льные все приехали?
     - Приехали.
     - Снимайся с поста!  - приказал Трясогузка. - Где устроились? Ве-
ди!
     Беспризорники жили в блиндаже, вырытом в лесу командой бронепоез-
да.  Здесь было теплее,  чем в развалинах лесопилки,  но зато голодно.
Микины деньги помогали плохо.  У солдат ничего не купишь, а на станции
- ни базара, ни лавчонки. Начпрод Малявка с помощниками сбился с ног в
поисках еды.
     Когда бывший телохранитель привел Трясогузку,  мальчишки как  раз
заканчивали скудный обед.  В блиндаже был тот же порядок, что и в под-
вале.  В центре в плетеном кресле сидел Хрящ.  Рядом с  ним  на  ящике
из-под снарядов - Мика и второй,  еще не получивший отставки, телохра-
нитель. А остальные располагались вокруг.
     - Здорово, ребята! - сказал Трясогузка и пожал Мике руку. Подошел
к царьку. - Здорово, Хрящ! Дельце у меня к тебе будет!
     - Я не Хрящ! - ответил царек. - Я теперь всенач!
     - И делишками мы больше не занимаемся!  - добавил Мика, подмигнув
другу.
     - А как это у вас теперь называется? - спросил Трясогузка.
     - Боевое задание, - подсказал Мика.
     - Ясно!  - Трясогузка подтянулся. - Товарищ всенач! - Он по-прия-
тельски толкнул Хряща. - Выручай! Пропадем без тебя!
     - Ну,  чего, чего? - улыбнулся царек. - Пушку притащить или приг-
нать бронепоезд?
     - Шприц нужен!
     Хрящ не знал, что такое шприц, но расспрашивать не стал, крикнул,
как всегда, хотя мальчишки и так слышали весь разговор:
     - У кого шприц на примете имеется?
     Никто не отозвался. Потом все по привычке повернулись к Конопато-
му. И он тоже скорей по привычке, чем осмысленно, сказал:
     - У меня.
     - Добыть можешь?
     - Глаз - как шило! Могу!.. Только что это такое?
     Беспризорники расхохотались,  а Мика объяснил, как выглядит шприц
и для чего он применяется.
     Конопатый еще не совсем поправился после побоев. Болело сломанное
ребро. Но он не отказался от задания. Ушел и часа через три вернулся с
настоящим медицинским шприцем.

БАНКЕТ

     Слух о том, что на станцию приехал Митряев, быстро распространил-
ся по округе. В крестьянском хозяйстве всегда есть нужда в железе, а в
те  годы  она была особенно острой.  Разрушенная войной промышленность
почти ничего не давала селу.
     Во второй половине дня на станцию пришли деревенские ходоки.
     Платайс занимал светелку в просторном доме недалеко  от  вокзала.
Мужики разузнали, где он живет, и всей гурьбой ввалились к нему.
     Не до них было Платайсу.  Он видел из окна, как солдаты закончили
погрузку железа и без паровоза, своими силами откатили вагон на лесную
колею.  Но теперь это было ни к чему. Некому воспользоваться железными
листами!
     - Берите их хоть задаром! - в сердцах сказал он мужикам.
     Ходоки неодобрительно закрякали. Седой дед выступил вперед и уко-
ризненно посмотрел на Платайса.
     - Мы - не голь перекатная, господин Митряев! Мы привыкли за добро
платить! Сделай милость - назови свою цену!
     Переговоры затягивались. Платайс думал о другом. Вспомнив о маль-
чишках, он повеселел и мигом закончил торг:
     - Приходите завтра. Вам будет выгоднее - цены понизятся!
     Он выпроводил озадаченных мужиков и задумался.  Нет ли какого-ни-
будь просчета? Не погубит ли он ребят этим заданием? Не лучше ли вооб-
ще отказаться от железа?  Может быть, станцию удастся захватить силами
одной диверсионной группы из санитарного эшелона?
     В дверь опять постучали. Пришла трактирщица окончательно согласо-
вать  меню на ужин.  Он и ее выпроводил довольно быстро.  Из-за спешки
трактирщица забыла спросить,  ставить ли на стол  самогон  или  только
водку и коньяк. С этим важным для нее вопросом она прислала к Платайсу
Цыгана.
     Мальчишку так и подмывало рассказать, как ловко они с Трясогузкой
и Оло подорвали склад, какой был фейерверк над Читой, как полыхало вы-
соченное пламя и рвались снаряды,  точно красные уже штурмовали город.
