воим делом, копите свои грязные клуксы и  не  лезьте  в  чистый
футбол! Да здравствует дружба! Да здравствуют посланцы страны  нашего  героя
Серхо Филимоныч Страттофудо!
   Шум усилился еще  больше.  Полдюжины  черных  сюртуков  сиплыми  глотками
рявкали какую-то гадость. Спикер палил уже  из  двух  пистолетов.  И  тогда,
слегка поправив свои дивные волосы, встала  мадам  Накамура-Бранчевска.  Все
мгновенно затихли. Видимо, вес этой женщины в эмпирей-ском обществе во много
тысяч раз  превышал  ее  собственный  вес,  вполне  соответствующий  изящным
парижским стандартам.
   - Господа,- мягким глубоким голосом сказала  женщина-сенатор,-  Никто  из
присутствующих не упрекнет меня в  презрении  к  футболу.  Все  помнят,  что
именно  я  открыла  счет  в  матче  с  командой   австралийского   авианосца
"Кукебурре". В это же время остров Карбункл отлично знает, с каким уважением
я отношусь  к  его  трудолюбивому  мужественному  населению.  По  этим  двум
причинам я воздерживаюсь от голосования и приглашаю всех  присутствующих  на
мой сегодняшний вечер "Вальс незнакомых цветов".
   Очаровательно улыбнувшись, она села. В зале царило недоуменное  молчание.
Позиция влиятельной дамы явно всех озадачила.

   - Начнем голосование? - сквозь  традиционный  кляп  еле  слышно  произнес
спикер.
   - Начнем! Начнем!-послышались неуверенные  голоса.  Президент  Токтомуран
Джечкин крикнул со своего места.
   - Господа я забыл добавить! Рикко Силла сегодня ударом  головы  выворотил
штангу!
   Взрыв энтузиазма погасил последние сомнения
   - Голосуем, и дело с концом!
   И  тогда  правая  оппозиция  прибегла  к  последнему  ковар-ному  способу
погасить волю народа. Она выпустила на трибуну так называемого  "резинщика".
Все в зале поняли, что это значит, когда "резинщик" начал с первой  страницы
читать "Хартию вольностей" толщиной в мраморную плиту, а под  рукой  у  него
еще были "Ветхий завет", "Коран"  и  "Антология  мирового  фольклора".  Увы,
таков был закон ампи-рейского сената - оратор мог выступать столько, сколько
хотел, а "резинщик" с  Карбункла,  видимо,  собирался  выступать  не  меньше
четырех дней. Сенат же не мог проголосовать, пока он не кончит.
   - Поразительно,- прошептал капитан  Рикошетников,-  к  этому  средству  в
буржуазных псевдодемократиях прибегают только в крайнем случае.  Никогда  не
думал, что футбольный матч вызовет такие страсти. Что все это значит и  кому
все это нужно?
   Прошел  час.  В  зале  уже  слышалось  носовое  посвистывание  засыпающих
сенаторов. Спикер, свернувшись в клубок, спал на своей бочке.  А  "резинщик"
все бубнил и бубнил:
   - ...Итак, параграф седьмой  пятого  подпункта  установления  о  торговле
гласит, что производство пуговиц разрешается при предъявлении  определенного
числа доказательств о возможности такого производства, обусловленных пунктом
"а"...
   - Пойдемте в порт, Геннадий,- сказал Рикошетников. -Дело ясное, что  дело
туманное.
   Он обернулся и увидел, что мальчика рядом с ним нет.

   ГЛАВА 7
   из которой доносятся до нас стук теннисного мяча и страшный хруст,
   с которым мощные челюсти разгрызают клешни омара

   Первое, что услышал Геннадий, очнувшись,  был  звук,  похожий  на  грохот
работающего  рядом  отбойного  молотка.  Потом  лопатки  его  ощутили  холод
каменного пола. Глаза устремились вверх, и мальчику показалось, что он лежит
на дне глубокого каменного колодца. Голова закружилась.
