зарплату, живут в спецгородках на
свежем воздухе, рыбачат, разводят крокусы, ходят по  грибы,  выпивают  под
гитару и  обожают  Высоцкого.  Такие  славные  ребята.  И  им  все  равно,
пенициллин ли изобретать,  или  адамсит.  Можно  до  пенсии  дожить  и  не
сообразить, как ты опасен для человечества. Думает за них начальство.
   - Опаснее всего, - закончила Вера мысль Егора, - когда  им  надо  самим
принимать решения. У них  нет  ограничителей.  Даже  у  Майоранского  есть
ограничители - приказ Родины, чувство долга, а у Лядова нет ничего  -  это
следующее поколение, которое даже не назовешь циничным.
   Они двинулись  дальше.  Осторожно.  Не  исключено,  что  Лядов  устроил
засаду. Стоит с пистолетом и ждет...
   Поэтому они и дали шахматистам пять минут форы.
   Когда же выглянули в освещенное помещение,  Егор  еле  сдержал  возглас
удивления.
   Это был хоть и низкий,  но  просторный  зал  с  длинными  лабораторными
столами, рядами полок с приборами и инструментами, на столах  тоже  стояли
приборы, кое-как прикрытые прозрачным пластиком. Почему-то в  поле  зрения
Егора попал стол в углу, где с  каких-то  древних  времен  остался  стоять
электрический чайник, стопка чайных чашек, пакет с  сахаром  и  коробка  с
заваркой. Это была "Мария Целеста", покинутая экипажем  столь  неожиданно,
что чайник остался на плите.
   Видно, когда уходили, последним сотрудникам Зиханов было не до чайника.
   - Куда  они  делись?  -  прошептала  Вера,  входя  в  комнату  и  сразу
отшатываясь от двери спиной к стене.
   - Дальше пошли, - ответил Егор.
   - Теперь будь осторожен, -  приказала  Вера,  словно  Егор  намеревался
кричать.
   Егор увидел дверь в следующий зал или коридор.
   Возле нее стоял Лядов. Если бы он обернулся, он бы  обязательно  увидел
Егора.
   Но он не обернулся, он был занят.
   Он старался открыть дверь.
   Майоранский сидел в сторонке. Он все время старался присесть.
   - Ну скоро вы? - капризно спросил Лев Яковлевич.
   - Одну минуту, - бодро ответил Лядов.
   Замок громко щелкнул.
   - Заходите, - сказал Лядов, зажигая свет в следующей комнате.  -  Мы  у
цели.
   Егору было видно, что дверь открывается  не  в  комнату,  а  в  бункер,
подобный отсеку подводной лодки. Посредине  стальной  двери,  что  вела  в
следующий отсек, было колесо вроде небольшого штурвала.
   - Проверим, какая у нас память, - сказал Лядов.
   Он набрал цифры в замке, а затем стал поворачивать колесо.
   - Это опасно? - вдруг спросил Майоранский.
   - А вы как думали!
   - Нужна специальная одежда, - сообщил Майоранский.
   - Я забыл ее вам дать, - сказал Лядов. - Но обещаю,  что  вы  пробудете
внутри недолго. У нас с вами общие  интересы  -  вернуться  домой  живыми.
Правда?
   Он нажал на стальную дверь, и она открылась неспешно, как в замедленной
съемке.
   - Лежат, голубчики, - произнес Лядов. Голос его донесся  гулко,  словно
из стальной бочки.
   -  Осторожнее,  -  предупредил  от  входа  Майоранский.  -  Разве   так
необходимо туда заходить?
   - Мой дорогой коллега, - торжественно произнес Лядов.  -  Много  лет  я
провел рядом с этими крокодилами. Я знаю их повадки  куда  лучше,  чем  вы
изучили нрав своих лабораторных кроликов. Они рычат, они  разевают  пасти,
но я знаю, где у хищников слабые места и куда ткнуть  электрическим  шоком
или просто палкой. Вы меня понимаете?
