ондон, чтобы  попросить  у  бабушки
денег на билет?
   - О Джин!  -  всплеснула  руками  очаровательная  дама.-  Как  вы  можете
говорить о деньгах? Мы с вами люди одного круга,  мой  мальчик.  Нам  ли  не
помогать друг другу? Как раз завтра вылетает в Зурбаган, а оттуда  в  Лондон
служащий  моей  фирмы  мистер  Чанг.  Вы  сможете  лететь  с  ним,   я   дам
соответствующие указания. Ах, Джин,- Накамура-Бранчев-ска притронулась к его
руке и вздохнула,- поверьте, мне нелегко расставаться с вами, но  я  надеюсь
скоро быть в Лондоне, и, может быть, леди Леконсфильд...- Голос дамы  слегка
дрогнул.
   - Бабушка будет рада принять вас у себя,-  сказал  Геннадий.-  Она  и  ее
брат...
   - Сэр Лемюэль Кроссли-Датчмен? -  округлила  глаза  Накамура-Бранчевска.-
Тот самый, внучка которого,  Сьюзен,  в  прошлом  году  порвала  с  Ирвингом
Диблатоу, девятым баронетом...
   - Да-да,- небрежно подхватил Геннадий,- с тем самым Ирвингом,  по  кличке
"Памфи", который приходится кузеном баронессе Шампунь-Собакиной, той, что  в
сентябре  прошлого  года  в  родовом  поместье  Йелоу-Кэтс-Хаус  объявила  о
помолвке с гонщиком графом Хидеркутта, братом и хорошим товарищем известного
своими конюшнями виконта Бромурала де Гольденберга, отец которого, магараджа
Аждарагам этой весной купил остров Силли-Иллис у его матери княжны  Патриции
Уайт-Торадзе, корни которой, как вам, конечно,  известно,  мадам,  уходят  к
славному роду Паддингтон-Сен-Лазар-Савеловский...
   - О да, о да...- еле слышно прошептала Накамура-Бранчевска. Со  священным
трепетом она смотрела на юного аристократа. На ее  щеках  пылал  нервический
румянец.
   Геннадий давно уже заметил, что эта страшная женщина со стальными нервами
и холодной кровью совершенно теряла голову перед аристократическими  именами
и титулами. Ей так хотелось войти в тот  круг  бездельников  и  хлыщей,  что
называется "хай-лайт"  (высший  свет!).  Не  лишенный  воображения,  мальчик
болтал что в голову придет о своих "светских" связях, и мадам в такие минуты
смотрела на него, как кролик на удава...
   "Как проникнуть в логово  наемных  солдат?"  -  думал  Геннадий,  идя  по
стеклянному коридору лондонского аэропорта рядом с мистером Чангом, движения
которого отличались каким-то особым  механическим  свойством,  придавая  ему
сходство г плохо отлаженным роботом.
   В последнюю  ночь  на  Больших  Эмпиреях  сенатор  Куче,  Рикко  Силла  и
президент Джечкин дали мальчику множество советов, как вести себя в Лондоне,
но все они были настолько наивны, что Геннадий, никогда раньше не бывавший в
британской столице, но  знавший  о  ней  кое-что  по  литературе,  прессе  и
телевидению,  приказал  себе  немедленно  их  забыть.  Правда,  Рикко  Силла
раздобыл где-то толстенный путеводитель. Геннадий изучил  его  от  корки  до
корки,  и  ему  казалось,  что  он  может  с  закрытыми  глазами  пройти  от
Паддингтонского,  к  примеру,  вокзала  до  Белгрейв-сквер,  где  жила   его
"бабушка" леди Леконсфильд.
   Сейчас он шагал в толпе пассажиров внешне  спокойный,  держа  под  мышкой
портфель с эмпирейскими сувенирами. Читатель, конечно, уже заметил, что  наш
герой отличался исключительным самообладанием.
   - Ну, Джин, где твоя золотая бабуля? -  проскрипел  мистер  Чанг,  буравя
глазами толпу встречающих.