   - Где я? Что со мной?
   Геннадий приподнялся на локтях и осмотрелся. Нет,  это  был  не  колодец,
скорее старая узкая крепостная башня. Сте-ны грубой  кладки  уходили  вверх.
Сквозь стрельчатое окно на самом верху, скорее похожее  не  на  окно,  а  на
мушкетную бойницу, узкая полоса яркого солнечного  света  косо  шла  вниз  и
падала на привалившегося к стене дюжего детину в штанах военного образца и в
белой майке со штампованными автографами кинозвезд. На коленях детины  лежал
тупорылый  автомат-люгер.  Детина  храпел,  и  именно  этот  храп   создавал
впечатление работающего рядом отбойного молотка.
   Через секунду Геннадий вспомнил все. Он вспомнил, как, утомленный  нудным
завыванием "резинщика", тихо покинул галерею для гостей и решил  прогуляться
по зданию эмпирейского сената.
   Он шел гулкими сводчатыми коридорами, разглядывал стоящие в нишах  фигуры
средневековых воинов, входил в пустые залы и смотрел  на  огромные  картины,
поразительно напоминающие эмпирейскую банкноту велюр.
   Открыв очередную дверь, Геннадий запутался  в  каких-то  тяжелых  шторах.
Пытаясь выбраться из парчовых складок, он услышал негромкие мужские голоса и
наконец  увидел  в  щелку  трех  джентльменов,  развалившихся  в  креслах  и
прихлебывающих из высоких стаканов янтарное  виски.  Он  хотел  было  уже  с
извинениями удалиться, как вдруг услышал...
   - Этот идиотский футбольный матч не должен состояться ни в коем  случае,-
сказал тихо голубоглазый блондин с очень странным утиным  носом.-  И  вообще
советскому кораблю нечего делать возле архипелага.
   -  Видите  ли,мистер  Мамис,-  обратился   к   утконосому   глыбоподобный
господин,- меня самого и всех нас, копальщиков, тошнит от футбола  и  разных
других выходок этих эмпирейских недоносков, но...  понимаете  ли...  русские
популярны в республике, а этот их кумир Серхо Филимоныч Страттофудо... а  от
футбола они сходят с ума... Может быть, дадим им  сыграть  эту  игру  и  уже
потом...
   - Вы здесь на своем архипелаге совсем оторваны  от  мировой  политики!  -
резко прервал его утконосый.- Мясо, господа, нужно отмочить в соусе,  прежде
чем нанизать на вертел!
   Джентльмены гулко расхохотались и подняли стаканы.
   - За мистера Кингсли Брейнвена Мамиса из страны, которая ценит  юмор,  но
не любит шутить!-провозгласил глыбоподобный.
   - За наше дело, господа! - сказал, как бы подводя  итог,  мистер  Кингсли
Брейнвен Мамис.

   В это время стальные пальцы сзади обхватили горло Геннадия, и не успел он
опомниться, как был втащен  внутрь  кабинета.  Джентльмены  вскочили.  Мамис
мгновенным дви-жением сунул руку за пазуху.
   - Мне пришла нужда прогуляться, господа,- прогудел над  Геннадием  грубый
голос,-Возвращаюсь, смотрю- мальчишка...
   - Кто ты такой, щенок?! - завизжал не своим  голосом  глыбоподобный,  суя
под нос Геннадию кулак, усеянный огромными перстнями.
   - Здесь не место разбираться, Латтифудо,- быстро проговорил Мамис, открыл
черный портфельчик "атташе" и, зажав себе нос платком, брызнул  из  какой-то
стеклянной трубочки едкой жидкостью в лицо Геннадию.
   Последнее, что слышал мальчик как сквозь вату, были слова:
   - Отправьте его куда следует...
   "Сколько же времени я был без сознания? - подумал сейчас Геннадий.-  Час.
два, может, сутки?"
   Он осторожно встал и подошел к храпящему охраннику.  Тот  не  шелохнулся.
