,  когда
Судьба вусмерть метелила Артема...
   Кстати говоря, Аня ведь могла спасти Токарева - если бы вовремя и как
надо рассказала бы все отцу. По иронии  судьбы,  Александр  Владимирович
хорошо  знал  товарища   Лампова   и   даже   устраивал   его   дочь   в
инженерно-экономический институт, что характерно, - не за деньги,  а  по
отношениям. Поэтому, если бы Торопов-старший узнал все, динамично  и  со
свойственной ему энергией вышел бы на Лампова - все  могло  и  в  другую
сторону развернуться. Но...
   Аня пришла  домой  испуганная  и,  кстати,  разобиженная  на  Артема,
который, как она решила, - бросил ее  одну  в  опасной  обстановке  ради
какого-то гопника! А чего еще ждать от будущего мента! Да к тому же отца
сначала дома не было, зато был дедушка, который  сразу  смекнул,  что  с
внучкой что-то неладное творится.
   Слово за слово - вытянул старый  все  из  Ани,  причем  больше  всего
интересовался, не остались ли внучкины данные у  сотрудников  милиции  -
несколько раз переспрашивал. Дедушка был человеком тертым и  оч-чень  не
любил истории, хоть как-то связанные с правоохранительными органами.  Он
и Артема-то недолюбливал именно по этой причине.  А  чему  удивляться  -
дедуля физиологически пережил тридцатые и сороковые. А в 1939 году в его
парадной из 24 квартир лишь  две  остались  с  жильцами.  Сейчас  трудно
понять, что в те времена означал звук подъезжающей ночью машины и шаги -
либо к тебе, либо к Михельсонам. Понять трудно, а прочувствовать и вовсе
невозможно...
 
   Строчка из ордера на арест бывшего сотрудника УНКВД ЛО ГОЛОВА:
 
   ...Достаточно изобличается в том, что, будучи оперативным сотрудником
УНКВД ЛО, ГОЛОВ допускал преступные методы в следственной работе.
 
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА 
 
От 14 апреля 1939 года. 
 
   Свидетеля - НОЖКИНА Федора Алексеевича, 1899 г.р., урож.
   Восточно-Сибирского края, Куйтинского  р-на,  дер.  Харчев,  русский,
гр.СССР, б/п, главный бухгалтер 2 отделения 5 проектно-монтажного треста
НКАП, прож.: Л-д, канал Грибоедова, дом 150, кв.9.
   ВОПРОС: С какого времени и с  кем  персонально  Вы  были  связаны  по
секретной работе в органах НКВД?
   ОТВЕТ: С органами НКВД я сотрудничаю с 1928 года.
   Персонально  был  связан  по  Иркутску  -  с   Нач.ЭКО   МЕЛЬНИКОВЫМ,
уполномоченным ПАВЛУХИНЫМ.
   По Ленинграду - с Опер.  Уполн.  ЭКО  АЙЗЕНШТАДТ  В.Н.,  Нач.  -  ком
отделения ГОЛОВ.
   ВОПРОС: В 1937-38 гг. Вы давали  материалы  на  группу  работников  5
проектно-монтажного треста НКОП в лице  ОРЛОВА  Е.Н.,  СОКОЛОВА  Д.  Ф.,
СОКОЛОВА П.В., ПАВЛОВА В.А., ШАПИРО  М.П.,  ШУФРИНА  И.А.,  ЕРНЯК  Д.И.,
ОВАДОВА Р.Т., РЫБКИНА Е.Г., МУСАТОВА  и  РУВИМСКОГО.  Большинство  Ваших
материалов не подтверждается.
   Скажите, не было ли в Ваших донесениях искажений,  преувеличений  или
корректировки со стороны ГОЛОВА?
   ОТВЕТ: Нет, этого не было.
   (Допрос прерывается с 16.40 до 23.10  14  апреля  в  связи  с  плохим
самочувствием свидетеля) ВОПРОС: Оказывал  ли  на  Вас  сотрудник  ГОЛОВ
давление, имели ли место случаи корректировки Ваших донесений?
   ОТВЕТ: Я должен заявить об исключительно тяжелом поведении ГОЛОВА  во
время наших деловых встреч, а именно: весной 1938 года, месяца и числа я
не помню, в одну из наших встреч на его  квартире  (по  ул.Воинова,  34,
кв.50),  за  то,  что  я  долго  не  могу  вскрыть  к-р  организацию   в
электрослаботочной промышленности,  он  угрожающе  заявил:  "Вы,  видимо
вошли в организацию, но от нас скрываете".
   Далее он сказал, что на вскрытие такой организации достаточно  одного
месяца  и  что  я  занимаюсь  вредительством   в   работе   НКВД,   т.е.
"ягодовщиной". Затем он угрозами заставил меня  написать  донесение,  не
соответствующее истинному положению вещей. Вскоре я  узнал,  что  многие
лица, проходящие по донесению, арестованы.
   Несколько раз мне хотелось написать заявление в НКВД о том, что такое
руководство пользы не принесет, но я боялся мести ГОЛОВА.
 
