- Вот  и
я допустить не хочу, - в голосе Мусы появилась настоящая злоба. - Почему
мои люди должны за чужую задницу головы класть?
   - Ладно, - кивнул Банда, - это я понял. А при чем тут  дочка  Рахмета
Мамаева?
   - А кто говорит о дочке Рахмета? - удивленно посмотрел на него  Муса.
- Я не говорю ни о дочке Рахмета, ни о самом Мамаеве тоже.
   - Что-что? - сразу же напрягся Банда. - Как это не говоришь?  А  чьих
это людей я в его доме уложил, - не твоих, скажешь?
   - В его доме? - Муса с удивлением посмотрел на Банду. - Да моих людей
сто лет в его доме не было Рахмет мне исправно платит только  за  охрану
проституток в гостиницах. Все вовремя  отдает  Поэтому  у  меня  к  нему
никаких претензий нет. Но в моих делах он никак не завязан. Крут он  для
этого Моя территория дальше Крыма не  идет,  да  и  то  у  нас  тут  как
шахматная доска в три цвета: один квадрат татарский, другой  -  русский,
третий - украинский. А он на Россию завязан. Там свои разборки.  Правда,
Мамаев пару раз слова не сдержал, с хохлами спелся...
   Муса хотел было сказать  про  Рахмета  еще  что-то  обидное,  но  тут
Александр жестом остановил его.
   - Погоди, - сказал он, - не горячись, Муса То есть ты хочешь сказать,
что твои люди никогда раньше на Рахмета не работали? Подробности меня не
интересуют.
   - Нет.
   - И теперь не работают?
   - Нет.
   - И его дочку ты не забирал?
   - А зачем она мне? - ухмыльнулся Муса.  -  У  меня  таких  дочурок  у
самого целый зоопарк. Сам небось видел недавно? Зачем мне еще одна?
   - Ну и дела! - Банда почувствовал, что вспотел, несмотря на  то,  что
еще было достаточно прохладно. - Значит, дочку его не вы брали?
   Муса ухмыльнулся:
   - По-моему, ты обратился не  по  адресу,  приятель.  Поищи  в  другом
месте.
   Банда почувствовал, что окончательно сбит с толку,  и  даже  покрутил
головой.
   - А что, - осторожно спросил он, - у вас  здесь  есть  еще  и  другие
командиры?
   - Кое-кто есть.
   - Способные поквитаться с Мамаевым?
   - Нет, - пожал плечами Муса, - насколько мне известно, таких здесь не
водится, даже мне он не по зубам.
   Александр не выдержал, сел на песок и развел руками.
   - Ничего не понимаю.
   - Вот и я не понимаю, - отбросив настороженность, Муса уселся рядом с
ним. - Смотри: я знаю, что здесь никого нет, но кто-то все-таки есть,  и
я не знаю кто. Потом этот кто-то хочет убить меня. Нравится тебе такое?
   - А кто тогда приказал охранникам Розы  Мамаевой  опоздать?  -  Банда
вдруг повернулся к Мусе На его лице не осталось и следа растерянности. -
Или этого тоже не было?
   Муса колебался всего секунду,  но  это  колебание  отразилось  в  его
глазах. Александр понял - тот темнит, не договаривает. Страх -  вот  что
сковывало  Корда.  И  тогда  он  рискнул  высказать  то,  о  чем  только
догадывался:
   - Тебя же не первый раз за последние дни хотят убить, а, Муса?
   - Не думал, что до этого дойдет и сегодня, - признался Корд.
   - Ты пойми, скорее всего нас интересует один и тот же человек. Кто-то
мешает жить и мне и тебе.
   Если мы врем друг другу - значит, помогаем ему - Резонно. И  все-таки
почему ты считаешь, что я буду с тобой откровенен?
   - Тебе ничего другого не остается, - ответил Банда.
   - Всегда что-нибудь остается.
   - Например? - спросил Александр.