Тяжелый дух дешевого джина витал над ним.  Геннадий  снял  с  колен  парнюги
автомат, перекинул его через  плечо  и  посмотрел  вверх.  В  стене  кое-где
намечались выступы, видимо остатки винтовой лестницы, которая в  свое  время
вела на боевую площадку.
   Вспомнив уроки скалолазанья, которые когда-то в Крыму преподал  ему  папа
Эдуард, Геннадий стал карабкаться вверх. К счастью, на  ногах  у  него  были
легкие туфли на каучуковой подметке.  Прошло  несколько  мучительных  минут,
прежде чем он оказался перед бойницей. Прямо над  ним  вниз  головой  висели
мешочками несколько летучих мышей.
   Протиснуться в бойницу было делом нелегким, но и оно оказалось  по  плечу
мальчугану. Он выбрался наружу  и  встал,  прижавшись  спиной  к  стене,  на
каком-то витиевато изогнутом  выступе,  видимо  остатке  орнамента,  некогда
венчавшего башню. Огромное пространство  открылось  перед  ним.  Окинув  его
взглядом, Геннадий чуть не закричал от ужаса. Шпили Оук-порта едва виднелись
на горизонте. Сверкающий на солнце пролив шириной в несколько миль  частично
был скрыт близким, невысоким, но  устрашающе  мрачным  хребтом,  похожим  на
спину динозавра. Мальчик понял, что он находится на острове Карбункл.
   Головокружительные секунды отчаяния... Как далек от  него  сейчас  родной
"Алеша Попович", капитан Рикошетни-ков, Шлиер-Довейко, Хрящиков, Верестищев,
Барабанчиков, Телескопов, Есеналиев, Калипсо - люди, с которыми любая беда -
не беда... И они ничего не знают о нем! Они даже не могут предположить,  где
он сейчас.
   Однако надо действовать. Надо попытаться  выбраться  из  этой  непонятной
зловещей истории.
   Башня была  высотой  не  менее  двадцати  пяти  метров.  Внизу  клубилась
какая-то зелень, но под зеленью, возможно, были скрыты острые камни. Прыгать
прямо вниз было безумием.  Попытаться  соскользнуть  по  стене?  Стена  была
словно отполирована многовековыми ветрами. Вот метрах в пяти-шести  верхушка
мощного  дерева,  с   ветвей   свисают   лианы.   Попробовать   по-тарзаньи?
Единственный выход, несколько шансов из ста.
   Сильно оттолкнувшись, Геннадий полетел  вниз.  Вот  замелькали  мимо  рук
спасительные лианы. Неужели  конец?  Р-раз!  Руки  обожгло  огнем.  Геннадий
закачался на лиане. Автомат больно ударил  по  крестцу.  Проклятый  автомат!
Надо было его сбросить к чертям подальше.
   Под тяжестью мальчика лиана стала растягиваться,  и  Геннадий,  словно  с
парашютом, вспоминая уроки мамы, опустился на пружинящий дерн.
   Вокруг была тишина, только птицы кричали на разные  голоса,  да  издалека
доносился граммофонный шлягер "Крошка, не задавайся, крошка, лучше сознайся,
крошка, не забывайся, иначе поколочу, чу-чу-чу!"
   Геннадий отвалил от подножия башни какой-то  камень,  положил  автомат  в
ямку и забросал его сухими ветками и листвой. Кто знает, что ждет впереди?
   Осторожно пробираясь сквозь кусты, мальчик направился в сторону  пролива.
Он рассчитывал пересечь хребет, спуститься к морю,  найти  там  какую-нибудь
лодку и попытаться  добраться  до  Оук-порта.  Несколько  раз  ему  пришлось
проходить под замшелыми каменными арками, сбегать  по  ступеням  заброшенных
лестниц, но ни разу ему не встретилось ни души.
   Вдруг до слуха его донеслись гулкие звуки, похожие на удары по теннисному
мячу. Кто мог играть в теннис в этом логове темных и  подозрительных  людей?
