молчав,  добавил: -
Одевайся!
     Трясогузка сам сбросил одежду, вошел в воду по колено, спросил:
     - Здесь?
     - Поглубже! - ответил Цыган с берега.
     Трясогузка сделал еще несколько шагов. Вода дошла до пояса.
     - Еще немножко! - сказал Цыган.
     Над водой остались плечи и голова командира.
     - Тут вроде! - произнес Цыган.
     - Не мог уж поближе к берегу бросить!  - прошипел  Трясогузка  и,
вдохнув воздух, без всплеска погрузился в воду с головой...

x x x

     Мика был удивлен, когда на кучу соломы из люка упали цинковая ко-
робка с патронами и винтовка.  Появился Трясогузка с мокрой головой  и
синими губами. Он принял от Цыгана бутылки с водой, поставил их к сте-
не, уселся у печки и выдавил из себя:
     - П-пороху!
     Цыган бросился к бочкам, принес две пригоршни пороху и осторожно,
по  щепотке,  стал сыпать на угли.  Подвал озарился яркими вспышками и
наполнился запахом пороховой гари.
     Ведро раскалилось докрасна. Губы у Трясогузки порозовели.
     - Я бы сам полез, да он не дал! - объяснил Цыган Мике.
     - Холеру какую-нибудь подхватил бы - потом возись с тобой, - ска-
зал Трясогузка. - Тебе еще будет работа сегодня. Гитара в порядке?
     - В порядке!
     - А у тебя, Мика, все готово?
     - Флажки остались.
     - Пиши скорей!
     Мика разложил  на  ящике  заранее  приготовленные куски батиста и
спросил у командира:
     - Три?
     - Зачем это? - удивился Цыган.
     - Нас трое стало, - ответил Трясогузка.
     - А если десять будет или сто?
     Вопрос заставил командира задуматься.
     - Да и к чему они?  - продолжал Цыган.  - С этими тряпками только
попадешься!
     - Ты что ж,  против знамен? - строго спросил командир. - Нет зна-
мени - нет и армии!
     Когда Мика сделал надпись на одном флажке  и  взялся  за  второй,
Трясогузка неохотно добавил:
     - Сегодня одного хватит, а потом посмотрим...

