ред  их  приходом  сервировкой  занимался
кто-то другой, на смену кому и явилась сюда Марина.
   Банда, который  за  время  поездок  по  городу  сильно  проголодался,
почувствовал зверский аппетит и сразу же принялся что-то жевать,  хватая
куски с тарелок и запивая вином из бокала.
   - Ты что? - испуганно прикрикнула на него Марина. - Все испортишь!
   - Не испорчу, - покачал головой Банда, -  я  аккуратно.  Никто  и  не
заметит.
   Марина кивнула, но все-таки не позволила ему долго перекусывать.
   - Раздевайся, - коротко приказала она и принялась  стягивать  с  себя
платье.
   - Что ты сказала? - не понял сразу Александр. - Что я должен сделать?
Раздеться?
   - Ну да, - без всяких эмоций ответила Марина. -  Ты  что  же,  одетым
париться будешь?
   - Париться? Мы так не договаривались.
   - Мы договаривались с тобой, что я тебе помогу, - спокойно произнесла
Богданова. - Это все входит в мой план. А что касается удовольствий,  то
мне хватило их в молодости.
   Банда,  который  выискивал  на  подносе  кусочек  повкуснее,  наконец
обернулся. Марина стояла перед ним практически обнаженная.
   - Ты все еще ничего, - присвистнул он, - только зря  стараешься,  мне
сейчас не до развлечений.
   Вот потом...
   - Отстань! - отмахнулась Марина. - Давай лучше сам разоблачайся. Или,
может быть, хочешь, чтобы я тебе помогла? Не дождешься! Терпеть не  могу
раздевать мужиков.
   Теперь на  ней  оставались  только  трусики,  практически  ничего  не
скрывавшие - тонкие полоски материи, одна из  которых  целиком  исчезала
между ягодиц. Как раз  в  тот  момент,  когда  Банда  обернулся,  Марина
надевала маленький фартучек и наколку, которые вытащила из принесенной с
собой сумки Несмотря на то,  что  момент  был  совершенно  неподходящий,
Александр не смог не отметить, что фигура у Марины  просто  великолепная
и, на его вкус, стала даже немного лучше со времени их давней встречи.
   Теперь  это  была  фигура  зрелой  женщины.  Мраморные  чаши   грудей
сохраняли идеальную форму. Втянутый упругий живот закруглялся  идеальным
овалом с воронкой пупка в самом  центре.  Очертания  стройных  бедер  не
портила ни одна капля лишнего жира.
   Банда готов был позабыть о цели своего прихода, но Марина вернула его
к реальности, произнеся нарочито грубо:
   - Ну что, насмотрелся? Тогда раздевайся сам.
   Или, может быть, тебе все-таки помочь?
   Она протянула к нему руки, словно  и  вправду  собираясь  помочь  ему
раздеться. Но это уже было бы для Банды слишком - он чувствовал, что еще
чуть-чуть, и выдержка окончательно оставит его Придется выйти из игры на
полчасика, а такого он не  мог  допустить.  Поэтому  он  отстранился  от
Марины и стал быстро раздеваться.  При  этом  он  искоса  поглядывал  на
Марину и потому заметил, что его тело тоже  интересует  ее.  Он  заметил
испуг и даже некоторое сочувствие на лице женщины,  когда  из-под  майки
показался шрам.
   - Ты и впрямь долго воевал? - спросила она.
   - А ты, Марина, еще не поняла, что мы с тобой попали на войну?
   - На войне всегда нужны те, кто стоит за барной стойкой.
   - В таком виде?
   - Тебе не нравится?
   - Ты стала лучше, - польстил самолюбию женщины Банда.
   - Самое странное в том, - улыбнулась в ответ на комплимент Марина,  -
что я не чувствую себя  сейчас  обнаженной.  Профессиональная  привычка.
Наденешь наколку, передничек - и ты в униформе. Хоть и с голой задницей,
а в голове глупых мыслей нет.
   - Наколка - это звучит по-зэковски.
   - А смотрится как?
   - Лучше без нее. Обнаженное тело и булавки  несовместимы,  -  вернее,
несъедобны, -  ответил  Бондарович,  отправляя  в  рот  еще  один  кусок
вяленого мяса.
   -  Не  мародерствуй,  -  остановила  его  Марина  -   Вновь   военная
терминология...
   - Что поделаешь.
   - Меня уверяли, будто  находиться  рядом  с  тобой  опасно.  Ты  что,
любовница какого-нибудь авторитета?
   - Тебе обязательно это знать?
   - А вдруг поможет делу?
