т кое-что принес, - объявил лейтенант,  раскладывая  на  листах
бумаги снедь. Копченую курицу с одной стороны подперли два  помидора,  с
другой - два огурца. Кривовато  нарезанные  ломти  черного  хлеба  легли
рядом с туго обвязанным ниткой пучком лука.  В  довершение  всего  Валик
насыпал из газетного кулечка на бумагу горку крупно смолотой соли.
   Несколько секунд мужчины созерцали натюрморт, словно жалея о том, что
придется нарушить его целостность и завершенность. Наконец  Александрыч,
как старший по званию, выставил две  высоких  рюмки  по  сто  граммов  и
свинтил пробку с бутылки. В кабинете остро  запахло  спиртом.  Лейтенант
снял с головы фуражку, протер вспотевшее лицо листом  писчей  бумаги  и,
скомкав лист, бросил его в корзину.
   - Будем, - произнес подполковник, берясь за тонкую ножку рюмки.
   - Чтоб не в последний раз, - добавил лейтенант.
   Выпив, Валик сразу распаковал пачку американских сигарет  и,  вытянув
ноги, закурил. Ему показалось, будто вся  выпитая  им  жидкость  тут  же
превратилась в пот, заструившийся по его спине, а в теле остались только
кайф и легкое ощущение жажды - Воды налей,  -  проговорил  подполковник,
жуя белое куриное мясо, - минералки.
   Пластиковая бутылка могла утолить жажду одним своим видом  -  полная,
запотевшая, она с самого утра  стояла  в  холодильнике,  вбирая  в  себя
прохладу.
   - Белое белым запиваем, - делая большие глотки, промычал Александрыч.
   - Не люблю цветную.
   - Воду или водку? - спросил Александрыч.
   - Ни ту, ни другую.
   - Белая - она лучше...
   Разговор начинался такой  же,  как  и  всегда.  Каждый  заранее  знал
реплику собеседника, но без разминки к делу не перейдешь.
   - По второй, -  сказал  подполковник.  Он  знал,  что  самое  большое
удовольствие уже получено - вторую невозможно сравнить с первой,  у  нее
уже  появится  резкий  химический  вкус,  исчезнет  мягкость.  Если   бы
подполковника кто-нибудь спросил, зачем он пьет вторую, когда после  нее
будет хуже, он не ответил бы. Таков был ритуал.
   - Александрыч, а вы Механика из "Юпитера" знаете? - спросил Валик.
   - Это того, что всей нашей милиции машины ремонтирует? - подполковник
одним глотком покончил с содержимым рюмки.
   - Он самый. Не поверите, я сегодня  к  нему  в  гараж  заехал  развал
подрегулировать, а он попросил меня его в ГАИ подбросить.
   - Случилось что? - Александрыч не  удержался  и  сразу  же  налил  по
третьей.
   - У одного его приятеля машину на штраф-площадку забрали - "мерседес"
старый.
   - Не откупился? Почему? - удивленно вскинул брови Александрыч.
   - Он пьяный был и без прав вот  уже  второй  год  ездит.  Правда,  не
скандалил, когда машину забирали.
   - Странно,  -  растерялся  подполковник,  взял  пару  перьев  лука  и
принялся разрезать ногтем стенку пера, превращая трубочку в ленточку.
   - А что это вы, Александрыч, делаете? - заметил и удивился Валик.
   - И тебе советую, - подполковник продолжал свое странное занятие.
   Лейтенант тоже взял в руки  луковое  перо  и  принялся  взрезать  его
вдоль, правда, делая это не ногтем, а перочинным ножиком.
   - Вот, - Валик разрезал перо по всей длине.
   - Видишь?
   - Нет.
   - Разверни.
   Лейтенант расправил на столе остро пахнущую похрустывавшую  ленточку,
но так ничего и не понял.
   - Александрии, фигня какая-то получается.
   - И у меня ничего, - вздохнул подполковник, - а вот прошлый раз...
   Валик был заинтригован:
   - Что?
   - Представляешь, что мы  с  тобой  жрем?  Раскрываю,  а  там  червяки
ползают, белые, как опарыши, только помельче. - Александрыч макнул лук в
соль и вздохнул:
   - Теперь всегда зеленый лук вдоль пера раскрываю и проверяю.
   - Да... - покачал головой Валик, - не думал.
   Но это же хороший лук.
   - Дрянь, - тоном знатока отвечал подполковник.
   - Почему? Червяков ведь нет.
   - Значит, дустом его посыпали или еще какой дрянью.  Отравленный  он,
если его и червяки не жрут.