НОЧНОЙ КОНЦЕРТ

     Эшелон отправлялся на фронт.  По этому случаю солдатам выдали  по
стакану водки. Но она не подняла настроения. Если и смеялись, то неве-
село.  В шутках слышалась тревога. Ходили слухи, что Красная Армия го-
товится к большому наступлению.  Потому и подтягивались к фронту новые
белогвардейские части.  И никакой хмель не  мог  вытеснить  из  головы
мысль о предстоящих боях. С завистью смотрели солдаты на дежурившего у
пакгауза часового: он оставался в городе.
     Погрузка закончилась. Ждали, когда подадут паровоз. От нечего де-
лать дымили длинными самокрутками. Солдаты, свесив ноги, сидели в две-
рях вагонов, лениво перебрасывались словами.
     И вдруг задорно и весело затренькала гитара.  Рядом  с  пакгаузом
стоял Цыган. Гитара порхала в его руках. Он кружил ею над головой, пе-
ребрасывал за спиной из руки в руку, протаскивал под коленом и успевал
щипать за струны. Гитара пела не умолкая.
     Закончив короткий номер,  рассчитанный на то, чтобы привлечь вни-
мание, Цыган театрально раскланялся.
     - Убирайся отсюда! - сказал часовой, карауливший заложников.
     - А тебе что, жалко? - закричал солдат из вагона. - Пусть поигра-
ет!
     - Не положено! - ответил часовой. - Здесь заключенные.
     - Какой законник! - зло усмехнулся солдат.
     Его поддержали многие. Часовому кричали:
     - Заткнись, тыловая крыса!
     - Он сменится и дрыхать пойдет, а мы - в окопы!..
     - Играй, хлопец!
     - Мы, может, кроме пуль, ничего и не услышим больше!
     Часовой махнул рукой.  Спорить было опасно. Подвыпившие, обозлен-
ные солдаты могли расправиться с ним.  Что им терять? Дальше фронта их
не отправят.
     Цыган снова  ударил  по  струнам.  На этот раз он то подскакивал,
разбросив ноги в стороны,  то присаживался и на пятках ходил по кругу,
то начинал кружиться волчком.
     Солдаты столпились вокруг паренька. Часовой подошел поближе.
     В это  время Мика и Трясогузка подкрались к задней стенке пакгау-
за.  Мика забрался командиру на плечи,  привстал на цыпочки, дотянулся
до оконной решетки и шепнул:
     - Достал.
     Трясогузка вытащил из мешка кусок сахару,  подал его Мике.  Кусок
исчез в темноте за прутьями решетки. Мика услышал негромкий удар - са-
хар упал на пол. В пакгаузе завозились. Послышались приглушенные голо-
са.
     Трясогузка подал связку баранок. Мика и ее просунул за решетку. А
когда он пропихивал между прутьев твердую копченую колбасу, его пальцы
встретились с чужими пальцами.  Заложник и Мика не видели друг друга и
не произнесли ни слова, но работа пошла быстрей. Теперь можно было пе-
редавать и бутылки с водой, и оружие. Мужские руки за решеткой провор-
но подхватывали все, что просовывал Мика.
     А Цыган все плясал.  Пот заливал ему глаза. Гитара стала тяжелой.
Но он не мог позволить себе передышку.  Так он еще не плясал  никогда.
Ему не хватало воздуха. В глазах рябило. Лица солдат слились в плотную
колышущуюся массу.  Ноги подкосились,  и очередного колена не  получи-
лось: Цыган шлепнулся на землю.
     Вокруг захохотали.
     - Выдохся все-таки! - произнес кто-то.
     - Двужильный парень!  - сказал часовой. - Я думал, ему и конца не
будет!
     Солдаты стали расходиться.  Этого и боялся  Цыган.  Он  попытался
встать,  но  ноги не слушались.  Тогда он запел старую таборную песню.
Отчаянье придало его голосу волнующую искренность. Солдаты снова стол-
пились вокруг сидящего на земле беспризорника.
     Голос у Цыгана был звонкий. Трясогузка и Мика слышали его.
     - Здорово старается! - шепнул снизу командир.
     Мика не ответил.  Цинковая коробка с патронами  никак  не  хотела
пролезать между прутьев решетки.  Мика напрягся, как мог, и почувство-
вал,  что оттоптанные его ногами плечи Трясогузки задрожали. Но коман-
дир крепился.
     - Жми - не бойся! - подбодрил он начальника штаба.
     Изнутри пакгауза коробку тоже тянули изо всех сил. Царапая цинко-
вые бока, она, наконец, со скрежетом пролезла.
     Винтовка и револьвер были уже в пакгаузе.  Осталось передать фла-
жок.  Мика сунул в окно скомканный кусок батиста, пожал пальцы невиди-
мого заложника и спрыгнул на землю.
     - Фу-у-у! - с облегчением выдохнул командир. - Маленький, а тяже-
лый!.. Побежали, а то Цыган охрипнет совсем!
     Заканчивая песню, Цыган потихоньку двигал ногами - пробовал, смо-
жет ли снова плясать. "И что они там возятся?" - думал он о друзьях. А
они уже подходили к задним рядам солдат.
     Их заметили.
     - Новые артисты прибыли! - шутливо крикнул кто-то.
     Толпа расступилась.  Цыган увидел командира и радостно вскочил на
ноги.
     - Кончай музыку!  - приказал Трясогузка. - Зрителей просим раско-
шелиться!
     Цыган сдернул с головы шапку и,  приплясывая, пошел по кругу. Гу-
док приближающегося паровоза прервал эту сцену.
     - По ваго-онам! - раздалась команда.
     - За мной! - в свою очередь, скомандовал Трясогузка.