   - Меня утешает лишь то, что вам тоже хочется вернуться.
   - Мне хочется вернуться, но для этого нам с вами придется потрудиться.
   - В каком смысле?
   - Вы поможете мне перенести в другое место один из баллонов.
   - Сколько же они весят?
   - Само ОВ - десять литров. Но баллон тоже около десяти.
   - Мы его уроним!
   - И ничего страшного не случится. Ты его можешь с пятого этажа  кинуть,
а на него танк положить - отечественная работа.
   - Нет, я не могу...
   - Лев Яковлевич, вы уволены. Попрошу вас собрать вещички и  отправиться
домой.
   - Куда домой?
   - В ваш здешний дом. Помирать от болезней.
   - Я вернусь к товарищу Берии и сообщу ему о вашем вызывающем поведении.
Вы фактически срываете выполнение важного задания! - закричал Майоранский.
   - Наконец-то я слышу речь не мальчика, а психа, -  засмеялся  Лядов.  -
Давайте не будем тратить времени даром. У меня ведь тоже живот подводит, и
голову разламывает местный воздух. Нам нужен вот этот красный баллон.
   Они говорили не очень громко, но слова вырывались из двери на  склад  и
звучали куда громче, чем в самом складе.
   - Но хоть объясните мне, куда мы его потащим? - взмолился Майоранский.
   - Не хочу, - сказал Лядов.
   - Это вам дорого обойдется, - обиделся доктор наук. - Учтите, что я все
доложу Лаврентию Павловичу.
   - Докладывайте, если сможете выбраться живым.
   - Я постараюсь, - язвительно ответил Майоранский - видно, он  сам  себе
казался значительным и остроумным. - Благо, я  пользуюсь  полным  доверием
товарища Берии, и вы должны мне беспрекословно подчиняться...
   - Или?..
   - Что или?
   - Вы меня расстреляете? Отравите? Ткнете мне в бок отравленным зонтиком
и выстрелите из авторучки в нос? Что  у  вас  заготовлено  для  ликвидации
своего ближайшего друга?
   И тут Майоранский вдруг испугался, а испугавшись, выдал себя.
   - Нет, вы и не думайте и не смейте так  думать!  Почему  я  должен  вас
убивать? Мы же сотрудники!
   - Я сам решу, что с вами делать, Паниковский.
   - Майоранский, - поправил его Лев Яковлевич.
   - Паниковский! И не возражать. А ну, беритесь за тот конец.
   После короткой паузы со склада  донеслись  вздохи,  кряхтение,  тяжелое
шарканье подошв, потом - тупой громкий удар.
   - Уронили, - сказала Вера. - Этого и следовало ожидать.
   - Хорошо бы они и в самом деле не раскололи баллон, - сказал Егор.
   - Боюсь, что мы тогда не успеем сообразить, что же с нами случилось,  -
ответила Вера.
   Внутри склада  ругался  Лядов  и  отфыркивался  Майоранский.  Когда  он
заговорил, голос его был плачущим, но спросил он нужную вещь  -  Егор  сам
рад был бы спросить.
   - А это быстро действует?
   - Нет, - коротко ответил Лядов. - Зато наверняка.  Беритесь  поближе  к
середине. Раз-два, взяли!
   Видно, на этот раз им удалось сделать несколько шагов, прежде  чем  они
снова уронили цилиндр.
   Майоранский громко дышал, потом спросил:
   - А насколько он силен?
   - Мы закончили работу над ним как  раз  перед  закрытием  института,  -
ответил Лядов. - Испытания, конечно, проводились, но я бы  еще  поработал.
Кстати,  академик  Кудрявцев  был  со  мной  согласен.  У  этого  тигренка
Эл-Д-90... знаете, что это такое?
   - В мое время мы такого термина не употребляли.