   Записано с моих слов верно и мною лично прочитано.
   Ф.НОЖКИН.
 
   ДОПРОСИЛ: НАЧ 2 ОТДЕЛЕНИЯ 3 ОТДЕЛА УГБ УНКВД по Л-ду -  Лейтенант  ГБ
(Устинов).
 
   Внутренне дедушка очень опасался государства -  если  можно  было  не
голосовать, то не голосовал или же голосовал "единолично"...
   Александру  Владимировичу  тесть  представил  случай  с  Артемом  как
забавный и незначительный анекдот, а  потом,  когда  дошли  все-таки  до
Торопова подробности, - потом уже поздно было. В то  время  раскрученную
машину остановить мало кому удавалось.
   Александр Владимирович искренне переживал, орал на дочь и тестя  -  а
толку-то...
   В квартире у Тороповых Артем  бывать  перестал.  До  суда  все  дошло
образцово-показательно быстро. С судьей пытались говорить, она пила кофе
с друзьями Токарева-старшего, ахала... Однако Артем получил "два на два"
- то есть два года лишения свободы условно с испытательным сроком  в  те
же два года. Сержант, кстати, уже готов был дать показания, что сам себя
зверски избил. Но - "два на  два".  Система  оказалась  сильнее  логики,
справедливости и неформальных связей.  Восторжествовал  какой-то  дикий,
абсурдный и никому не нужный, по большому счету,  идиотизм  -  абсолютно
нормального,  положительного  парня,  мечтавшего   стать   милиционером,
навсегда сделали ранее судимым ради красивого партийного отрапортования.
И никто ничем не смог помочь - хотя все сочувствовали.
 
   Судье Петроградского
   Народного суда
   Тов. Николенко О.В,
   От Булина Юрия Евгеньевича,
   1937 г.рождения,
   прож. пер. Толмачева, 6-18,
   тел. 312-45-98,
   работающего ст. Тренером
   спорт-клуба "Ринг",
   раб. тел. - 314-6-7-09.
 
   Уважаемая Ольга Владимировна!
 