Геннадий уже знал, что единственный спорт на Карбункле - это копание ям. Кто
быстрее выкопает яму, тот и чемпион.
   Прячась за валунами, короткими перебежками,  чуть  ли  не  ползком,  Гена
направился  на  эти  звуки.  Звуки  становились  все  громче.  Сомнений   не
оставалось - это был теннис Внедрившись  в  кусты  азалии,  мальчик  подполз
вплотную к проволочной загородке идеального травяного  корта,  расчерченного
по всем правилам и с туго натянутой сеткой.
   На корте в полном одиночестве девочка его лет била мячом в стенку.  Удары
были резкие, частые,  и  реакция  у  девочки  была  что  надо.  Но  вот  она
промахнулась, мяч пролетел мимо ракетки и подкатился чуть ли не  к  Гениному
носу.
   Геннадий хотел было уже ящерицей скользнуть в азалии глянул и остолбенел.
Прямо на него бежала вприпрыжку румяная и надменная... Наташа Вертопрахова.
   Да, это была она: тот же "конский хвостик", болтающийся на затылке, и вся
стройная сущность большеглазого морского конька.
   Она нагнулась за мячом и вдруг увидела  лицо  Геннадия  Несколько  секунд
мальчик и девочка не отрываясь смотрели друг на друга.
   - Ну, чего? -  спросила  наконец  Наташа,  сдвинув  брови  к  переносице.
Говорила она по-эмпирейски.
   - Ничего,- ответил Геннадий. Греха таить нечего, он был растерян.

   - В теннис-то небось не играешь?- спросила Наташа.
   - Играю,- пробормотал Геннадий.
   Наташа вдруг звонко рассмеялась
   - В теннис он играет! Ах ты, крот несчастный! А ну-ка лезь сюда.
   Геннадий, совершенно забыв об опасности, которая подстерегала  его  здесь
на каждом шагу, перелез через  заборчик.  Наташа  бросила  ему  ракетку.  Он
поймал ее на лету и встал на правой половине площадки.
   - Ну, держи, крот! - крикнула Наташа, слабея от смеха, и  сделала  легкую
подачу.
   Геннадий мощным драйвом погасил мяч.
   - Что такое? - округляла глаза Наташа. У тебя совершенно профессиональный
драйв.
   - Тренируюсь с восьми лет, - тихо ответил Геннадий. Скромность,  как  уже
было сказано, была его самой отличительной чертой.
   Девочка подошла к сетке. Геннадий тоже приблизился.
   Он уже понял, что это не Наташа,  а  лишь  ее  копия,  правда  совершенно
точная.
   - Ты разве не из кротов? - спросила девочка.
   - То есть?..- удивился Геннадий.
   - Ну что, не понимаешь? Разве ты не с Карбункла? Впрочем, конечно, ты  не
с  Карбункла.  У  тебя  такой  странный  выговор...-  Она  поморщила   лоб.-
Иностранец, что ли?
   - Я...- пробормотал Геннадий,- я англичанин...
   - Фантастика! - воскликнула девочка.- Как ты сюда попал? Кроты не пускают
в этот район острова ни одного иностранца.
   - Я... я гулял и вот...
   - Ладно, давай играть,- сказала девочка.- В этой дыре я  совсем  потеряла
класс, а скоро у нас в Оук-порте чемпионат.
   Геннадий осмотрелся. Дубы  вокруг  корта  безмятежно  шелестели,  заросли
азалии   были   непроницаемыми,   дорожка,   покрытая    цветной    плиткой,
просматривалась далеко...
   - Только один сет, - сказал он.
   Девочка протянула ему свою руку и назвала свое имя:
   - Доллис.
   - Джин,- представился Геннадий, вспомнив леди Леконсфильд.