   - Эл-Д - это летальная концентрация, цифра после буквы обозначает дозу,
при которой погибает девяносто процентов всего живого, что соприкоснется с
веществом.  Так  вот  у  тигренка  -  Ви-икс  Эл-Д  равна  пяти   тысячным
миллиграмма на килограмм.
   - Убедительно, убедительно, - согласился Майоранский, но  Егор  не  был
уверен, что Майоранский понял, о чем идет речь. Вера присвистнула - она-то
умела считать.
   - Мы должны их остановить, - сказал Егор.
   - Ты, как всегда, прав, - сказала Вера. - Теперь иди и останови.
   - А когда же оно действует? - спросил Майоранский.
   - Через четыре часа. Паралич мозга - и кранты человечеству!
   - А сколько здесь, вы говорите?
   - Десять литров. Можете делить.
   - Но это миллионы человек!
   - Что и требовалось доказать.  Причем  учтите:  при  попадании  в  воду
Ви-икс сохраняет вирулентность и, возможно, смертелен в дозах в сотни  раз
меньше минимальных теоретических. Вы будете тащить?
   На этот раз они вытащили красный цилиндр наружу и бухнули его в  десяти
метрах от Веры и Егора, затаившихся за шкафами.
   - А куда мы несем? - спросил Майоранский, прислонившись к стенке.
   - Недалеко. У меня все продумано.
   - Ну скажите!
   Лядов пощупал  поверхность  баллона,  как  будто  хотел  убедиться,  не
нагрелся ли он.
   - Нам нужно, чтобы вещество попало в воду, - сказал он.
   - И чтобы мы остались живы.
   - Желательно, - согласился Лядов. - По крайней мере что касается меня.
   - Оставьте ваши шутки!
   - А я памятливый, - сказал Лядов.
   Егору было видно его лицо. Лядов криво усмехался, словно  отрицательный
герой из боевика.
   - Не будем сейчас сводить счеты. Лучше расскажите мне свой план. Ведь я
к вам приставлен не как стражник, а как старший и более опытный коллега, -
взмолился Майоранский.
   - Мы отнесем это, старший коллега, в соседнее помещение, где  находится
лабораторный слив. Как бы душ. Но он ведет не в сеть канализации, которая,
как вы понимаете, давно отключена, а непосредственно  в  речку.  По  речке
путь...
   Егор сжал пальцы Веры, требуя от нее решения.
   Вера высвободила пальцы.
   - Может, мы его покатим? - спросил Майоранский.
   - А что, неплохая идея, - согласился Лядов.
   Они вдвоем покатили  баллон  по  лаборатории,  и  тот,  скругленный  на
концах, похожий более всего на  сардельку,  норовил  вырваться  из  рук  и
закатиться под стол.
   Они прокатили  баллон  рядом  с  Егором,  но  так  тяжело  дышали,  так
старались, что, конечно же, ничего вокруг не слышали.
   Перед незамеченной Егором небольшой дверью они  остановились,  и  Лядов
стал подбирать нужный ключ.
   Майоранский настолько осмелел, что уселся на баллон.
   Дверь медленно отворилась. Она была тяжелой, и петли ее хорошо смазаны.
   Сначала Лядов сунул голову внутрь, потом обернулся к Майоранскому:
   - Пошли, корнет, нас уже ждут.
   - Ах, оставьте ваши шутки, - сказал Майоранский. - Как они мне надоели!
   - Я вас понимаю, - согласился Лядов. - Не теряйте времени даром, потому
что вас в каждый момент может хватить кондрашка. Ах, как я боюсь евреев  в
медицине.
   - Если вы имеете в виду меня?
   - Разве вы в медицине? Я думал,  что  вы  палач-биолог.  Совсем  другая
порода.
   Майоранский нагнулся к красному баллону.
   Лядов зашел с  той  же  стороны,  и  они  покатили  чушку  в  следующее
помещение.