   - Меня никто не встречает, мистер Чанг. Я  решил  не  беспокоить  бабушку
телеграммами.
   - Как же ты доберешься?
   - Ну...- Геннадий искоса взглянул на Чанга и заметил,  что  "робот"  тоже
косит на него  глазом-индикатором,  -  хотя  бы  на  такси  или...  вы  меня
подвезете, мистер Чанг... Ведь вас встречают?
   - Мальчик с вами? - спросил у  Чанга  полицейский  чиновник,  сидящий  на
высоком   табурете   у   турникета,   за   которым   начиналась   территория
Великобритании.
   - Да, офицер. Мальчик со мной.
   - Уелкам, сэр, проходите.
   Чанг и  Геннадий  прошли  через  турникет.  Чанг  махнул  кому-то  рукой,
осклабился с  какой-то  подобострастной  наглостью.  Геннадий  повернулся  и
увидел не кого иного, как полковника Бастардо Мизераблеса ди  Порк-и-Гусано.
Да, это был несомненно он - бананообразный нос, гусеницы бровей,  подбородок
утюгом... Но что-то в нем изменилось-исчезла тупая мрачность из глаз,  а  со
щек пропали синие  алкогольные  паучки.  Мизераблес  был  подтянут,  гладок,
элегантен, на губах его блуждала улыбка, полная добродушно-коварного  юмора,
столь свойственного властным, сильным натурам.
   -  Полковник,  каким  образом  вы  смогли  опередить  нас?  -  воскликнул
Геннадий.
   - Мистер Стрейтфонд? - усмехнулся встречавший.- Очень рад. Мадам сообщила
мне о вас. Должен вас огорчить, мистер Стрейтфонд перед вами всего лишь брат
блестящего полковника, зеркальная копия кавалера Ордена Счастливой Лопаты. Я
лишь скромный коммерсант. Ричард Буги к вашим услугам.
   - Ричард Буги?!-вскричал  с  неподдельным  изумлением  Геннадий.-  Уж  не
потомок ли вы, сэр, знаменитого адмирала Рокера Буги?
   В  глазах  Эр  Би  (теперь  Геннадий  понял,  кто  это  такой)  появилась
заинтересованность.
   - Приятно  удивлен,  мой  мальчик,  что  вы  хотя  бы  слышали  это  имя.
Соотечественники редко ценят своих истинных героев.  Слава  часто  достается
дутым фигурам.
   - Слышал это имя! - воскликнул с горячностью Геннадий.- Да ведь  это  мой
кумир, сэр! Я преклоняюсь перед памятью адмирала Буги! Но почему  ваш  брат,
сэр, носит другое имя?
   Ричард Буги снисходительно усмехнулся.
   - Фук всегда испытывал тягу к пышным титулам и именам...
   - Разве может быть имя прекраснее имени Буги!  -  вскричал  Геннадий.  Он
продолжал разыгрывать восторженность.- Да я бы отдал полжизни за это имя!
   Тяжелая рука с перстнем опустилась на плечо мальчика, клавиатура челюстей
обнажилась в довольной улыбке, низкий голос прогудел:
   - О'кей, бой!
   Чанг занялся  оформлением  своего  багажа,  кованых  сундуков  с  перьями
райских птиц и благовониями, а Геннадий и Ричард Буги медленно направились к
выходу из здания аэропорта. Геннадий не умолкал ни на минуту. Он видел,  что
Ричарду Буги  чрезвычайно  приятно  выслушивать  дифирамбы  в  адрес  своего
предка. Если бы  знал  потомок  кровавого  пирата,  что  рядом  с  ним  идет
прапрапрапраправнук капитана Стратофонтова, пустившего  на  дно  сумасшедшие
мечты императора Рокера I!
   Они вышли на площадь,  заполненную  сотнями  разномастных  автомобилей  и
автобусов. Огни реклам дрожали  на  лакированных  крышах  и  стеклах  машин.