   Не хочу отвечать на Ваш входящий - своим исходящим.
   Уверен, что от подобных характеристик у Вас рябит в глазах.
   Много лет я являюсь не только тренером, но и воспитателем.
   Видел судьбы разные и спорные. Серьезный  боксер  вырастает  один  из
ста. Но остальные, я надеюсь и всеми силами стремлюсь к этому, уходят от
нас в жизнь порядочными мужчинами.
   И если они усвоили, что сила не в том, чтобы уворачиваться, а в  том,
чтобы подниматься после пропущенного удара,  почувствовали,  что  нельзя
читать  чужие  письма,  воспитали  в  себе  невозможность  сидеть  перед
женщиной, имеют характер  мгновенно  ответить  на  оскорбление  чести  и
встать на защиту товарища - значит, я сжигаю свои нервы не зря.
   Что такого сотворил  Артем?  Ударил  взрослого  здоровенного  мужика,
вооруженного палкой и пистолетом, который  был  уверен,  что  это  право
принадлежит только ему.
   Ольга  Владимировна,  это  вечер,   молодость,   совсем   не   ложное
товарищество, рядом с ним была  его  любимая  девушка...  Нужно  ли  Вам
перечислять известное? Все это Вы и так видите. Хотя в бумагах,  уверен,
трактование иное.
   Я вижу лишь небольшой несчастный  случай.  У  меня  есть  достоверная
информация, что сотрудник милиции не имеет претензий.
   Так в чем же дело? А в том, что где-то среди столоначальников  засела
тыловая  мышь.  Именно  она  ради  отчета  готова  испоганить  биографию
человеку, которого никогда не видела в глаза.
   Извините за резкость, но последний вопрос к Вам в защиту Артема:
   - Кого бы Вы как женщина  выбрали  себе  в  провожатые  домой  поздно
вечером?
   В  любом  случае  прошу  приобщить  мое   письмо,   как   официальную
характеристику из спортклуба, к материалам дела.
   На судебное заседание прийти не могу в связи с  тем,  что  5  декабря
1979 года уезжаю с командой в г. Таллин на чемпионат "Стран  Балтийского
моря".
 
   Заслуженный тренер РСФСР по боксу, Мастер спорта
   Международного класса, Двухкратный призер Европы
   Булин Ю.Е.
 
   Р.S. Искренне, но не беспристрастно.
 
   ...После вынесения  приговора  Артему  показалось,  что  он  понимает
чувства людей, в одночасье из  здоровых  превратившихся  в  инвалидов  -
навсегда. Страшное это слово - "навсегда".
   Домой  они  с  отцом  пошли   пешком.   На   Тучковом   мосту   Артем
незнакомо-чужим и старым голосом спросил:
   - Папа... Скажи - за что меня... так...?
   Василий Павлович долго молчал, сопел, будто  сглатывал  что-то  через
силу, и наконец ответил:
   - Ты знаешь, сынок, я человек очень реальный и приземленный.
   И в Бога, наверное, не верю. Но однажды  -  слышал  я  от  священника
очень умную мысль. Его тоже один человек спросил: за что,  дескать,  Бог
меня так?.. А он ему ответил: не торопись  принимать  за  наказание  то,
что, может быть, послано тебе во испытание...
   Знаешь, всем нам  разные  испытания  назначает  судьба.  Наверное,  в
чем-то это определяется тем, кому что по судьбе сделать  положено...  Но
лучше не думать об этом - можно свихнуться.
   Артем горько, очень по-взрослому, усмехнулся:
   -  То  есть  ты  полагаешь,   что   судьба   уготовила   мне   особое
предначертание и для этого сделала меня судимым? Что у меня, быть может,
какая-то особая миссия?
   - Н-ну... Может быть... Что-то  в  этом  роде,  -  неуверенно  сказал
Василий Павлович, с тревогой глядя на иссушенное внутренним  жаром  лицо
сына.
   Артем скрипуче рассмеялся:
   - Будь она проклята, такая судьба! Будь она проклята!..
   Токарев-старший даже вздрогнул от эха, неожиданно  разлетевшегося  от
моста над черной водой: "проклята... проклята... проклята...".
 
Конец первой части 
 
Часть II. ВОСЬМИДЕСЯТЫЕ 
 
   Все, кто верит в  Бога,  знают,  что  Он  -  всемогущ,  справедлив  и
всеведущ, что не происходит на свете ничего, чего бы Он не знал. Поэтому
очень многие верующие, сталкиваясь с какими-то очень черными и страшными
делами, поднимают лица к небу и вопрошают гневно: "Как же Ты допустил?!"
Стоящие на грани богохульства от непереносимой боли люди,  как  правило,
не дожидаются ответа, вернее, не замечают его...
   Кому  дано  постичь  Провидение  Божие?  И  как  понять  -  в  данном
конкретном случае - действует Оно в наказание или во испытание?
   Бог может все - и, даровав людям свободу выбора, Он и сам выбирает  -
какую  судьбу  уготовить  и  тем  из  них,  кто  даже  не  верит  в  Его
существование. Выбирает, перебирает...
   Немыслимые, невероятные повороты иногда совершает судьба - такие, что
поневоле начинаешь думать: а не обладает ли  провидение  Божие  чувством
юмора? И не бывает ли иногда этот юмор черным...
   В начале восьмидесятых годов мало кто из советских людей предполагал,
что великой империи осталось всего лишь десятилетие.
   Но и те немногие, кто предвещал скорый крах советской Системы, - даже
они  не  предполагали,  что  угарный  и  пьяный  карнавал  восьмидесятых
отрыгнется в девяностых беспредельной жутью кровавого похмелья...
 