Но Цыган не успел похвастаться.
     - Мика здесь? - спросил Платайс, даже не поздоровавшись.
     - Здесь.
     - А Трясогузка?
     - У меня. Дрова для кухни колет.
     - А беспризорники?
     - Тут.
     - Где?
     - Вон в том лесу!  - Цыган показал рукой в окно.  - Там блиндаж -
Трясогузка рассказывал...
     Платайс на листке бумаги быстро начертил небольшой  план:  лес  с
железнодорожной колеей,  почти доходившей до болота, топь с камышами и
мхами,  а на противоположном берегу - сопка. Между этой сопкой и тупи-
ком колеи он провел стрелку и вдоль нее написал: "150 метров".
     Выслушав Платайса, Цыган убежал, тоже забыв спросить про самогон.
Пришлось вернуться.
     - Самогон не помешает! - сказал Платайс. - Чем больше, тем лучше.
     - Всем хватит! - загадочно улыбнулся мальчишка. - А вы сами пейте
только самогон! - предупредил он. - Он из хлеба - полезный.
     - Постараюсь не пить ничего.
     - Самогон можно!  - разрешил Цыган.  - Но я вам еще напомню перед
банкетом!
     - Ты что-то не договариваешь? - насторожился Платайс.
     - Не бойтесь! Напомню! - сказал мальчишка и убежал.
     Он пока не хотел раскрывать свой секрет...
     К вечеру потеплело. Вчерашний снег растаял. Грязи прибавилось.
     В сумерках беспризорники вышли из блиндажа.  Все - даже Хрящ. Те-
лохранитель вынес плетеное кресло.
     - Сто пятьдесят метров - это триста шагов!  - вслух подсчитал Ма-
лявка.
     - А хоть и пятьсот!  - оборвал его Хрящ  и  приказал:  -  Берись!
Дружно!
     Мальчишки, как мухи,  со всех сторон облепили вагон,  стоявший на
рельсах.
     - И-и-и взяли!.. И-и взяли! - тихо командовал Трясогузка.
     На пятый  раз вагон стронулся с места и медленно покатился к зем-
ляной подушке, в которую утыкались рельсы. Здесь путь обрывался. Даль-
ше шел пологий спуск к болоту, через которое и надо было проложить же-
лезную тропку.
     Мальчишки разбились  на две группы.  Одними командовал Мика.  Они
выгружали из вагона железо и подносили к самому берегу трясины. Други-
ми - Трясогузка. Им предстояло самое трудное - укладывать листы поверх
болота.  Хрящ,  как и положено всеначу, осуществлял общее руководство.
По его приказу телохранитель поставил кресло на земляную подушку тупи-
ка. Царек уселся наверху и оттуда покрикивал на мальчишек:
     - Чего встал - в носу зачесалось?
     - Не греми железом: Семенов услышит, уши оборвет!
     - А ты чего пальчик сосешь?.. Порезал, бедненький?.. Бегом, бегом
- заживет!
     Его уже не очень-то слушали.  Все понимали, что главные среди них
- Мика и Трясогузка.
     У края  болота  дело шло быстро.  Железная тропка,  нацеленная на
черневшую за болотом сопку, все дальше уходила от прибрежных деревьев.
     Вскоре работать стало труднее.  Грязная жижа продавливалась и на-
ползала на железные листы.  Пришлось укладывать на мох по два листа  -
один  вдоль,  а на него - второй,  поперек.  И опять работа оживилась.
Глухо похрустывало под ногами железо, булькало и чавкало болото.
     Чтобы не ходить взад-вперед по зыбкой железной тропке,  мальчишки
устроили конвейерную передачу.  Трясогузка сам укладывал листы под но-
ги, постепенно удаляясь от берега.
     Как ни старались мальчишки не шуметь, железо - не вата. Над боло-
том стоял приглушенный ломкий жестяной шорох. Будто шла невидимая рать
в кольчугах и шлемах,  с мечами и щитами. И словно от них, от этих же-
лезных доспехов, раздавалось в ночи тихое, но грозное бряцанье.
     Совсем уже стемнело. Скучно стало Хрящу в своем кресле. Ничего не
видно.
     - Неси кресло на болото! - приказал он телохранителю.
     В темноте  они  с  трудом  пробрались по узкой железной тропке до
Трясогузки.  Телохранитель перехватил несколько листов,  переданных по
живой цепочке,  и рядом с тропкой выложил на болоте железную площадку.