   - Можно убивать, можно самому пустить себе пулю в  лоб,  -  проворчал
Муса.
   - Ты так не поступишь.
   - Почему?
   - Ты игрок, Корд, - я следил за тобой в казино  "Золотой  якорь".  Ты
играешь азартно.
   - Я верю в судьбу, а потому и играю до последнего.
   - До чего - "последнего"? - усмехнулся Банда.
   - Последнего вздоха. Дальше за меня доиграют другие. На мои же деньги
и фишки. За моим же столом. Возможно, этим игроком станешь ты.
   - У меня не тот азарт, - ответил Бондарович, -  я  играю  расчетливо.
Потому и жив до сих пор.
   - Я тоже жив. Это не аргумент.  Никому  не  дано  сказать  -  "я  уже
мертв", - нервно хохотнул Муса.
   - Расчет сильнее азарта, - произнес Бондарович.
   - Не всегда.
   - Проверить хочешь?
   - Попробуем...
   Муса  Корд,  понимая,  к  чему  клонит  Банда,  вытащил  из   кармана
нераспечатанную колоду  карт.  Зашелестела  срываемая  обертка,  которую
ветер подхватил и погнал в воду. Волна легко вознесла ее, поднырнув  под
невесомый  целлофан,  он  сверкнул  напоследок  и  исчез  в   отливавшей
ультрамарином пене.
   "Он верит в судьбу. Насколько легче так жить!
   Все уже решено за тебя на небесах, а ты только подчиняйся их велению.
Ты убил - значит, такова судьба. А если убили  тебя...  Да,  прав  Муса:
никому не дано произнести эти слова, - рассуждал про  себя  Банда,  пока
Корд перемешивал карты. - Вот и теперь он хочет довериться случаю".
   - Сыграем? - предложил Муса.
   - Сыграем.
   - Тогда самое время договориться о ставках.
   - Что ставишь ты? - Бондарович посмотрел прямо в глаза Корду.
   Тот выдержал его пристальный взгляд - Молодец, что не  называешь  сам
за меня, - рассмеялся Муса. - Я ставлю на кон правду.  То,  чего  ты  от
меня добиваешься.
   - Не сомневаюсь, что в картах ты соблюдаешь правила игры. А я  ставлю
на кон...
   Банда не успел произнести конец фразы. Муса остановил его жестом:
   - От тебя ничего не требуется. Пока не требуется.
   - Во что играем?
   - Тяни карту, потом вытяну я - у кого меньшая, тот и проиграл.
   - А если будут две одинаковые? - спросил  Александр,  кладя  руку  на
колоду.
   - Боишься, что два туза  окажутся?  Сделаем  как  в  "тысяче":  черва
старше всех, затем бубна, трефы, пики. И не забудь, что  десятка  старше
короля.
   - Мне третью сверху, - попросил Бондарович.
   Муса демонстративно положил колоду на плоский камень и по одной  снял
три карты. Последнюю он протянул Бондаровичу рубашкой вверх. Банда  сжал
карту в ладони, нетерпеливо заглянул в нее.
   Король червей.
   - А теперь дай-ка  мне  пятую  снизу,  -  Муса  пододвинул  колоду  к
Бондаровичу.
   Банда чуть согнул колоду в пальцах.  Одна  за  одной  снизу  отлетали
карты:
   - Одна, две, три, четыре, пять, - считал вслух Муса Корд.
   Пятая карта упала точно возле его правой руки.
   Муса не глядя перевернул ее.
   - А у тебя что?
   Рядом с пиковым королем лег червонный. Муса развел руками:
   - Я проиграл. Если хочешь, можешь сменить вопрос. Отвечу правду.
   - Вопрос тот же. Это ты приказал расправиться с дочкой Мамаева?
   Муса покачал головой и ответил в чисто восточной манере:
   - Я не воюю с женщинами.
   - А дочка Мамаева не исключение?