Тульский 
25 июня 1980 г. 
 
Ленинград 
 
   Заканчивая среднюю школу в "олимпийском"  восьмидесятом  году,  Артур
Тульский, честно говоря, имел весьма мутные  планы  относительно  своего
будущего. Оценки в его аттестате были, скажем так,  средними,  знания  в
голове - сумбурными. В институт с таким багажом и без блата не стоило  и
соваться, да и не очень хотелось... Так куда? А - куда-нибудь, а  там  -
армия, либо - тюрьма, а там - поживем-увидим.  Мать  Артура  не  пилила,
давно уже признав в нем взрослого мужчину, но сам Тульский порой все  же
задумывался - и собирался всерьез  посоветоваться  с  Варшавой,  который
его, как обычно, опередил.  После  торжественного  вручения  аттестатов,
после школьного бала, когда все выпускники уже  собирались  кататься  на
пароходиках  по  Неве,  вор,  непривычно  сильно  выпивший,  возник   на
набережной, будто все время был где-то неподалеку. Взял Артура под  руку
и увлек к "их месту" - к сфинксам напротив Академии Художеств.
   Чтобы Тульский не испачкал  свой  выпускной  костюм,  Варшава  (между
прочим, принявший самое деятельное участие  в  "строительстве",  как  он
выражался,  этого  костюма)  вынул  из  кармана  тряпицу,  расстелил  на
гранитных ступенях, усадил Артура, сам же остался стоять, глядя на реку.
   Что-то в его лице  было  необычное,  но  задавать  вопросы  Тульскому
почему-то не хотелось, - хотя их было очень много.
   Между тем, Варшава, все так же  глядя  на  Неву,  достал  из  кармана
чекушку, раскрутил в ней водку винтом и  ловко  вылил  себе  в  горло  -
крякать и занюхивать рукавом не стал - не в его это было манере, закусил
горьким папиросным дымом.
   А потом Варшава, по-прежнему не оборачиваясь к Тульскому, заговорил:
   - Слушай, ты мне веришь?.. Веришь... Тогда слушай. Я давно поговорить
хотел... Если не  поймешь  чего  -  не  перебивай,  не  вопросничай,  ты
внюхивайся, как волк в ветер с дымком... Я вот заметил,  что  тебе  идеи
наши блатные нравятся, песни вольные...
   Ндравятся? Да... Я тоже их пью. А про что они? Вдумайся:  "Мы  бежали
по тундре..." Это как? А это - когда минус на  два  метра  в  грунт,  да
минус тот - с гаком, а гак - с овчарой, а овчарка, чтобы не  замерзнуть,
все норовит в строй вцепиться клыкам и...
   Или замерзнешь - или побежишь, - . не то чтоб до воли, а  чтоб  холод
от сердца отошел... А словят - так лучше бы ты замерз.
   Сережу "Врангеля" нахватали, в  кузов  грузовика  бросили,  растянули
там, как гербарий, - так и везли километров надцать с лихвой!
   Привезли! Умирал он нехорошо... Бывает, правда, и "уходят от погони",
но это редко. Чаще на "е" бывает или на "я" бывает...
   Как консерву, едят. Свои же при  том.  Не  понимаешь?  Бегут  трое  -
третьего, как кабанчика... Не понимаешь? А вообще-то,  когда  поешь,  не
побывав там, то оно, конечно, - "мчит курьерский Воркута  -  Ленинград".
Курьерский, говоришь, мчится? А ты себе представляешь железную дорогу  в
тундре? А? А там - конец