Гудки, крики, обрывки  музыки,  близкий  вой  мощных  авиамоторов...  Зарево
Лондона освещало половину небосклона. Геннадию стало немного не по себе. Что
может сделать здесь он один, в незнакомом огромном городе?
   Ричард Буги остановился возле огромного черного "роллс-ройса".
   - Вот моя тележка,- сказал он с плохо скрытой гордостью.
   - Отличная машина, сэр,- похвалил Геннадий.- Очень похожа  на  автомобиль
моего двоюродного дедушки Лемюэля Кроссли-Датчмена.
   - Верно,- подтвердил Буги.- С той лишь разницей, что я вожу ее  сам.  Мне
нравится чувствовать свою власть над этой большой штукой.
   - Понимаю, сэр,- кивнул Геннадий.- Что может быть приятнее для настоящего
мужчины, чем чувство власти? Буги захохотал.
   - Эге, паренек, я вижу, ты не так прост! Подошел Чанг и проскрипел:
   - С багажом все в порядке, Дик.
   После этого он вдруг перешел на карбунклское наречие эмпирейского  языка.
Геннадий, делая вид, что осматривает машину, насторожился.
   - Слушай, Дик, ты знаешь, сколько миллиончиков в сундуке  у  бабки  этого
щенка?
   - Думаю, немало,-буркнул Буги.-А тебе-то какое дело?
   - Есть идея, Дик. Давай-ка спрячем мальчишку в твоей  берлоге,  и  бабуле
пошлем письмо от двух доброжелателей. Можно огрести по сотне тысяч.
   Сердце Геннадия заколотилось.
   "Браво, Чанг! Пробраться в берлогу  Эр  Би  -  это  уже  удача!  Впрочем,
бабушка  может  проговориться,  что  я  русский...  Страшный  риск,  но  без
риска..."
   Ричард Буги печально вздохнул.
   - Эх, Джерри Чанг... Как ты был  мелкой  шпаной  из  Коулун-сити,  так  и
остался. Ни размаха в тебе, ни воображения...
   Он повернулся к Геннадию и приподнял шляпу.
   - К сожалению, мистер Стрейтфонд, мы вынуждены сейчас с вами  проститься.
Вам нужно в центр города... Белгрейв-сквер, двенадцать, не так ли?  А  мы  с
этим механическим джентльменом,-  он  бесцеремонно  ткнул  Чанга  пальцем  в
живот,- направимся в противоположную сторону по Хиллингдон-роуд. Прошу  меня
простить, Джин.
   - Неужели мы больше никогда не увидимся, мистер Буги? Сэр!  -  воскликнул
Геннадий.- Мне хотелось бы еще поговорить с вами  о  вашем  славном  предке.
Может быть, вы дадите мне свой телефон или адрес?

   - Обязательно увидимся.- Буги протянул руку.- Я позвоню вам сам.
   Геннадию ничего не оставалось, как направиться к стоянке такси.
   Возле стоянки  он  оглянулся.  Буги  и  Чанг  распоряжались  погрузкой  в
"роллс-ройс" кованых сундуков с перьями.
   - Выезжай из ряда,- услышал он за  спиной  знакомый  голое.-  Главное  не
прозевать, когда они тронутся с места.
   Он обернулся и  увидел,  что  из  ближайшего  такси  за  Буги.  и  Чангом
напряженно следят суженные глаза старшего стюарда самолета "ПАН-АМ". Рядом с
ним сидел еще какой-то мужчина, но лица его в темноте не было видно.
   Огромный желто-красный автобус с  надписью  на  боку  "Польский  бекон  -
лучший в мире" медленно выехал в коридорчик между стоянкой такси  и  машиной
Буги. Геннадий мгновенно принял решение. Он юркнул за  автобус,  подбежал  к
"роллс-ройсу" и быстро проговорил:

   - Мистер Буги, там против вас затевается что-то недоброе.
   Словно испуганный хищник, Буги отпрыгнул в сторону и мгновенно сунул руку
за пазуху.
   - Что? Что ты говоришь?
   - Там... трое в такси... хотят вас преследовать,- сказал Геннадий.