   На этот железный  аргумент  возражать  было  нечего,  да  и  незачем.
Уровень содержимого в бутылке неумолимо приближался к концу.
   - Так что ты там про Механика рассказывал? напомнил подполковник.
   - Я на машине был, так я его и подкинул в ГАИ - В городское?
   - Да. В первый раз я такое видел. Попросил он  машину  остановить  по
дороге и меня за водкой послал.
   - Непорядок, конечно, -  пробормотал  Александрыч,  -  но  ничего  не
сделаешь, я Механика знаю, перечить начнешь, он сразу скажет: "Я  сейчас
все свои запчасти, за которые ты мне ни копейки не  заплатил,  сниму,  и
езди как хочешь". С ним ссориться нельзя - всей  милиции  и  ГАИ  машины
бесплатно ремонтирует. А водка зачем ему  понадобилась?  -  подполковник
машинально бросил взгляд на бутылку, в которой оставалось всего на  один
разлив, да и то Валику могло не хватить.
   - Принес я водку, он тут же из горла половину  и  засадил,  на  одном
дыхании.
   - Зачем?
   - Сказал, не может с этими гаишниками трезвый говорить. А потом...
   - Что он еще натворил?
   - Зашли мы в коридор, подошли к кабинету начальника, а  там  как  раз
совещание шло. Механик в дверь ногой ударил, распахнул.
   - Это ты фигурально?
   - Натурально! Ногой  дверь  открыл.  Все  за  столом  длинным  сидят.
Механик посмотрел на них и  говорит:  "Здорово,  менты!"  А  с  ним  все
вежливо здороваются.
   - А ты с ним ссориться стал бы?
   - Не было бы машины... Ткнул он пальцем в тех, кто с  правой  стороны
сидел, и говорит: "Ты, ты и ты  -  поплывете  в  черных  гробах".  Затем
налево повернулся: "А ты, ты и ты - в красных".
   Подполковник покачал головой и захрустел огурцом.
   - Круто.
   - Начальник ему и говорит с подколкой: мол, есть же и хорошие  менты,
зачем же так со всеми? А Механик  немного  подумал  и  говорит:  "Ладно,
начальник, хорошие менты  в  хороших  гробах  поплывут,  а  плохие  -  в
плохих".
   - Справедливо, - заметил Александрыч, - мы с тобой, Валик, в  хороших
поплывем, как время придет.
   - Тут к нему все бросились - кто, мол, тебя, Механик, обидел?
   - Машину его другу, конечно, отдали?
   - Сами домой пригнали.
   - На хрена тогда забирать было? А его друг не мог сразу сказать,  что
Механику пожалуется?
   - Черт его знает... Может, такой пьяный был, что и слова  сказать  не
мог?
   Напоминание о гробах нагнало на Александрыча  тоску,  но  он  знал  -
тоску водкой не разгонишь, только усугубишь.
   - Разлей, - бросил он Валику.
   - По последней получается, вы бы сами.
   - Руку не меняют.
   Лейтенант разлил поровну в две рюмки. Выпили, закусили, помолчали.
   - Ну все, Валик, а теперь по домам.
   Милиционеры собрали остатки закуски. Валик предусмотрительно завернул
в бумагу куриные кости, чтобы отдать их прибившейся к отделению  собаке.
Пустую бутылку он тоже прихватил.
   - Лучше по дороге в туалете оставим. Зачем кабинет подставлять?
   - Дело.
   У подполковника проснулось игривое настроение, и он ткнул  лейтенанта
в бок:
   - Лучше в бабский поставим. Пусть думают, что это они тут пьют.
   Так и  поступили.  Отлили  там  же.  Все  равно  в  отделении,  кроме
дежурных, никого не было. На машине подполковника жена уехала  на  дачу,
поэтому лейтенанту пришлось предложить подвезти своего начальника домой.
   - Правда, я выпивши, - засомневался Валик, - я за руль только трезвый
сажусь.
   -  А  я  что,  трезвый,  что  ли?  -  невпопад  ответил  Александрыч,
усаживаясь в машину.
   Благодарная за куриные кости  собака  бегала  кругами  возле  красных
"Жигулей". Наконец Валик уселся за руль, и автомобиль выкатил  со  двора
отделения милиции. Ни Александрыч, ни его спутник не  обратили  внимания
на то, что за ними на приличном расстоянии следует "фольксваген".