ПЛАН КОМАНДИРА

     На следующий день вся армия отдыхала и готовилась к ночной опера-
ции,  которую командир держал в секрете.  Мальчишки не знали, зачем он
заставил их увязывать порох в небольшие узелки.  Мика разрывал  батист
на квадратные куски. Цыган насыпал порох и крест-накрест завязывал уг-
лы. А сам командир ушел в город.
     Трясогузка направился прямо к пакгаузу.  Он ожидал увидеть прият-
нейшую картину: двери пакгауза распахнуты настежь, вокруг валяются де-
сятки убитых колчаковцев, а заложников и след простыл. Но ему пришлось
огорчиться. Часовой по-прежнему шагал по площадке перед пакгаузом. Же-
лезная дверь была плотно закрыта. Большой замок висел на старом месте.
     Мальчишка присел в сторонке и обиженно нахмурился.  Что  помешало
заложникам освободиться?
     Винтовка и револьвер - такая сила!  Можно сделать чудеса!  А  тут
прошла  целая  ночь  - и ничего!  "Трусы!" - выругался Трясогузка,  но
вскоре понял,  что заложники не виноваты:  чтобы достать патроны, надо
разрезать цинковую коробку.  А чем это сделать?  Заложников,  конечно,
обыскали,  и никаких ножей у них не осталось.  Значит, винтовка беспо-
лезна. Но зато в револьвере есть патроны, а над дверью в пакгаузе име-
ется окошко - такое же,  как и в задней стене.  Можно встать на  плечи
друг  другу  и выстрелить в часового.  А что дальше?  Дверь изнутри не
открыть, кирпичные стены голыми руками не проломишь. На выстрел прибе-
гут другие колчаковцы, отнимут оружие и поставят нового часового.
     Трясогузка ударил кулаком по колену, обозвал себя олухом и побрел
обратно в штаб.
     Ребята сразу почувствовали,  что командир не в духе. Он хмуро ос-
мотрел груду узелков с порохом,  подошел к Мике, который усердно выво-
дил на флажке кавычки перед словом "Трясогузка".
     - Зачем ты малюешь этих головастиков?  - обрушился на него коман-
дир.
     - Как зачем?  - с робким удивлением спросил начальник штаба и сам
же пояснил: - Без кавычек нельзя. Ты ведь на самом деле не птица.
     - Ну и что? - еще больше обозлился Трясогузка.
     - Ты командир!..  А Трясогузка - только прозвище. Потому и кавыч-
ки.
     - Раз я командир - слушайся! - крикнул Трясогузка. - Еще раз сво-
их дурацких головастиков нарисуешь - всыплю!
     Мика промолчал.  Он написал слово "Трясогузка" и,  когда командир
отвернулся, закрыл кавычки. Мика это сделал не из упрямства. Он считал
себя правым. Авторитет командира на грамматику не распространялся, по-
тому что Трясогузка не умел ни читать ни писать.  Но и сам Мика еще не
знал всех тонкостей правописания. Кавычки казались ему высшим проявле-
нием грамотности.
     Выход на задуманную командиром операцию был назначен на  полночь.
Часов в восемь Мика и Цыган легли спать,  а Трясогузка и не вздремнул.
Он все думал, как помочь заложникам. В голову лезли самые нелепые мыс-
ли.  А что,  если использовать порох для освобождения заложников? Уло-
жить у стены пакгауза кучу узелков и  подорвать?  Но  кирпичи  полетят
внутрь,  и заложникам не поздоровится от такой помощи! Нет, это не вы-
ход!
     Трясогузка встал,  походил по штабу, пересчитал узелки с порохом,
уложил их в два мешка и сыграл армии подъем - три раза  ударил  ложкой
по чайнику.
     Цыган и Мика хорошо знали городок. И все же путь, по которому вел
их сегодня командир,  показался совершенно незнакомым.  Шли огородами.
Раз пять перелезали через заборы. Потом очутились во дворе, под окнами
наглухо заколоченного дома. На другой стороне улицы стоял особняк пол-
ковника.  Темнел забор.  Тополя протянули над ним голые ветки.  Ребята
все еще не догадывались, зачем привел их сюда Трясогузка.
     - Видишь самое высокое дерево? - спросил командир у Цыгана.
     - Вижу.
     - Заберешься на нижний сук,  - приказал Трясогузка. - И тихо - во
дворе часовой... Я тебе подам мешки... За забором под деревом - кухня.
Увидишь трубу. В нее и сбросишь узелки с порохом...
     Дальнейших разъяснений не требовалось:  ребята поняли,  что прои-
зойдет утром, когда в плите запылают поленья.
     - Только тихо! - еще раз предупредил командир.
     - Канатоходцы умирают молча! - шепнул Цыган.
     Ребята перешли улицу. Цыган быстро забрался на дерево. Трясогузка
подал ему мешки, флажок и вместе с Микой вернулся во двор заколоченно-
го дома.
     Тишина. Лишь откуда-то издалека доносились равномерные шаги. Сна-
чала  Трясогузка решил,  что это ходит часовой у крыльца особняка.  Но
шаги приближались. Из-за угла вышли двое патрульных.
     - Замри! - шепнул Трясогузка Мике.
     Двое патрульных прошли под деревом и,  обогнув особняк, вернулись
на главную улицу.
     С тополя по-прежнему не доносилось ни звука.
     - Мика! На каком это он языке шпарит? - спросил Трясогузка.
     - Кто?
     - Да Цыган!.. Иллюзион... Потом эта... панамима...
     - Пантомима!  - поправил командира Мика.  - Это в цирке так гово-
рят.
     - Ругаются?
     - Нет! Слова хорошие!.. Ты что, в цирке не бывал?
     - Ладно, замолчи!..
     Прошло минут  десять.  Под деревом мелькнула какая-то фигура.  Но
это был не Цыган - повыше,  постройней. Похоже - девушка. Она постояла
у забора, а когда отошла, мальчишки заметили на досках белое пятно.
     - Кто это? - спросил Мика.
     - Не Цыган! - ответил Трясогузка.
     А девушка пропала, будто и не было ее никогда. Только белое пятно
на заборе доказывало, что ребятам не почудилось.
     Прошло еще несколько томительных минут.
     Трясогузка уже  хотел  перебежать улицу,  как появился Цыган.  Он
свесился с нижнего сука, спрыгнул на землю и заслонил на мгновенье бе-
лое пятно.
     Перебежав улицу,  он предстал перед командиром. Его можно было не
спрашивать ни о чем: Цыган широко улыбался и победно потряхивал пусты-
ми мешками.
     - Ну и долбанет! - сказал он. - Феерический каскад индусского фа-
кира!
     - А флаг? - спросил Трясогузка.
     - Туда же - в трубу опустил!..  Смотрите, что еще я принес! - Цы-
ган показал влажный от клея листок бумаги. - Женщина к забору пришлеп-
нула.
     Трясогузка взял листок,  на котором было что-то напечатано, и пе-
редал Мике.
     - В штабе разберемся!..