   - Значит - дочка Мамаева?
   - Она...
   Муса растерянно смотрел на него, не зная, что сказать.
   - Значит, ты не  отдавал  приказа?  -  повторил  свой  вопрос  Банда,
специально употребив частицу "не".  -  Ты  проиграл  и  должен  говорить
правду.
   Карточные долги не отдавать - западло.
   Муса сглотнул слюну и кивнул:
   - Было дело...
   - Вот, - развел Александр руками, - я же говорил. А ты все  -  нет  и
нет.
   - Меня заставили это сделать, - по-прежнему не поднимая глаз,  сказал
Муса. - Мне звонили по телефону и говорили, что нужно делать...
   - И ты делал?.. - с удивлением спросил Банда.  -  Ты,  который  круче
всех...
   - Они знали про меня такие вещи, о которых я сам рад был бы забыть, -
чуть слышно проговорил Муса. - Они  обещали  сдать  информацию  моим  же
людям, если я их не послушаюсь.
   - Они? - спросил Банда. - Я думал, тебе только по телефону звонили.
   - Они и звонили, - кивнул Муса, - мужчина и женщина... Иногда это был
мужчина, а иногда женщина... Но в лицо я никого  не  видел.  Правда,  не
видел. Их нельзя было вычислить, всегда звонили только по сотовому.
   - Да, - покачал головой Банда, посмотрел на Мусу и спросил:
   - И курьера они велели  убрать?  Я  хочу  сказать,  курьера  тоже  вы
брали?
   - Что еще за курьер? - Муса посмотрел на Банду  -  на  этот  раз  его
удивление было неподдельным, а потом покачал головой:
   - Не знаю никаких курьеров.
   - Московский курьер, с деньгами! -  пояснил  Банда,  поняв,  что  его
собеседник говорит правду. - Он сюда приехал, но до места не добрался.
   - Московский? - переспросил Муса, вдруг оживившись. - Когда?
   - Точного дня не знаю,  но  не  позже  прошлой  недели,  -  помедлив,
ответил Банда.
   - Давай договоримся, - сказал Муса. - Парень ты, как я понял, крутой.
Но один ты много не сделаешь. Так уж получилось, что своих ребят  в  это
дело я впутывать не хочу и не могу. Я тебе подсоблю, а ты мне поможешь.
   - Договорились. Так тебе что-то известно про московского курьера?
   - Московский-то он московский, но курьер он или  хер  с  бугра  -  не
знаю.
   Муса вдруг резко вскочил на ноги.
   - А ну поехали!
   - Куда? - удивленно посмотрел на него Банда. - Куда это мы поедем?
   - Увидишь, - отмахнулся Корд и сказал, посмотрев на раскинувшего руки
шофера, который, все еще бездыханный, лежал на пляже. - Сам его  свалил,
сам и в машину затаскивай.
   Предложение выглядело справедливым. Банда схватил  шофера  за  плечи,
поставил  на  ноги,  затем  осторожно   отпустил.   Шофер   еле   стоял,
покачиваясь, наконец сумел раскрыть глаза и с  ненавистью  посмотрел  на
Александра.
   - Ты в порядке? - поинтересовался Бондарович.
   - Пошел ты.. - процедил сквозь зубы едва пришедший в себя шофер.
   - Значит, в порядке...
   - Загружайся на заднее сиденье, - скомандовал Корд, -  машину  поведу
я.
   - Да ну его, пусть полежит, -  сказал  Банда.  -  На  воздухе  скорее
отойдет.
   - Ладно, оставайся, - бросил Корд водителю.
   Уже светало. Сказочный ночной  пейзаж  уступал  свое  место  дневному
безобразию. Узкая расщелина, по дну  которой  текла  речушка,  оказалась
завалена старыми покрышками, искореженными  кузовами  легковых  машин  и
прочим хламом. Город надвигался  быстро.  Вскоре  машина  замерла  возле
казино "Золотой якорь". Охранник, убедившись сквозь  триплекс  окошечка,
что перед ним сам Муса Корд, без дальнейших  расспросов  впустил  ранних
гостей.