   Дорога к дому Александрыча  была  довольно  короткой  -  квартиру  он
получил уже будучи начальником и мог выбрать район себе  по  вкусу.  Ему
приглянулся дом неподалеку от работы, экспериментальной планировки -  не
то чешской, не то немецкой, он и сам уже не мог вспомнить. Скорее  всего
дома этой серии были предназначены для  того,  чтобы  занять  пустоты  в
исторических центрах европейских городов и не составлять слишком резкого
контраста с готическими и барочными домами.
   Это  трехподъездное  сооружение  довольно  дико  смотрелось  рядом  с
пятиэтажными коробками на фоне крымских гор.
   Валик остановил "Жигули" у самого подъезда, - он еще надеялся на  то,
что подполковник пригласит его домой продолжить выпивку, но  тот  сделал
вид, будто не заметил вопросительного взгляда лейтенанта.
   - Давай, до встречи.
   - Спокойной ночи, Александрыч, - Валик пожал подполковнику руку и, не
дожидаясь, пока тот зайдет в подъезд, отъехал от дома.
   Начальник отделения милиции постоял во дворе, наслаждаясь  прохладным
вечерним воздухом. выкурил сигарету и начал подниматься по лестнице  Его
квартира находилась на  третьем,  последнем  этаже,  а  одна  из  комнат
располагалась даже на уровень выше - в мансарде.  Александрыч  отвел  ее
под кабинет, хотя никакой работой дома,  естественно,  не  занимался.  В
этой комнатке  площадью  около  десяти  квадратных  метров  он  поставил
письменный стол и раскладной диванчик, на котором  спал,  поругавшись  с
женой.
   Подполковник шагнул  в  удушливую  жару  квартиры.  Первым  делом  он
сбросил в прихожей обувь  и  носки.  Линолеум  приятно  остудил  влажные
разгоряченные ступни. После этого хозяин прошел в кухню, распахнул окно.
   "В спальне открыть, что ли", - подумал Александрыч, зажигая плиту.
   Устроить сквозняк он не решился  и  потому  распахнул  окно  в  своем
кабинете. Тут же он ощутил приятное движение свежего воздуха в  квартире
Дышать стало легче, хотя при каждом выдохе в горле першило  от  спиртных
паров. Подполковник задернул  штору  и  уселся  возле  кухонного  стола.
Голубое пламя лизало дно чайника, Александрыч читал сегодняшние газеты и
радовался тому, что в криминальной хронике нет  упоминаний  о  последних
событиях в городе.
   Александр Бондарович  тоже  страдал  от  жары.  Он  уже  выбрался  из
"фольксвагена", оставив  машину  под  прикрытием  кустов  шиповника,  и,
устроившись в беседке, наблюдал за окнами  квартиры  подполковника  "Чаю
решил попить, газетки почитать, - Александр смотрел на расплывчатую тень
подполковника, отброшенную настольной лампой на  кухонную  занавеску.  -
Вроде бы никого не ждет.  А  даже  если  к  нему  и  должна  подтянуться
какая-нибудь потаскуха, отшить ее я сумею".
   В том, что Александрыч дома один, сомнений не оставалось.  Во-первых,
Банда звонил ему домой - никто  трубку  не  поднимал.  Во-вторых,  перед
приездом хозяина все окна в квартире были безжизненно-черными, и  только
теперь в одном из них загорелся электрический свет.
   Теперь Бондарович присматривался к  дому.  Казалось,  сам  архитектор
позаботился о том, чтобы ему было  легко  попасть  внутрь.  Единственное
неудобство имело явно местное  происхождение  -  подполковник  застеклил
балкон, а то Банда мог бы просто спрыгнуть на балкон. На все еще  слегка
светившемся небе четко прорисовывалась островерхая крыша дома.
   Бондарович докурил сигарету, забросил  на  плечо  сумку  и  не  спеша
направился к зданию.
   Пожарная лестница кончалась  на  уровне  верхних  перекрытий  первого
этажа, метрах в трех  от  земли.  Банда  осмотрелся.  Эта  сторона  дома
выходила на пустырь, единственным  украшением  которого  служил  детский
городок. Время для детских  прогулок  было  позднее,  вокруг  -  никого.
Бондарович вытащил из сумки веревку,  размотал  метров  пять,  аккуратно
укладывая виток за витком на землю.
   Оставшийся моток он перевязал, чтобы не  раскрутился,  и  бросил  его
вверх.
   С первой же попытки моток перелетел через одну из поперечин  пожарной
лестницы. Закрепив на веревке бегунки с клиньями, Бондарович через  пару
секунд оказался на лестнице. Передвигался он по ней осторожно - уж очень
близко проходила  лестница  от  окон.  Наконец  он  оказался  на  крыше,
скользкой, покрытой пластиковой черепицей.
