лась
позеленевшая бронзовая фигура в треуголке. Поблескивали под луной немые окна
старинных домов, двери амбаров и магазинов были закрыты.  Геннадий  быстрым,
но спокойным шагом пересек площадь, скрылся в тени длинной колоннады.  Здесь
он снял рубашку и выжал ее. Он взялся было уже за штаны, когда услышал  звон
гитары и молодые голоса. На площадь из таинственного  мрака  боковой  улочки
вышли три парня и две девушки. Красивые, ладные фигуры,  ленивая  походка  -
типичные эмпирейцы, беспечные, как птицы.
   "Почему бы мне не пойти  прямо  к  ним  и  не  спросить,  где  резиденция
президента Джечкина? - подумал Геннадий.- Этих людей нечего бояться..."
   Под сосной Монтезумы Танцевали две пумы, Танцевали,  сплетясь,  Танцевали
две пумы Под сосной Монтезумы И танцуют сейчас .- напевал гитарист.
   - Эй, прекратить пение! - послышался грубый голос,  и  на  площадь  вышли
четверо квадратных парнюг с карабинами.
   - С каких это пор в Оук-порту нельзя петь? - крикнул гитарист.
   - Марш по домам! ~ рявкнул квадратный.
   - Катитесь, кроты, в свои ямы! ~ захохотали эмпирейцы. Геннадий  пробежал
под колонной и нырнул в узкую улочку, из которой только что  вышли  "кроты".
Некоторое время он еще слышал шум перебранки, потом все затихло.
   Больше часу Геннадий наугад петлял по извилистым улочкам,  поднимался  по
мраморным лестницам, прятался за скульптурами. Иногда он видел костры, возле
которых сутулились мрачные  типы.  Замечал  на  стенах  желтые  листочки  со
зловещими угрозами.
   И несмотря на тревожное опасное положение, Геннадий с  его  отзывчивой  и
впечатлительной натурой не мог не поддаться  очарованию  ночного  Оук-порта.
Таинственная игра его теней на мраморных плитах и барельефах, на витражах  и
мозаиках, сверкающие под луной  бритвенно-острые  коньки  крыш,  движение  и
тихая разноголосица его листвы, все звуки ночи,  то  глухие,  то  неожиданно
звонкие, надолго, может быть на всю жизнь, пленили мальчика.
   На одном из старых домов возле подъезда со скрипящей  на  слабых  петлях,
разболтанной дверью Геннадий вдруг увидел мемориальную доску  с  полустертым
золотым тиснением:
   "В этом доме часто останавливались русский писатель  Александр  Грин  (по
пути из Зурбагана  в  Гель-Гью),  английский  писатель  Джонатан  Свифт  (из
Лилипутии в Лапуту), французский писатель Жюль Верн (из пушки на Луну)".
   Едва он успел прочесть  эту  поразившую  его  надпись,  как  дверь  резко
распахнулась,  и  на  пороге  дома  появился  высокий  худой  незнакомец   в
старомодной крылатке песочного цвета и в широкополой шляпе.
   - Вы ищете друзей? - спросил незнакомец Геннадия, как бы не разжимая  губ
и мягко улыбаясь глазами.
   Мальчик молча кивнул.
   - Пойдемте со мной,- сказал незнакомец и двинулся  вдоль  витой  чугунной
решетки, за которой тренькал фонтанчик.
   Шаги незнакомца были легки, трость мерно постукивала по мостовой. У  него
был вид спокойного, чуть  грустного,  но  и  не  лишенного  юмора  человека,
который  никогда  никуда  не  спешит,  но  никогда  никуда,  не  опаздывает.
Клетчатый портплед в левой руке не тяготил его, и одежда была удобна, ловка,
хоть и небогата.
   Возле круглой афишной тумбы он остановился. Бриз, вылетевший из-за  угла,
взметнул его длинные седые волосы.
   - Поворачивайте за угол. Сюда! - Он показал палкой.-Пройдите  спокойно  и
не таясь три дома. Там вас встретят.