   - Это может только помешать, - ответила Марина.
   - Муса Корд, - наугад  сказал  Бондарович.  Теперь  его  куда  больше
интересовало выражение глаз женщины, чем доступные взгляду  прелести  ее
тела.
   Марина молча кивнула, но тут же немного испуганно добавила:
   - Это уже почти в прошлом.
   - Да, - задумчиво произнес Банда, - ничего себе протекция.
   Он поддразнил Марину:
   - Познакомься, Муса, этого парня я встретила совсем случайно, он  мой
бывший любовник, как и ты...
   - Может, хватит паясничать?
   Александр закончил раздеваться, оставшись в чем мать родила.
   - А теперь что? -  спросил  он,  поеживаясь.  -  Может,  мне  смокинг
надеть?
   - Зачем? - удивилась Марина.
   - Ну-у.., чтобы быть тебе под стать, -  стараясь  говорить  серьезно,
ответил Банда. - Если официантки здесь ходят  в  одних  передничках,  то
официанты, я думаю, в одних пиджаках.
   - Передники... - зло сверкнула на него глазами  Марина.  -  Да,  я  в
"переднике", а  ты  в  "заднике".  И  какого  только  черта  я  с  тобой
связалась?
   - Мы коллеги - официант и официантка.
   - Здесь нет официантов, - серьезно ответила Марина. - Просто я  взяла
этих лохов-охранников на пушку. Они думают,  будто  такие  крутые,  всех
знают и никого постороннего не пропустят. А вот видишь, как все  просто.
Нет, ты не будешь прикидываться  официантом.  Ты  будешь  выглядеть  как
гость, а гостей здесь ни о чем не спрашивают. Если  уж  ты  сюда  попал,
значит, свой. Вот, надевай.
   Она вытащила из своего пакета простыню и протянула ее Банде.
   - Спасибо, Марина, - сказал он, наматывая на себя простыню  наподобие
римской тоги. - А тебе ничего не будет за это?
   - А кто узнает? - пожала она роскошными плечами. - На нет и суда нет.
   - А те, на входе? - с  сомнением  спросил  Банда.  -  Они  ведь  меня
видели.
   - Так там служебный вход, - объяснила она,  -  гости  через  него  не
ходят.
   - А выбраться отсюда как?
   - Ты передумал встречаться с Мусой?
   Банда усмехнулся: "Неужели она решила, что я беспокоюсь о собственной
безопасности?"
   - Для меня, дорогая, выбраться отсюда не  проблема,  но  я  не  хочу,
чтобы у тебя возникли из-за меня неприятности.
   - Правда?
   - Правда.
   - Через главный вход, - ответила Марина. - Ты не беспокойся,  я  твою
одежду в раздевалку перенесу. Будет лежать в  ячейке.  Ключ  отдам  тебе
где-нибудь в зале с бассейнами или в комнате отдыха,  так  что  тебе  не
нужно будет сюда возвращаться.
   Выйдешь со всеми,  потом  аккуратненько  исчезнешь,  а  машина  же  с
обратной стороны стоит. Теперь темно, никто и не заметит. Ну давай, иди,
а то еще войдет кто. Мусу Корда найдешь - попробуй с ним поговорить, тут
ведь только избранные. Большего я для тебя сделать не могу.
   - И за это благодарен.
   Она открыла небольшую дверцу, находившуюся  в  противоположной  стене
комнаты,  через  которую,  по-видимому,   выходили   официантки,   когда
разносили напитки с закусками, и сказала напоследок:
   - Иди... И если что, ты меня не знаешь. Захочешь поговорить - приходи
в "Золотой якорь", а здесь мы незнакомы, ясно? Если уж совсем трудно без
моей помощи будет, подзови меня как официантку,  парой  фраз  обменяться
успеем.
   Бондаровича немного смешила такая забота Марины о конспирации. Однако
нельзя было не согласиться с тем, что Марина придумала довольно надежный
план, чисто женский - с переодеванием, даже  с  раздеванием.  Банда  был
благодарен ей и захотел отплатить хотя бы добрым словом. Вряд  ли  жизнь
очень ее баловала, если Марина чуть не бросилась при встрече ему на шею.
А было-то между ними всего ничего - одна-единственная встреча, любовь на
пыльных мешках в подсобке.
   "Вот и теперь, - подумал Банда, - ,  снова  мы  в  подсобке.  Судьба,
наверное..."
   -  Ясно,  -  кивнул  Бондарович,  -  я  зайду  в   "Золотой   якорь".