   Видно, там было несколько ступенек вниз, потому что  чушка  загромыхала
по ним, и Майоранский завопил:
   - Я могу ногу потерять!
   - Но не лицо, - ерничал Лядов. - Берегите лицо!
   Он тоже боялся, но раз уж рядом был некто слабее  и  пугливее,  то  ему
удавалось поддерживать образ смельчака.
   - Стойте здесь, берегите прибор, - сказал Лядов. - Я скоро вернусь.
   - Вы куда? - спросил Майоранский.
   - Не хочу рисковать, - сказал Лядов.
   - Вы оставляете меня одного?
   - Дурак, - рассердился Лядов. - Как вы без меня выполните задание?
   Он вышел из двери. И несмотря на то что  Егор  слышал  его  разговор  с
Майоранским, он задержался и не успел спрятаться.
   На его счастье, Лядов не ожидал засады и не стал обследовать кладовую.
   - Давай его... - Егор показал, что надо сделать с Лядовым.
   - Давай, - согласилась Вера.
   Егор вдруг  услышал,  как  застучало  его  сердце.  Будто  у  него  все
последние месяцы не было сердца, а сейчас оно заработало вновь.
   - Ты не вмешивайся, - сказала Вера. - Мне нужно его обезоружить.
   - Нет, ты женщина...
   - А ты рыцарь долбаный, - грубо ответила Вера. -  Боюсь,  что  я  здесь
буду всех сильнее. Ты возьми на себя Майоранского. Вот  соперник  тебе  по
плечу. Иди, - прошипела Вера.
   Егор вошел в полуоткрытую дверь.
   Он старался идти уверенно, как хозяин этой жизни. Но вряд ли со стороны
это выглядело убедительно.
   Помещение было поменьше склада с чушками. Бетонный пол незаметно стекал
к дальнему углу и кончался решеткой. В стене было несколько кранов и моек.
Комната для водных процедур.  Неужели  она  отключена  от  канализационной
сети...
   Эта глупая и несвоевременная мысль была прервана пронзительным  голосом
Майоранского:
   - Вы кто? Кто такой, почему здесь?
   Егор решил играть роль местного мельника.
   - А вот мне интересно, - произнес он, -  как  вы  попали  на  секретный
объект, товарищ? Или вас лучше называть мистер?
   Майоранский быстро вскочил, у него тряслись руки.
   - Нет, я не шпион, - заговорил он. - И не думайте. Ничего подобного,  я
советский человек...
   Наверное,  причиной  такого  испуга  и  такой  трясущейся  реакции   на
появление Егора было физическое состояние Майоранского - он  находился  на
последнем издыхании. К тому же он, вернее всего, ждал, и с каждой  минутой
все острее, появления охраны, милиции или просто комсомольца из бдительных
граждан. Он готов был сдаться в плен и  при  виде  Егора  не  поднял  руки
только потому, что руки тряслись и не слушались его.
   Майоранскому стало все равно - будет ли  выполнено  задание,  будет  ли
доволен товарищ Берия, вернется ли он на шахматную площадку, чтобы  играть
бесконечную партию с Лядовым в ожидании решительного боя.
   Его замутило, вот-вот вырвет, а потом он  медленно  и  мягко  сложился,
чтобы удобнее упасть у ног Егора, который кинулся было поддержать пожилого
человека, но замер, потому  что  ему  вдруг  показалось,  что  Майоранский
притворяется, чтобы, как  только  Егор  до  него  дотронется,  вскочить  и
вцепиться.
   Егор быстро отступил на шаг и сказал:
   - Вставайте, вставайте, я понял.
   Майоранский не слышал его. Он лежал, свернувшись как маленький мальчик,
спрятав на груди руки, стиснутые в кулачки, и подтянув коленки. Он казался
безвредным и даже неживым, но Егор ему не верил.
   Снаружи со склада донесся голос Веры:
   - Стой, ни с места!