   - А вы?  -  тихо  спросил  Геннадий.  Ему  почему-то  очень  не  хотелось
расставаться с этим любезным незнакомцем.
   - К сожалению, дружище, у меня свои дела,- улыбнулся тот, показав длинные
зубы, приподнял шляпу и пошел по крутой улочке вниз, к морю,  в  прозрачную,
словно пронизанную серебряной сетью темноту.
   Геннадий смотрел ему вслед, пока он не исчез.
   "Кто же это был и на каком языке мы  говорили?  -  подумал  мальчик.-  На
русском, английском, эмпирейском?.. Может быть,  вообще  мы  не  сказали  ни
слова?"
   Он повернул на улочку, косо разделенную луной на темную и светлую  части.
Чувствуя полное доверие к  незнакомцу,  он  пошел  не  таясь  по  освещенной
стороне и вдруг - о, чудо! - увидел важно  шествующего  ему  навстречу  Пушу
Шуткина.
   - Шуткин, это вы? Не верю своим глазам! - вскричал Геннадий,  не  сдержав
радостного смеха.
   - Геннадий, здравствуйте, дружок, - покровительственно приветствовал  его
Пуша Шуткин.- Сейчас  нам  не  до  смеху.  Я  рад,  что  смелый  мой  прыжок
закончился успехом...
   Он вспрыгнул на подоконник дома и,  взявшись  правой  передней  лапой  за
стену, запел, выразительно жестикулируя левой.
   Да, ради вас пришлось коту
   Морской закон нарушить,
   Друзей оставить на борту
   И спрятаться на суше.
   И вот, представьте, дорогой,
   С той ночи малохольной
   Ваш друг, как верный часовой,
   Сидел на колокольне...
   Мой зоркий глаз вас разглядел,
   А нос учуял запах,
   И с колокольни я слетел
   На мощных своих лапах.
   Я все узнал, во все проник,
   Я не лишен смекалки,
   И перед вами я возник,
   Чтоб вывести вас к цели...
   - Что-то с рифмой у вас не в порядке в последней строфе, - сказал Шуткину
   Геннадий.
   - Это от волнения,- пояснил кот.- В минуты волнения  иногда  сбиваюсь  на
прозу. Пойдемте?
   Дальше последовал  головокружительный  рейд  по  заборам,  водосточным  и
домовым трубам, карнизам, скатам крыш, по мусорным бакам, деревьям и даже по
флюгерам. Несмотря на невероятную скорость, Геннадий  успел  за-метить,  что
все местные животные, включая ручных  леопардов,  немедленно  прятались  при
виде несущегося под лу-ной боевого кота с качающимся, как дым, хвостом.
   Геннадий задыхался, пот лил с него градом. Он не мог ( понять, как до сих
пор не сорвался. Наконец Шуткин  кубарем  Свалился  со  шпиля  кафедрального
собора и растянулся в маленьком  водосточном  желобке  на  высоте  не  менее
тридцати метров. Геннадию ничего не оставалось, как последовать за ним.
   - Приличное сальто-мортале. Надеюсь, мой друг, не устали?- с нескрываемым
уважением обратился к нему Пуша.

   - Н-нет... - пробормотал Геннадий, стараясь не глядеть вниз.- Но где  мы,
Шуткин?
   - Тихо в лунной сей купели. Ну, а мы  уже  у  цели,-  сказал  кот,  и  от
волнения снова перешел на прозу.-Сможете перепрыгнуть через эту улицу?
   - Постараюсь,- проговорил Геннадий, с ужасом глядя вниз.
   Несколько минут спустя по  узкому  карнизу  они  обогнули  какой-то  дом,
перелезли через перила балкона, и Геннадий увидел перед собой обширную, ярко
освещенную комнату, заполненную атлетически сложенными мужчинами.