Поставил на нее плетеное кресло.
     Теперь царек восседал в центре трясины.  Здесь он не покрикивал -
побаивался Трясогузки. Но Хрящ долго не усидел: под его тяжестью листы
перекосились,  ножки кресла заскользили по железу, и он чуть не упал в
болото.  Выругав телохранителя,  царек со злостью схватил кресло, раз-
махнулся и далеко зашвырнул его в топь.
     Сидеть больше было не на чем. Вязкая грязь приклеивала ноги к же-
лезу. В рваные ботинки просачивалась вода.
     - Эх! - произнес Хрящ. - Была не была!..
     Он переступил со своей площадки на железную тропку и, приняв оче-
редной лист железа, потащил его к Трясогузке.
     - Правильно! - похвалил его командир. - Ты давай еще уволь телох-
ранителя. Делать ему больше нечего - кресла-то нету!.. А если кто оби-
деть тебя вздумает, мы всей армией заступимся!
     - Обмозгую! - ответил Хрящ.
     - Обмозговать надо!  - согласился Трясогузка. - Я вот тоже мозгую
- не сбиться бы! Темно - сопки не видно!
     - Не собьемся! - сказал Хрящ. - Посмотри - сигналят!
     Впереди в темноте мигал огонек.  Мигал не как-нибудь, а ритмично,
с явной целью. Он точно звал: "Сюда! Сюда! Жду!.."
     - Тихо! - полетела по цепи команда Трясогузки.
     На этой стороне болота все замерло.  Мальчишки перестали хрустеть
железом.  И тогда все услышали другие звуки:  осторожное  позвякиванье
топоров, сухой треск хвороста. С той стороны навстречу мальчишкам тоже
прокладывали по болоту гать.
     - Поднажмем!  - передал по цепи Трясогузка. - Ужин стынет! Банкет
ждет!..
     - Ужин стынет! - полетело по цепи, - Банкет ждет!
     И опять весело забряцало железо...

     Приготовления к банкету заканчивались.  Длинный стол был накрыт в
самой большой комнате вокзала.  Цыган притащил последний ящик с бутыл-
ками. Официантки расставили их. Трактирщица придирчиво оглядела серви-
ровку.
     - Кажется, все!.. Ты больше не нужен, - сказала она. - Иди умойся
и приготовь гитару.
     Цыган вышел.  Досталось ему в этот день.  Болели и руки  и  ноги.
Присел  он на деревянную скамью и от усталости прикрыл глаза.  Поспать
бы!..
     - Расселся,  черномазый!  - Варя толкнула его коленом. - Работай,
работай!
     - Все уже сделано!
     - Врешь!
     Цыган с ненавистью посмотрел на толстощекую девчонку.  Она стояла
перед ним с тарелкой в руке и лениво жевала пирожное.
     - Варя! - послышался голос трактирщицы.
     - Иду!
     Девчонка поставила тарелку на скамью и побежала к матери. А Цыган
вдруг озорно улыбнулся,  вытащил из кармана шприц с остатками какой-то
прозрачной жидкости и через иголку выдавил ее в недоеденное пирожное.
     Много уколов сделал сегодня  Цыган  этим  шприцем:  проколол  все
пробки во всех бутылках,  потому и ныли руки от непривычной работы.  В
коньяк,  водку и вино он добавил раствор порошка, предназначенного для
Оло...
     Был первый час ночи,  когда Трясогузка вывел свою разросшуюся ар-
мию из леса. Мокрые, грязные с ног до головы мальчишки неудержимо ляз-
гали зубами. Они замерзли, и есть хотелось страшно.
     Впереди тускло  горели пристанционные фонари.  Пьяные голоса пели
где-то разухабистую казачью песню. Платайс щедро расплатился самогоном
с  солдатами,  которые  грузили  железо.  Это их голоса раздавались на
станции. А на вокзале громко играл граммофон.
     - Теперь - рассыпаться! - приказал Трясогузка. - Сбор у вокзала!
     И мальчишки рассыпались, растворились в темноте, чтобы по одному,
незаметно пробраться к вокзалу.  Там их ждал ужин.  Кто его приготовил
для них, зачем, почему - это сейчас не интересно беспризорникам. Маль-
чишки  привыкли верить Мике и Трясогузке.  Раз они говорят,  что будет
ужин, значит, он будет!