   Муса прошел в игровой зал, жестом пригласил Банду  усаживаться.  Корд
задумчиво крутил колесо рулетки, провожая взглядом подскакивающий шарик,
словно пытаясь остановить его в нужной лунке.
   - Погоди, погоди, - минут через десять бросил  он  наконец  Банде,  -
рано туда ехать.
   - Куда?
   - Увидишь. Недолго осталось.
   Муса  достал  из  кармана  трубку  радиотелефона  и  стал  о   чем-то
договариваться со своей охраной.
   Банда решил немного вздремнуть. Он положил голову на руки, а руки его
лежали прямо на игорном столе, обитом плотным зеленым сукном.
 
Глава 7 
 
   Здание, возле которого остановил Муса -Корд свой лимузин на этот раз,
оказалось не чем иным, как самым обыкновенным отделением милиции.
   Они вышли из лимузина, который  несколько  абсурдно  смотрелся  среди
потрепанных патрульных милицейских "жигулей",  потому  что  Корд  весьма
благоразумно подъехал к отделению не со стороны  главного  входа,  а  со
служебного двора, и поставил машину на служебную  стоянку.  Несмотря  на
то, что на стоянке находилось несколько  милиционеров,  это  не  вызвало
ничьих возражений. По-видимому, Муса Корд был здесь своим человеком.
   - Пошли, - сказал он Банде и, не  дожидаясь  спутника,  направился  к
зданию.
   Александр вслед за ним вошел в отделение, прошел по длинному скучному
коридору мимо снующих взад-вперед милиционеров и посетителей и  поднялся
на второй этаж. Там Корд окинул взглядом длинную череду одинаковых,  как
близнецы, дверей служебных кабинетов, возле которых на неудобных жестких
стульях сидело по несколько посетителей, и уверенно,  без  стука  открыл
нужную дверь.
   - Пошли, - произнес он, махнув рукой Банде,  и  вошел  в  кабинет  со
словами:
   - Можно войти, Александрыч?
   Банда задержался в коридоре, потому что лицо  одного  из  посетителей
показалось ему знакомым и он хотел получше его рассмотреть. Однако  Корд
дернул его за рукав и втащил в кабинет. Там за  столом  сидел  и  что-то
старательно писал пожилой подполковник в потрепанном кителе.  Он  поднял
голову, улыбнулся и приветливо кивнул:
   - Привет, Муса, заходи, садись. С чем пожаловал? Кто обидел?
   - Кто меня обидит? - усмехнулся Корд,  уселся  и  сделал  Банде  знак
садиться рядом с ним. - Я ведь сам кого хочешь обижу.
   - Это верно. Что-что, а это ты можешь, - кивнул Александрыч. - Но вот
друг друга мы все-таки, слава Богу, не обижаем.
   При этом подполковник многозначительно ухмыльнулся, но тут  же  опять
принял официальный вид и с легким подозрением посмотрел на Банду.
   Муса тут же рассеял его подозрения.
   - И не обидим, Александрыч, не обидим, -  заговорил  он,  кивнув  при
этом на Банду как на своего. - Дельце у нас к тебе есть небольшое.
   - Дельце? Слушаю! Внимательно слушаю! - сказал  подполковник  и  весь
обратился в слух. - Что за дело?
   - Ты говорил, что жмурик у тебя есть московский, - осторожно напомнил
Муса.
   - И правда есть, - кивнул Александрыч, -  а  что  такое?  Кто-то  его
знает?
   - Ну, это я точно не скажу, - опять покосился Муса на Бондаровича,  -
только вот товарищ мой им интересуется. Расскажи-ка ему, Александрыч, то
же самое, что и мне вчера рассказывал.