   Это была футбольная команда Республики  Большие  Эмпиреи  и  Карбункл,  а
также часть  сенаторов  и  кабинет  министров  в  полном  составе.  Поглощая
фруктовые соки, массируя друг другу мышцы, разбирая тактические схемы, жуя и
хохоча, вся эта компания вела общий разговор, в  котором  Геннадий,  как  ни
силился,, не смог разобрать ни одного слова.
   "Какие вы все беззаботные и веселые, господа,- подумал мальчик.- Вы пьете
фруктовые соки, массируете друг другу мышцы, разбираете  тактические  схемы,
жуя и хохоча, и не подозреваете, что зловещий хищник уже простер свои крылья
над  вашими  островами,  что  рядом  с  вами  плетет  свою   сеть   страшная
женщина-паук, сияющая своей фальшивой красотой".
   Однако мальчик ошибся. Эмпирейцы были не так уж беспечны. Через минуту из
глубины комнаты раздался крик.
   - Связь установлена! Капитан Рикошетников просит подойти к рации сенатора
Нуфнути Куче.
   Не помня  себя  от  радости,  Геннадий  толкнул  балконную  дверь  и  под
удивленные возгласы легоперов побежал к рации.
   - Это он! - возвел руки к небу сенатор.- Потомок нашего памятника!

   ГЛАВА 10
   в которой на земле и в воздухе ревут моторы системы ,,роллс-ройс",
   звучат дифирамбы и клятвы в верности

   Гигантский "Боинг-747" компании "ПАН-АМ", миновав воздушные  пространства
Южной Америки, Океании, Юго-Восточной Азии, Индии и Ближнего Востока,  летел
теперь над Европой.  Командир  экипажа  Бенджамин  Ф.  Аллигейтер  брился  и
смотрел вниз на проплывающие малые страны,  на  молочные  реки  и  кисельные
берега густо населенного континента. Б. Ф. Аллигейтеру не особенно нравилось
это дрожащее желе неопределенного цвета, именуемое Европой.
   Он больше любил красноватое свечение Сахары, темно-зеленый с  коричневыми
прожилками колер Индии, чередование белых и темных пятен  разной  глубины  и
резкости в Гималаях и Кордильерах. Больше же всего мистеру  Аллигейтеру  был
по душе простой, без всяких хитростей, синий цвет стратосферы,  под  которой
он водил свое судно. Вошла стюардесса гаваянка Омара.
   - Как там дела, Омара? - спросил командир, хотя и так  знал,  что  все  в
порядке, что пассажиры первого  класса,  надрывая  животики,  смотрят  фильм
"Живешь только дважды", а пассажиры второго класса скорее всего дрыхнут.
   - Вас хочет  видеть  какой-то  господин,-  сказала  Омара.-  Он  назвался
Румпельштильцхеном.
   - Пусть войдет,- сказал командир, ничем не выдав  своего  удивления.  Что
занесло  сюда  старого  Румпеля?  Не  будет   он   по   пустякам   совершать
межконтинентальные рейсы.
   Вошел  пожилой  господинчик,   похожий   на   какого-нибудь   пуговичного
фабриканта из  Гааги,  инспектор  могущественного  Интерпола,  международной
уголовной полиции.
   Аллигейтер и Румпельштильцхен встречались не чаще одного раза  в  год,  а
знали друг друга давно: ведь бравый летчик вот уже много лет считался  одной
из самых опытных ищеек Интерпола.
   - Привет, Бен.
   - Привет, Румпель.
   - Стареешь, Бен. Не заметил меня.
   - Где ты сел?
   - В Бангкоке, но наши ребята провожают тебя еще с Монтевидео. Руководство
опасалось за твою колымагу, Бен.
   - Даже так?
   - Ты слышал о нападении на теплоход "Ван-Дейк"? Здесь в самолете типы  из
той же компании.
   - Наркотики?
   - И золото. Главное, Бен, тут в том, что  подпольная  империя  "Анаконда"
ведет войну с какой-то другой мафией, еще более сильной и скрытой от нас. Мы
знаем только, что и те и другие сейчас у тебя на борту,  но  не  знаем,  кто
они, как выглядят, где они сели в самолет.