БУНТ

     Весело потрескивала  печка.  Толстая  стеариновая свеча стояла на
большом ящике,  вокруг которого сидела вся армия.  Мика читал снятый с
забора листок.
     - "Трудовая Сибирь обливается кровью.  Но чаша народного терпения
переполнилась. Дни Колчака сочтены! Над белогвардейцами занесен караю-
щий меч пролетариата.
     Приближается первомайский праздник.  Большевики-ленинцы призывают
всех,  кому дороги завоевания революции,  отдать свои силы на борьбу с
кровавой диктатурой "омского правителя".
     Мика придвинул листовку к Трясогузке и сказал:
     - Вот они - кавычки! А ты спорил!
     - Где?
     - Омский  правитель  в кавычках,  потому что никакой он не прави-
тель, как и ты - не птица трясогузка!
     - Ты что, меня с Колчаком равняешь?
     Трясогузка вскочил от возмущения и  больно  ударился  коленом  об
угол ящика. Свеча упала и погасла.
     - Да я тебя!.. - зло закричал он.
     - Бей! Я все равно по правилам писать буду! - тоже закричал Мика.
     Наступила тишина.  Лишь потрескивала печка.  Причудливые  отсветы
огня прыгали по стенам и потолку подвала.
     - Это что же,  бунт? - не предвещающим добра голосом спросил Тря-
согузка. - Против командира?
     - Не против командира, а против кулаков! - смело ответил Мика.
     - А чем вас учить, как не кулаками?
     - Учить? - переспросил Мика. - Ты бы хоть азбуку осилил, а уж по-
том других учил!
     Начальник штаба затронул самое больное место командира. Трясогуз-
ка стеснялся своей неграмотности.  Когда ему напоминали об этом, он не
обижался, а искренне сожалел, что не умел читать и писать.
     - А ты взял бы да научил меня! - без прежней угрозы сказал Трясо-
гузка.
     - Я и учил! - отозвался Мика.
     Он действительно несколько раз повторил с Трясогузкой  все  буквы
от а до я, но командир запомнил одни гласные.
     - Плохо, значит, учил! - буркнул Трясогузка.
     - Как умел! - ответил Мика. - Не по-твоему!
     - Мог бы и по-моему! Оно бы, может, лучше было!
     - Так давай! - воскликнул Мика. - Цыган, зажги свечу!
     Вспыхнул огонек.  Не ожидавший такого поворота командир испытующе
посмотрел на Мику - шутит или не шутит. Начальник штаба был серьезен.
     - Садись!  - сказал он Трясогузке и встал рядом с ним. - Повторяй
за мной: а, б, в, г, д.
     - А-а, бе, - начал Трясогузка:
     - Ты  не коза,  блеять не надо!  - нравоучительно произнес Мика и
дал командиру подзатыльник.
     Удар был  слабый.  Но и это чисто символическое наказание подейс-
твовало на Трясогузку ошеломляюще.
     Цыган отбежал в дальний угол,  зарылся в солому, заткнул рот шап-
кой и трясся от беззвучного смеха.
     - Повторяй по пять букв!  - снова потребовал Мика.  - А, б, в, г,
д.
     На этот раз Трясогузка произнес все пять букв правильно. Так уче-
ник и учитель благополучно добрались до буквы р.  Тут  опять  командир
ошибся.
     - Ры, - произнес он.
     Слушать надо,  а не рыкать! - сказал Мика и дал Трясогузке затре-
щину.
     Цыгана прорвало. Он катался по соломе и хохотал на весь штаб.
     Трясогузка медленно поднялся и сверху вниз глянул на  маленького,
тщедушного  начальника штаба - сейчас раздавит!  Но Мика,  не дрогнув,
выдержал его взгляд.
     Цыган перестал хохотать. Было не до смеха - могла начаться насто-
ящая драка. "Если ударит, - подумал он, - буду защищать Мику!"
     Трясогузка быстро вскипал, быстро и успокаивался. Урок не кончил-
ся дракой. Командир отступил, но с честью.
     - Некогда сейчас азбукой заниматься! - сказал он. - Доучим в дру-
гой раз... Спать ложитесь!
     Он улегся первый.
     Гроза миновала,  но след оставила. В штабе стало как-то тоскливо.
Каждый чувствовал себя виноватым. Даже Цыган. "И зачем я ржал, как ло-
шадь!  - думал он. - Из-за меня они поссорились еще больше!" Переживал
и Мика.  Чуткий и отзывчивый,  он не мог не понять,  что крепко обидел
командира. Когда Мика получал подзатыльник - это было очень неприятно.
А каково командиру?  Да еще в присутствии всей армии? И за что? За то,
что командир не знает азбуки! Тут можно провалиться сквозь землю!
     Молча сидели  Цыган  и  Мика у ящика со свечой и переглядывались.
"Помириться бы!  - говорили их глаза.  - Не так уж плох наш  командир,
чтобы устраивать бунт!"
     Цыган вспомнил ботинки,  которые выдал ему Трясогузка.  А Мика  -
шелковую  рубашку.  Трясогузка не взял ее себе!  И только ли в рубашке
дело?..
     - Эй! Начальник штаба! - грубовато произнес Трясогузка.
     - Да!  - с готовностью откликнулся Мика,  и ему показалось, что в
подвале потеплело и посветлело.
     - Ну-ка,  разъясни! - продолжал командир. - Там, в листовке, есть
два слова: большевики и ленинцы. А мы кто - ленинцы или большевики?
     - Конечно,  ленинцы!.. Нас всего трое; когда станет больше, будем
большевиками!
     - Почему трое?  - возразил Трясогузка. - А кто эту листовку прик-
леил? Значит, нас больше, только мы не знаем всех, кто за красных сто-
ит. Может, нас в городе тысяча!
     - Правильно! - поддержал командира Цыган. - Выходит, мы и ленинцы
и большевики!
     - Я тоже так думаю!  - важно сказал Трясогузка. - И еще ответь...
Там про праздник написано. Когда он будет?
     - Первого мая, - уверенно произнес Мика.
     - Это я сам знаю! А первое когда будет?
     - Сейчас скажу! - Мика подумал и сам задал вопрос: - Какое сегод-
ня число?
     - Знал бы, - тебя не спрашивал. Считать я умею!
     Цыган тоже не помнил, какое было число.
     - Узнать  завтра!  -  приказал  Трясогузка.  -  Надо  к празднику
что-нибудь сообразить!