   - А что рассказывать, - пожал плечами Александрыч, - даже и не  знаю,
что рассказывать. Его в туалете нашли, в казино "Золотой якорь".
   Он порылся среди  бумаг,  вытащил  несколько  не  очень  качественных
фотографий и протянул их Банде - Вот, смотрите, если хотите.
   - Убили? - быстро  спросил  Банда,  разглядывая  фотографии  мертвого
мужчины. Лицо покойника показалось ему знакомым, но по такой фотографии,
сделанной впопыхах, узнать его было трудно.
   - Кто его знает? - равнодушно пожал плечами Александрыч, -  может,  и
убили.
   - Как это? - удивился Банда, - что значит - - "может, и убили"?
   - А то, - Александрыч посмотрел на него: с раздражением. - Нашли  его
в туалете, в кабинке, вечером. Кабинка была заперта изнутри. Никаких ран
или следов насилия. Что мы должны были подумать?
   - Догадываюсь: меньше думаешь, меньше проблем, - ответил Банда.
   - А как же? - хмыкнул  Александрыч.  -  У  нас  тут  курортная  зона,
приезжих больше, чем своих. У нас таких покойников, знаете,  сколько  по
разным сортирам валяется?
   Банда не стал спрашивать сколько. Его это не очень интересовало.
   - Но этого-то вы заметили, правда? - спросил он.
   - Правда.
   - Почему?
   Александрыч замялся.
   - Александрыч, - вмешался в разговор Муса, - чего ты тянешь?
   - Я не тяну, - отмахнулся подполковник,  -  просто  я  думаю.  Трудно
сказать. Он нам необыкновенным сразу показался. Не таким, как другие.
   - Чем это? - Банда не давал подполковнику перевести дух. - Что значит
- "необыкновенным"?
   - Чем, чем... - Александрыч посмотрел на него с легкой неприязнью.  -
Смотрите сами: человек приличный, хорошо одетый, а в карманах ни  денег,
ни документов, вообще ничего. "Пусто-пусто".
   - Может, обчистил его кто? Может, проигрался? - предположил Муса. - А
потом горемыка сам и окочурился  с  расстройства.  Зашел  облегчиться  и
перекинулся.
   Банда с удивлением отметил; что Корд употребляет куда больше  блатных
словечек в разговоре с милицейским чином, чем со своими ребятами.
   " Может, и так, - кивнул Александрыч, - только я думаю, что не совсем
так. Мы нашли его, сфотографировали, как положено, а потом по фотографии
его буфетчица и опознала. Он в тот же день появился в городе.  Буфетчица
запомнила, что этот мужчина с чемоданчиком  пришел,  а  потом  все  свой
багаж искал. Вроде бы у него кейс украли. Но когда  милиционер  подошел,
он от претензий отказался.
   Потом сидел у стойки - кофе пил в долг. Рассказывал,  что  из  Москвы
приехал.
   - Приехал или прилетел? - перебил Банда.
   - Не знаю, он не уточнял. А документов при нем никаких не  оказалось.
Как-то странно: у человека сразу украли и документы, и деньги, и багаж.
   Обычно ведь пропадает что-то одно.
   - Верно, - кивнул Муса, - так не бывает. Это и вправду необычно.
   - А вскрытие? - спросил Банда. - Вскрытие что показало?
   Александрыч смешался.
   - Вскрытие? - наконец с неохотой переспросил он, когда дольше молчать
уже было нельзя.
   - Да-да, вскрытие.
   - А вскрытия-то никакого и не было, - опустил голову Александрыч.
   - Почему?
   - А потому, - произнес  Александрыч,  -  что  наши  ротозеи  потеряли
покойника.
   - Потеряли?
   - Даже до морга в Симферополе не довезли.
   - Как это до морга не довезли? - удивился Банда. - Впервые слышу  про
такое.
   -  Они  по  дороге  остановились...  -  несколько  неуклюже   ответил
подполковник. - Облегчиться...