   - Через час тридцать пять будет Лондон,- сказал Аллигейтер.
   - Слава богу,- вздохнул Румпельштильцхен.- Надеюсь,  теперь  они  уже  не
поднимут бучу. У наших судорога начинается от напряжения.
   - Об "Анаконде" я кое-что слышал, - задумчиво прого-ворил командир, -  но
кто их враги?
   - Они действуют очень широко. То в Гонконге, то в Лаосе, то в  Австралии,
то в Европе мы находим их следы, но следы всегда обрываются... Где-то у  них
есть тайная база. Но где? Кто их главарь?
   -  Может  быть,   мадам   Вонг?   -   усмехнулся   Аллигейтер,   вспомнив
полумифическую женщину-пиратку, о которой несколько лет  назад  кричали  все
газеты мира. Таинственная китаянка, лица которой не видел ни один  смертный.
Специалисты сошлись на том, что под  этой  романтической  маской  скрывалась
просто группа гонконгских уголовников.
   Румпельштильцхен отмахнулся от шутки:
   - Мне лично кажется, что им покровительствует  разведка  какой-то  мощной
страны. Это мое личное мнение, Слушай, Бен, пройдись-ка не  спеша  по  своей
колымаге. Мо-жет быть, что-нибудь заметишь.
   - Сейчас, добреюсь...
   Пока  электробритва  очищала  правую  щеку  капитана,  миновали  Австрию.
Аллигейтер подтянул галстук, нацепил  профессионально-приветливую  улыбку  и
вышел в салон.
   Так и есть: в первом классе пассажиры  кисли  от  смеха.  На  экране  Шон
Коннори молотил бронзовой статуэткой по голове гиганта борца  сумо.  Кто  из
этих вылощенных бога-теев может оказаться гангстером? Любой - и никто.
   Командир прошел в салон второго класса. Больше сотни людей  самых  разных
наций  томились  в  креслах.  Все  уже  устали  от  столь  долгого   полета.
Спортсмены, туристы, монашки, бизнесмены  средней  руки,  компания  хиппи...
Вот, пожалуй, один подозрительный тип - узкоглазый,  с  тяжелой  нордической
челюстью...  Что-то  почти  неуловимое  в  облике  сближает   его   с   теми
холоднокровными  гадами,  с  которыми  жизнь  не  раз   сталкивала   Б.   Ф.
Аллигейтера. Но рядом с ним  сидит  какой-то  славный  мальчишка,  лобастый,
ясноглазый крепыш, и они мирно беседуют. Вряд ли этот паренек из мафии...
   Командир прошел через весь салон и остановился в багажном отделении. Туда
же скользнул старший стюард Карриган, похожий на дрессированного павиана.
   - Кажется, все в порядке, чиф? - сказал он, широко улыбаясь.
   Командир заглянул в рыжие глаза своего старшего стюарда. Вот самая темная
личность  на  борту.  Кто  он:  агент  Интерпола,  гангстер,  человек   ЦРУ,
контрабандист? Черт бы побрал этот шпионский, шпионский, шпионский,  тайный,
порочный, блудливый мир! То ли дело простой голубой цвет стратосферы.
   - Все  в  порядке,  Карриган,-  буркнул  командир.  Между  тем  лобастый,
ясноглазый крепыш (читатель, конечно, уже догадался, кто это!)  обратился  к
своему спутнику:
   - Я, пожалуй, сосну часок перед прилетом, мистер Чанг.
   - Не возражаю, Джин, - ответил спутник и вдруг подмигнул обоими  глазами,
передернул неподвижную маску своего лица.- А сколько миллиончиков в  сундуке
у твоей бабки, Джинни-бой?
   Эта странная судорожная ухмылка и шутка, которую Джерри Чанг повторил  по
меньшей  мере  раз  пятьдесят  за  многочасовой  полет,  вконец   опротивели
Геннадию. Однако он вежливо в пятидесятый раз ответил:
   - Я не посвящен в финансовые дела своей бабушки, мистер Чанг.