   - "Анаконда"! - взвизгнул не смазанными шестеренками Чанг.
   - Молчать! Быстро в машину! - скомандовал Буги. Он бросился за руль. Чанг
обежал "роллс-ройс" с другой стороны. Ни  секунды  не  раздумывая,  Геннадий
открыл заднюю дверь и упал на пол автомобиля.
   Со  второго  этажа,  из  кафе,  смотрели  на  площадь  командир   корабля
Аллигейтер и инспектор Интерпола Румпельштильцхен.
   - Слава богу, все кончилось благополучно,- устало вздохнул инспектор.
   - Ты доволен? - спросил летчик.
   - Еще бы.
   - Но ведь ты никого не поймал, Румпель.
   - Хорошо, что они нас не поймали...
   В темноте моргали стоп-сигналы выезжающих на автостраду машин.
   Геннадий не знал, видели ли Буги с Чангом, как он прыгнул в "роллс-ройс".
Лежа на полу, он не  слышал  ни  одного  их  слова:  переднее  сиденье  было
отделено от задних перегородкой из толстого  стекла.  Он  почувствовал,  что
"роллс-ройс" идет на сумасшедшей скорости, не меньше 150 километров  в  час.
Следовательно, они едут в сторону от Лондона,  по  большому  городу  так  не
поедешь. Оторвались ли они от  погони?  Во  всяком  случае,  дело  принимало
неплохой оборот. "Я решил быть с вами до конца, мистер  Буги,-  скажет  он.-
Спина к спине у мачты, сэр..."
   Скорость вдруг резко упала. Машина сделала поворот и поехала  по  боковой
дороге. Блики большой  автострады  перестали  мелькать  по  стенкам.  Машина
остановилась, открылась передняя дверь, голос Буги прогудел:
   -  Слышал,  Чанг?  Они  проскочили  мимо.  Сейчас  мы  смоемся,  а  потом
рассчитаемся с ними на островах Кьюри...
   Он захлопнул дверь, развернул машину и поехал назад к  автостраде.  Перед
выездом был небольшой подъем. Буги включил вторую передачу, и  вдруг  машина
дернулась, взревел мотор.
   Почувствовав неладное, Геннадий поднял  голову  и  увидел,  что  передний
отсек "роллс-ройса" наполнился  голубоватым  светящимся  дымом,  в  котором,
словно припадочные, бились Буги  и  Чанг.  Судороги  продолжались  несколько
мгновений,  потом  Буги  и  Чанг  уронили  головы.  Геннадий   увидел   двух
подбегающих мужчин в странных масках. В руках одного из  них  было  короткое
ружье с широким,  будто  бы  стеклянным  стволом.  Второй  распахнул  дверку
машины, нажал  на  тормоз,  выключил  зажигание.  Светящийся  газ  мгновенно
испарился.  Нападавшие   сняли   маски,   деловито   приступили   к   обыску
бесчувственных Буги и Чанга. Геннадий  заметил,  что  широкоствольное  ружье
лежит рядом с машиной на асфальте. Он выскочил из машины, схватил  ружье  и,
увидев изумленные физиономии старшего стюарда и его дружка, нажал  спусковой
щелчок; мелькнул узенький язычок огня, "роллс-ройс" вновь наполнился голубым
дымом. Геннадий бросился прочь и упал в кювет - носом в мокрую траву.
   Когда потомок великого императора Рокера I очнулся, он увидел  над  собой
ясные, доброжелательные глаза Джина Стрейтфонда.
   - Что произошло? - заплетающимся языком пробормотал Буги.
   - Все в порядке, сэр. Они связаны,- бодро ответил мальчик.
   - Откуда ты взялся?
   - Всегда с вами, сэр. До конца. Спина к спине у  мачты.  Ричард  Буги  со
стоном приподнялся, увидел связанных врагов, икающего Чанга и расхохотался;
   - Ей-ей, ты мне по душе, малый!