   Взобраться на крышу было довольно сложно  из-за  ее  крутизны.  Банда
решил обойти дом по водосточному желобу. Вычисляя  прочность  желоба,  в
качестве материалов и проекта  он  не  ошибался,  но  ни  на  минуту  не
забывал, что монтаж вели здешние строители.
   Пару раз сегменты желоба предательски  скрипели  под  ногой,  в  двух
местах они вообще отсутствовали  -  приходилось,  осторожно  переставляя
ноги.  двигаться  по  наклонной  плоскости  островерхой  крыши.  Наконец
Бондарович увидел под собой окно мансарды. Держась рукой  за  желоб,  он
заглянул  в  окно.  Из-за  приоткрытой  двери  пробивался  свет  Плавное
движение воздуха доносило из глубины квартиры запах кофе.
   Обвязав веревку вокруг вентиляционной трубы, Бондарович испробовал ее
на прочность, пару раз сильно дернув.  В  веревке  он  не  сомневался  -
сомнения вызывала труба. Затем он бесшумно спустился по веревке к  окну,
завис перед ним, затем пару раз качнулся и впрыгнул в  комнату.  Веревку
он отвел в сторону - теперь изнутри ее было  не  видно,  а  снаружи  все
больше  и  больше  сгущалась  южная  темнота.  Из  мансарды  вниз   вела
полувинтовая деревянная лесенка. Александрыч оказался хорошим хозяином -
ни одна ступенька не скрипнула. Дойдя почти до самого  низа,  Бондарович
приостановился:
   Александрыч с шумом отставил стул и вышел из кухни.
   "Куда же он направляется?" -  Банда  прижался  к  стене,  и  если  бы
подполковнику пришло в голову пойти в свой кабинет,  то  как  только  он
вышел из-за угла, Банда одной рукой схватил бы его за шею, другой  зажал
бы ему рот. Однако Александрыч отсрочил свое  свидание  с  Бондаровичем.
Оказалось, что он успел раздеться на кухне догола и теперь шел в ванную,
насвистывая себе под нос бодрый мотив какой-то комсомольской песни, слов
которой наверняка никогда не знал.
   Зашумела вода, потянуло запахом шампуня. Затем послышался плеск воды.
Грузное тело  Александрыча  погрузилось  в  воду.  Подполковник  фыркал,
отдувался, наслаждаясь прохладой и чистотой. Чтобы полегче дышалось,  он
не стал закрывать дверь.
   Банда прошел в коридор, остановился у входной двери. Рядом с  ней  на
стене чернел щиток электросчетчика.
   Бондарович усмехнулся, прислушавшись к бодрому сопению Александрыча в
ванной, вынул из сумки электрический фонарик с длинной ручкой, зажал его
под мышкой и, распахнув дверцу счетчика, выключил электричество.
   -  Что  там,  б..,  такое?  -  тут  же  послышался  из   ванной   бас
подполковника. Бондарович, естественно, отвечать на этот дурацкий вопрос
не стал. Он быстро, но бесшумно двинулся по коридору.
   - Вечно так... - бурчал Александрыч, поднимаясь из воды. Он на  ощупь
пытался ухватиться за вешалку для полотенец, но никак не мог ее отыскать
- света, пробивавшегося по изгибам коридора,  не  хватало  даже  на  то,
чтобы разглядеть собственные руки.
   Бондарович с выключенным  фонариком  в  руке  остановился  в  дверном
проеме. Александрыч насторожился: почувствовав присутствие кого-то  еще,
кроме себя, он тяжело задышал, боясь произнести  хоть  слово.  Монотонно
шумела вода,  вырываясь  из  крана.  Яркий  сноп  света  ударил  в  лицо
подполковнику, выхватив из темноты его  редкие  всклокоченные  волосы  и
потухшие от испуга глаза. Огромный живот подрагивал, с него в ванну то и
дело отваливались клочья пены и падали крупные капли.
   - Привет, - сказал Бондарович.
   - Я... - Александрыч попытался схватить  что-нибудь,  подходящее  для
самозащиты, но в руке у него оказался только кусок душистого мыла.
   - Брось, - приказал Банда.
   Кусок мыла, всхлипнув, исчез под водой. Александрыч  прикрыл  ладонью
глаза, пытаясь рассмотреть, кто же стоит перед ним, но у него ничего  не
получилось - он видел только слепящий свет электрического фонарика.
   - Кто вы? - наконец-то догадался спросить подполковник.
   - Неважно, - ответил Банда.
   - Зачем?.. Чего надо?.. - бормотал Александрыч.