   Он закрыл глаза и вновь, в который раз,  перед  ним  закружились  события
последних дней, лунные пятна и солнечный блеск Больших Эмпиреев...
   ...В середине пролива Рикко Силла выключил мотор своей  лодки  и  сел  за
весла. Уже занимался рассвет. Геннадий волновался, но  лучший  легопер  мира
подмигивал ему ободряюще, а вид его мускулов я  сахарно-белых  зубов  вселял
уверенность.
   Лодка уткнулась в гальку. Геннадий пожал руку гиганта, спрыгнул на  берег
острова Карбункл. Короткими перебежками пересекал он освещенные луной  куски
пляжа, прятался за валунами. Нависшая над морем базальтовая стена Карбун-кла
была уже близко, когда Геннадий вдруг услышал голос.
   - Стой!
   Перед ним в маленькой нише сидела, поджав под себя ноги в белых  джинсах,
Наташа Вертопрахова, то бишь Доллис Накамура-Бранчковска.
   - Где ты был? - спросила она сурово.
   - Там,-растерянно махнул рукой Геннадий,-в море...
   - Ты был в Оук-порте, Джин,- сказала Доллис.
   - Нет, нет, что ты! - забормотал Геннадий.-  Просто  мне  не  спалось,  я
спустился к морю... здесь какой-то рыбак покатал меня...
   - Джин,-  голос  девочки  зазвенел  от  напряжения,-  что  ты  скрываешь?
Расскажи мне все! Я буду твоим другом!..
   Геннадий посмотрел девочке прямо в глаза. В них дрожала неясная  тревога.
Она ничего не знает о подлинной сути своей матери. Было бы  слишком  жестоко
сказать ей сразу обо всем.
   - Доллис, ты веришь мне? - спросил он и взял ее за руку. - Ты знаешь, что
я не замышляю ничего дурного?
   - Да,- сказала она, уже готовая к принятию тайны.
   - Тогда не спрашивай меня ни о чем.  Тебе  будет  тяжело  узнать  правду.
Скоро ты все узнаешь, но я не хочу первым причинять тебе боль, Наташа...
   - Как ты меня назвал? - округлила глаза девочка.
   - Итак, сэр, повторяю, - звенящим от восхищения  голосом  сказал  старший
стюард Карриган мистеру Джерри Чангу, представителю фирмы "Райские  перья  и
благовония".- Повторяю,  сэр.  Спаржа,  русская  икра,  салат  ля  паризьен,
черепаховый суп, стейк по-техасски, фрукты. Замечательный вкус,  сэр!  Виски
"Кинг Джордж IV"? Гениально! Целую бутылку? Сверхгениально, сэр! Поздравляю!
   Вихляя задом, старший стюард удалился.
   - Такой обильный заказ, мистер Чанг,- сказал Генна-дий. - До Лондона ведь
всего один час...
   - Не отказываться же от бесплатной закуски,- ухмыльнулся Чанг.- А выпивка
в воздухе в два раза дешевле, чем на земле.  Скажи-ка,  Джинни-бой,  сколько
миллиончиков в сундуке у твоей бабушки?
   - Я не посвящен в финансовые дела моей  бабушки,  ми-стер  Чанг,-  сквозь
зубы проговорил Геннадий и снова закрыл глаза.
   ...Голос Рикошетникова в наушнике звучал ясно, как если бы он находился в
соседней комнате.
   - Все хорошо, что хорошо кончается, Гена. На борту  расскажете  обо  всем
подробно. Нуфнути Куче на катере доставит вас сюда. Мы в  пятидесяти  милях,
координаты известны. Почему вы молчите?
   Набравшись мужества, Геннадий проговорил:
   - Товарищ капитан, разрешите мне... остаться у Накамура-Бранчевской.  Это
очень важно, товарищ капитан...