   ГЛАВА 11
   в которой слышится "Песня аваитюристки" и звучат голоса, умалишенных

   После соревнований  в  Кракове  (Польша)  в  жизни  Наташи  Вертопраховой
произошло значительное событие: ее портрет в полный рост  и  с  обручем  был
напечатан на обложке журнала "Смена". Неизбежное следствие таких  публикаций
- поток писем. Наташа даже и не  представляла,  как  велик  в  нашей  стране
интерес к художественной гимнастике, этому  эстетическому  виду  спорта.  Ей
писали школьники всех возрастов, юные и зрелые спортсмены,  просто  любители
прекрасного, курсанты суворовских  и  нахимовских  училищ...  Большую  часть
своего свободного времени Наташа посвящала теперь разбору писем и ответам на
них.
   Была уже довольно глубокая ночь, когда она приступила к двадцать седьмому
за этот день ответу. Она писала  пожилому  пенсионеру  из  города  Тишинска,
книголюбу и рыболову.
   "Уважаемый Олег  Михайлович!  Вы  интересуетесь  моей  жизнью,  учебой  и
успехами в спорте Вы не пропускаете ни одного соревнования по художественной
гимнастике. Большое вам за это спасибо!"
   Зазвонил телефон. Удивленная столь поздним звонком, Наташа сняла трубку и
услышала усталый голос телефонистки:
   - Вертопрахова? Поговорите с Лондоном. Вслед  за  этим  что-то  щелкнуло,
немного погудело, потом затараторило на ста языках сразу, а потом  в  тишине
женский голос сказал:
   - Мисс Вертопрахова? Джаст уан момент,  плиз!  "Неужели  уже  до  Лондона
докатилось? - подумала с некоторым волнением Наташа.- Неужели  и  в  Лондоне
заинтересовались художественной гимнастикой?"
   И вдруг она услышала невероятно знакомый, спокойный голос:
   - Наташа, здравствуй. Это я, Гена.
   - Кто? - закричала изумленная Наташа.
   - Гена Стратофонтов. Я звонил нашим, но никто не ответил.  Вероятно,  все
на даче. Тогда решил... к тебе...
   - Откуда ты? Что за глупый розыгрыш? Тоже мне - Лондон, Лондон...
   - Я действительно звоню из Лондона.
   - Да ну тебя, Генка! Вечно ты что-нибудь выдумаешь!
   - Послушай, Наташа.- У Геннадия был такой  серьезный  голос,  что  Наташа
сразу же забыла свое раздражение.- Слушай внимательно  и  передай  все  моей
бабушке Марии Спиридоновне. Я сейчас в  Лондоне,  куда  прилетел  с  Больших
Эмпиреев, по очень важному Делу. Скоро возвращаюсь на  архипелаг.  Пусть  не
волнуются. Подробности я сообщу письмом. Это все. Запомнила?
   - Да,-тихо проговорила Наташа.
   Она вдруг сквозь весь  свой  спортивно-популярный  туман  вспомнила,  что
Генаша розовым невским вечером что-то лепетал об архипелаге Большие Эмпиреи,
о каком-то судне, вообще какой-то вздор. Может быть, все это не такой  уж  и
вздор? Сердце ее вдруг пронзила какая-то неясная тревога.
   - Гена! - закричала вдруг она.
   - Доллис! - вдруг закричал он.
   - Что такое? - поразилась Наташа.- Как ты меня назвал?
   - Прости, Наташа! Как было в Кракове?
   - Первый приз!
   - Поздравляю!
   - Я все передам твоей бабушке! Когда ты вернешься?
   - Надеюсь управиться до начала учебного года. Пока, Наташа!
   Внизу в  холле  леди  Леконсфильд  веселым  старческим  голосом  напевала
какой-то романс. Винстон фонировал низким утробным воем.
   Старая дама была  счастлива.  Ее  юный  спаситель,  русский  "хрустальный
дельфинчик", был выше всякой критики. Он называл ее "гранни" и часами вел  с
ней задушевные серьезные беседы. Она уже подумывала, не отчислить ли ему еще
процентов пять из доли Винстона, хотя Геннадий вторично самым категорическим
образом отказался от ее капиталов как человек, воспитанный  в  принципиально
другой системе.