     Но у  вокзала произошла непредвиденная задержка.  Раньше здесь не
было специальной охраны.  Только один часовой стоял у двери в комнату,
где  работал  телеграф.  А теперь вокруг вокзала ходили пять или шесть
караульных с винтовками.
     - Кто это, а? - тревожно спросил Трясогузка.
     - Не знаю!  - ответил Мика с беспокойством.  - Мимо них не пробе-
решься!
     На вокзале вовсю гремел граммофон, но больше ничего не было слыш-
но.  В  освещенных  окнах никто не появлялся,  ничья тень не заслоняла
свет, будто внутри - никого!
     Громко топая сапогами,  подошли два подвыпивших семеновца.  Навс-
тречу выдвинулись два караульных.
     - Куда?  - громко спросил один из них - молодой, в лихо заломлен-
ной фуражке.  - Не положено!  Господа офицеры гуляют! Приказано никого
не пускать!
     Семеновцы заспорили пьяными голосами, но второй караульный - кур-
носый унтер-офицер скомандовал:
     - Кру-гом!.. Не разговаривать!
     И семеновцы ушли.
     Вокзал охраняли те самые партизаны в семеновской  форме,  которые
днем стояли у санитарного эшелона.  Но мальчишки не знали этого. Кто в
канаве лежал,  кто прятался за забором - и все ждали сигнала Трясогуз-
ки.  А какой сигнал мог он подать? Банкет для беспризорников срывался!
Когда Трясогузка уже собирался отводить мальчишек,  пока их не замети-
ли,  в одном из освещенных окон показалась голова Цыгана. Он приоткрыл
раму и спросил у часового:
     - Никого?
     - Застряли твои гости!
     - А можно я свистну?.. Они, может, прячутся в темноте?
     - Свистни! - разрешил часовой.
     Цыган свистнул. Трясогузка тотчас ответил.
     - Скорей! - крикнул Цыган. - Ужин стынет!
     И мимо  удивленных караульных к открытому окну побежали Трясогуз-
ка,  Мика, а за ними и остальные. Про дверь никто не подумал - все по-
лезли через окно.
     Это был буфет. За стойкой спала трактирщица: видно, и она хлебну-
ла коньячку.  В углу, раскинувшись на стуле, сладко сопела Варя. В от-
местку за все Цыган углем нарисовал у ней под носом густые черные усы.
     Из буфета  Цыган  повел  мальчишек к банкетному столу.  В комнате
надрывался граммофон.  А за столом спали офицеры. Беспризорники остол-
бенели.
     - Мертвые! - растерянно пробормотал Малявка.
     - Какие они мертвые! - захохотал Цыган. - Спят! И поесть не успе-
ли! Я им слоновую дозу вкатил!
     - Шприцем? - спросил Конопатый. - Каждому?
     - Всем сразу - ответил Цыган. - В бутылки!.. Здорово придумано?
     - Расхвастался!  - проворчал Трясогузка и скомандовал: - Расчищай
места! Волоки их к стенам!
     Он первый  взялся за стул,  на котором с присвистом храпел Свири-
дов, и, придерживая обмякшего подполковника, потащил стул к стене.
     Орал граммофон,  скрипели передвигаемые стулья.  Чтобы офицеры не
падали,  стулья ставили вплотную друг к другу.  Вперед не свалишься  -
стена мешает и в сторону не упадешь - сосед спит рядом.
     Закуски на столе были почти не тронуты.  Офицеры выпили только по
две-три рюмки.
     - Сейчас начнем! - сказал Трясогузка, потирая руки.
     - Не пить! - предупредил Цыган.
     - И вилками, а не руками! - подсказал Мика.
     - Стоя? - спросил Хрящ и вздохнул. - Бедное мое кресло!
     - Начпрод! - Трясогузка подмигнул Малявке. - Командуй!
     - Ужин! - поспешно объявил начпрод.
     Голодные мальчишки потянулись к тарелкам, блюдцам, салатницам, но
где-то рядом торопливо застучал пулемет.
     - Тревога! - крикнул Трясогузка.
     - Отставить тревогу!
     Это сказал Платайс, входя в комнату.
     - Не для вас тревога... Справимся! Вы свое сделали!..
     Бой на станции разгорался.  Семеновцев зажали с двух  сторон:  от
тупика наступали бойцы из эшелона,  от леса - партизаны из переправив-
шегося через болото отряда.
     А на  севере под станцией Карымская,  под Читой,  тоже вступали в
бой передовые части красноармейцев.
     Начиналась ликвидация читинской "пробки".