   Потом после короткой паузы ответ Лядова:
   - Это еще что за явление Христа народу?
   - Брось оружие! - сказала Вера. Она  говорила  громко,  словно  хотела,
чтобы Егор все слышал, и если нужно, помог ей.
   Поэтому Егор двинулся к двери в кладовую. Он забыл  о  том,  как  гадко
себя чувствует. Он должен помочь Вере.
   Но движение его запоздало.
   Когда он добрался до двери,  то  увидел,  что  Лядов  каким-то  образом
обманул Веру.
   Правда, Егор не сразу догадался, что это  Лядов:  тот  был  в  защитном
костюме - комбинезоне и бахилах, на голове шлем с открытым забралом.
   Он заломил ей руку за спину и заставил нагнуться  вперед,  приставив  к
затылку пистолет.
   Это была сцена из боевика, так в жизни не бывает.
   - Что вы делаете! - закричал на него Егор.
   - Ну вот, - сказал Лядов, усмехаясь, словно был рад встрече с Егором, -
еще одна рожа лица появилась.
   Вера  попыталась  поднять  голову  -  это  не  так  легко,  если   тебе
заворачивают руку.
   - Егорка...
   Больше она ничего не успела произнести, так как Лядов сильно толкнул ее
вперед. От  этого  толчка  девушка  быстро,  чтобы  удержаться  на  ногах,
побежала вперед, врезалась в Егора, и вместе с ним они  устремились  вниз,
по ступенькам в моечную, причем упали так неудачно, что Егор подвернул или
сильно ушиб локоть, взвыл от  боли  и  стал  корчиться  на  полу  рядом  с
неподвижным Майоранским.
   Вера лежала на спине и глядела на дуло пистолета.
   Лядову  нравилось  распоряжаться  жизнью   пленников.   Может,   всегда
нравилось, но судьба не дарила ему такого наслаждения.
   - Лежать! - крикнул он Вере и тут же повторил,  поглядев  на  Егора.  -
Лежать, кому говорю!
   Потом толкнул носком ботинка Майоранского.
   - А вы зачем лежите? Вы же простудитесь, доктор!
   Майоранский быстро сел, словно только и ждал такого окрика.
   - Вставайте, вставайте, - сказал Лядов.
   Его голос звучал глухо - он опустил забрало защитного костюма.
   - Зачем?
   - Срывайте пломбу с баллона.
   - Вы сам, вам удобнее.
   - Может, мне и удобнее, но сейчас мне надо держать под присмотром  этих
наглых детей, которые случайно на нас наткнулись. Правда, случайно?
   - Правда, - ответил Егор.
   Ему даже говорить было больно.
   - И я вам тоже не верю! - рассмеялся Лядов.
   Он так легко смеялся, он был такой веселый  и  очаровательный.  За  ним
куда угодно - на штурм Очакова или на Чертов мост.
   - А ну! - Переход был неожиданным - от удара ботинком Майоранский  чуть
не свалился и мелко побежал к баллону.
   Вера пыталась подняться.
   - Сначала стреляю в руку, - предупредил Лядов. - И учти, что в школе  я
был ворошиловским стрелком.
   Он врал - ворошиловских стрелков не было, когда он родился.
   Вера замерла.
   - Давай, давай! - кричал  Лядов  на  Майоранского.  -  Ничего  тебе  не
грозит. Ты только должен вывинтить болт. Начинай!
   Майоранский действовал как во сне.  Он  послушно  наклонился  к  чушке,
отыскал нужный болт и начал его откручивать.
   - Стой! А то вытечет раньше времени! - крикнул  Лядов.  -  Дай  я  тебе
помогу.
   Он в три шага пересек подвал, достиг чушки и с криком:
   - Навались! - ринулся на чушку. Она покатилась к решетке слива. И  Егор
увидел, как маслянистая, тугая жидкость подобно олифе начала выливаться из
отверстия.