   Они начали играть и сыграли не один сет, а всю партию. С большим трудом в
последнем сете Геннадию удалось сломить сопротивление Доллис. Чуть остыв  от
спортивного азарта, он подумал,  что  девочка,  должно  быть,  раздосадована
проигрышем. Ничуть не бывало - Доллис была весела и довольна.
   - У вас в Англии все так играют?
   - Через одного, - улыбнулся Геннадий.
   - Слушай, Джин, как ты все-таки здесь оказался?
   Геннадий внимательно посмотрел на девочку. Ему показалось, что  ей  можно
открыть правду, что она может ему помочь, но все же решил быть осторожным.
   - Я... я заблудился...
   - Тебе нужно в Стамак? - спросила Доллис, - Пойдем, покажу дорогу.
   - Покажи мне лучше кратчайший спуск к морю,- сказал Геннадий-  Мне  нужно
попасть в Оук-порт.
   Они уже давно говорили по-английски. Вот  где  пригодились  мальчику  его
усердные занятия этим языком.
   - Не собираешься ли ты переплыть пролив? - со смехом спросила Доллис.
   - Вот именно.
   - У тебя есть знакомые среди акул?
   - Мне нужно переплыть пролив, Доллис,- тихо и серьезно сказал Геннадий.
   - Из Стамака каждые два часа ходит паром.
   - Мне нельзя в Стамак, Доллис... Девочка снова весело рассмеялась.
   - Какая таинственность! Таинственный англичанин!
   - Доллис, я не шучу...
   - Ну, пойдем, пойдем! Я покажу тебе спуск к морю.Она вдруг хлопнула  себя
ладошкой по лбу.- А хочешь, вместе переплывем в Оук-порт на каноэ? Блестящая
идея! Тото взорвется моя мамочка!
   Сердце Геннадия глубоко забилось. Каноэ? О чем еще он мог мечтать?
   А Доллис, увлеченная своей идеей, схватила его  за  руку  и  повлекла  по
разноцветным плиткам.
   Они бежали  по  извилистым  дорожкам  огромного  парка,  мимо  неохватных
стволов удивительных реликтовых растений, мимо скульптур, беседок, фонтанов,
мимо фантастических цветов. По дороге Доллис  без  умолку  трещала.  Как  ей
хочется  побывать  в  Англии,  вообще  поездить  по  миру,  увидеть  Лондон,
Нью-Йорк, Москву, Париж... Мать ее путешест--вует бесконечно, но никогда  не
берет Доллис с собой. В конце концов Доллис возьмет вот и убежит из дому!
   - Чей это парк, Доллис? - на  бегу  спросил  Геннадий  Стратофонтов.  Его
поразило то, что во всем этом огромном парке  они  не  встретили  ни  одного
человека.
   - Наш,-ответила девочка.
   - Чей?
   - Наш. Ну моей мамы...
   - Весь парк ваш? А экскурсии сюда приезжают?
   - Еще чего! - презрительно фыркнула Доллис.- Экскурсии!
   Несмотря на напряженность момента Геннадий подумал:
   "Вот он - капитализм! Кучка людей владеет огромными ресурсами природы!"
   Они нырнули под красивую арку, пробежали полутемным тоннельчиком, и перед
ними  сразу  за  балюстрадой   распахнулось   пространство:   скалы,   море,
приблизившийся изломанный гребень Оук-порта. Пролив пересекало белое  судно,
верхняя палуба которого была покрыта ярким тентом.
   - Мама возвращается,- махнула Доллис рукой в сторону  судна.-  Вчера  она
давала в столице прием.-  Доллис  напыщенно  и  жеманно  произнесла,  словно
передразнивая кого-то: - "Вальс незнакомых цветов", господа! Не  правда  ли,
прелестно? "Вальс незнакомых цветов"!
   Так вот оно что!.. Геннадий едва смог скрыть свое изумление. Он  вспомнил
длинные  черные  волосы  и  словно  выточенное  из   слоновой   кости   лицо
женщины-сенатора. Бал был вчера! Значит, он валялся без сознания чуть ли  не
сутки?