Обязательно. Если, конечно, жив буду.
   - Перестань! - испуганно шепнула она. - Накличешь беду, не дай Бог...
   - Не накличу, - усмехнулся Александр,  -  а  если  накличу,  то  тоже
ничего. Сколько раз накликивал и вот жив еще, как видишь...
   Сказав это, он махнул Марине рукой и проскользнул в  дверцу,  которую
она ему указала.
   Как  и  предсказывала  Марина,  никто  не  обращал  на  него  особого
внимания.  Банда  шел  по  сауне,  по-прежнему   обернутый   белоснежной
простыней, рассеянно поглядывая по сторонам, и постепенно  успокаивался,
замечая, что точно  так  же,  как  и  он,  выглядело  и  большинство  ее
посетителей.  В  жарких  клубах  пара  простыня  оказалась  куда   более
эффективной, чем любой маскировочный костюм.
   Однако в простыни была облачена только мужская часть парильщиков,  да
и то наиболее респектабельная. Простыни, облегавшие мужские достоинства,
являлись здесь такой же привилегией, как и роскошные дорогие  пиджаки  и
смокинги в казино.
   В этом, помимо всего прочего, имелся свой особый смысл,  остававшийся
невысказанным, - про некоторые вещи в  обществе,  претендующем  на  роль
изысканного, говорить вслух не принято. Слишком уж непотребно  выглядели
зачастую фигуры обладателей этих пиджаков,  скрывавших  уродство.  Среди
них почти не встречались нормальные мужики с хорошими фигурами  -  разве
что некоторые из  бандитов  могли  похвастаться  правильностью  телесных
пропорций. До Банды в этом  отношении  большинству  присутствующих  было
очень и очень далеко. Белые простыни прикрывали дряблую  отвисшую  кожу,
складки жира и огромные животы. Уже от одной только мысли об этом  Банда
почувствовал, как губы его начинают кривиться в  презрительной  усмешке,
и, чтобы подавить гримасу отвращения, стиснул челюсти. Он напомнил себе,
что  явился  сюда  вовсе  не  для  того,  чтобы  разглядывать  мужчин  и
радоваться тому, что сам выглядит лучше, чем они.
   Разглядывал Бондарович, впрочем, и  женщин,  которые,  в  отличие  от
мужчин, ходили в чем мать родила. Это он делал не  столько  в  интересах
дела, сколько просто из любви к красоте.  Что  касалось  женского  пола,
никакие простыни здесь и в самом деле не требовались. Все красотки здесь
были  отборные  и  холеные,  одна  к  одной  -   молоденькие,   статные,
раскованные и совершенно лишенные  всяких  комплексов  и  предубеждений.
Стоило Банде только взглянуть на  них,  как  он  сразу  же  почувствовал
напряжение в нижней части живота и угадал еще одну причину,  по  которой
мужчинам приходилось носить простыни. Не очень-то походишь с  восставшей
плотью даже в такой, не отягощенной приличиями, компании.
   "Такое хорошо испытать раз или два в году, -  подумал  Бондарович.  -
Но, кажется, эти парни не знают меры. По их  скучающим  лицам  видно:  и
недели не проходит, чтобы они не появились на светском  рауте  в  сауне.
Глазеют на голых девиц скорее всего лишь потому, что тут так принято"."
   Бондарович оказался в большом помещении, где легкие пластиковые столы
были сплошь заставлены закуской и выпивкой. В тяжелых керамических вазах
топорщились огромные букеты живых цветов.
   Запах цветущих роз смешивался с запахом мужского пота и хлорки  -  от
этого делалось немного дурно. Но завсегдатаи скорее всего не  испытывали
подобных неудобств. Достаточно выпить  граммов  двести  сорокаградусного
напитка, и никакие запахи тебе не страшны.
   Банда  окинул  взглядом  зал  -  Мусы  Корда  нигде  не  было  видно.
Бондарович отыскал отдельно стоящее кресло и уселся в него, прикрытый от
любопытных глаз развесистой финиковой пальмой. Ее, наверное, посадили  в
кадку еще во времена Сталина. Если она и не вымахала под самый  потолок,
то лишь потому, что лет пятнадцать проторчала в полутемном  коридоре.  А
когда наступили девяностые годы, ее выволокли в зал для гостей  -  южная
экзотика вновь вошла в моду.