   Во избежание случайностей Геннадию пришлось приоткрыть старой даме завесу
тайны. Леди Леконсфильд еще со времен зубопротезной деятельности своего мужа
научилась держать язык за зубами. Надо ли  говорить  о  том,  что  она  была
потрясена мужеством и самоотверженностью своего "хрустального дельфинчика".
   - О, Джин, ты рискуешь жизнью ради спасения столь  малой  народности!  О,
нет-нет, ты - святой!  Не  спорь,  мой  мальчик,  я  вижу  над  тобой  ореол
святости!
   Геннадий   сдержанно   объяснил   ей   вздорность   всяких    религиозных
предрассудков, а также сказал, что на его месте любой советский пионер повел
бы себя так же, ибо советскому пионеру не безразлична  судьба  как  больших,
так и малых наций.
   Геннадия волновало то, что Ричард Буги вот уже двое суток не давал о себе
знать. После столь чудесного спасения и пылкой клятвы в верности мистер Буги
доставил мальчика в Лондон, а сам укатил в неизвестном направлении, пообещав
в самое ближайшее время объявиться. Геннадию оставалось теперь только ждать.
Он был уверен, что завоевал симпатии Буги и что рано или поздно ему  удастся
проникнуть в его логово. Но вот прошли уже два дня...
   Часы на столе перед потрясенной Наташей Вертопраховой  показывали  21.30,
часы на столе перед озабоченным Геннадием Стратофонтовым  показывали  18.30.
Такова разница во времени  между  Ленинградом  и  Лондоном.  Вдруг  Геннадий
услышал прямо под своим  окном  автомобильный  сигнал,  напоминающий  первые
такты из оперы Россини "Сорока-воровка".
   Вот оно! Геннадий одним прыжком достиг окна, выглянул. Да,  под  окном  в
открытом двухместном вишневого  цвета  "феррари"  сидел,  ухмыляясь  в  усы,
мистер Ричард Буги. Большим пальцем  правой  руки  он  показал  Геннадию  на
свободное сиденье, а затем указательным постукал по  часам:  давай,  мол,  в
темпе!
   - Yes, сэр!-весело крикнул Геннадий и кубарем  скатился  вниз,  в  холл.-
Бабушка,  за  мной  заехал  один  из  эмпирейских  друзей,-сказал  он   леди
Леконсфильд. - Вы понимаете?
   Старая леди ахнула, встала из-за фортепьяно и попыталась  вооружить  Гену
огромным ржавым револьвером времен англо-бурской войны. С чувством  глубокой
признательности мальчик отказался  от  этого  предмета,  так  же  как  и  от
арбалета эпохи  Столетней  войны  и  от  кельтского  меча  времен  вторжения
норманнов.
   Он выскочил из дома и с ходу прыгнул на кожаное сиденье "феррари",  пожал
каменную ладонь своего нового "друга".
   -  Ну,   аристократишка,-улыбнулся   Буги,-сегодня   ты   увидишь   много
интересного. Ничему не удивляйся, парень,
   Возле южной границы квартала Сохо на одной из узких улочек над  маленькой
дверью висит ржавая вывеска: "Мешок гвоздей". Многие  десятилетия  это  была
ничем не примечательная пивнушка, где отдыхали грузчики, продавцы  и  всякий
темный люд из Сохо.
   И  вдруг  в  последний  год  возле  "Мешка  гвоздей"   стали   все   чаще
останавливаться шикарные "ягуары" и  "бентли".  Элегантные  дамы  и  господа
спускались по полустертым ступенькам в подвал, в  кисло  пахнущий  сводчатый
зал, чтобы послушать новую разгорающуюся звезду певичку Бубу Флауэр.
   Мулат-ударник бешено колотил по барабанам  руками  и  ногами  Саксофонист
качался, закрыв глаза Вдруг наступала пауза, и на эстраде появлялась  девица
в широких шел