   -  Я  слышал  вчера  про  этот  прием,-  сказал  он.-  Твоя  мама   мадам
Накамура-Бранчевска?
   - Ну да. Как ты догадался, Джин?
   - Я видел ее в сенате.
   - Ты не думай, что она  всегда  такая  важная,  она  хорошая,  только...-
Доллис быстро посмотрела на него.- Красивая, а?
   - Не хуже Софи Лорен, ~ сказал он.
   Девочка расхохоталась.
   - Ну, ты, я вижу, знаток! Ладно...- Она  показала  с  ба-люстрады  вниз.-
Видишь тропинку между скал? Спустишься по ней, там  будет  маленькая  бухта.
Разбойничья бухта. Жди меня там, а я подгоню каноэ. Идет?
   Не успел Геннадий кивнуть, как за спиной его раздался страшный вопль.
   - Вот он! Вот он, ребята!
   Геннадий стремительно обернулся.  Из  тоннельчика  прямо  на  него  бежал
детина в майке  с  автографами  кинозвезд,  а  за  ним  еще  трое  узколобых
квадратных парней, и все с
   оружием в руках.
   Изумленная Доллис  увидела,  как  юный  англичанин  молниеносным  приемом
дзю-до сбил с ног огромного парня, вскочил на барьер балюстрады и упал  вниз
лицом под ударом  пистолетной  рукоятки.  Два  грузных  тела  навалились  на
мальчика. В мгновение ока руки его были скручены мотком проволоки.
   Доллис вскрикнула и влепила пощечину одному из громил.
   - Как вы смеете, кроты? Кроты несчастные! Кто вам  разрешил  врываться  в
наш парк? Вон отсюда! Отпустите его немедленно!
   Детина, сбитый Геннадием, кряхтя, поднялся. На  тупом  его  лице  застыла
кривая хулиганская улыбка.
   - Этот парень, молодая госпожа, задержан по  приказу  Совета.  Он  сбежал
сегодня из Мушкетной башни. Люгер мой спер, молодая госпожа- Он обернулся  к
Геннадию и схватил его за грудки:- Где моя пушка, гаденыш?

   Доллис и его огрела пощечиной.
   - Ручка у вас тяжелая, молодая госпожа, - ухмыльнулся детина.
   - У моей мамы рука потяжелее! - крикнула Доллис и вдруг заплакала  в  три
ручья- Джин, Джин, что это такое?
   - Я не знаю, что они от меня хотят, Доллис,-  проговорил  Геннадий,-  Это
какое-то дикое недоразумение...
   - Наше дело маленькое,- ухмыльнулись битюги.- Приказ есть приказ.
   Подталкивая Геннадия в спину автоматами, они повели его  через  парк.  По
дороге они шумно обсуждали подробности погони и схватки.  Должно  быть,  они
казались себе героями. Детина в майке  с  автографами  хлопнул  мальчика  по
плечу даже с некоторым добродушием:
   - А здорово ты меня с катушек сбил, малец!
   - Ай донт андерстенд,- сказал Геннадий.-Я не понимаю вашего языка.
   - Ладно, ладно, топай!
   Его вывели из парка и повели по покрытой щебенкой дороге, петляющей среди
выветрившихся рыжих унылых скал. Шагая по этой раскаленной дороге,  Геннадий
лихорадочно обдумывал ситуацию.
   Ясно одно: он в руках какой-то банды. Ясно также, что  эта  банда  плетет
заговор против эмпирейцев и против научного корабля. "Мясо надо  отмочить  в
соусе, прежде чем нанизать на вертел..." "Советскому кораблю  нечего  делать
возле  архипелага..."  "Нужно  покончить  с  этим  кумиром  Серхо  Филимоныч
Страттофудо..." Ясно, что главари банды боятся, что он подслушал их секреты.
   Если он откроется им и скажет, что он советский пионер, потребует,  чтобы
его отправили на "Алешу Поповича", если они еще догадаются, что  он  потомок
эмпи