   Все вокруг происходило, казалось, в замедленной  съемке:  разомлевшие
от жары и выпивки мужчины даже если  и  переругивались,  то  делали  это
очень лениво, без  выдумки  и  эмоций.  Бондарович  уже  присмотрелся  к
местной публике, когда в зале появилась Марина Богданова.  Она  бесшумно
ступала босыми ногами по кафельному полу. На согнутой в локте  руке  она
несла огромный поднос,  уставленный  запотевшими  бокалами,  из  которых
торчали соломинки.
   Бондарович знаком подозвал ее к себе. Марина с застывшей  улыбкой  на
лице приблизилась к нему и замерла. Банде на мгновение  показалось,  что
она стоит, держась за поднос, - настолько спокойным оставался напиток  в
бокалах.
   - Где Муса?
   - Не знаю, - еле двигая губами, ответила Марина.
   - Но он здесь?
   - Здесь, это точно.
   Бондарович завладел ледяным  бокалом  с  коктейлем,  в  котором  было
больше льда, чем спиртного, и ощутил, как приятно холодит  руку  стекло.
Вместе с бокалом в его руку перекочевал и маленький ключик от  ячейки  в
раздевалке.
   -  Здесь  принято  приставать  к  официанткам?   -   сделав   глоток,
поинтересовался он.
   - Это удел охранников и шоферов, - зло процедила сквозь зубы  Марина,
продолжая улыбаться безжизненной улыбкой.
   - Ни у кого из них нет вкуса, - польстил ей Бондарович.
   Ответа он не дождался - по другую сторону  пальмы  кто-то  из  гостей
звонко щелкнул пальцами, подзывая официантку. Марина,  даже  не  кивнув,
направилась туда.
   Хотя Марина и расхаживала  с  открытой  грудью,  но  рисковала  очень
немногим, постоянно оказываясь рядом с юными  красотками.  Банда  понял:
вероятность того, что она нарвется здесь на  чьи-нибудь  домогательства,
настолько же мала, как если бы она была кривой и косоглазой,  да  еще  и
разносила бы свои закуски в длиннополом тулупе.  Он  на  какое-то  время
даже обиделся за женщину, сослужившую ему хорошую службу,  понимая,  что
проблемы в подобном заведении у Марины  могут  возникнуть  вовсе  не  на
почве сексуального насилия. Наоборот.
   Проблема, наверное, была в совершенно  противоположном:  в  том,  что
рядом с юными девицами Марина довольно-таки сильно проигрывала, особенно
в  глазах  пресыщенных  и  не  очень  молодых  любителей  свеженького  и
молоденького. А ведь для женщины нравиться  -  залог  счастья.  Приятно,
когда на тебя обращают внимание.
   "Даже обидно, - рассудил Банда, - она красива и сохранилась хорошо. В
ней есть шарм, пусть даже это и шарм женщины, стоящей за стойкой.  Но  в
ней нет той доступности, какую демонстрируют молодые шлюхи. Вот уж между
ними и их клиентами никакой преграды не существует, даже в виде стойки -
бери и пользуйся. А это не заводит. Женщины моего  поколения  годятся  в
жены, в любовницы, но в проститутки им уже  путь  заказан.  А  вот  Роза
Мамаева дала бы фору многим из этих девчушек..."
   Вспомнив о Розе, Александр вздохнул и отогнал от себя  легкомысленное
настроение. Нужно было переходить к делу. Продолжая сжимать в руке бокал
с потеплевшим коктейлем, он отправился на поиски Мусы Корда, еще не зная
толком, каким из множества известных ему  способов  принудит  татарского
авторитета к откровенности.
   Парилок в этой сауне насчитывалось восемь. И бассейнов,  напоминающих
большие  полуоткрытые  раковины,  тоже  было   восемь.   Бассейны   эти,
по-видимому, являлись главным достоинством заведения.
   Они отделялись друг от друга приподнятыми  крышками-раковинами  таким
образом, чтобы скрыть от посторонних глаз происходящее в каждом из них.
   Говорят, человек получает девяносто процентов  информации  о  внешнем
мире при помощи зрения, но Банде хватило и слуха, чтобы  составить  себе
полное представление о происходящем в бассейнах.
   Слышно было многое. Даже очень многое.
   В этих бассейнах-раковинах явно творилось самое интересное.  С  одной
стороны доносились подробности сугубо делового разговора, но  с  жуткими
кровожадными подробностями и перечислением  того,  скольких  замочили  -
баня и стирка здесь в виду не имелись, - кого именно замочили и даже чем
именно замочили. Этот разговор был прерван  звонком  сотового  телефона.
Его хозяин нецензурно выругался и переключился на телефонную  беседу.  С
другой стороны неслись красноречивые стоны и вздохи. Там явно занимались
любовью, причем любовью особо изощренной, требующей большого  количества
участников и их высокой квалификации.