   Пошли в кусты, а покойника в машине оставили.
   Ему-то все эти дела уже ни к чему. А когда вернулись,  то  оказалось,
что труп исчез... Как будто сквозь землю провалился.
   - Украли его, что ли? -  недоуменно  спросил  Банда.  -  Машина  что,
открытой оставалась?
   Александрыч ничего не ответил, а только развел руками. Объяснений  не
требовалось, все и так было ясно. Однако Банда не торопился уходить.  Он
взял со стола фотографию покойника и опять поднес к глазам.
   Банде  очень  хотелось  узнать,  кто  этот  человек.  И  внезапно  он
вспомнил. Банда и вправду видел его в Москве, тоже на фотографии.  Когда
полковник Котляров показал ему снимок, сделанный  в  ресторане  "Прага",
Банда увидел на снимке  Адвоката  и  людей  за  его  столиком.  Но  этот
мужчина, чье мертвое лицо он видел  сейчас,  сидел  не  с  Адвокатом,  а
подальше, у развесистой пальмы. Он случайно попал в кадр,  и  Бондарович
запомнил его чисто автоматически. Тогда  покойный  значил  для  него  не
больше, чем пейзаж, висевший на стене ресторанного зала.
   Все это было очень странно. С одной стороны, этого человека наверняка
что-то связывало с Адвокатом,  и  его  смерть  в  Ялте  никак  не  могла
оказаться случайной. Однако, с другой стороны, - и тоже почти наверняка,
- он не мог  быть  курьером.  Покойный  не  был  охранником  и  не  имел
специальной подготовки - стоило только глянуть на его тщедушную фигуру.
   "Что же в таком случае этот человек здесь делал?
   К кому он ехал? И куда все-таки делся курьер с деньгами, если Муса, а
значит, и вся местная мафия не имеют к этому никакого отношения? А может
быть, Муса Корд водит меня за нос? С него ведь станется".
   Банда внимательно посмотрел на Корда и увидел,  что  и  сам  Корд,  и
Александрыч тоже во все глаза следят за ним, словно им было очень важно,
как он отнесется к рассказу подполковника.
   Бондарович сразу же отвел глаза в сторону  и  положил  фотографию  на
стол, даже отодвинул ее от себя. Все равно он уже запомнил ее навсегда.
   - Вы знаете этого человека? - спросил наконец Александрыч. -  Кто  он
такой?
   - Нет, - покачал головой Банда, - не знаю.
   Никогда его не видел раньше.
   - Можете взять фотографию себе,  -  любезно  предложил  подполковник,
которого, казалось, вполне устроил этот ответ, - у меня еще есть.
   - Спасибо, - Банда кивнул и спрятал фотографию  в  карман,  рассудив:
"Одно дело  помнить  ее  самому,  другое  -  если  придется  кому-нибудь
показать".
   - Если  вдруг  вспомните,  кто  он,  сообщите,  -  официальным  тоном
напомнил Александрыч.
   - Обязательно, - кивнул Банда.
   - А кстати говоря, - спросил вдруг Александрыч у Мусы, - ваш друг, он
кто? Что-то я раньше его не видел. Что он у нас тут делает?
   Банда уже хотел сам ответить на этот вопрос, однако Муса Корд  загодя
подготовил ответ. У него существовал свой стиль разговора с милицейскими
чинами, которым он платил. Он поднял на подполковника удивленные глаза и
спросил с недоумением:
   - О ком ты, Александрыч?
   - Как это о ком? - удивился подполковник и кивнул в сторону Банды:
   - Об этом человеке, который пришел сюда с тобой. ;
   - О каком человеке? - еще больше удивился Корд. - Я пришел сюда один.
   - Что?
   - Я пришел сюда один, - с  нажимом  повторил  Муса,  -  разве  ты  не
видишь?!
   Сначала Александрыч смотрел на не