   - Что за глупости! - вдруг закричал Рикошетников. Это был первый  случай,
когда невозмутимый капитан повысил голос,- Что за бредни у вас в  голове?  Я
отвечаю за каждого члена экипажа,  а  за  вас,  Геннадий,  вдвойне.  Вернее,
втройне! Не забывайте, что вы еще только мальчик! Выполняйте приказание?
   У  Геннадия  закружилась  голова.  Это  испытание  оказалось   для   него
потруднее, чем бегство из башни и допрос в подземелье  Карбункла.  Возражать
своему старшему другу и капитану?! Оспаривать его приказ?! Он  посмотрел  на
столпившихся вокруг рации мускулистых людей, лица которых, возможно  впервые
за их жизнь, были скованы напряжением.
   - Николай Ефимович,- он  с  трудом  проглотил  комок  в  горле,-  Большим
Эмпиреям и  всему  народу  угрожает  беда.  Никто,  кроме  меня,  не  сможет
проникнуть в центр страшного заговора.  Я  уверен,  что  вы  на  моем  месте
остались бы здесь, а я бы на вашем  месте  не  возражал.  Николай  Ефимович,
пионер не может поступить иначе... поймите меня...
   Геннадий замолчал. В наушнике слышался только треск атмосферных разрядов.
Капитан тоже молчал. Геннадий приободрился.
   - Николай Ефимович, ведь я теперь не один, я связался с патриотами. Кроме
того, каждую ночь вам будет сообщать обо мне некто по  имени  Чаби  Чаккерс.
Это вполне надежный...- Геннадий запнулся было,-  вполне  надежный  человек.
Мне ничего не угрожает.  На  Карбункле  уверены,  что  я  просто  английский
мальчишка с романтическими бреднями в голове...
   - Ждите у рации. Мы посоветуемся,- сухо сказал капитан.
   ... - Ледис энд джентльмен аттеншен,  плиз,  -  послышался  нежный  голос
стюардессы.- Просим прекратить курение и пристегнуть ремни. Через пятнадцать
минут наш самолет произведет посадку в лондонском аэропорту.
   Представитель фирмы "Райские перья  и  благовония",  не  жуя,  заглатывал
огромные куски техасского бифштекса. Геннадий  заглянул  в  потемневшее  уже
окно. Внизу до самого горизонта  извивались,  пересекаясь,  линии  оранжевых
бестеневых фонарей. Самолет кружил  вокруг  Лондона,  дожидаясь  очереди  на
посадку.
   Немыслимо дерзкая мысль лететь в Лондон вместе с Джерри Чангом  пришла  в
голову   Геннадию   не   сразу.   Несколько   дней   он   жил    на    вилле
Накамура-Бранчевской, играл в теннис с Доллис, мило беседовал с хозяйкой,  а
ночью тайно спускался к проливу и условным  ультразвуковым  свистом  вызывал
верного Чаби. За эти дни он узнал многое, но главное открылось ему только  в
предпоследний день. Из разговора  подвыпивших  Мизераблеса  и  Латтифудо  он
понял, о каких "парнях из Европы" говорила мадам в  ту  памятную  ночь.  Это
были не кто иные, как  пресловутые  "мерсенеры",  белые  наемники,  "рыцари"
Буронго, Фриманны, Джигалии, в джунглях которых наводили кровавый  "порядок"
эти сверхсолдаты, мастера войны,  способные  за  "приличное  вознаграждение"
стрелять в любую сторону, куда прикажут.  Именно  они  должны  были  сыграть
последнюю часть страшного концерта под дирижерскую палочку женщины-чудовища.
Именно из этих профессиональных убийц набирал в Лондоне команду  неизвестный
Геннадию Эр Би, "настоящий мужчина".
   Посоветовавшись с сенатором Куче  и  патриотами,  Гена  решил  попытаться
проникнуть в эту команду для того, чтобы узнать их дьявольские планы.
   - Мадам,- сказал он как-то Накамура-Бранчевской,- к сожалению, я вынужден
покинуть ваш дом. Могу ли я позвонить в Л