   С третьей стороны доносился весьма интеллигентный шепот, в котором то
и дело слышались слова "кредит", "банковский процент" и тому подобные не
каждому понятные термины. В поток терминов порой вплеталась и английская
речь, сигнализировавшая о том, что среди беседующих находится по меньшей
мере один иностранец.
   Покружившись возле бассейнов, Банда в конце концов выяснил  для  себя
то, что хотел. Оказалось, что в этом заведении даже у самых крутых  была
чисто  символическая  охрана.  Такая  особенность,  видимо,  объяснялась
узостью круга приглашенных, хотя многие и не знали друг друга. Вероятно,
действовал принцип ручательства одного из авторитетов за каждого гостя.
   Парилки  располагались  в  длинных  коридорах,   окружавших   зал   с
бассейнами. Бондарович, напустив на  себя  скучающий  вид,  прошелся  по
коридору. Возле одной из парилок он увидал двух охранников Мусы.  Парни,
завернутые в простыни, стояли и  негромко  переговаривались.  Бондарович
прижался к стене, так что они не могли его увидеть,  и  прислушался.  Из
разговора он понял: Муса сейчас в парилке  один.  Улучив  момент,  Банда
выглянул и убедился,  что  оружия  у  охранников  с  собой  нет.  Теперь
предстояло только придумать, как этим воспользоваться.
   На раздумье ушло ровным счетом две минуты.
   Бондарович  подхватил  со  стоявшего  в  коридоре  кресла  полотенце,
обмотал его вокруг головы наподобие тюрбана, а свободный край  свесил  с
левой стороны так, чтобы он прикрывал  лицо.  Охранники  сразу  смолкли,
когда Бондарович появился из-за угла. Он шел не спеша, изображая из себя
пьяного.
   Левую руку Банда приложил ко лбу, словно у него раскалывалась голова.
Один  из  охранников  посторонился,   давая   ему   дорогу.   Бондарович
пошатнулся.
   - Проходи, проходи, - послышал  он  недовольный  голос,  -  свободная
парилка за углом, здесь занято.
   - Где? - пробормотал Банда.
   - За углом, - охранник нетерпеливо  схватил  Бондаровича  за  руку  и
подтолкнул его в спину. Бондарович перехватил руку  охранника,  тот,  не
ожидая нападения, оказался застигнутым врасплох Резкий  рывок  -  парень
врезался головой в стенку и тут же рухнул на пол. Из-под слипшихся волос
на влажную простыню потекла кровь. Краем глаза заметив  это,  Бондарович
резко присел, пропустив над собой удар второго охранника.
   Он вспомнил слова  тренера,  учившего  его  боевому  искусству:  "Ты,
Бондарович, вместо того, чтобы отбивать удары, уходишь от них. Я  бью  и
ожидаю  сопротивления,  встречного  удара,  но  мой  кулак  каждый   раз
проваливается в пустоту. А это пострашнее удара в голову..."
   Нападавший бил в полную силу. Промахнувшись, он покачнулся и с трудом
удержался на ногах.
   Банда не стал дожидаться, пока он выпрямится, схватил охранника сзади
и бросил его на стену. В руках у Бондаровича осталась  простыня  Парень,
даже не вскрикнув, растянулся во  весь  свой  двухметровый  рост.  Банда
оттащил его поближе к стене, прикрыл простыней и постоял,  прислушиваясь
Все так же мирно беседовали в бассейнах, все так  же  беззаботно  звучал
женский смех Бондарович усмехнулся:  "Ну  что  ж,  теперь  пришло  время
заняться Мусой..." Он замер перед дверью парилки,  внимательно  осмотрел
ее. Как обычно  в  таких  заведениях,  она  отворялась  вовнутрь.  Банда
толкнул дверь плечом и придержал ее рукой. Секунд через пять  послышался
недовольный голос Мусы:
   - Какого х.., дверь закрой! - из узкой щели потянуло запахом анаши.
   Банда ждал.
   - Кому сказал! - выкрикнул Корд. - Закрой дверь!
   Прошло секунд десять, и наконец в парилке послышалась возня.
   - Суки, - ворчал Корд, - ишаки трахнутые.
   Дерьмо есть заставлю!
   Муса подошел к двери с другой стороны и хотел  было  ее  закрыть,  но
Банда изо всех сил толкнул дверь.  Послышался  короткий  вскрик,  глухой
удар.
   Бондарович шагнул