ПЕРЕПОЛОХ

     Машина полковника шла медленно.  Ухабистая  дорога  не  позволяла
развить скорость.  В автомобиле, кроме шофера и полковника, сидели три
иностранца. Это были члены военной миссии.
     Прибытие французских офицеров в городок решено было отметить бан-
кетом. К девяти часам утра в особняке полковника готовился праздничный
завтрак.
     По дороге полковник говорил много.  Он хотел, чтобы французы сос-
тавили о гарнизоне городка самое благоприятное мнение. Упомянул он и о
бронепоезде,  который ремонтируется в депо и вот-вот встанет  в  строй
боевых единиц адмирала Колчака.
     - Не к вам ли прислали из Омска барона Бергера? - спросил один из
членов миссии - толстый, обрюзгший, похожий на русского купца француз.
     - Барон Бергер и руководит ремонтом бронепоезда.  Прекрасный спе-
циалист и организатор! - воскликнул полковник. - Вы с ним знакомы?
     Как же! - ответил француз. - Барон - мой Друг. В тринадцатом году
в золотой Ницце мы вместе провели чудесное лето! И представьте - месяц
назад я встречаюсь с ним в каком-то Омске!..  О,  времена!..  Рад буду
видеть его на банкете!
     - Барон Бергер приглашен!  - сказал полковник и поторопил шофера:
- Поезжай, братец, быстрей! Мы все проголодались!
     Но полковнику и членам миссии в то утро позавтракать не удалось.
     Получив приказ  -  накрыть  банкетный стол к девяти часам,  повар
вст