   Фонарик отклонился в сторону,  и  на  стеклянной  полочке  заблестело
лезвие раскладной опасной бритвы. Подполковник увидел,  как  из  темноты
возникает рука, берет бритву и вновь скрывается  в  темноте  Машинально,
подчиняясь логике смертельно напуганного человека, подполковник  опустил
взгляд, хоть и знал, что не сможет увидеть свой сморщенный от прохладной
воды член из-за нависшего над ним живота.
   - Зачем... - жалобно пролепетал он.
   - Не бойся, кастрировать не  буду,  -  Бондарович  понял  ход  мыслей
Александрыча. - Просто на время разговора лучше убрать острые предметы -
Лучше, - согласился подполковник, - но мысль о кастрации не  выходила  у
него из головы.
   - Мне нужно получить пару ответов на пару вопросов, и я уйду.
   - Можно я сяду? - спросил Александрыч, ему показалось,  что  если  он
спрячет под водой и пеной ту часть  своего  тела,  которой,  как  каждый
нормальный мужчина, он дорожил больше других, то незнакомец забудет о ее
существовании.
   - Садись, только руки держи над водой.
   Подполковник опустился в ванну. Вода, успевшая набежать за то  время,
пока он стоял, перелилась через край, хлынула на пол. Отводная труба  не
успевала справиться с потоком и теперь  жалобно  вздыхала,  захлебываясь
густой пеной.
   - Краны закрути, - посоветовал Банда.
   - Что? - не сразу дошло до Александрыча.
   - Краны закрути, соседей затопишь.
   -  Сейчас,  сейчас,  -  стараясь  оставлять  гениталии   под   водой,
засуетился Александрыч.
   Затем наступила зловещая тишина. Хозяин дома ждал вопросов,  а  Банда
выдерживал паузу. Он знал: никакие угрозы не давят на  психику  с  такой
силой, как неопределенность. Человек, оказавшийся  в  роли  жертвы,  сам
подготовит себя к самому страшному, сам запугает.  Все  пытки,  о  каких
только он слышал, всплывут в его памяти, и он сам выберет для себя самую
мучительную из них, самую действенную.
   - Начнем? - бесстрастно произнес Банда, словно от  Александрыча  хоть
что-то зависело.
   - Я готов.
   - Ты расскажешь правду о том, как  исчез  покойник  при  перевозке  в
Симферополь.
   - Я не знаю, кому он понадобился. Честно, не знаю.
   - Не ври.
   Подполковник втянул голову в плечи и произнес:
   - Может, дружки его подкупили водителя  и  сопровождающего?  Странно,
что и тот, и другой вместе пошли в кусты отливать.
   - Кто подкупил?
   - Не знаю.
   Банда без предупреждения схватил Александрыча за жидкие волосы, благо
на макушке подполковник оставил длинную прядь, чтобы  зачесывать  ее  на
плешь, и окунул его с головой. Александрыч  пытался  уцепиться  за  края
ванны,  но  мокрые  руки  срывались.  Банда  дождался,  когда  перестали
подниматься пузыри. - это означало,  что  Александрыч  опомнился  и  уже
экономит оставшийся в легких воздух, - и вытащил подполковника из воды.
   - Кто подкупил?
   - Ма...не.., на.., кхххх....
   С минуту подполковник кашлял, отплевываясь водой, и не мог произнести
ни слова. Бондарович терпеливо ждал и дождался.
   - Муса Корд.
   - Врешь, - в голосе Банды не было и нотки сомнения. Он знал: не  стал
бы Муса сам вести его к подполковнику в отделение специально  для  того,
чтобы там он. Банда, узнал о курьере.
   "Слишком уж навязывал мне Александрыч фотографии мертвого курьера,  -
подумал Банда, - словно хотел меня уверить в его смерти. Ничего,  он  не
каменный, расколется. Главное, чтобы он испугался до состояния паники".
   - Кто?
   - Муса Корд, - Александрыч набрал побольше воздуха в легкие, готовясь
к новому погружению.
   Но Бондарович не любил дважды  повторять  один  и  тот  же  финт.  Он
просто-напросто несколько раз щелкнул в темноте клинком складной бритвы.
   Это подействовало на хозяина квартиры  так,  словно  на  него  вылили
ведро кипятка:
   - Нет, не он!..
   - Кто же?
   Александрыча хватило на  то,  чтобы  сохранять  молчание,  ровно  три
секунды. Еще один сухой щелчок клинка, и язык у него развязался:
   - Рахмет Мамаев. Он их купил.
   - Откуда знаешь? - тут же подброси