   Вера же воспользовалась моментом, когда внимание Лядова было  поглощено
чушкой.
   Она кошкой вскочила на ноги и кинулась к двери.
   - Куда! - крикнул Лядов. - Пристрелю, сучка!
   Выскочив наружу. Вера умудрилась навалиться на дверь с такой силой, что
та быстро начала закрываться. Когда же  Лядов  выстрелил,  пуля  попала  в
сталь.
   Дверь щелкнула. И закрылась!



17. ГАРИК ГАГАРИН

   Дядя Миша нашел на карте Зиханы - он сказал мне, что в одном из  Зихан,
вернее, в НИИ, закрытом уже три года  из-за  недофинансирования,  и  могут
оказаться наши знакомые.
   Потом он хлопнул себя по лбу.
   - Совсем старый дурак стал. Чего же смотрел раньше?
   Я потянулся к карте.
   - Смотри, - сказал дядя Миша, -  мы  все  обыскали,  сомневались,  чуть
живые вырвались, а не туда смотрели.
   Его выхоленный палец с  округлым  ногтем  уткнулся  в  мелкую  надпись:
"Совхоз им. Максима Горького".
   - Это наша Максимовка?
   - Вот именно.
   Мы летели в вертолете без опознавательных знаков, а может  быть,  я  не
рассмотрел их в темноте.
   Но когда мы вышли в Бологое, как можно ближе  подобравшись  к  станции,
уже  рассвело  настолько,  что  я   убедился   -   именно   так:   никаких
опознавательных знаков, даже нет красных звезд на фюзеляже.
   Через три минуты мы уже нашли лейтенанта Свечкина,  который  признался,
что хоть  и  передал  конверт  с  личными  деньгами,  но  за  клиентом  не
проследил, так как был крайне занят.
   Дядя Миша вернул лейтенанту личный долг, и по  пройдошистой  физиономии
лейтенанта можно  было  предположить,  что  тот  увеличил  сумму,  накинув
проценты.
   Не  добившись  от  лейтенанта  толку,  мы  выбежали  на  площадь  перед
вокзалом.
   Там нам повезло больше.
   Неподалеку стояли две или три машины. И первый же  водитель  признался,
что только что, совсем недавно, отвозил  клиентов  в  Зиханы-1.  Куда  они
дальше пошли, он не знает.
   Мы уселись к нему, и он повез нас по маршруту, проделанному только  что
Егором и неизвестной девушкой, которая эту машину и наняла.
   Откуда девушка, что за девушка? Наверное, Люся.  И  в  то  же  время  я
чувствовал: это не Люся.
   Порой  мне  трудно  объяснить,  как  работает  моя  интуиция,  но   она
включается независимо  от  моего  желания,  что  очень  сердит  профессора
Мирского, который меня изучает по утрам в среду. Ему очень хочется,  чтобы
я работал как машина.
   - Тут я их высадил, - сказал водитель. - Они пешком пошли.
   На прощание я догадался спросить:
   - А еще кто был?
   - Те двое, - сказал  водитель,  -  на  семьдесят  втором  приехали.  На
автобусе. Одного я даже знал, лет пять  назад.  Фамилия  у  него  простая,
русская такая фамилия, то ли Суворов, то ли Кутузов.
   Я прочел в его памяти кое-как накаляканное слово  "Лядов",  которое  он
сам не смог выцарапать оттуда.
   - Лядов? - спросил я.
   - Вот я и говорю. На Суворова похож, понимаешь?
   Он даже высунулся из машины и махал нам вслед.
   - Привет ему от Вени, Вени Смурного. Запомнишь?
   - Запомню.
   Вокруг стояло неприятное безлюдье.  Не  такое,  как  бывает  в  дневной
деревне, когда все в поле или на ферме, а  мертвое  безлюдье,  когда  люди
ушли совсем.
   Дядя Миша шаг